Танцпол Райских Сумерек

Спаррингу с Рене и Эндрю, Аарон, конечно, мешать не стал, однако было что-то в том, чтобы попробовать выпустить энергию на поле. Это вовсе не делало бы его задротским спортсменом, тем более, что экси всё ещё был просто способом учиться на профессию, которую он хотел, не платя за это деньги. И если это вызвало тупую улыбку на лице Кевина, Аарон проигнорировал его.  И потом проклинал те пару часов, во время которых Кевин превращался в одержимого экси монстра, которому хотелось уебать за каждый комментарий об оплошности. Так как Аарон был тут единственным защитником, то ему приходилось тренироваться как с Кевином, так и с Джостеном, играя только за своеобразную команду с Эндрю. Это было так пиздецки нечестно играть против двух торчащих от экси нападающих, носиться за ними по полю, чтобы не дать попасть по воротам, пока все движения, которые делал Эндрю, это двигался то в одну сторону, то в другую, чтобы заблокировать мяч.  Аарону вовсе не было весело, нет. Разве что немного, когда Джостен споткнулся и налетел на Кевина. Или когда Эндрю попал мячом по шлему Дэя. Ну или когда Кевин забил три гола подряд, потому что лицо Эндрю, который действительно старался, было до смешного глупым. Кажется, Аарон должен был расстраиваться, что они проигрывали? А нет, ему всё ещё похуй на экси, в отличие от Эндрю, который, очевидно, лгал, потому что после этих голов он не дал забить больше ни разу.  — Я всё, — упал на корт Джостен, когда подходил конец второго часа.  — Заканчиваем, — с такой же одышкой произнёс Кевин.  Никто из них не ощущал себя лучше. Лёгкие горели, руки ломило, запястья ныли, а ноги уже тряслись, готовые сдаться. Аарон сорвал с себя шлем и зарёкся больше никогда не появляться на корте добровольно. Помогло ли это избавиться от мыслей? Только на время игры.  Уже в общежитии, проигнорировав тот факт, что Дэн спала в кровати с Мэттом, Аарон забрался на свою койку и позволил мозгу отрубиться. Только для того, чтобы кошмары стали поглощать его вновь и вновь, смешивая образы Дрейка и Рико, причиняющих боль его недосемье и никогда — ему самому.  Утро понедельника было ужасным во всех отношениях. Аарон точно не собирался больше жертвовать своим сном ради ничего. Он игнорировал выпады Кевина на дневной тренировке, он игнорировал комментарии Ники, игнорировал новичков, которые снова пытались придраться к нему или кому-то ещё. Это был странный во всех отношениях день. Он ещё никогда так хорошо не понимал Эндрю, которого Джостен защищал в определённые дни, не позволяя никому подходить, которого отмазывал от тренировок, когда Эндрю погружался слишком глубоко в своё прошлое.  Апатия преследовала его весь день, пока в голове набатом било «они все такие, потому что им сделали больно, а тебе ведь тоже делали больно». Не помогали все эти обеспокоеные перешёптывания, особенно на следующий день. Даже Бойд попытался завести с ним разговор, когда Аарон минут двадцать сидел и смотрел в тетрадь с ручкой, которая вывалилась у него из рук. Их третий сосед-новобранец даже не пытался лезть в их дела, предпочитая тусоваться с недоноском Джеком, так что хоть какая-то тишина была, когда Бойд покидал комнату.  В среду Аарон забыл о совместной сессии с Добсон, но даже когда Эндрю сказал ему остаться в машине, пока высаживал всех у общежития, Аарон не воспротивился, просто молча согласившись.  Кабинет Добсон всегда казался слишком приторно идеальным, как одна из тех картинок в рекламах или журналах. Её личность выдавал разве что шкаф со стеклянными фигурками, маленькую часть которых помог собрать Эндрю. Во всех остальных отношениях комната выглядела так, будто не должна наводить ни на какие мысли о характере отдельного психиатришки. Аарон не знал, почему Эндрю выбрал именно Добсон, потому что подобные кабинеты были и у школьных психологов, с которыми у Аарона также был опыт, и он не знал, что такого в Добсон особенного. До сих пор не знал, хоть и продолжал разговаривать с ней. Да, она с корнем дёрнула одну проблему, которая повлекла за собой кучу других, однако это не то, за что он на самом деле был благодарен. Если бы не это, он бы не стал задумываться о тех вещах, которые не давали ему покоя. — Ты необычайно тихий сегодня, Аарон, — сказала женщина, вырывая его из своих мыслей.  