И всюду тьма

Кеннет некоторое время сидел неподвижно. Ана крепко сжимала одеяло, стараясь успокоиться, и набираясь смелости сказать хоть что-то, а лучше попросить графа уйти. Теперь-то он не откажет, о каких разговорах может идти речь? А утром она неловко промямлит, что была не в себе, и они сделают вид, что ничего и не произошло. Но тело не слушалось: Ана не могла заставить себя открыть рот, казалось, что все силы уходили на сдерживание сердца, рвущегося на свободу.  — Как ты и хотела, поговорим завтра, — Кеннет первым разорвал тишину.  Его тон смягчился, но Ана все равно не решилась поднять взгляд.  — Спасибо, — пробормотала она едва слышно, легла и отвернулась.  — Я рад, что ты в порядке. — Кеннет легко похлопал ее по плечу, как бы успокаивая, и поднялся. Тихий скрип двери возвестил, что он ушел.  Ана не спешила вставать. Даже помня, что под ее кроватью продолжает прятаться Джеймс, она не могла заставить себя собраться. Касания Кеннета все еще ощущались на ее коже жаром, а сознание прокручивало момент поцелуя снова и снова. И с каждым вздохом грудь сжималась, а сердце билось яростнее. Наконец Ана перевернулась на спину и несколько раз ударила себя по щекам. Звуки шлепков отрезвляюще разнеслись по комнате.  Ана осмотрелась и, убедившись, что вокруг тишина, позвала Джеймса. Тот в мгновение ока появился перед ней.  — Госпожа Мелрой, все в порядке? Ана поднялась с кровати и сдержанно кивнула. Перед ее глазами все еще стоял образ Кеннета в лунном свете. А сохранившийся в комнате свежий запах мыла только усилял иллюзию. Ана старалась не обращать внимание на навязчивые воспоминания, села в кресло и заговорила:  — Джеймс, я помогу тебе, но не просто так.  — Хорошо, я сделаю все, что угодно. — Он сел напротив и активно закивал.  — Не обещай то, что не сможешь выполнить.  Руки Джеймса напряглись, он впился в подлокотники, а взор до этого с надеждой смотрящий на Ану убежал куда-то вниз.  — От тебя мне тоже нужна информация, равноценный обмен, не находишь? — Ана вопросительно склонила голову на бок.  — Конечно! Я все что угодно расскажу! — голос Джеймса наполнился энтузиазмом.  — Что угодно не надо, только ответь на мои вопросы. Для начала — почему же ты не можешь обо всем рассказать графу Блэкфорду? Джеймс замялся.  — Понимаете, госпожа, вы то его любовница, вот он с вами и обращается хорошо…  — Я не… — с нотой возмущения запротестовала было Ана, а потом почувствовала холодные губы Кеннета на своих губах, — у нас не такие отношения. — Конечно, простите за грубость, — Джеймс отвел взгляд, не став спорить. Было видно, что Ане он не поверил, — так вот, граф — жестокий человек. Он терпеть не может любопытства, непослушания и сплетничества... Ездит по делам он всегда один, ест тоже без обслуги, его кабинет прибирать запрещено. Горничная, что туда вошла — пропала. Никто не знает, что с ней стало.  — На что ты намекаешь? — Ана нахмурилась.  —  Слуг граф нанимает довольно часто, а после увольнения все они бесследно исчезают. Никто о тебе не услышит. Только старухе Хельге все прощается, говорят, она ему как мать.  Ана не знала, что ответить. Она потерла ноющие запястья в задумчивости. Ей не верилось, что Кеннет убивает слуг и закапывает их на заднем дворе. Она не замечала, чтобы прислуга шарахалась от графа, да и хоть как-то проявляла страх перед хозяином. А с самой Аной Кеннет был мягок и терпелив, даже можно сказать заботлив. — А почему ты здесь работаешь, раз граф так ужасен? — с сомнением спросила Ана.  — Граф Блэкфорд хорошо платит, а требует не много. Он хороший хозяин, пока не суешь нос в его дела.  — И ты решил его сунуть, да еще и меня в это втянуть? — Госпожа! Я… нет… не специально, — залепетал Джеймс.  — Будем честны, не могу сказать, что полностью верю тебе, — Ана напряженно потерла переносицу, — но оставлять тебя, а уж тем более Лиззи в опасности мне не хочется.  Она подумала, что все же расскажет обо всем Кеннету, только немного позже. Ана сомневалась, рассказать правду или выдумать историю, но мысль, что тот, кто выведывает о Кеннете, один из Инквизиторов, испугала ее. Она пересказала Джеймсу, как приходили Инквизиторы, чтобы проверить, есть ли у нее Тьма и ничего не обнаружили, что Карл подозревает графа в укрывательстве Проклятых и недолюбливает того в целом. Она умолчала только о Святости Карла и о собственной Тьме — об этом распространяться точно было небезопасно. На словах информация выглядела полезной, но особо репутации Кеннета она навредить не должна была. Ана рассчитывала выяснить, кому и для чего понадобилось шантажировать бедного лакея ради сведений о графе. Еще в ней теплилась надежда, что так она сможет сблизиться с Лиззи. Джеймс слушал молча, периодически кивая. Иногда он немного хмурился и покусывал губы, так старательно пытался запомнить каждую деталь.  — Госпожа… вы в порядке? — спросил он, когда Ана замолчала.  — Сколько раз ты меня об этом еще спросишь? — Она немного улыбнулась, беспокойство Джеймса тронуло ее.  — Я и не знал, что все так серьезно. Вас собирались казнить…  Ана про себя усмехнулась. Ведь и правда, собирались. А она уже почти позабыла чувство приближающегося конца. Может быть, потому что оно было с ней слишком часто? — Теперь твоя очередь. Скажи, ты знаешь, почему Лиззи так недружелюбна и неискренна со мной, она как будто боится меня?  И эти подслушанные сплетни о невесте графа на кухне… Ты ей что-то обо мне наговорил? — Ана приготовилась слушать. — Я! О вас! Да я бы никогда! — Джеймс быстро заморгал и нервно провел пятерней по волосам, — Ну вообще вы странная женщина, да…  Ана закатила глаза и скрестила руки на груди, несмотря на то что внутри она была согласна с ним. — Ближе к делу, пожалуйста. Я не хочу тут до рассвета сидеть. — Ана все больше вживалась в роль госпожи, которой все слуги ее величали.  И Джеймс послушно заговорил.