Танцпол Райских Сумерек

И снова никаких упоминаний о произошедшем в последующие дни. Вместо этого Аарон сосредоточился на учёбе и межсеместровых работах по тем предметам, которые он выбрал. Было ужасно то, что с Кевином он посещал занятия латыни. Ему хотелось спросить, нахрена из всех возможных предметов Кевин выбрал латынь, когда спортсменам разрешалось брать четыре предмета как минимум. Столько выбора и латынь? Кевин не был в ней так уж хорош, и преподаватель постоянно исправлял французское произношение, которое прокрадывалось во многие его слова. Вот иностранным студентам из славянских стран было легче с произношением из-за раскатистого «р» в их языках, и Аарону частично было легко повторить из-за самой популярной немецкой группы, где «р» звучало там очень похоже на латинское произношение.  Кевин сидел рядом и старательно бубнил под нос то, что преподаватель показывала на слайдах, будто бы ему  это могло помочь понять, что значат слова или типа того. Аарон старался игнорировать его, но очередной брошенный взгляд на фигуру Кевина заставил его задуматься о том, что было в прошлую пятницу. Об игре и о том, что его пьяный мозг решил не стирать из памяти — брошенные слова Кевина о том, что тот хотел лечь в кровать с ним. Как Аарон вообще должен был это воспринять? Его напрягала возможность того, что у Кевина есть подобные мысли касательно него, но с другой стороны его напрягала и возможность, что он всё не так понял. Кевину могло быть холодно, грустно, одиноко и тому подобное. В таком случае он бы мог попросить Мистера Вечная-Улыбка лечь с ним, но он не попросил. Он также поправил Нокса, сказав, что они с Эндрю не одинаковые. Аарон ничегошеньки не понимал. На секунду прикрыв глаза, когда слайд был дописан, Аарон ощутил на себе взгляд, но продолжил старательно игнорировать это. В итоге Кевин приблизился, и Аарону даже не нужно было открывать глаза, чтобы подвинуть тетрадь в его сторону с осуждающим вздохом. Когда преподаватель начала объяснять следующий слайд, Аарон открыл глаза, и уставился на свою тетрадь, где на полях карандашом было приписано «tu similo tamquam excrementa». На ебаной латыни. Конечно, этот мудак написал это. Аарон получал такое удовольствие, когда зачеркнул «-о» в окончании, и подписал своим мелким почерком «-as».  — Ты забыл про лицо, придурок.  — Оно как раз и выглядит дерьмово, — сказал этот тупица.  — Я про лицо подлежащего. «Tu» это второе лицо, а не первое.  Кевин уставился на надпись, и было заметно, как двигалась его челюсть от принятия своей ошибки. Аарон ухмыльнулся.  — Тебе надо больше спать, — сказал Кевин, заставив Аарона прищуриться.  — Какая забота. Засунь её себе в задницу.  Это вызвало вздох со стороны Кевина.  — Какой вообще смысл тебе выбирать латынь? — тихо спросил Аарон, продолжая списывать со слайда.  — Похожа на французский отчасти.  Тупее ответа он точно не мог дать.  — А в итоге делаешь такие тупые ошибки.  — Мне всего лишь нужен минимальный балл для участия в играх.  — Чтобы оставаться тупым качком, — прокомментировал Аарон. — Напомни, кто недавно сказал, что первым президентом США был Джон Адамс?  — Подумаешь.  — Конечно, у нас же столица Адамс, а не Вашингтон, — скорчил гримасу Кевин.  Взамен Аарон написал в его тетради, до которой сумел дотянуться, быстрое «tu ES excrementa» мелким почерком. Он был доволен. И очень не хотел давать Кевину списывать с его тетради, когда слайд переключился, но всё же позволил ему это.  Игнорировать Дэя, когда Аарон до сих пор хромал, было не очень выгодно после окончания пары. Поэтому он отдал ему свой рюкзак, чтобы тот тащил его в столовую, пока сам медленно шёл. Он ещё не настолько растерял гордость, чтобы принимать руку, что вызвало негодование со стороны сторонника полного исцеления и отдыха. Кевин не ходил на пары, стоило лишь небольшому чиху выскочить из его рта. Он делал столько превентивных мер, чтобы оставаться здоровым, поэтому, конечно, он осуждал выбор Аарона ходить на пары с травмой. Ему даже не сломали ногу в конце концов, зачем столько суеты?  