С чего вдруг она это заметила только сейчас? Разве Эндрю заполнил тишину в начале сеанса чем-то? Аарон понял, что действительно не слушал.  — Есть какая-то особенная причина?  — Прошлую неделю он пытался покалечить любого, кто говорил с ним, а с выходных — это, — сдал его Эндрю.  Аарон бы разозлился, если бы у него не было проблем со сном. Запоздало он понял, что Эндрю использовал его же приём — комментировать очевидное, чтобы Добсон взяла на себя все расспросы. Аарон всегда ощущал себя таким довольным в те моменты, а сейчас? Они были более родственниками, чем он был готов признать.  — Аарон, ты замечал сам, что тебя беспокоит что-то?  Он промолчал.  — Тебе некомфортно говорить в присутствии Эндрю?  — Плевать. — Судя по моим наблюдениям, я бы могла сказать, что тебя что-то тревожит. Но я хотела бы быть уверенной, чтобы мы начали с этим работать.  Хитрая мадам, которая прекрасна видела, что с ним что-то не так. Но делала вид, что ей нужно его подтверждение.  — Неудачные выходные.  Эндрю почему-то смотрел на него очень долго.  — Ты не мог бы прояснить?  — Нет.  Эндрю уставился на него ещё сильнее. Что он хотел от него? — Могу я спросить у Эндрю, что он думает по этому поводу?  Аарон кивнул, не особо заинтересованный. Только вот ответ Эндрю тут же заставил его апатию отойти в сторону, когда гнев за сказанное заполнил всё. — Он такой с тех пор, как Дэй откинул свою маску гетеросексуальности.  — Какого хуя ты об этом говоришь?!  Эндрю не проявил ни одной эмоции, когда Аарон сменил настрой впервые за эти несколько дней. Лишь наклонил голову.  — Аарон, что вызвало у тебя такие эмоции? — перевела Добсон этот наклон головы, будто Аарон не понял. — Кевин не делал открытого каминг-аута. Эндрю не имеет права рассказывать это, — злобно проговорил Аарон, не спуская глаз с объекта его раздражения, который всё ещё не выглядел тронутым обвинением.  — С каких пор вы такие подружки, раз тебя беспокоит этот факт?  — Ты издеваешься? — он развернулся к Добсон. — И он ещё утверждает, что может держать рот на замке. — И снова к Эндрю. — Кому ещё ты распиздел?  — Никому. Би была в курсе.  Кажется, немного самодовольства появилось на лице Эндрю. Это заставило Аарона нахмуриться.  — Кевин говорил со мной в этот понедельник, — подтвердила женщина, и Аарон ощутил себя таким глупым и уязвимым сейчас. — Я рада слышать, что ты беспокоишься о том, что кто-то мог рассказать о личных делах Кевина без его ведома, Аарон. Это большой прогресс, учитывая тему секрета.  — Всё ещё оставляет вопрос, почему его это так беспокоит, — вторил ей Эндрю, не отрывая взгляда, будто по малейшему движению Аарона мог понять ответ.  Сам Аарон не совсем понимал, кроме того, что в голову сразу шёл тот пьяный диалог, где Кевин признался, что из-за влияния Рико он не может быть таким открытым. Ебучий Морияма.  — Аарон, ты не против поделиться своими мыслями по этому поводу?  Аарон скрипнул зубами. Он был против. А ещё Эндрю совал нос не в своё дело. Он так ему и сказал. Это почему-то заставило Эндрю только хмыкнуть, будто его забавляла ситуация.  — Точно так же, как ты пытался засунуть свой нос в моё личное с Нилом?  — С хера ли это вообще похоже?! — ощетинился Аарон, оскорблённый намёком. — Не всё, что касается, блять, двух парней должно быть гейским.  — Тебя беспокоит этот факт? Что это может быть «гейским»? — продолжал Эндрю.  — Я не гей.  — Кевин тоже. Не отменяет того факта, что ты говоришь о нём так.  