Хочу, чтобы ты остался

13

Утром Ксавьер безжалостно разбудил меня на пробежку. Спокойная жизнь в Ашхаусе расслабила, и я всё реже вставал в шесть утра, чтобы побегать с ним. Просыпался всё позже. И не испытывал никаких терзаний из-за этого. Честное слово! Поэтому властный стук в двери спальни заставил меня подскочить рывком. Чувствуя себя выброшенной на берег рыбой, я в панике открыл дверь, впуская Ксавьера.       — Что случилось?       — Одевайся. Ты снова бегаешь. Каждое утро.       — Черт, Ксавьер, — я безрезультатно поискал футболку в комоде. Вчерашнюю пришлось выбросить, она была безнадежно порвана. — Это из-за вчерашнего?       — Отчасти.       — Отчасти?       — Еще раз повторить? У тебя две минуты. Переодевайся и выходи. Поскольку я уже все равно проснулся, выбора особо не было, так что я быстро нашел беговой костюм и вышел. На ходу к дорожке, Ксавьер бросил мне коробочку с наушниками:       — Я сбросил тебе файл. Это подкаст Тая. Пока не придумаешь, что слушать — будешь слушать его.       — Что?       — Английская литература.       — Зачем? — я тут же переформулировал вопрос. — За что? Жесткий палец уперся мне в солнечное сплетение:       — Заткнись. И беги. Давая понять, что спор окончен, он надел свои наушники, развернулся и побежал впереди. Я провозился еще с минуту, подключая телефон, выбирая принятый файл. Затем побежал тоже. А что оставалось-то? Спящий город раскрывался нам навстречу, бросаясь под подошвы кроссовок полосатым змеиным телом дорожки. Нежная белая пена цветущих яблонь осыпала поцелуи лепестков на газон, на асфальт, липла к влажным от росы капотам машин. В наушниках мурчал голос Тая, посвящая меня в тайны и символы образа Офелии и её смерти. Я так хорошо знал этот голос, этого человека, его интонации, так живо представлял себе как взмывают в воздух руки, жестикулируя, как он улыбается или закатывает глаза. Слышал в обертонах сарказм и восхищение, различал неподдельную искреннюю влюбленность Тайлина. И знаете, улыбался ему. Ну, его голосу. Чувствовал, что он прям правда любит это: свои лекции, темы, которые разбирает. Так было странно совмещать представления о легкомысленном эпатажном Тае и вот такое вот. Серьезное. Большое. Тайлин ведь в некотором смысле — тоже искусство. Сам Тай — искусство в своём роде. И вот ещё английская литература. Я примерно понимал, зачем Ксавьер заставил меня слушать лекцию. Он хочет, чтобы я сдал школьный минимум, поступил куда-то там. Думает, что если я буду слушать — то это подтолкнет меня. Поможет сделать правильный выбор. Ну, помните, как тогда? Что тут сказать? Лекция мне понравилась. Тай хорошо рассказывал и тему знал, и раскрывал её интересно. Но вся штука в том, что слушать эти лекции я могу и так. Никуда не поступая. Я поднял темп, обгоняя Ксавьера и развернулся к нему. Он замедлился, остановился, снял наушники. Мы сошли с дорожки. Остановились на перекур, хотя Ксавьер считал это смешным, а Тай адски злился. Как будто мы кощунствуем. Типа: зачем бегать, если в середине останавливаться на перекур. Или одно, или другое. Или рыбку, или на ёлку. Пофиг. Ксавьер, кстати, педантично добавлял эти семь минут к длительности пробежки, поэтому я всегда точно знал, даже если не бегал с ним, останавливался он на перекур или нет. Хотя это, в общем-то, без разницы. Просто деталь. Взяв уже прикуренную сигарету, я достал телефон и набрал Таю просьбу скинуть мне ссылку на его подкаст. Времени уже было почти семь, так что наш общий приятель уже почти наверняка встал. Ответил моментально «На который?». Пока мне нужен был только этот: посмотрим, какие еще образы и темы он там раскрывает. Он прислал ссылку и я потом