В столовой пока не было видно остальных Лисов. Только некоторые первокурсники, с которыми Аарон не имел ни малейшего желания контактировать, так что они сели за столик только вдвоём. Аарон вовсе был не против не стоять в очереди, однако это означало, что Кевин выбирает обед. Что ж, Аарон мысленно смирился с чем-то чересчур пресным, но когда Кевин принёс оба подноса, держа их так, будто это не составляло никакого труда, Аарон сразу понял, какой принадлежал ему. Кевин не был настолько плох, поэтому помимо риса с курицей и ананасом он взял ему не такой же пресный салат, как у него, а с бобами и сухариками, который Аарону нравился. Помимо этого в качестве десерта была не нарезка фруктов, а маффин. Аарон был готов поспорить, что он был клубничный. Был ли это прогресс Кевина в том, чтобы признать, что не все должны питаться так же, как и он, или что-то другое, — неважно.  Они ели в тишине, и Аарон обнаружил, что его вовсе не отталкивает это. На их столик иногда бросали взгляды из-за оранжевого джемпера Дэя или ещё чего-то, но это не было так дискомфортно как с вечно болтающим Ники или другими Лисами, которые, кажется, жить не могли без разговоров. С Эндрю же всегда чувствовалось некое напряжение, и Аарон ощущал, что должен следить за каждым своим действием, а тут… у Кевина действительно не было ничего, что заставило бы Аарона раздражаться, что бы доводило до кипения. Кевин раздражал, но это было какое-то немного другое чувство. Одно из тех, которые Аарон был готов терпеть и… что-то другое. И если Кевин понёс его портфель и дальше, чтобы довести до следующей аудитории, хотя его собственная находилась на другом этаже, это не могло ничего значить, так ведь? Аарону не нужно было ни о чём волноваться. Пьяные слова Кевина не значили ничего серьёзного, как и эти вполне логичные проявления заботы как о травмированном сокоманднике сейчас. Всё было логично. Аарон должен был быть этому рад, потому что ему не нужно было разбираться с этим квир-дерьмом, но что-то внутри пульсировало неприятной болью от мысли, что никакого подтекста здесь не было. Он не был готов признать это и копаться глубже в этих мыслях. Одна промелькнувшая эмоция не могла же что-то значить? Это как рассуждать о том, что можно броситься под машину просто ради интереса, но ты же никогда не будешь это делать. Это была просто мысль и всё. Аарон позволил Добсон поиграться с его мозгом достаточно, и это могли быть последствия.   Однако чем больше Аарон думал о том, как сильно он отрицал эту мысль, он думал о ней всё больше.  В каком грёбаном случае он вообще может хотеть такого внимания от Кевина? Связано ли это с его каминг-аутом или тем, что Аарон не сближался ни с кем слишком давно для него? До того события у него всегда были девушки, с которыми бы он мог проводить время — в школе это были перепихоны на ночь из-за того, что им нравилось, что он был достаточно взрослым из-за своей подработки в ночном клубе, жизни в собственном доме без взрослых и с дорогой машиной. На первом же курсе он сосредоточился на учёбе и потом появилась Кейтлин. На тот момент он устал от того, как Эндрю всегда отгораживал от него всех девчонок-на-ночь, и что-то в Кейтлин заставило мозг Аарон захотеть совершенно другого. Возможно, Эндрю был прав в том, что Аарон искал заместителя материнской любви, которую никогда на самом деле не имел, а может сам характер и упорный настрой Кейт быть с ним, несмотря на то, что им приходилось прятаться от Эндрю, заставил его поверить, что он готов завести с ней семью и всё в этом духе в представлении типичного белого гетеросексуала, как говорил об американской мечте Ники. А потом День Благодарения и что-то навсегда изменилось. Аарону до сих пор было сложно принимать, что Эндрю после всего произошедшего продолжал хотеть таких отношений. В глазах Аарона то, что с ним случилось, должно было вызвать отвращение, даже если эта чёртова ориентация и была врождённой. Но снова Добсон утверждала, что травма не должна забирать у тебя то, что может сделать тебя счастливым.  