Это совершенно не то, что имел в виду Аарон. Ему что, каждый раз использовать эти тупые разделения? Какая вообще разница?  — Ты защищаешь его, но у тебя явные проблемы с принятием. Херовый ты друг.  Аарон сжал подлокотники кресла, на котором сидел, сильнее. Оно всегда казалось слишком большим, хоть и удобным. Его ноги, чёрт подери, не доставали до пола, когда он так сидел, опрокинувшись на спинку. Он ощущал себя нелепо.  — Херовый ты друг, раз позволил Ники творить всё это дерьмо. Когда дело касалось твоего любовничка, ты был готов прирезать любого, когда вы ещё не начали что бы это ни было между вами. А когда дошло до Кевина, тебе плевать, трахнется с ним Ники или нет, и в сознании ли он вообще согласиться на это. Ты просто, блять, ушёл.  Весёлость Эндрю пропала, и любой намёк на эмоции исчез.  — Именно, — тыкнул пальцем в его сторону Аарон. — Ты ушёл зажиматься с Джостеном, пока Ники строил планы, как трахнуть Кевина. Или наоборот, не знаю. Не отменяет того факта, что тебе было поебать. Точно так же, как и на то, что этот вечер как раз и был для того, чтобы Кевину нашли поебушки на ночь.  — Аарон, я думаю, стоит немного… — Вы хотели, чтобы я говорил, док, так зачем вы меня затыкаете сейчас? — скривился Аарон, затем снова обратился к Эндрю. — Или ты думаешь, что нормально ебаться в пьяном состоянии? Джостен вот никогда не пьёт, единственный его плюс, наверное.  — Кевин был пьян? — вдруг спросил Эндрю, заставив Аарона нахмуриться на пару секунд. — Он пил, — подтвердил он. — Я спросил, был ли он пьян?  — Конечно, это же… — Один коктейль, где только четверть его была водкой. Скажи, когда Кевин пьянел от одного стакана?  — Это не… — Это было одним из условий, — продолжил Эндрю, не отрывая глаз. — Если Кевин собирался поэкспериментировать, для храбрости он мог выбрать один коктейль. Всё.  Аарон не понимал.  — Ты был так занят тем, чтобы набухать себя, и не заметил этого, очевидно.  Грёбаное «очевидно». Эндрю всегда было всё очевидно, всегда он знал наперёд слишком много. Аарон устал от этого.  — Полагаю, мы пришли к некому разрешению конфликта, — сказала Добсон. — Аарон, ты злишься на Эндрю и Ники за то, что они недостаточно помогают Кевину с принятием себя?  «Или ты злишься на свою беспомощность?» осталось невысказанным. Если бы Аарон только знал.  — Я злюсь, потому что, кажется, никто не понимает, что Кевин очередная жертва этой херни, а они лишь потакают его травме.  — Не мог бы ты пояснить?  — Нет, — грубо отрезал он.  — Я думаю, что знаю, о чём ты говоришь, потому что я разговаривала с Кевином, и я уважаю твоё нежелание делиться чужими секретами, Аарон, — спокойно говорила Добсон, вызывая у Аарона желание заставить её заткнуться. — И это только показывает мне, как далеко ты продвинулся в том, чтобы сближаться с другими людьми, раз Кевин доверяет тебе настолько.  — Но? — едко спросил он, ожидая её типичного «я уважаю твоё мнение, но ты еблан», которое было обёрнуто в такую длинную речь.  Добсон улыбнулась. — У меня создалось такое впечатление, что по твоему мнению ориентация зависит от некого травматичного опыта в прошлом.  — Хотите сказать, что это не так? Вы работаете со столькими психами. — Некорректный термин для моих пациентов, — поправила его психиаторша. — Ты не совсем прав в этом. Ориентация немного более сложная вещь, и она зависит не совсем от психологической составляющей. Как человек является существом биологическим и социальным, ориентация, данная людям с рождения, способна немного изгибаться из-за опыта, который люди переживают в течение жизни. Я думаю, ты понимаешь, что тем, кто не родился гетеросексуалами, сложнее найти принятие в обществе, которое привыкло осуждать такие вещи. Нет ничего удивительного в том, что такое отличие от других будет приносить нежелательное внимание и соотвественно порождать этот травматичный опыт. Не он делает негетеросексуальных людей такими, но они чаще всего имеют травматичный опыт из-за осуждения общества, неготового их принять.  — Какая-то херня. Эндрю что, в свои тринадцать уже интересовался парнями, что привлекло внимание того уёбка?  — Я думаю, прежде, чем обсуждать такое, необходимо сначала узнать у Эндрю, готов ли он говорить на эту тему вместе с тобой.  Аарон уставился на того, недовольно сложив руки. Эндрю сильнее сжал челюсти, будто раздумывал, что ему сказать.  — Это происходило раньше.  — Что? — спросил Аарон, на самом деле удивлённый тем фактом, что Эндрю говорит с ним об этом.  Ручка Добсон забегала по блокноту.  — Первым был не он и мне было семь.  До Аарона дошло не сразу. А когда он понял, холод прокрался по его спине, и он ощутил себя настолько бесполезным и жалким куском дерьма, что его снова затошнило.  — Грёбаный… блять, — выдохнул он, не зная, куда себя деть после этой информации. Захотелось кого-то ударить. Захотелось причинить боль себе. А чёртов Эндрю сидел напротив и даже мускул не дрогнул на его лице. — Как ты вообще можешь… как ты можешь продолжать спать с парнями после этого дерьма? Эндрю, это не…  — С Нилом, — настоял Эндрю, обычно игнорирующий тему Джостена на их терапии. — Потому что он слышит, когда я прошу остановиться.  — Ты не можешь быть уверенным. Никто никогда… — он запнулся.  — Последствия терапии, — слегка дёрнул носом Эндрю и лениво махнул пустой кружкой в сторону Добсон. — Она даёт идеи, как работать над своими проблемами, и я учусь доверять.  Аарон не мог поверить, что терапия работает именно так. Добсон разворошила его идеальную жизнь и уничтожила его представление о себе. Он ощущал себя более сломанным, чем был до этого, когда отрицал то, что всего лишь держит маску. В фальшивку было верить приятнее, чем иметь дело с реальностью. А Эндрю вон какой довольный? После стольких лет насилия он реально верит в то, что Джостен не причинит ему вред? Да даже не так. Из всех парней, именно Джостен, чья жизнь была полна не меньшим количеством насилия, хоть и другого рода?  — Я не… грёбаный пиздец. Меня тошнит каждый раз только от мысли, что кто-то может делать это против воли другого. Как это можно делать с ребёнком? Ты пережил столько всего и действительно готов поверить, что кто-то будет соблюдать твои границы?  — Аарон, могу ли я узнать, почему ты думаешь, что никто не способен это делать? — вмешалась Добсон.  — Как можно вообще научиться соблюдать границы с человеком, который пережил это? С такого малого возраста? Ты так спокойно позволяешь ему делать с тобой всё, что угодно? Я не понимаю.  Кажется, Эндрю начинал уставать от объяснений, но Аарон нет. Узнавший, что Эндрю был подвержен сексуальному насилию со столь раннего возраста, Аарон теперь ещё больше не мог понять, как Эндрю был способен вести эти «отношения» с Джостеном.  — Я не позволяю ему «что угодно», — скрипнул зубами Эндрю. — Он не касался меня ещё нигде, кроме головы и плеч, если тебя уж так интересует моя личная жизнь.  Аарон только уставился на него в недоумении. Это… как это возможно?  — Но вы… — Что?  — Вместе.  Эндрю почти начал отнекиваться, но лишь вздохнул. Блять, действительно прогресс, Аарон в шоке. — Кто-то явно не посещал уроки полового воспитания в школе. Мне жаль твоих пассий.  — Какого хрена? — возмутился Аарон.  — Если под «вместе» и сексуальной близостью ты имеешь в виду только половой акт с проникновением, то да, бедные твои пассии.  Ебучий ад, они правда будут сейчас обсуждать это?  — То есть вы…  — Ты правда хочешь закончить это предложение? — дёрнул бровью Эндрю.  Аарон потёр устало лицо. Его утомил этот разговор. Однако было какое-то облегчение знать, что Эндрю не позволяет Джостену трогать себя так, как это было раньше.  — У меня есть к тебе ещё один вопрос, Аарон, но наше время заканчивается. Тем не менее, я хочу, чтобы ты хорошо обдумал это до нашей завтрашней встречи.  