- Мой дом там, где ты -

      — Гилберт! — капитан сумевший на силу взять себя в руки после пяти минутного нахождения рядом с его величеством, даже выдохнуть не успел как следует, небрежно вытирая пот с низко посаженного лба. Что уж тут сказать, старый маразматик былого напалма не растерял — один только суровый, уничижительный взгляд уже слегка поддёрнутых мутноватой плёнкой глаз, который только теперь от прежнего сурового властелина и остался конечно же заставляет не хило так трухануть, да поостеречься хотя бы вздохнуть не так, как полагается, а уж тем паче каким бы то ни было образом перечить. Своё, надо сказать, Сайлас давно уже отвоевал, но хватка его, если он приложит все то, что в нем осталось, довольно-таки внушительна несмотря на разменянный шестой десяток. И Гилберт был абсолютно убежден в том, что приложил бы, если бы только вошёл в казарму один, однако для него все ещё не ясным оставалось то, зачем ему это нужно? Зачем, для чего ему заступаться за эту никчёмную амёбу? Она ни постоять за себя не может, ни лишний раз слово сказать. Тихушница, все витает где-то, да с блокнотом не расстаётся, какие-то записульки у неё там, или ещё какая дребедень, здорово так отвлекающая её от работы. Ей бы ещё учиться как минимум в колледже прикладных искусств, но никак не связываться со сферой деятельности, в которой вообще не разбирается. Эх, вот сколько раз он порывался инициировать в отношении этой безродной сироты проверку на соответствие профпригодности чтобы убрать ненавистную девчонку из армии, поскольку точно знал, что при самой что ни на есть должной выпестовке, она не сдаст и половины нормативов. Однако мощная протекция генерала Хиддлстона ни в какую не давала ему сделать ни единого лишнего движения, только распаляя внутри жажду не отступать от задуманного и сделать все для того чтобы досадить ненавистной девчонке. Что бы за этим ни крылось, но Гилберт пообещал себе докопаться. А, кстати о Хиддлстоне. Лёгок на помине. Захотелось смачно закатить глаза, да вот только при высшем руководстве проявления чувств чреваты серьёзными последствиями. «Пф, тоже мне, выскочка нашёлся! Индюк с раздутым эго тоже не ясно как очутившейся на самой верхушке в армии» — думал про себя капитан каждый раз, когда они сталкивались с генералом во время их с королем приездов на погранзаставу. По его мнению, тёмной лошадкой был этот генералишка: о нем небыло известно ничего ровно до того момента, как восемнадцать лет назад было объявлено о трагической гибели его высочества принца Джека и его невесты. Сразу, как по мановению волшебной палочки, в самой верхушке Совета, была произведена чистка кадров, итогами которой стало назначение неприметного на первый взгляд парня, которому Сайлас очень уж сильно благоволил и до сей поры никто не знает, чем же он ту благосклонность заслужил? Хиддлстона было невозможно раскусить, нельзя было прочитать его эмоций, он не лебезил, не заискивал, не искал себе славы, не орал с пьедесталов про оголтелые патриотизм, любовь к стране, верность долгу во что бы то ни стало. Он просто руководил чётко, жёстко, беспристрастно. Ценил людей, вступался за униженных и оскорбленных, наказывал за неповиновение, а иной раз запросто вступал в перепалки с королем, чего на памяти старослужащих не бывало даже при ныне покойном генерале Абнере, уж насколько они тогда были с королём друзьями. И вот это уж слишком озадачивало капитана Гилберта. Он развернулся, отдал честь, нервно ожидая того, что будет дальше. — Сэр! — голос почти не дрогнул, и это пресловутое «почти», раздражает до крайности. Хватит с него на сегодня разносов из-за того, что в принципе не заслуживает такого пристального внимания. Том конечно же уловил напряжение в позе этого засранца, не в силах не возликовать от этого, расправил плечи, завёл руки за спину в привычном жесте, вальяжной походкой подходит ближе, с удовольствием наблюдая за тем, как с новой силой раскраснелись эти нелепо веснушчатые щёки. — Сэр-кать, будешь перед королём. — сухо процедил Хиддлстон, становясь вплотную к подчинённому. — Бесстыжий! Ты кем себя здесь возомнил? — Том не кричал и не нервничал, но от его ледяного, взвешенного, спокойного тона становилось не по себе любому, кто так или иначе навлекал на себя его гнев или недовольство. — П-простите, я не…не совсем понял вас, сэр. — Гилберт замялся, неуверенно опустил руку, со всем своим вселенским шоком уставился на собеседника. Хиддлстон хищно ухмыльнулся в ответ, кивнул головой, будто бы о чем то раздумывая чесал подбородок, а Гилберт все так же пялился на него в замешательстве и немом ожидании. Как вдруг, генерал резко схватил его за воротник формы, и притянув к себе, прошептал в самое ухо: — Я с превеликим удовольствием поспособствую тому, чтобы ты понял. Только вот к тому времени, не гарантирую, что останешься жив. — он по прежнему не срывался в крик, а шептал спокойно, размеренно. Дышал при этом мерно, и не шумно, как это обычно бывает, когда