И всюду тьма

Дни до бала сменялись один за другим, быстро, неотвратимо. Ана погрузилась в изучение того, как управлять Тьмой. Каждый день по несколько часов Кеннет позволял ей тренироваться на нем, отгораживая большую часть своего сознания. И после каждого урока Ана спала, много, иногда даже слишком — десять-двенадцать часов, бывало и больше. Оказалось, что Тьма вытягивает невероятное количество энергии, если ее использовать много и часто.  С Лиззи Ана больше не пересекалась — изредка видела, но никогда не решалась подойти. Служанка вернулась к работе на кухне и, казалось, была в порядке. По крайней мере, Ана на это надеялась.  Один раз она смогла поговорить с Джеймсом, он подошел, когда Ана дремала в саду под сенью сиреневых кустов. Он стал сердечно благодарить ее за спасение жизни, пытался целовать руки и встать на колени, но Ана не позволила. Она расспросила, как выглядит человек, которому Джеймс передал ее слова. Слуга клятвенно убеждал, что его отпустили и более информации не потребуется, но Ане не верилось, что от него так просто отстанут. Он с печалью рассказал, что Лиззи теперь отстранилась от него, и уже больше недели даже не здоровается, а добрая Хельга запретила приближаться к ней, не говоря уже о разговорах и объяснениях. Ана понимала, что скорее всего это ее вина, но пока что сделать ничего не могла.  Иногда Ане было одиноко. В доме ей совсем не с кем было поговорить, не в ком найти успокоение. Но мысли об этом догоняли ее только вечерами, когда глаза смыкались, прежде чем утонуть в долгом сне. Отсутствие бесед и людского тепла компенсировали книги, да собственные фантазии. Одно только задевало: то, как отстранился Кеннет. Больше не было того ощущения близости, рождающегося из его несвоевременных прикосновений, вторжений без стука и нежданных комплиментов, которые, наверное, и не являлись таковыми.  Теперь он стал для Аны действительно графом Блэкфордом, учителем и хозяином дома. И она не могла с этим смириться — каждый раз, когда он одергивал себя, резко замолкал, ей казалось, что Кеннет отторгал ее, показывал, как ему мешают ее чувства. Ану терзали невысказанные слова. И каждый раз где-то в солнечном сплетении кувыркались обида и раненая гордость. Кеннет будто продолжал считать, что ее влюбленность зависит от него: стоит ему изменить поведение, и она растворится в воздухе. А ведь Ана даже не была уверена, что влюблена. Свое отношение к Кеннету она обозвала «привязанностью от одиночества». Конечно, Ана видела в нем привлекательного мужчину, восхищалась им, но надеялась, что чувства ослабнут, стоит ей попасть в общество и получить хоть какой-то выбор из кавалеров. Поэтому встречи с Карлом она особенно ждала. И, что бы Кеннет не говорил, Ана считала, что понравилась этому серьезному Инквизитору и ей до неприличия хотелось его подразнить.  Ана шла в кабинет Кеннета на очередной урок и улыбалась своим мыслям. Она вспомнила то тепло, что источал Свет Карла, как ей было приятно под ним находиться. Ей подумалось, что она не против еще нескольких проверок на наличие Тьмы, если их будет проводить именно он. Свет Кеннета почему-то не ощущался так приятно, точнее сказать, он почти не ощущался. Если Кеннет не подавлял у нее Тьму, что иногда случалось на тренировках, то она бывало вообще не замечала, когда он использовал силу.  Тут Ана заметила, что быстрым шагом к ней мчится Кеннет. И не дойдя до нее пол коридора он громко заговорил, размахивая руками: — Ана! Можешь разворачиваться, сегодня практика в поле! Ана оторопела от неожиданности, а Кеннет уже оказался рядом, подхватил ее под локоть и развернул в сторону выхода.  — А, прости, — он отдернул руку так же резко, как и схватил.  — Все в порядке, — ответила Ана, немного отступив от Кеннета.  Он все еще не чувствовал, где ее личное пространство, а где нет, поэтому часто подходил слишком близко. И Ана отходила сама, это было ее маленькое мстительное «Не нужны и вы мне, граф!». Пока они шли к воротам, Ана заметила, что карета и Джеймс рядом их уже ждали. Радость растекалась по телу, руки подрагивали от предвкушения — наконец-то хоть глоток свободы, ее первая вылазка в город. И все же она задавалась вопросами: что Кеннет собирается показать, куда они поедут? Лакей вежливо поклонился и поприветствовал сначала графа, затем Ану. Потом он подал ей руку, помогая забраться, она благодарно улыбнулась. Кеннет сел поначалу рядом, немного потеснив ее к окну, но, поколебавшись, пересел напротив. Ана не переставала с неудовольствием удивляться, как старательно он пытается не приближаться слишком близко.  — Граф, вы правда считаете себя настолько малопривлекательным, что небольшой вашей отстраненности достаточно для исчезновения романтических чувств юной особы? — не удержавшись, съязвила Ана, когда карета тронулась.  — Они все еще не прошли? — в ответ спросил Кеннет, будто речь шла о незначительных царапинах.   Ана хмыкнула и, отвернувшись к окну, сказала:  — Да их может и не было. Вы сами себе придумали. — Хорошо, это радует.  У Аны внутри все сжалось. Нет, все же, Кеннет совершенно безжалостно обходился с ее чувствами! Она пожалела, что начала этот разговор, могла бы догадаться, что заденет в итоге только ее, как и всегда.  — И все-таки, куда мы едем? — уткнувшись в пролетающие мимо городские пейзажи, поинтересовалась Ана.  — Узнаешь на месте. Не хочу портить сюрприз.