Сколько терапии, всю жизнь он мечтал лишь об этом.  — Думаешь ли ты, что люди, получившие сексуальные травмы, не имеют права на то, чтобы иметь любую интимную близость в будущем?  Аарон хотел возмутиться, но понял, что ему не обязательно отвечать сейчас. Особенно когда он и так ощущал себя достаточно усталым.  Вопрос Добсон преследовал его весь оставшийся день. Он взвешивал все за и против. Обдумывал её слова об ориентации, отправился в библиотеку, чтобы поискать грёбаные статьи с разными мнениями. С удивлением он понял, что методы и мнения тех учёных, которые были за то, что всё негетеросексуальное — это психическое отклонение, его вовсе не прельщают. Почему-то за каждым таким высоким учёным стояло столько издевательств над их пациентами, что имело смысл действительно задуматься над тем, насколько ориентация человека приносила тому только проблемы, но не была рождена из-за проблем. И всё же он не мог ответить себе на вопрос Добсон однозначно.  С одной стороны, люди, пережившие подобные травмы, навсегда были обречены иметь искривлённое мнение о сексуальной близости, и ему казалось, не могли в виду этого быть в полном сознании, соглашаясь на неё. С другой стороны он думал об Эндрю как о человеке, которому бы ни за что не желал жизнь, обречённую на одиночество. И дело было не в признаниях того или жалости, просто Эндрю… он правда работал над собой. Каким бы ублюдком он ни был, если он был готов идти на столько жертв ради того, чтобы вернуть себе отнятое… Аарон не хотел называть его сломанным. В ту ночь он долго лежал в попытках уснуть, пока мысли вертелись вокруг того, чего Эндрю стоило принять свою ориентацию после стольких нанесённых травм. И он не был знаком с Добсон тогда. Он принял и работал с этим сам — то, что Аарон бы ни за что не смог сделать на его месте. Эндрю всегда казался сильнее, вопреки своему прошлому или благодаря ему.  Когда Аарон появился перед тренировкой в кабинете Добсон в четверг, женщина уже ждала его с чашкой лимонада с ягодами. Аарон принял её, кивнув, и плюхнулся в противно большое кресло.  — Я не хочу, чтобы Эндрю страдал от последствий чужих действий всю жизнь, — начал он. — Но я не могу доверять Джостену только потому, что Эндрю такой слепой из-за своей влюблённости.  Это вызывало улыбку у женщины.  — Не думаю, что Эндрю назвал бы это так.  — Его тут нет, и если бы был, должен был бы сказать спасибо, что это не было «из-за того, что любит его».  Добсон всё ещё чертовски солнечно улыбалась. Будто Аарон сказал что-то пиздец хорошее.  — Полагаю, ты нашёл для себя ответ. Ты не хочешь, чтобы травма определяла будущее человека, но не веришь, что он сможет избавиться от неё.  Аарон кивнул.  — И ты прав, — кивнула Добсон. — Потому что суть терапии не в том, чтобы закрыть глаза на травму и забыть о её существовании, а принять её и учиться справляться с ней.  — Зачем тогда мы тут сидим и разговариваем с вами? Я с таким же успехом могу поговорить и сам с собой.  — Кто-то способен на это, а кому-то нужен другой человек, который разбирается во всех психологических тонкостях. Я не утверждаю, что терапия — универсальный способ, просто пока что самый подходящий для большинства людей.  Аарон лишь вздохнул. Ему не очень хотелось признавать, что он на самом деле рад, что его хотя бы кто-то слушает. Что не просто видит в нём колючего человека, не второго Миньярда, не прилежного студента или игрока экси. Что видят и слышат, что он имеет в виду на самом деле. Иногда это было опасно, иногда полезно.  — Могу я узнать, почему ты поднял тему с ориентацией и её причинами только сейчас? Кажется, это беспокоило тебя давно, но насколько я поняла, Кевин стал для тебя триггером.  