чисто по-дружески отправил вопрос насчет завтрака. Тай был в своём стиле: сказал, что завтрак будет, но не прямо сейчас потому, что он ещё в душе. Даже спросил не прислать ли мне фотку. Это был бы не Тай, если бы не спросил. Точнее так: Тай не мог бы не задать такой провокационный вопрос — это раз. А два — Тай никогда бы не мог прислать фотку не спросив. За это я его отдельно любил. Мы докурили и побежали дальше. Лекция была рассчитана точно на час. Ровно столько мы и бегали. Плюс перекур. Дома Ксавьер сразу ушёл в душ и переодеваться, а я игнорировал его молчаливое возмущение и прошел на кухню как был. Не мог это пропустить. Тай еду не готовил, а творил. Созидал со скоростью два блюда в час плюс десерт. Все выходные готовил он. Нам с Тэмми разрешалось присутствовать и отвлекать его. По утрам, пока Тэмми ещё спала, эта тяжёлая работа вся доставалась мне. И я старался не отлынивать. Плюс ещё курочки. Какой смысл мыться после бега, если потом идти в курятник? Вот и я думаю, что никакого смысла. К теме вчерашнего происшествия мы, не сговариваясь, не возвращались. Как и к теме моей личной жизни, за что лично я был благодарен. Зато Тая интересовало с чего вдруг я заинтересовался английской литературой.       — Ксавьер хочет, чтобы я принял правильное решение. Наверное поэтому.       — Правильное и неправильное — это для глупцов, птенчик. Язык уже стёр рассказывать тебе об ошибочности оценочного подхода.       — В общем, думаю, что он решил закончить моё образование, — я задумчиво качался на барном стуле.       — А ты сам что думаешь?       — Сам я не думаю об этом.       — Об этом или вообще? — хмыкнул Тай, ловко шинкуя морковку.       — Вообще — думаю. Но колледж мне кажется потерей времени. Дестини вот тоже так считает, поэтому и приехала сюда. Вместо колледжа. Тай поморщился. Он всегда скептически относился к разговорам о бесполезности образования. Сам Тай ко всему этому относился с трепетом, как пророк к проявлению божественности. Может потому, что изначально Тай был мальчишкой с улицы. Я иногда пытался представить себе его жизнь до того, как она изменилась. То какой она была. И не мог. Всё то, что с ним происходило — лежало далеко за пределами возможностей моей фантазии и, как я считал, к лучшему. Тай рассказывал, что уже лет шесть регулярно посещает психотерапевта, а время от времени и встречи анонимных наркоманов. Не представляю себе ситуации в которой человек с поведением и внешностью Тая мог бы сохранить анонимность, но это так называется. Думаю, что он на самом деле проделал адски сложную работу над собой, меняя вложенные установки. И даже уже за одно это достоин уважения. Но при всем при этом, до завершения ремонт личности Тайлина был далек. Ксавьер как-то упоминал, что знает, где пролегают границы Тая и его собственные, а несколькими днями позже уточнил, что у Тая границы стёрты и что Тай до сих пор не научился говорить «нет», если речь идёт о нём самом. Видя их отношения, я склонен считать это правдой. Провоцирующее поведение Ксавьера служит красным флажком для Тая, тренирует «мышцу личных границ». И это безопасно потому, что Ксавьер не причинит зла своему другу. По крайней мере, нарочно. Какую роль в сложной психике самого Ксавьера играет Тайлин — я пока не понимал. Возможно, что и не пойму. Всё пространство вариантов, включая тот, где Ксавьеру иначе было бы просто скучно. Алан придерживался мнения, что Ксавьеру в жизни необходимы две вещи: строить дом и кого-то спасать. В замке он перестроил флигель, в котором жил, и спасал сестру. В колледже он купил и перестроил дом в кампусе для их компании, и спасал их. Теперь строит дом в Хармони Хилл и спасает, по