Что может сделать счастливым его? После всего этого. Он разошёлся с Кейтлин, которую пытался отстоять так долго. Он не мог сказать, что он был в обиде на неё за её отношение. Как-никак он предпочитал не видеть всего этого раньше. То, как активно она и быстро согласилась на тайные встречи, даже не пыталась узнать подробности этого условия. Она могла наседать на него с какими угодно другими претензиями или просьбами побольше с ней говорить, но это всегда было что-то на поверхности. Как она решилась ещё и познакомить его с семьёй, Аарон не знал. Хотя, может, она и рассчитывала, что после этой поездки он сам поймёт, что она так боялась проговорить вслух. Так сказать, контрольное испытание. И он его завалил. Аарону не было больно из-за разрыва, потому что после него он мучился именно из-за несоответствия его розовых ожиданий и реальности. Вся его картинка идеальной жизни разрушилась и он не понимал, как относится к себе и своим желаниям. Чего он вообще желал и можно ли было верить этим порывам? Ведь прошлые оказались пустышкой, попыткой спрятать другую травму.  Устало Аарон потёр лицо, пока собирал вещи в Колумбию. Домашняя игра прошла неудачно, Шакалы выиграли, и мрачная атмосфера готовых разорвать друг друга на части Лисов говорила о многом. Аарон не участвовал в этой игре из-за своей ноги, и было странно думать, что его отсутствие могло так ощущаться на поле. Он не был о себе высокого мнения как об игроке в спорте, который для него был лишь инструментом, но он мог признать, что та линия защиты, с которой решил поэкспериментировать Ваймак, была очень слабой.  В Мазерати было не менее мрачно. Ники пытался развести всех на разговоры, но у сидящих спереди это было бесполезно, а Кевин варился в ненависти к их жалкой команде и провальной стратегии. Что ж, иногда за этим наблюдать было весело, иногда Аарону было плевать, но сейчас его почему-то это беспокоило — то, что Кевин не может бросить воспоминания об игре и расслабиться. Они же за этим направляются в Колумбию. Тот факт, что Кевин отказался даже от своего грёбаного щербета в «Красотке», напряг ещё больше. Вместо этого Дэй взял какой-то отвратительный овощной смузи, исключив все сладкие элементы. О, кажется, кого-то ждёт сильный срыв, и Аарон ощущал, что ему придётся иметь с этим дело. Странно, что он не испытывал по поводу этого ярко негативных чувств. Ники пытался пошутить про выбор Кевина, но даже Джостен открыл рот, чтобы сказать отстать от него. Очевидно, Ники придётся испытывать на одном себе все эти попытки оставаться позитивным.  Уже в клубе Кевин взялся совершенно не за одинокий коктейль, который он пил в последние их поездки сюда. Снова водка и Аарон бы хотел не обратить внимание, но что-то ему подсказывало, что Кевин не в порядке. Глупое слово, возможно, но за те недели, когда он воздерживался от большого количества алкоголя он был… более терпимым и таким странно замотивированным. Смысл был в том, что его жизнь крутилась не только вокруг экси, были и другие вещи, свидетелями которых Аарон стал. Поэтому видеть, как Кевин возвращается в ту рутину было… Ну нахуй, кто Аарон такой, чтобы запрещать ему пить? Это Кевин. Он нажирался с тех пор, как прибыл в Пальметто и Эндрю познакомил его с этим видом «расслабления». Эндрю было совершенно похер всегда, что Кевин взрастил в себе это пристрастие к алкоголю, которое он отрицал, и Аарон почему-то злился сейчас на Эндрю, хотя ему самому было похуй на звезду, о которой он тогда думал как об очередном провале из-за популярности и былой славы.  По первости Кевин не вызывал в нём каких-то особых чувств. Очередной зазнавшийся говнюк-нападающий. Он много бухал, много ныл, много орал и оскорблял на тренировках. Но были и моменты, когда во время ночёвок у Эбби Аарон слышал, как в ванной долго течёт вода, а затем выходит совершенно мёртвый Дэй. Хуже того периода после перелома руки не было. Смерть Морияма была близка к тому, чтобы вывести Кевина в это состояние, но на этот раз Лисы быстро поставили его на место. Лисы, Ваймак, Эбби и Добсон. Последняя, видимо, правда сыграла значительную роль, раз Кевин смог восстановиться относительно быстро.  Так вот, Кевин никогда не рассматривался как что-то цепляющее вначале их знакомства, потом же Аарон стал находить в нём всё больше себя. И к настоящему моменту он пришёл к выводу, что у них явно ещё больше общего.  