Это было сложнее объяснить. Аарон не видел в том близкого друга, Кевин не был кем-то особенным, он просто был человеком, с которым Аарон не был против зависать. С которым иногда могло быть весело, особенно когда он уделывал Дэя в видеоиграх. С которым могло быть полезно, когда тот делал за него домашку по истории. С которым было интересно спорить о мюзикле «Гамильтон» и его влиянии на восприятие этой части истории США умами молодых людей. С которым было комфортно сидеть близко и не испытывать неприятных эмоций по этому поводу. С которым Аарон думал, что может себя ассоциировать из-за того, как Кевин любил экси, а Аарон хотел быть врачом. Что-то начало трескаться внутри, когда тот неожиданно заявил о своей ориентации.  — Я не ожидал этого от него, — признался Аарон.  Добсон кивнула и записала.  — Есть какие-то особенные причины?  — Он всегда твердил, что натуралом в спорте быть легче.  Насколько громко здесь звучало «легче» вместо утверждения, что Кевин причислял себя к гетеро.  — Но ведь уже известно достаточно мировых знаменитостей с открытым отношением к своей негетеросексуальной ориентации.  — Именно. Он твердил это, а потом выяснилось, что это даже не его мысли. Что ему навязали это дерьмо и…  Аарон ужаснулся, что сказал лишнее, но вспомнил, что Добсон обсуждала это с Кевином.  — Я не имею права разглашать наш с ним разговор, но я знаю об этой ситуации, Аарон.  — Он, блять, скорбел и до сих пор скорбит по тому уёбку. — Я бы описала их взаимоотношения с Рико более сложными и точно не для нашего с тобой разговора. Тем не менее это также касается темы травм и их влияния на нашу жизнь. Кевин учится жить со своей, и тот факт, что он делает первые шаги к становлению тем, кем ему помешали однажды, говорит только о его прогрессе.  Все такие невероятные со своим прогрессом, один он откатился будто на годы назад. Нет, он даже не знал, что именно с ним сделали все эти переосмысливания, потому что это даже не было похоже на него из прошлого.  — Тебя что-то беспокоит здесь?  Всевидящая женщина.  — Тупо то, как все идут вперёд, пока я просто застрял.  Признать это при Эндрю он бы не смог, но присутствие Добсон действительно делало что-то с ним. Аарон винил во всём свои проблемы с матерью и тем, как всегда ждал от неё внимания и заботы, которую он теперь находил в словах этой психиаторши или Эбби. Наверное, именно поэтому у него ушло почти два года на то, чтобы принять их присутствие в своей жизни, а не игнорировать. Эбби воспринимать было проще из-за того, как часто он видел её, и потому, что жил в её доме на каникулах.  — Нам необходимо делать перерывы, чтобы понять, в каком направлении идти дальше, — прокомментировала Добсон. — Это не совсем «застрять», скорее замедлиться, чтобы оценить наши новые возможности и желания.  — Желания?  — Разве ты не замечаешь за собой желаний, которых не было ранее?  Аарон пожевал губу, обдумывая. Раньше он не желал так много связанного с другими людьми. Это была всегда одна цель — жена и дальше как само построится. Даже думая о жене, по первости он никогда не представлял какое-то конкретное лицо, да и честно говоря, Кейтлин едва ли продержалась в его уме в этом образе больше месяца. Сейчас желания об общении, о социальных контактах были более конкретными и понятными. Поэтому он кивнул. — Эти перерывы необходимы каждому. Особенно после того, сколько ты пережил за этот год.  — Не больше, чем любой другой.  Добсон несколько секунд его оценивала прежде, чем записать. Что он такого сейчас сказал?  — Ты не должен обесценивать свой негативный опыт только потому, что кому-то на твой взгляд пришлось тяжелее.  — Я не это имел в виду, — скрипнул зубами он.  — Тогда что же?  Что же? Аарон хотел ответить быстро, но в голову ничего не шло. Зачем он это сказал? Он не знал.  