Хочу, чтобы ты остался

Казалось, я только прикрыл глаза, как настойчивый стук в дверь оповестил о начале нового дня. Сонный и помятый, я добрел до двери и тут же упал обратно в кровать, чтобы не видеть отвратительно бодрого, готового к пробежке Ксавьера, застывшего на пороге со скрещенными на груди руками. Я решительно закрыл глаза. Мне удалось почти сразу провалиться в бессознательное состояние полусна, но жёсткие пальцы, обхватившие плечи, требовательно приподняли тело, придавая полусидячее положение.       — Я никуда не пойду, — пробормотал я сквозь сон и тошноту. Ксавьер молча закинул безвольную руку на шею, несмотря на вялое сопротивление, дотащил меня до ванны. Врубил холодную воду и, под мои разъяренные вопли, ушел в спальню. Когда принудительно взбодрившийся, замёрзший и мокрый, я сдался и вышел, то обнаружил, что меня уже ждёт горячий кофе. Уронив себя в кресло и спрятав в ладони лицо, пробурчал:       — Ты просто чудовище. И это было отвратительно.       — О, я рад, что ты по заслугам оцениваешь мои усилия. Иронии у него в голосе столько, что хоть отжимай. Он открыл окно спальни, прикуривая две сигареты. Одну молча протянул мне, заставляя встать и дотащиться до подоконника. Курили мы молча. Кофе, растекаясь по жилам, толчками будил сознание, загружая события прошлого вечера.       — Я был ужасен?       — Нет. Просто ты раньше не пил. Не стоило мешать всё в кучу, — он небрежно стряхнул столбик пепла в подставленное блюдце. Закрыл тему, — Я скинул тебе лекции, будешь слушать на пробежке.       — Серьёзно? — самое время вспомнить выражение «глаза на лоб полезли», ага, именно.       — Это был не вопрос.       — Чёрт. Когда я соглашался работать здесь, то и представить не мог, что в нагрузку дадут ещё и надзирателя с кнутом. Наверное, если бы в этот момент я соображал лучше — то не стал бы такое говорить. Нельзя было это говорить. Просто нельзя. Одной этой фразе удалось пробить ледяную броню Ксавьера. Выражение холодного равнодушия раскололось, на короткое мгновение являя миру острую боль и горечь.       — Заканчивай ныть и одевайся, — голос снова стал жёстким. — Если ты еще не заметил, ты всё ещё не одет и мокрый.       — Я в одежде! А то, что она мокрая, так это твоя вина, — волна возмущения смыла краткий приступ сожаления. — Какого черта ты засунул меня в душ?       — Прямо чувствую, как не хватает здесь Тая с ремаркой о том, что в следующий раз перед душем он непременно разденет тебя, — очевидно, разговор был окончен и он просто встал, красноречиво направляясь к дверям. — Хватит. Собирайся. Выбросив окурок в недопитый кофе, я ушел переодеваться, смывать размазавшуюся по лицу тушь, мысленно продолжая диалог и проклиная алкоголь, клубы, ранние рассветы и Ксавьера. Надевая носки, взглянул за окно, где моросил ленивый дождик, и сделал выбор в пользу толстовки с капюшоном. Собрал наушники, телефон, стоявший на зарядке, а потом, вслед за Ксавьером, двинулся к началу беговой дорожки. Размеренный бег, приятный голос Тая и дождик — помогли проснуться окончательно. Я даже начал получать удовольствие от слегка ноющих разогревающихся мышц и тепла, разливающегося изнутри. Молчаливая компания Ксавьера странно успокаивала: несмотря на его высокомерие, на раздражающую привычку принимать решения за окружающих, я чувствовал его присутствие как опорный камень своей новой жизни. Надежный фундамент настоящего и будущего, якорем удерживавший нестабильную реальность вокруг. К концу пробежки, когда лекция закончилась, я снова обогнал Ксавьера, сбросившего скорость, и дотронулся до своего уха. Ксавьер остановился, помедлив, скинул наушники.       — Ты правда вчера сказал, что Алексис готова встретиться с тобой и что она хочет видеть и меня тоже?       — Решил поднять с утра пораньше темы посложнее? — рука едва дрогнула на ободе наушников. — Или пытаешься увильнуть от бега?       — Слушай, давай установим правила. Что-то вроде того, что мы можем не только задавать друг другу вопросы, но и получать на них ответы, — то ли я был ещё пьян, то ли просто устал от того, что он раз за разом принимает решения за меня. — Смотри, типа того, как я сейчас отвечу на твой вопрос: нет, я не собираюсь увиливать. Раз! Один вопрос — один ответ. Это просто. У тебя тоже получится.       — А ты становишься дерзким, Джейден, — он усмехнулся и наконец опустил руку от своих чертовых наушников.       — Ты как-то говорил, что когда я показываю зубы, то становлюсь интереснее.       — Да. Это одно из её условий.       — Почему она хочет видеть меня?       — Это твой второй вопрос. Думаю, что игра в ответы подразумевает то, что мы будем задавать свои вопросы по очереди, — Ксавьер насмешливо приподнял бровь. — Так что теперь спрашиваю я. В твоей жизни были близкие тебе люди? Кто-то, кем бы ты дорожил?       — До последнего времени нет, — я ответил не задумываясь. Это было правдой. Понимал, что задавая свой вопрос, Ксавьер пытается нащупать границы моих эмоциональных привязанностей, ищет аналогию собственным отношениям с Алексис, — я всегда был один, типа сам по себе. Если представить мир, как слоеный пирог, то вот есть что-то вроде сыра: деньги, родственные связи, власть, коалиции, союзы — это всегда сверху. А чем ниже, тем меньше остается таких склеивающих связей. Типа, чем ниже твой социальный статус — тем ниже ценность и меньше шансов на создание прочных привязанностей. Я был в самом низу. Ну, сам понимаешь. Там где скучная картошка, порезанная кубиками.       — Любопытно. Но ведь эмоциональная привязанность, это не только про родственников или друзей. Тебе восемнадцать, — его взгляд скользнул по моей шее и останавился там, где бьётся тонкая ниточка пульса. Хренов детектор лжи. Я прижал кончики пальцев к шее. Просто хотел увидеть разочарование в его глазах. — Ты никогда не был влюблен? Никогда не испытывал желания близости с кем-то?       — Это разное. Желание близости, как желание семьи, конечно было. Особенно в детстве. Наверное, все дети хотят, чтобы у них была семья, просто большая часть этого не понимает, пока не лишится. Я вот хотя и не то чтобы совсем лишился, но Джимбо отбил эту тоску. А насчёт влюблён… Понимаешь, мне надо было выживать и не хватало времени ни на что другое. Я был один. Старался держаться подальше от людей. А почему ты ни в кого не влюблялся? Я понимал, что схитрил, задавая в одном вопросе два, но решил, что получил это право, ответив так подробно. Ксавьер пожал плечами — даже этот простой жест казался в его исполнении особенным. Неотделимая от его личности черта: грациозная элегантность в каждом, даже автоматическом, движении. Он поднял с шеи обод наушников, показывая, что раунд вопросов окончен, но перед тем как надеть их и войти в дом, всё же ответил:       — У меня не было на это времени. Я был слишком занят выживанием. Этот странный ответ — эхо собственных слов, напомнил уже далекий день, когда мы только познакомились. Когда Ксавьер предложил мне остаться. Тот царапающий холод и страх. В тот день я решил довериться незнакомому человеку, в котором чувствовал силу вожака, лидера. В тот день, в ответ на его предложение «ты поможешь мне, а я помогу тебе» — я мысленно ответил «да». И стоя теперь под моросящим дождем, понял, что последую за ним до конца. Это было самым простым и казалось таким естественным. В доме медитировал над приготовлением завтрака Тайлин. Такой же невыспавшийся и помятый. Чувствуя себя неоправданно бодрым, я в глубине души немножечко простил жестокий прием Ксавьера с моим ранним пробуждением. Кивком поздоровался и отправился к курочкам, выполнять долг хорошего хозяина. И только позднее, после душа, нормального душа, присоединился к завтраку. Я сразу почувствовал атмосферу тяжёлого разговора, повисшую в кухне. Отрывистые резкие движения Тая, тяжёлый мрачный взгляд Ксавьера, тишина. Примерно, я знал в чём была причина. Я думаю, что они спорили об Алексис. О том, что она хочет видеть брата. Выставляя тарелки на стол, я тоже молчал. Не знал, как исправить. И боялся ляпнуть что-нибудь, что может усугубить ситуацию. Прервал молчание Ксавьер, обратившись ко мне:       — Ты уже решил, что будешь делать дальше? Когда год закончится?       — Ты хочешь прервать контракт? — вопрос сорвался прежде, чем я успел обдумать ответ. Я просто этого боялся.       — С чего ты решил? — он удивлённо посмотрел на меня. — Ты нужен Тэмми, она делает успехи. Я хочу распланировать следующие два месяца. Он сказал «два месяца»: июнь и июль. И в конце июля он встретится с сестрой. С Алексис. Он даже не знает, что будет дальше. Только два месяца.       — Я вхожу в эти планы?       — Ты отвечаешь вопросом на вопрос, Джейден, — в его голосе появились нотки раздражения. — Если ты хочешь поступить в колледж в следующем году, у нас не так много времени на подготовку. В следующем году у меня могут быть планы. У него — нет. У них — нет. Только планы на эти два месяца. Горизонт планирования.       — Я думаю, что куплю небольшую ферму. Тай выключил огонь и развернулся, глядя на меня так, словно увидел какое-то экзотическое животное. Ксавьер вскинул бровь.       — Ферму? — повторил Тай.       — Ну да. Небольшую, — избегая смотреть на них обоих, я очень сосредоточенно расставлял приборы на столе. Очень. — Ничего связанного с мясом или производством большого количество сельхозкультур. Курицы, козочки, овощи и немного зелени.       — Ксавьер, мальчику совсем нельзя пить. Он бредит.       — Подожди, Тай, — Ксавьер нетерпеливо остановил его жестом. — Почему?       — Потому. Потому, что я так хочу. Мне это нравится. Я могу так жить.       — Ты даришь ему драгоценности, а он будет в них копаться в земле, — фыркнул Тай, разворачиваясь снова к рабочей столешнице.       — Драгоценности? Ты купил мне тот браслет? — я больше не могу прятаться за тарелками и замираю, как соляной столб. — Он что, мать его, настоящий?!       — Джейден, — Ксавьер недовольно поморщился, — мы не об этом. Продашь его. Потому что на ферму тебе не хватит. Ферма тысяч на сто дороже.       — Это если там земли двадцать акров, а мне не нужно столько, — я аккуратно равняю выложенные вилки и думаю, что скорее продам почку, чем браслет. — Я столько не обработаю.       — Фермер! — Тай снова фыркнул, как кот, сунувший нос в горячее молоко. — Я так и думал, что курицы не доведут до добра. Он разложил по тарелкам завтрак и сел рядом со мной. Ксавьер теперь смотрел на стол перед собой.       — То есть, школу ты не заканчиваешь? — голос медленный, словно он сейчас где-то далеко. Или лучше «когда-то».       — Не-а.       — И в колледж не поступаешь?       — Нет.       — Ты просто купишь домик в глуши, трактор и коз?       — Не в глуши. Здесь неподалеку тоже можно купить. В городе есть лавочка с органическими продуктами, фермерский рынок. Думаю, что можно договориться и я буду выращенные овощи, молоко и сыр им продавать, — честно говоря, я выдумывал просто на ходу. Никаких таких подробностей у меня не было. Просто жизнь. — Если откладывать деньги и не тратить лишнего, то со временем я добавлю ещё пруд или даже небольшое озеро. Заселю туда рыб.       — Рыб? — глухо повторил Ксавьер, поднимая глаза на меня.       — Ага. Ну, рыб. Можно будет организовать площадку для кемпинга.       — Здесь? — он обводит рукой неопределённый круг. — В Хармони Хилл?       — Ну, я больше нигде не был. Так что, да. Я понимаю, что будет трудно привлекать гостей поначалу. Но это не первоочередное. Тай, опасно сузив глаза, смотрел на Ксавьера, который начал переставлять мельницы со специями, перекладывать с места на место столовые приборы. Скорость его рук всё возрастала и возрастала. Я замолчал, не понимая, что происходит. Тай быстрым движением накрыл ладонью солонку, вычислив, что именно к ней в следующий момент прикоснется Ксавьер.       — Прекрати, волк! Дернувшись, как от удара, Ксавьер замер, вскинув голову и глядя в глаза Таю тихо произнес:       — Я ошибся, Тайлин. Я ошибся.       — Забей. Думай о том, что будет сейчас. Завтра. Ксавьер кивнул и Тай расслабился, а я даже не замечал, как были напряжены у него плечи, а теперь заметил.       — Хорошо, — Ксавьер снова кивнул. — Значит, ферма.       — Ага, — я перевел настороженный взгляд с одного на другого и приступил к завтраку. Тай улыбался так, словно готов был рассмеяться.       — Тай, когда приезжает Эдит? — теперь Ксавьер перешёл к следующему пункту «нам надо составить план».       — В начале июля. Они прилетают в гости к её родителям и заедут навестить нас, — мурчащий голос наполнился искренней радостью. — Очень хочу её увидеть. Я ужасно соскучился.       — Хорошо. Какое-то время мы все молчали. А потом я решился:       — Нам нужно, чтобы Тэм видели с братом. Народ начинает придумывать сплетни за нас. Ну, я имею в виду… я боюсь, что… это бред, конечно, но что если… если кто-то позвонит в полицию? Или пожалуется? Скажет, что мы укрываем похищенного ребенка? Её никто не видит толком, но все знают, что в Ашхаусе живёт ребенок. А о вас обо всех ничего не знают…       — Кроме тех сказок, птенчик, которые ты и Эли скармливаете местным? — Тай всё ещё улыбался.       — Да, кроме них, — я раздражённо махнул рукой. — Но то, что мы придумываем, оно как бы отвлекает. И Тэмми в них всегда на законных основаниях. А люди говорят. Однажды сюда может прийти полиция. Местные. Местные ведь не знают о Блэкхёрстах?       — Не знают, — медленно произнес Ксавьер.       — Если ты с ней будешь появляться в людных местах, то все увидят, что вы похожи. Поймут, что вы родственники, а не похитители.       — Тэмми никуда не пойдет, если я там буду, ты же знаешь.       — Тогда нужно устроить что-то типа встречи приветствия, — я наконец смог сформулировать то, что хотел. — Здесь.       — Здесь? — Ксавьер недоверчиво посмотрел на меня.       — Ну да. Какой-то типа приём. Ну, знаешь, такое? Барбекю у бассейна. Напитки для взрослых. Пони для детей.       — Думаешь, Тэмми это обрадует? — он удивлённо приподнимает бровь, но зря. Меня уже не остановить.       — Ну, ей необязательно все время быть на виду. Всё время вечеринки. И нужно пригласить детей. Мы слишком медленно идём на площадку.       — Медленно? Медленно для чего? Я не стал отвечать. Потому, что «медленно» означало, что мы можем не успеть начать адаптацию до возвращения злой королевы. До возвращения Алексис. Его другой сестры. Мне казалось, что мы играем в шахматную партию. На доске черная королева — Алексис, и белая — Тэмми. И вот у черной королевы была конница, королевская рать. Всё вот это. На её стороне играл Ксавьер и Алан. А на стороне Тэмми был только я. Тай, понятное дело, в битве королев не принимал участия. Тай был сам по себе и на стороне Ксавьера. На сестер Блэкхёрст ему было плевать. А мне очень нужно было, чтобы Тэмми набрала как можно больше баллов до того момента, как игра начнётся по-настоящему. До того как Алексис заявит свои права на брата. Потому что это было несправедливо. Моя малышка была не виновата в том, что она просто была младшей и ненужной. Не виновата в том, что боялась. Она просто ребёнок. Она тоже заслуживает быть его сестрой. И чтобы он любил её. Чтобы когда-нибудь так же светился изнутри от того, что она ему написала. Тэмми была слишком маленькой и слишком напуганной, чтобы чувствовать всё это. Всё то, что за неё чувствовал я.       — Хорошо, — вдруг сказал Ксавьер и Тай едва не подавился сэндвичем. — Займитесь этим. Тай поможет с организацией. Ты — со списком гостей и подготовкой Тэмми. Давайте на середину июня запланируем. У нас будет три недели на подготовку.       — Ничего себе, я в восторге! Обожаю праздники, — Тай сжал мою руку. — Да будет вечеринка!       — Организацию детской части, — твердо продолжил я, — возьму сам. Я приглашу Мэдс помочь.       — Это та, которая тебя блохастым называла, Джейден? — равнодушно уточняет Ксавьер.       — Да, она самая, — зря он ёрничает. Я сама невозмутимость. — У неё есть опыт организации детских праздников. Когда она училась в старшей школе, её частенько просили помочь с этим.       — Хорошо.       — Волк, я не верю своим ушам, — Тай насмешливо смотрит на него, потом на меня и снова на него. — Ты сегодня невероятно покладистый.       — Со мной всегда было легко договориться.       — Если бы это было так, Ксавьер, я бы ещё лет шесть назад сторчался.       — Вот видишь, Тай, — Ксавьер улыбнулся краешками губ. — Я знаю, кому говорить «нет».       — Ты меня просто поражаешь, — голос Тайлина, как растопленное масло: шёлк и молоко.       — Я оттачивал это умение долгие годы, — усмехнулся Ксавьер, глядя ему в глаза. Когда он встал из-за стола, Тай выждал целых три минуты, но потом все равно заговорил, обратившись ко мне:       — Ну-ка, кукушонок, попроси меня о чем-нибудь, — он задумчиво поцокал когтями по столу. — О чем угодно.       — Что? Зачем?       — Просто попроси. Давай, — Тай нетерпеливо шевельнул ладонью, подгоняя меня. — Это социальный эксперимент.       — Дай погонять на вечер машину? Тай прищурился, словно взвешивая ответ, а потом хищно улыбнулся.       — Иди к черту, кукушонок. Никакой тебе машины.       — Вообще-то, я умею водить, — обиженно сказал я. В ответ Тай только фыркнул, возвращаясь к еде, а я задумчиво покрутил вилкой по тарелке. Вспомнил девушку на баре, её нелепое дешевенькое джерси с длинными, не по погоде, рукавами. И нащупал нужное. Просить ведь нужно то, что готовы дать.       — Тай, такое дело… в общем, я не всё сказал. Ну, про ферму. Вообще-то я хочу, чтобы там была какая-то типа, ну не школа, а убежище, — я на ощупь пробирался среди догадок, намёков и фраз, брошенных вскользь. — Для детей или подростков, понимаешь? Место, где они могут почувствовать себя в безопасности. Как я, когда ночевал здесь в гараже. Ещё до того, как вы… как вы купили дом.       — Продолжай, — коротко бросил Тай.       — И я хочу сказать… знаю, ты не любишь детей и всё такое, но первый год или два, ты сможешь им помогать? Учить их читать, например?       — Читать? — он удивлённо приподнял брови, выходя на наживку.       — Понимаешь, мне нужен человек, который покажет им, что можно иначе. Есть другой путь. Ты мог бы жить прям там. На ферме.       — Слушай, ну теоретически, это можно. Я, конечно, могу… Он не закончил фразу, потому что я уже не мог сдерживаться и рассмеялся. В первую секунду Тай осекся, смотрел на меня с недоумением, как будто я на его глазах сошёл с ума. А потом рассмеялся тоже. Понял. В его голосе звучало неподдельное удивление.       — Птенчик, да ты лисище. Хитрый пронырливый черт. Как ты это делаешь?       — Это просто. Ксавьер говорил же. Легко получить согласие у человека, если просить о том, что нужно самому человеку, — я развел руками, как будто это всё объясняло. — Ему нужна Тэм. И он знает, что то, о чём я прошу — это для неё. Поэтому он соглашается.       — Лисица. Наглая хитрая лисица, — Тай восхищённо покачал головой. — Но идея интересная.       — А если серьёзно, что это было? Ну, — я показал на специи, расставленные Ксавьером по столу, — вот это?       — Не знаю, — Тай легкомысленно пожал плечами. — Думаю, что ты его удивил. И ему нужно было перестроить схему у себя в голове. Может, он, как и я, просто не ожидал от тебя такого ответа. Я тоже, если честно, в шоке. Понимаешь, в этом есть нечто провоцирующее. В твоей готовности похоронить себя в полевых работах. Очень самоуверенно, амбициозно и, вместе с тем, странно. Для него. И для меня тоже.       — Ты говоришь так, словно то, чем я собираюсь заниматься — это что-то плохое.       — Я так не думаю, лисёнок. Просто это мне непонятно. Это нормально. Ты же не я, не он. Когда мы только познакомились, когда я только узнал, что всё получит Алексис, что она — единственная наследница их матери… я тогда спросил его «а что получишь ты?». До сих пор помню ответ: «образование, очень хорошее и дорогое образование». Знаешь, тогда это мне помогло сделать выбор. Он замолк, убирая грязную посуду, но я не стал заполнять паузу. Не стал ничего говорить. Я хотел, чтобы он продолжал. И Тай продолжил.       — Тогда я был никем. У меня ничего не было. Даже самим собой я не распоряжался. Смотрел на него, как на бога, лисёнок. Как на высшее существо. На волшебного эльфа из другого мира, — я автоматически кивнул, отлично понимая, что Тай имеет в виду. — И этот его ответ — указал мне путь. Я увидел что-то, что имеет ценность для такого человека. Он показал мне, что это сокровище. И ещё он сказал мне, что и я смогу. Знаешь, я потом срывался. Один раз. Но всё равно сумел выбраться. И ни разу не пожалел. Хотя теперь понимаю, что в тот момент он был в положении ничем не лучше. Ну, почти.       — Это было когда вы познакомились? С Ксавьером?       — Да, лисёнок. С Ксавьером и его сестрой. С чертовой Алексис Блэкхёрст, — он задумался. — Я ему тогда ещё говорил, что без неё было бы проще. Говорил ему, что нужно было бросить эту суку, тогда же.       — Тогда же? Ты сказал Ксавьеру, что он должен бросить сестру?       — Ага.       — А он?       — Сломал мне ребро.       — Оу, — я поморщился, только зажившие ребра сочувственно заныли.       — Ему было лет пятнадцать или только должно было исполниться пятнадцать. Он сбежал. От отца, из замка. И взял с собой Алексис. Уговорил её бежать с ним. Не мог оставить там. Мы типа так познакомились, — погрузившись в свои воспоминания, Тайлин снова цокнул по столу. — Они же даже ничего из дома взять не могли: по карточкам или при попытке продать вещи — их моментально бы засекли. Первое время, как я понимаю, Алексис терпела, не жаловалась. А потом играть несчастную сиротку ей видимо надоело. Только она же ничего в жизни не умеет. Понимаешь, котёночек? Она как красивая птичка или цветок… О, точно. Представь эту картинку: роза под стеклянным куполом. Если купол убрать, эта ядовитая тварь сдохнет.       — И вы тогда познакомились? Когда он сбежал?       — Да. В Чикаго, птенчик. Там есть подпольные клубы. Не те, где танцуют, а где можно подраться. Можно делать ставки на живых бойцов. Иногда там бывали неплохие деньги. Иногда убивали. Кому какое дело, если это и без того уже вне закона. Нужно только знать места и людей. И это всё время новые места. Я там не сказать, чтобы работал. Я зарабатывал там на дозу. Продавал, что имел: тоже сбежал из дома, видишь ли. Из семьи, которая меня взяла.       — Ты продавал себя?       — Не за деньги. За наркоту — да. Это даже проще. Тогда как раз босс одного из бойцов начал таскаться со мной на все эти ринги. Мне была уже немного понятна схема: сливные бои, честные бои. Всё такое. Насмотрелся. В перерывах. Как-то ночью на ринг пришел паренёк и поставил на себя двадцатку. Это было смешное, жалкое зрелище. Ты бы видел какие там бугаи дрались. И этот… жилистый, но такой… такой… — Тай щёлкнул пальцами, но так и не подобрал слова. — На голову ниже меня. В ту ночь он выиграл все бои. Один за другим. Я до того — никогда не видел, чтобы кто-то так дрался, птенчик. Он не соревновался, он пришёл убить или умереть. Не оставлял для себя ни шанса, ни пути назад. Ему было всё равно с кем драться. От каждого, от каждого противника приходилось его буквально оттаскивать. Я тогда ещё не знал этого слова, но сейчас, вероятно ему бы подошло «берсерк». Знаешь, его тогда очень прилично помяли, конечно. Очень. Но он не чувствовал боли. Как обнаркоженный. Тай снова замолчал, глядя в столешницу, но видя полутемный залитый кровью и потом ринг в грязном подвале безымянного чикагского клуба. Я замер, не двигался, чтобы не спугнуть его. Не сбить.       — Мой папик велел мне привести пацана с ринга, он проиграл прилично так денег и хотел их назад. Любым способом. Сначала по-хорошему. Я его тогда не нашел. Потом пошли слухи. Я уже лишился теплого местечка и снова оказался на улице. По старой схеме решил попробовать еще одно подобное заведение. Рангом помельче. Наркотики, котеночек, они всегда ведут тебя только вниз. Там я пару ночей видел того паренька снова. В конце второй ночи он подошел ко мне сам. Мы познакомились. Знаешь, мне бы хотелось сказать, что я произвел на него хорошее впечатление или даже, что сумел влюбить его в себя. Но суть в том, что он вообще, наверное, не умеет любить. Никого, кроме своей сестры, пожалуй. Иначе я не понимаю, почему он так носится с нею.       — У вас… у вас был типа роман?       — С Ксавьером? — Тай расхохотался. — С этим психом? Нет, птенчик, ни разу. Он предложил мне сделку. Я помогаю им, он поможет мне. И я согласился. Пошел с ним. Он заработал деньги, а мне пора было закинуться. Я знал, что он предложит мне дозу. И ошибся. В подвале одной из заброшек он приковал меня к трубе. Они прятались наверху. А я просидел на цепи неделю, или две, или больше. Ксавьер приходил, сидел со мной. Ставил капельницы, кормил. И всё это время мы разговаривали. Тай поставил локти на край стола и, запустив в короткий ёжик волос пальцы, сцепил их на затылке. Я слушал его глухой голос и думал о том, что, пожалуй, окажись я на месте Тая, то просто сразу сдался бы. Сдох ещё до всего этого. А потом вспомнил его изрезанные запястья и мне стало стыдно. Тай пытался и, судя по всему, не один раз.       — Потом он позвонил тем людям. Моим приемным родителям. И они забрали нас, всех троих. К тому моменту я был чист. Почти через месяц они исчезли. Алексис позвонила отцу. Мне об этом рассказал мой собственный приёмный отец. Она больше не хотела так жить. Хотела вернуться. И Ксавьер увел его людей от нас. Они продержались ещё месяц. Я — чуть дольше. Когда я сорвался и уже какое-то время жил на улице, он снова разыскал меня. В этот раз мне нечего ему было дать: он не был в бегах. Но все-таки помог мне, — резко выпрямившись, Тай качнулся на высоком стуле. — Вот тогда он и сломал мне ребро, ключицу, нос, а потом отправил в нокаут. Из реанимации меня сразу отправили в клинику. В хорошую реабилитационную клинику, на которую у меня никогда не хватило бы денег. Там я познакомился с Эдит. Мы вместе ходили на групповую терапию. Ксавьер приезжал навещать нас.       — Из реанимации… он мог убить тебя, — похолодевшие пальцы зябко обняли друг друга. «Ты ни хрена не знаешь обо мне».       — Мог. Но вместо этого помог мне, — Тай легкомысленно пожал плечами. — Той осенью я сдал экзамены и поступил в колледж. Получил стипендию Блэкхёрста. А ещё через два года туда приехали Ксавьер, Алексис и Эдит. Я промолчал, укладывая новую историю в общий сюжет картинки, дополняя мысленный образ Ксавьера, Алексис и вплетая новые волокна в портрет Тайлина.       — Почему он это делает?       — Не знаю. Спроси что-нибудь полегче. Как приручить дракона, как спрятать в карман солнце. Или спроси у него сам. Может быть, он знает ответ. Я только хочу, чтобы ты осознал: между Алексис и её братом — очень большая разница. Они близки, их цели, желания, образ мыслей — тесно связаны. Как два дерева из одного корня. Где-то глубоко они переплетаются, растут на одной земле. Но они разные, — Тай нетерпеливо пощелкал в воздухе пальцами, подбирая слова. — Знаешь, когда две одинаково дорогие машины резко тормозят перед сбитым котёнком, то кажется, что они похожи. Но потом из одной выходит человек и подбирает котёнка. А вторая объезжает его по обочине, чтобы не вычищать кровь из радиатора. Поступки, птенчик, могут быть похожими, но мотивация у каждого своя.       — Ты хочешь, чтобы я остался, — констатировал я. — Не ездил к ней.       — О, я бы хотел, чтобы и он тоже не ездил. Она ядовитый цветок. Ты любуешься им, думаешь о том, какой он хрупкий, нежный. Хочешь его защитить. Но на самом деле, это только видимость, — он с нежностью взъерошил мои волосы. — Знаешь, лисёнок, есть люди, только внешне напоминающие людей. Ничего человеческого в них нет. Паразиты, пиявки. Люди-эльфы, им непонятно зло или добро. У них нет морали. Если они проходят мимо горящего дома, то вытаскивают оттуда ребёночка. Если дом не горит, то поджигают его. Никакой морали. Такие живут за счёт других людей. Они лишены эмпатии, им недоступно сопереживание, дружба, любовь, раскаяние. В их мире есть просто они сами и всё остальное. Инструменты. То, что либо принадлежит, либо служит им.       — Социопаты? Ты считаешь её социопатом? Но Алан… Они ведь сыграют свадьбу зимой?       — Алан — инструмент. А наш общий друг — имущество. Никакой любви, лисёнок. Оставь это заблуждение её брату. Ксавьер в плену этой мысли. Надежды, — он развёл руками, словно извинялся за что-то. — Считает, что его сестра — принцесса в башне, похищенная драконом. И когда я говорю «дракон», то имею в виду, разумеется, старого Блэкхёрста. Вот только в этой сказке, птенчик, два дракона. И ни одной принцессы. Когда он в следующий раз предложит тебе поехать к ней, спроси, что случилось с его жеребцом.       — Я уже решил, что поеду, Тай, — я улыбнулся ему, потому что хотел смягчить эту новость, но не знал как.       — Ещё один псих. С чего ради ты ввязываешься в её игры?       — Хочу сам всё увидеть. Посмотреть на неё. Что она мне сделать-то может?       — Как хочешь, — он фыркнул. — И правда, к чему я здесь распинаюсь!       — Я услышал тебя, Тай. И я буду осторожен. Но я должен понять это. Сам.       — Умный-умный, а иногда такой дурак. Учиться, о закат моих глаз, всегда лучше на чужом опыте. Это не так больно, как зарабатывать свой.       — Что она тебе лично такого сделала?       — Мне? Знаешь, для меня было бы достаточно и того, что она делает с Ксавьером, — Тай возмущённо всплеснул руками. — У меня достаточно развит инстинкт самосохранения, чтобы не приобретать собственный опыт пожирания ядовитых синих ягод.       — А мне кажется, что она делает его счастливее. Он вчера аж светился потому, что она ему написала. И я хочу увидеть человека, который делает его таким светлым и легким.       — Сначала она ему почти полгода не писала, наивный ты кукушонок. Знаешь, между тем, когда я только встретил его и когда он снова меня разыскал — прошло несколько месяцев. И вот эти два человека очень отличались. Как пейзаж до и после землетрясения. И до — было явно лучше. Но Алексис надоело жить по-человечески. И плевать она хотела на брата. Она всегда делает то, что лучше для нее. Нет ей никакого дела до других людей. Ты, например, часто ли задумываешься о том, счастливы ли твои кроссовки? Впрочем, к псам всё это. Совершай свои ошибки. Вставай на те же грабли. В этот день Ксавьера я больше не видел. Тай уехал в Мэпл Сити, объяснив, что ему срочно требуется шоппинг. Его способ справиться со стрессом. Ну а мы с Аланом окунулись в свои привычные заботы. Прогулку с Тэм я решил отменить — сделать перерыв, и дать нам всем возможность отдохнуть. Мне и самому нужно было многое обдумать. Хотя Тай, по всей видимости, не придал значения утреннему состоянию Ксавьера, мне оно очень напомнило Тэмми. И заодно стало последним аргументом в пользу согласия на поездку к Алексис. Потому что, похоже, Ксавьер всё же выдернул длинную спичку в наследственной лотерее психических отклонений Блэкхёрстов. Я бы и под страхом смертной казни не признал бы правоту Тайлина, но раз уж увяз в этой истории, то хотел бы играть со знакомой колодой на столе. Я хотел своими глазами убедиться в том, что у Алексис реально были причины для того, чтобы находиться в психиатрической клинике, а не просто прятаться там от брата. Не то, чтобы я не верил Таю, но не видел особенных поводов для его неприязни. Кроме собственно неприязни.