Кевин опрокинул в себя невесть какой по счёту шот и позволил Ники утащить себя на танцпол. Аарон встал следом. В нём самом было только парочка шотов, и танцевать без памяти он не планировал, но присмотреть за двумя придурками — да. Эндрю слегка кивнул ему, будто прочитал мысли. Ники всегда обожал то, как его лапали в толпе, что раздражало Аарона, но на удивление не вызывало такой резкой нервности, как раньше. Он не мог понять, что Ники могло нравиться в этом. Однако когда взгляд перескочил на Кевина, которого Ники из танца с собой передал в руки какой-то девушки, что была немного выше Кевина за счёт каблуков, Аарон раздражился ещё больше. Его лицо потеплело от огня злости, который разбушевался в нём при виде того, как девушка тут же накрыла рот Кевина своим, продолжая извиваться напротив. Какого хуя. Кевин отвечал. И Кевин был пьян. Не просто пьян. Он был подавлен из-за проигрыша, проявил признаки приближающегося срыва, а теперь заполнил свой организм алкоголем, чтобы избежать обилия чувств. Аарон знал, каково это. Аарон бы не оценил, если бы ему позволили наделать глупостей. К счастью для себя, Ники вовремя заметил, что что-то происходит. Он оттащил Кевина от девушки, которая явно была под чем-то, судя по тому, что она спокойна перетекла в другие руки, делая то же самое. Похуй. Кевин.  Ники что-то пытался тому сказать, и Кевин ответил ему нечто, что заставило Ники уставиться на него с открытым ртом. Затем взгляд Ники нашёл Аарона, и он воспринял это как призыв к помощи. Аарон пробрался через толпу, ударив пару рук, которые пытались пригласить присоединиться к танцу. Ники по какой-то причине занервничал.  — О, братишка, это ты, ха. — Ему нужно в туалет? — указал на поддерживаемого Кевина.  — Нет-нет, мы просто чилим, всё хорошо, — перекрикивал музыку Ники.  Тем временем Кевин потянулся рукой к Аарону, зацепившись за его воротник.  — Танцевать, — пробурчал он.  Ники попытался потянуть его обратно. Аарон ничего не понимал. Но Кевин умудрился отделаться от него, кладя вторую руку на плечо Аарона, который чуть попятился назад от неожиданности. Нога противно заныла от напряжения. — Забери меня отсюда, — наклонился Кевин так низко, что лицо Аарона снова потеплело. Он не мог сказать: — Ты же в курсе, что я не Эндрю? — Ты Аарон. Я хочу, чтобы Аарон забрал меня.  Какого хера он должен… Аарон кинул взгляд на Ники, что стоял позади, и тот неловко пожал плечами, будто что-то пытался сделать с этим. Пальцы Кевина с плеч переместились на затылок, и Аарона пробрало дрожью. Рука не продолжила, и ещё немного и Кевин сам уведёт его отсюда. Точнее унесёт. Аарон уже стоял на носках, чтобы слышать, что тот говорит. Он попытался оттолкнуть Кевина, но тот только отодвинулся, не убирая пальцев от его шеи. Аарон понял, что не готов был бы терпеть их, если бы это не был Кевин. Странное осознание. Ещё более странной была снисходительная улыбка Ники, когда Аарон стал толкать Кевина к выходу из толпы.  — Хей, только не покалечь его, ладно? — бросил Ники.  Какого хрена он должен калечить Кевина? С чего вообще Ники это взял? Бред.  Аарон потащил Кевина на улицу. Тот послушно плёлся, хотя пару раз спотыкался. Аарон усадил его на ту же самую лавочку вдали от курящих, к которой явно не стоит присматриваться, чтобы не было бзика из-за того, какой она была грязной. Кевин пробурчал довольно и попытался потянуть Аарона за собой. Аарон не хотел садиться сюда, поэтому лишь врезался с чужими коленями чтобы не упасть (потому что тот засранец был достаточно сильным), опёрся на его плечо. Кевин тут же раздвинул ноги, пуская его, и Аарон чертыхнулся от того, как близко они оказались. Какого хера? Какого хера его реакцией было учащённое сердцебиение и жар на лице, а не отвращение к мыслям о том, как это может выглядеть со стороны.  — Ты перепил, — прокомментировал Аарон, потому что не знал, что сказать.  Кевин промычал согласно.  — Всё ещё слишком драматично реагируешь на проигрыши.  — Я мог лучше.  Интересно. Аарон попытался успокоить своё тело, и он совершенно не знал, куда деть руки, так что они невольно висели до момента, пока Кевин свои не сместил на его бока. Какого… — Проблема была в линии защиты, — попытался сохранить нормальный тон Аарон, не понимая, почему не делает ничего, чтобы остановить его.  — Я мог лучше, — пробурчал Кевин, раздражив этим заявлением Аарона.  — Это грёбаный командный спорт, так что закрой рот.  — Нам нельзя проигрывать, — сказал таким тоном Кевин, будто его жизнь зависела от этой тупой игры.  — Но мы проиграли. Смирись. Выложишься на следующей игре.  — Мне и Нилу нельзя проигрывать, — почему-то дополнил Кевин. Это заставило Аарона напрячься. Что это должно было значить? — Не имеем права.  — Если ты так беспокоишься за своё будущее, я уверен, двери Ваймака уже обтирают в попытках заключить с тобой контракт раньше выпуска.    Хватка на нём стала сильнее и это всё больше стало походить на объятия. Ладно. Руки всё ещё неловко лежали на чужих предплечьях.  — Я д’жен играть лучше.  Аарон дал тому лёгкий шлепок по голове. Пальцы Кевина сжались на спине сильнее.  — Одержимее вас двоих в этом тупом спорте никого нет. Прекращай занудствовать.  — Хочу спать.  — Я тебе не подушка, так что прекращай, — огрызнулся Аарон, и пальцы тут же разжались.  — ‘звини. — Снова едва слышное бурчание. — Нравится тебя трогать.  Аарон замер. Это происходит уже который раз. Ему неловко, но вовсе не страшно. Кевин убрал руки, и стало неприятно холодно в этих местах. Нет, Аарон не был готов для подобных инсайтов сейчас. Только вот Кевин был пьян, и как уже было доказано на практике — он не собирался затыкаться. — Ты ведь это знаешь, — указал Кевин.  Аарон захотел пойти на попятную, но Кевин, хоть и пьяный, звучал как его собственный внутренной голосок, который он всё это время игнорировал. Подавлял, чтобы не думать об этом.  — Лучше заткнись, Дэй.  — Это нечестно. Ты должен знать.  Почему он не может просто послушать хоть раз? Аарон не хотел ничего менять. А сейчас Кевин откроет рот и всё. Ничего назад вернуть будет нельзя. Ублюдок всегда помнил, что он болтал в таком состоянии.  — Ты мне… Шлепок ладони от соприкосновения с губами был довольно громким. Они уставились друг другу в глаза. Кажется, такое уже происходило. Прямо тут. Волшебное место. Аарон не хотел это слышать. Кевин хотел это сказать. Сильное противостояние. У Аарона заранее не было шансов, потому что какая-то часть его хотела услышать подтверждение этой теории. Пальцы Кевина так осторожно коснулись его запястья, что ладонь Аарона начала соскальзывать сама.  Он опустил взгляд на губы, с которых вот-вот должно было сорваться признание.  — Ты… — начал Кевин.  — Я не гей, — сквозь зубы проговорил Аарон, вновь посмотрев в чужие глаза. — Я тоже, — согласился Кевин.  Добсон бы нашла, что прокомментировать тут, это точно. Например то, что есть не только чёрное и белое, а кучи оттенков серого между ними. Аарон в них не разбирался. — Я ничего не прошу, — покачал головой Кевин, пока Аарон переживал внутренний кризис.  — Ты всё портишь. — Он сам не заметил, как перешёл на шёпот, при этом надавив пальцем тому меж ключиц. — Нечестно, что ты бы не знал.    Такое дурацкое построение предложения. Нечестно, что Кевин говорит это так спокойно и не испытывает всего того спектра чувств, что были внутри Аарона сейчас. Будто это просто слова, которые он решил сказать ради того, чтобы усложнить жизнь Аарона ещё сильнее.  Ниже и блондин, блять, ха! Лучше бы это был Нокс. Или нет. А, ну нахуй. — Не хочу, чтобы тебя это пугало.  — Молчи, Кевин, просто молчи, — прошипел Аарон. Он не мог вынести ещё больше этого сейчас.  Они оказались снова в клубе, и по взгляду Ники Аарону показалось, что тот всё знал, раз улыбался такой печальной улыбочкой, забирая Кевина обратно.  Что Аарон вообще должен делать с этим? Он не ответственный за чужие чувства. Он не должен отвечать ничем, и Кевин не настаивал на этом. Это было даже хуже, потому что если бы было наоборот, его бы легко можно было послать, врезать ему или ещё что. Но понимающий, что Аарон не проявит интерес, Кевин… заставил Аарона чертовски сильно ненавидеть его. То, как Дэй подумал о комфорте Аарона в первую очередь, а не о своём задетом эго. Не об отказе, а о том, что он был готов к нему. Единственное, что его волновало — чтобы Аарон не шугался его. Такое отношение не могло не заставить Аарона подумать о том, что несмотря на этот внутренний страх, он не хочет, чтобы Кевин ощущал себя отвратительно после признания. Что думал о том, что сделал ошибку, что похерил весь прогресс, которого он так добивался в принятии себя. Аарон привык, что его жизнь — это сплошные ошибки, но что-то внутри заставляло его заботиться о чувствах Кевина.