На самом деле в её словах был смысл. За прошедший год Эндрю изнасиловали, Джостен дважды подвергся пыткам, Кевин встретился и пережил смерть своего собственного монстра. А что Аарон? Просто убил того ублюдка, что посмел тронуть Эндрю, и то с опозданием? Это было причиной для стольких панических атак и переосмысливания всех жизненных ценностей? Аарон был рад избавить его от этого монстра, которого Эндрю держал от него подальше всё то время. И мысль о том, что он не имеет права на сожаление только из-за своих приступов тревоги, посещала его голову.  Грёбаная Добсон была явно ясновидящей.  — Неважно, — буркнул он, отпив из кружки.  — Хорошо, мы оставим эту тему, если она приносит тебе дискомфорт в данный момент. Ты хотел бы обсудить сейчас что-то более отвлекающее или конкретное?  Аарон подумал недолго и решил вспомнить несколько статей, которые прочитал вчера. Добсон всё же раньше работала в колонии для психически нездоровых подростков, а для этого нужно довольно много лет посвятись изучению всякого, связанного с мозгами. Не было ничего удивительного в том, что она с энтузиазмом принялась объяснять Аарону те моменты, которые он не понял, а там, где она сомневалась, всегда добавляла «по моему скромному мнению» или «мне кажется», что помогало легче фильтровать точную информацию и субъективное мнение.    Покидал офис Аарон не в таком подавленном настроении, как он думал ещё утром.  Тренировка только начала набирать обороты, когда он объявился на поле. Ваймак пока сказал ему разминаться, а сам внимательно следил за игроками, и Аарон уже привычным образом начал тянуть мышцы, разогревая их для менее травматичной тренировки. Когда он закончил, Ваймак свистнул и Аарон присоединился к команде, куда его поставили меткой одного из новичков. Уделать хоть и высокого придурка на поле было легко с учётом опыта. Аарон привык, что против него любят ставить более высоких игроков — этим страдало большинство команд, всегда рассчитывающих на преимущество в росте, но Аарон умел прыгать достаточно высоко, чтобы ему было похер на эти попытки остановить его. Тем более, что обычно нападающие, имеющие преимущество в весе и росте, не были такими успешными, как другие. Если они не сын экси Кевин Дэй, конечно же. Который сейчас отчитывал новобранца за то, что Аарон в очередной раз забрал мяч из его клюшки, что позволило Джостену забить в ворота Рене.  Новобранцы были сплошным беспорядком, они презирали всех, бесились из-за Дэя и почитали его стиль игры, и двое из них терпеть не могли Нила как вице-капитана, переодически бросаясь «Натаниэлем» просто, чтобы позлить. Аарон ненавидел ложь Джостена, однако был свидетелем того, сколько тот отдал, чтобы оставаться Нилом Джостеном. Поэтому в очередной раз, когда он услышал от новой защитницы Шейлы «Веснински», Аарон не поленился потратить больше сил на то, чтобы отвлечься от своего бесполезного нападающего, и вырвать мяч из сетки этой еблуши, кидая его в сторону Нила, и тот поймал, тут же пулей уносясь в другой конец поля. Шейла была взбешена тем, что другой защитник украл мяч, потому что это не то, что обычно делали защитники на поле. Она явно не была готова к такой тактике. Однако там Нила уже ждало ещё несколько противников, и он пасовал мяч обратно из-за того, как его окружили. Аарон прыгнул достаточно высоко, чтобы поймать мяч раньше своего нападающего, и услышал раздражённый рык сзади, из-за чего ему пришлось бежать. Он не видел поблизости никого в белой форме — команде, которой он сейчас принадлежал, — а тот придурок нёсся сзади, как если бы он был защитником, а Аароном нападающим. Эта мысль заставила Миньярда прыгнуть свой последний десятый шаг и замахнуться в ворота Рене со всей силы. Либо эффект неожиданности, либо те упражнения, которые заставляли делать всех вне зависимости от позиции, либо слепая удача — что-то из этого или всё вместе сложилось так, что ворота сзади девушки загорелись красным. Однако в следующий же момент Аарон полетел вниз из-за того, что кто-то огромный налетел на него.  — Блять! — выругался он, когда нога больно приземлилась под тяжестью веса. — Слезь с меня.  