человек на пределе. О, он был на пределе стоило только представить, через какие адские мучения этот подонок заставляет проходить Лену изо дня в день, как издевается над ней, и третирует. Гилберт же почувствовал угрозу как никогда, не желая оставаться в долгу: — Что вы себе позволяете? Я буду вынужден расценивать это как угрозу и немедленно доложить… — договорить он не успел, ощущая то, как пальцы генерала больно впились ему в загривок. Том сомкнул хватку, для надёжности чуть встряхнул так, что голова капитана дёрнулась. — Доложи. И я уверяю — твой труп не найдут ещё ооочень долго. Капитан беспомощно дёргался, пытаясь освободиться от сильной хватки, но все его судорожные потуги ни к чему не приводили. Его словно парализовало от страха и той магнетической волны, которая исходила от Хиддлстона заставляющей чувствовать себя как кролик перед удавом. — Последний раз тебя предупреждаю — оставь девочку в покое, а иначе, перед тем, как тебя уничтожить, я прогоню тебя через такие круги ада, что тебе самому побыстрее умереть захочется. Понял меня? Капитану Гилберту ничего не оставалось, кроме как сдавленно кивнуть головой, лишь бы только его наконец отпустили. Хиддлстон так же резко убрал свою руку, при этом отшвыривая подчинённого на три шага от себя, брезгливо отряхнул ладони, словно перепачкался в чем то неприятном, затем наблюдая как этот трус загнанно дыша пытался справиться с дрожью в теле, уже будничным тоном добавил: — Ты не думай, что раз девочка сирота, за неё некому здесь вступиться. — он перевёл взгляд на наручные часы. — Собирай в штабной комнате отряд для инструктирования перед заданием. Мы с его величеством скоро будем. — распорядился Том, а Гилберт словно вор, бегающими глазами кивнул, не в силах даже произнести заезженное «есть», на не гнущихся ногах побрёл выполнять приказ. Ему было над чем подумать. Оставлять это просто так, он не собирался. *** Во дворце во время отсутствия короля кипела своя жизнь, далёкая от войн и политики. Все вокруг суетились по поводу дня рождения любимого племянника королевы, которое должно состояться только через неделю, и подготовку к которому Роза начала как обычно уже сейчас. Заблаговременно. Пока сам именинник праздно прохлаждался по Селому, сполна пользуясь всеми привилегиями, которые полагались наследнику престола, тётушка хлопотала о том, чтобы все было устроено ровно так, как хотелось бы её кровинушке. — Нет нет нет, у Эндрю аллергия на лактозу, уберите безе и подавайте кекс исключительно на пшеничной муке. — королева с возрастом не утратила своего изящества, порхая по кухне между рядами, словно бабочка, о которых так любит твердить без устали её супруг, с листка на листик. Она виртуозно сверялась с планшеткой в руках, тщательно проверяя меню, заодно и список всех необходимых продуктов, строго настрого запретив при этом её беспокоить без необходимости. А в это время Томасина безуспешно пыталась выпроводить так внезапно нагрянувшего посетителя. — Я прошу вас покинуть дворец незамедлительно, молодой человек. — настоятельно повторяла она мужчине средних лет, с короткими светлыми волосами и непослушной чёлкой, которую тот то и дело убирал с глаз, когда совершенно искренне улыбался не желая отступать. — Да ну что же вы так сразу, мисс Редлл? Я же специально прибыл из Аустерии, пообщаться с королём — всего то пару слов для прессы. Ну что вам стоит? — мужчина улыбнулся от чего на его привлекательно пухлых щеках появились ямочки. Томасина на это так же полуулыбнулась, однако улыбка та не была столь приветливой. Впрочем никто и не мог припомнить случая, когда это хоть как-то могло меняться. — Послушайте, господин Орлов, никто из членов королевской семьи не станет беседовать с вами. Даже если бы король был сейчас здесь, он бы в ряд ли принял вас. Мужчина покачал головой в ответ. — Какого же дурного вы обо мне мнения. — сожаления в его голосе было едва едва, больше преобладала ирония. Он в один миг посерьёзнел, сомкнул губы в жёсткую, прямую линию, и вполголоса прошептал: — Хотя, я отлично знаю, где именно вы хотели бы видеть меня, но увы, не все и не всегда происходит так, как мы того желаем. — Томасина! Ты мне нужна. — по коридору разнёсся звук каблуков Розы, которая стремительно приближалась к ним. — А что здесь происходит? — увидев визитёра спросила она, заинтересованно снимая с носа очки. — Ваше величество. — Орлов учтиво склонил голову, приветствуя. — Ваше величество, не стоит обращать внимание, это всего лишь репортёр одной малоизвестной газеты. — Томасина попыталась отвлечь королеву. — Он уже уходит. Однако Роза остановила её, выставляя раскрытую ладонь вперёд. — Ну зачем же? Это в конце концов не этично — прогонять человека прямо в дверях. — она расплылась в благожелательной улыбке. — Проходите за мной. Мужчина охотно повиновался, в очередной раз встряхнул волосами, чтобы убрать челку и прошагал с нескрываемым довольством на лице мимо поникшей Томасины. — Не в этот раз, мисс. ***