Он пихнул локтем первокурсника, и тот скатился. На фоне свистел Ваймак, останавливая тренировку. Ах да, они играли уже достаточно долго, кажется, скоро должен был быть конец.  — Аарон, ты просто сумасшедший! — взвизгнул Ники, что был в оранжевой форме, но почему-то радовался, что им забили гол.  Ники протянул ему руку, и Аарону пришлось принять, потому что на ногу было неприятно опираться. Дерьмо.  — Подвернул? — тут же материализовался Кевин.  Аарон оперся на стопу, потом повертел лодыжкой. Неприятно, но не настолько, как если бы он потянул мышцу.  — Горячий компресс и всё пройдёт.  Кевин кивнул. Ваймак кричал об окончании тренировки. Наконец. Ах, кажется, Аарон забил последний гол? Правда они всё равно не выиграли. В другой команде был Кевин, Мэтт, Дэн и Ники, а у них из нападающих Джостен и одни новички. Наличие Эндрю на воротах также не спасло ситуацию.  — Это был хороший ход, но не совсем чистый бросок, — продолжил Кевин, пока Аарон хромал к выходу с корта. — Нужно следить за ногами во время прыжка. Ты почти оступился на одиннадцатый и мог серьёзно покалечить… — Я не нападающий, отвянь, — устало отмахнулся Аарон.  — Он делает тебе комплимент в своём стиле, — радовался Ники. — Это так мило.  Ага, комплимент с обсиранием, очень мило.  — Я просто констатирую факт.  — Признай, ты был впечатлён, — подтрунивал Ники. — Я даже сначала не понял, что это Аарон. Я думал, Нил переместится в пространстве.  Они зашли в раздевалку, и Ники подвёл Аарона к его шкафчику. Аарон был более, чем рад отлипнуть от опоры, тут же садясь на скамейку и принявшись избавляться от кроссовка, чтобы посмотреть на ногу. Будучи ещё в снаряжении, Кевин опустился на корточки следом, обхватывая ногу Аарона в носке, заставляя того вздрогнуть вовсе не от боли.  — Она болит, пока сгибаешь?  — Что ты делаешь? — Аарон даже не заметил, как румянец расползся по его лицу.  Кевин слегка подвигал стопой, чтобы понять, где боль, и Аарон хотел ударить его этой ногой по лицу. Только чтобы посмотреть, как тот отреагирует. И чтобы Кевин перестал его трогать так.  — Я тебе сейчас ёбну, отпусти.  Не то чтобы Кевин держал сильно, Аарон просто не мог понять, какого хера происходит.  — Ты согнул её вот так в прыжке, — показал Кевин, и Аарон зашипел, дёрнувшись. — А нужно держать её прямо, ибо велик шанс не просто подвернуть, а сломать лодыжку.  — Пошёл к чёрту.  — Ты не слушаешь.  — Прекрати меня трогать, — прошипел Аарон, и руки вокруг ноги так легко разжались, будто никогда там и не были.  В голове неосознанно пронеслось «потому что он слышит, когда я прошу остановиться».  Стоп, какого хуя?  Аарон не сдержался и врезал стопой по щеке Кевина просто потому, что тот заслужил за то, что вообще в голове Аарона всплыли слова Эндрю. Кевин недоуменно уставился на него. Аарон уставился в ответ. Сверху кто-то засмеялся. Конечно, это был Ники.  Поблизости также начал смеяться Мэтт.  — Чувак, я готов тебе заплатить лишь бы ты это повторил, — сквозь смех говорил тот, пока снимал снаряжение.  Аарон медленно опустил ногу на пол, всё ещё ощущая жар на ушах. Нет, правда, какого хуя?  Ситуация замялась на какое-то время, однако стоило Аарону перейти порог своей комнаты, Мэтт, что вёл сюда Дэн для чего-то, тут же стал рассказывать ей о произошедшем, отчего та смеялась так же глупо, как и все они. Аарон подавил раздражение. Неужели это была какая-то невероятная история, которой прям необходимо поделиться с другими? Уайлдс одобрительно показала ему большой палец, будто бить Кевина Дэя было чем-то, что они все хотели сделать. Ах да, во время тренировок ему действительно хотелось врезать. Не человек, а монстр на корте.  А затем очередная пятница. Возможно, он устал не так сильно, как на прошлой неделе, но всё ещё был странно рассеян и надеялся, что найдёт временный покой в самом беспокойном месте. Какова причина для этого? Может быть, он поймёт позже.