всей видимости, меня. Так что, возможно, Алан был ближе всего к истине. Единственный недостаток его версии был в том, что ни на одном этапе, перечисленном бывшим футболистом, я не видел самого Ксавьера. Не видел никого, кто спасал бы его. Что вовсе не означало отсутствия необходимости спасения. Перед обедом мы с Аланом увели Тэмми на прогулку. Я планировал пройти сегодня дальше, зная, что Тэмми позволит Алану взять себя на руки и часть пути мы пройдем пешком. С собой в этот раз я взял фотоаппарат — одолжил у Тая. Ещё одно увлечение нашего соседа. Тайлин выдал модель попроще и объяснил как работает. В общем, мне были не нужны высокохудожественные кадры. Я хотел сделать снимки нашей прогулки, фотографии соседей, дома. Улицу. Во-первых, вспомнив о фотоальбомах, которые Ксавьер счёл значимыми для меня, я решил, что Тэм, возможно, хотела бы в будущем иметь снимки своего детства. Во-вторых, подумал, что напечатав фото, можно будет просматривать их дома. Там, где она чувствует себя в безопасности. Можно будет составлять истории, знакомить её с людьми в городе. Без самих людей. Поэтому в ближайшее время я не планировал расставаться с фотоаппаратом. Воплощая свою идею, мне удалось заинтересовать и Тэм. Её завораживал почти любой процесс, поэтому это было легко. Я показывал ей то, что собираюсь снимать, объяснял что это останется навсегда, потом фотографировал и показывал на дисплее самого устройства будущий отпечаток. На обратном пути Тэм несколько раз требовала отпустить её на землю и показывала то, что я должен был сфотографировать. Иногда это было красивое дерево с морщинистой корой. Иногда камень, который она протягивала в ладошке. Особенно меня радовало, когда она просила сфотографировать те вещи, которые могли бы показаться страшными той девочке, которой была она сама пару месяцев назад. Люди теперь иногда останавливались, чтобы поздороваться с нами и спросить как дела, я объяснял им вполголоса, что у Тэмми есть особенности и она боится незнакомцев. Наверняка у них возникали вопросы и свои версии событий. Наверняка это порождало новые волны сплетен, слухов. Но сейчас мне казалось это неважным. Важнее было другое: они понимающе кивали и отстранялись. Мне хотелось соблюсти хрупкое равновесие между заинтересованностью Тэмми и её страхом. Ну и я думал о том, как бы случайно не настроить соседей против нас. Самое страшное, что я мог вообразить в этом плане — анонимный звонок в полицию с заявлением о том, что в доме удерживают похищенного ребенка. Не могу даже представить, как бы Тэм отреагировала на вторжение шумных полицейских. Пусть бы даже они сразу поняли ложность заявления, но самим фактом своего появления — отбросили бы нас далеко назад. Самая простая страховка, по моему мнению, появление в общественных местах брата и сестры вместе. Внешнее сходство сразу бросалось бы в глаза и безусловно помогло бы. Но этот шаг пока делать было рано. Даже я это понимал. О том, что мы куда-то там едем, я вспомнил только после обеда. Когда ближе к вечеру Тай забрал меня из детской. По дороге в комнату, он взял из гостиной крафтовые пакеты для одежды. Золотистый бренд магазина на черном фоне бумаги выглядел незнакомым. Вытряхнув содержимое пакетов на кровать в моей спальне, он занял кресло.       — Это нужно примерить, птенчик. Сейчас. Хочу посмотреть, в чём ты сегодня поедешь. Минут сорок он гонял меня переодеваться, пока наконец, его не устроил подобранный комплект. Потом я развешивал в гардеробной забракованную одежду, а он принёс футляр для украшений и коробку с косметикой. Не слушая моих возражений, заставил сесть в кресло ближе к окну, себе поставил стул напротив, и за пару минут ловкими движениями кисточки подкрасил мне глаза.       — Это вообще, обязательно? — пробормотал я старательно глядя в потолок, как велели.       — Ещё бы. Ты, конечно, и так хорошенький, но если идешь с нами, хочу чтобы ты выглядел потрясающим. Сейчас займусь твоей прической, не дергайся.       — Чувствую себя как модель перед показом. Во всем этом останется хоть чуть-чуть меня самого?       — О, ну разумеется. Но если будешь помалкивать, никто и не заметит, о закат моих глаз. Намек был слишком прямолинеен, так что я послушно замолчал, пока Тай укладывал мне волосы. В футляре, на черной бархатной подложке, как в гнезде, уютно свернулась цепочка с кулоном-звездой и тонкий изящный браслет ей в пару. Искристый блеск камней притягивал взгляд. Тай рассеянно посмотрел на украшения и помог застегнуть браслет на запястье. Пока я крутил рукой, заворожённый струящимся светом граней, Тай надел мне на шею кулон и сжав его в руке тихонечко дёрнул, привлекая внимание.       — Постарайся не потерять его. Поморщившись от его грубоватой заботы, я кивнул:       — Верну сразу после клуба. Буду беречь.       — Не нужно возвращать. Это твоё.       — Ничего себе! Тай, спасибо! Я коротко сжал его плечи, обнимая, но Тай отстранился. Он задумчиво погладил пальцем браслет, потом кивнул своим мыслям:       — Добро пожаловать в семью, кукушонок. Я передам твою благодарность. Пока мы собирались, Ксавьер привез Дестини. Её короткое платье на тонких бретелях, казалось, сплошь состояло из ярусов серебристой металлической бахромы. В сочетании с темной кожей, рыжими спиральками кудрей и макияжем металлик, она производила неизгладимое впечатление. Ксавьер вышел из машины, дожидаясь нас, и сейчас курил у водительской двери. Окинув меня быстрым взглядом, он кивнул и занял своё место. В машине я представил Дестини и Тая друг другу. Под их шумную беседу, мы выехали из Хармони Хилл и уже минут через двадцать петляли по узким улочкам соседнего городка. Я уже упоминал, что Мэпл Сити был куда более прогрессивным и продвинутым, в сравнении с нашим захолустьем, так что ничего удивительного не было в том, что Ксавьер и Тай выбрали именно его в качестве площадки для развлечений. Мы остановились у клуба с вывеской «Эльфийская пыль». Ксавьер вышел первым, не глядя бросил ключ парковщику и, не обращая внимания на толпу у входа, провел нас в гремящее музыкой чрево здания. Администратор сноровисто ткнул печати на запястья и мы наконец шагнули в искрящийся стробоскопами зал, наполненный людьми, дымом и бегающими лучами лазеров. Оглушившая меня музыка заставила моментально потерять ориентацию, растеряться в шумном помещении, окружённым толпой. Как мог, я старался не потерять из виду высокий силуэт Тая, то и дело пропадающий за танцующими людьми. Как можно найти кого-то в этом кипящем дикой энергией котле? Ксавьер и Дестини уже исчезли, поглощённые водоворотом тел и музыки. И через секунду я испугался, что и сам потерян. Остался один в незнакомом чужом городе. Но в следующее мгновение почувствовал жёсткую ладонь, подхватившую мой локоть: вынырнувший из блеска лучей Тай притянул меня к себе и крикнул над ухом «не отставай». Лавируя, мы проскользнули на узкую лестницу сбоку от танцпола и поднялись на балкон второго этажа. Здесь биение пульса музыки было тише, отдаваясь глухими ударами низких частот в диафрагме. Внизу, под блестящим металлическим бордюром перил, переливался и кипел котел человеческой энергии, я не мог отвести взгляд от вида изгибающихся тел, тесно прижатых друг к другу на пятачке танцпола. Тай, вставший рядом со мной, тоже рассматривал первый этаж, но не танцпол. Его взгляд был прикован к бару первого этажа и проследив направление глаз, я разобрал среди других барменов тоненький силуэт девушки, заинтересовавший Тая.       — Она же явно несовершеннолетняя! Как её взяли на бар?       — Я знаю, — коротко ответил Тай, и развернулся ко мне. — Мы с Ксавьером сходим за напитками. Что тебе взять?       — Воду, газировку, сок. Что угодно.       — Приятно иметь с тобой дело, птенчик! Как я и подозревал, бар на нашем этаже они проигнорировали, ввинтившись в толпу на танцполе. Ну а мне не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться к Дестини. Вокруг было слишком шумно, слишком людно, одновременно было слишком ярко и слишком темно. Всего было слишком.       — Что делают в клубах обычно?       — Нууу, — Дестини улыбнулась, — смотря зачем сюда идут. Развлечься, выпить, потанцевать, познакомиться. Если есть желание и деньги, то можно купить что-то запрещённое. Или снять партнёра на ночь. Без обязательств, понимаешь?       — Ты часто бывала в клубах?       — Вообще, конечно, официально нет. Но в хорошей компании пускают. Как с твоими друзьями. С друзьями. Я кинул взгляд в сторону перил. Со своего места бар танцпола я видеть не мог. Та девочка, казалось, была младше, чем я. Хотя как знать. Я-то тоже не выглядел на свой возраст. Обычно. Сегодня, после всех усилий, которые приложил к моей внешности Тай, возможно, да. Снять партнёра на ночь. Мир — не то, каким кажется. С друзьями… мысли закольцевались. Времени было всего немногим больше одиннадцати. Эли отпустил Дестини с условием, что к двум часам ночи она вернётся, так что впереди нас ждало три часа клубного веселья. Танцевать мне не хотелось, алкоголь я не пил. Ужасно весело. Веселую трепотню Дестини я пропустил мимо ушей, её просто смыло звуковой волной. Ксавьер и Тай вернулись с напитками и я подумал, что Таю клуб и нравится, и подходит гораздо больше, чем моему строгому сдержанному боссу. Через пару бокалов Дестини начала теребить меня, склоняя идти танцевать и я честно ответил, что и не умею, и не хочу.       — Но, птенчик, чем тогда ты собираешься заниматься? — Тай нагнулся над столом и его украшения звякнули, ложась на стеклянную поверхность. — Клуб не место для скуки! Мы с Дестини с радостью поможем тебе на танцполе! Эти двое быстро нашли общий язык. Легкие, возмутительно яркие и живые. Ртутные люди. Тай вернулся в нормальное положение и поднял свой бокал.       — Давайте, еще один и погнали!       — Тай. Я, правда, не хочу.       — Не страшно! — подала голос неунывающая Дестини. — Раз не хочет, то и не надо. Тогда поиграем в «я никогда не».       — Я не знаю эту игру…       — Тини, детка, наш птенчик рос в вакуумном вакууме, так что я быстро поясню ему. Смотри, котёночек, всё просто. Это твоя рука. На ней всего пять пальцев. Каждый по очереди говорит: «я никогда не…» и произносит условие. Если ты не делал это, то один палец загибается. Как только все пять будут прижаты — ты выполняешь задание последнего, кто задавал вопрос. Всё просто. Все трое поставили по локтю на стол и я сразу оказался в окружении их развернутых ладоней, понимая, что неизбежно проиграю и буду отдуваться до конца вечера, исполняя задания. Но Тай уже начал:       — Я никогда не принимал наркотики. Конечно же, никто из них не опустил палец, зато все посмотрели на меня. Я прижал подушечку большого к ладони.       — Что? Я не принимал наркотики.       — Травка тоже считается, — подсказала Дестини, и я мрачно посмотрел на неё. В ответ девушка улыбнулась своей сияющей улыбкой, обводя взглядом остальных участников. — Ух ты, как интересно становится! Я никогда не целовалась с девушками. Снова никто не шелохнулся и, прижимая указательный палец к большому я не выдержал и рассмеялся.       — Всё! Всё понятно! Я не хочу играть. Никогда больше не буду играть с вами со всеми.       — Да ладно! Как ты мог не целоваться! Ты же окончил школу! Убирая руку со стола, я откинулся на спинку стула. Ксавьер с любопытством посмотрел на меня, но промолчал. Тай, конечно же, промолчать не мог:       — Наш птенчик не окончил школу, — мурлыкнул он, тоже опуская руку. — Помнишь, минуту назад я говорил про вакуум?       — Серьёзно? Как так? — Дестини развернулась ко мне. Такая живая, яркая. Гибкая, словно ящерка и блестящая, как рыбка в пруду. Она добавила глухо, глядя мне прямо в глаза. — И ты, на самом деле, ни с кем не целовался? Голосом она подчеркнула это «ни с кем» и я, судорожно сглотнув, кивнул. Тогда она подалась вперёд, касаясь моего лица кончиками пальцев, приподнимая к себе. А потом поцеловала. В рейтинге моих поцелуев это было десять из десяти. Потому что я не знал, чего здесь можно ожидать. Как это вообще происходит? Ты что-то должен чувствовать кроме мятного и сладкого дыхания? Мягкого влажного касания её губ? Щекотного прикосновения упругих завитков кудрей к виску? Её тоненькие пальчики обхватили мою руку, перенося её со стола на теплую податливую талию девушки, вторая рука гладила шею. Кончик языка скользнул по моим сомкнутым губам. Дестини отстранилась и провела подушечкой большого пальца по ним, вытирая след своей помады.       — Теперь можешь опустить палец, — прошептала она.       — Он в ступоре. Это одно из его обычных состояний, детка. Ты привыкнешь.       — Ничего я не в ступоре! — я просто ну, вроде как, не знал, что нужно делать, говорить или как реагировать сейчас. — И я больше не играю в эту дурацкую игру. Дестини придвинулась ближе, переплетая наши ладони. Положила голову на моё плечо и кончики её пушистых волос опять защекотали мне ухо. Ксавьер кивнул ей и встал:       — Раз так, принесу ещё напитков. Тай и Дестини болтали о клубах, в которых зависали. Соревновались, вспоминая самые неудачные свидания к которым перешли после антирейтинга самых трешовых подкатов. Думаю, что Тай должен был бы выиграть в этом шуточном споре, учитывая, что процентов восемьдесят его интимных знакомств начиналось с фразы «сколько ты стоишь?». Но он не акцентировал внимания, а я молчал, передвигая по столу пустые стаканы. Вторая рука неподвижно лежала под ладошкой Дестини. Как парализованный удавом мышонок. Эта мысль неожиданно отвлекла меня.       — А правда, что змеи парализуют жертву?       — Что? — Дестини прервалась на полуслове, удивлённо глядя на меня.       — Нет, мышонок, это распространенное заблуждение, — отмахнулся Тайлин.       — Ксавьера что-то долго нет, может, мне сходить поискать его?       — Не нужно, птенчик. У него явно есть причина задержаться.       — Да, к бару просто не протолкнуться, — кивнула девушка, вытягивая шею и вглядываясь в клубящуюся людьми темноту зала. — Пока он не вернулся, я, пожалуй, оставлю вас на минутку. Припудрю носик. Чмокнув меня в щёку, она выскользнула из-за стола. Бахрома её платья мелькнула искрами и растворилась среди танцующих тел. Я всё смотрел ей вслед, понимая, что просто избегаю взгляда Тайлина. Но вы понимаете же, что его это не остановило?       — Ты чего такой деревянный, птенчик?       — Ничего я не деревянный.       — Просто растерялся?       — Типа того. Он бы продолжал допрос, но тут явился Ксавьер с подносом, уставленным бокалами. Ловко составляя их на стол, он мельком глянул на меня:       — У тебя на щеке помада, Джейден. Пока я вытирал салфеткой лицо, не заметил возвращения Дестини. Её рука легла на моё плечо, когда она садилась. Ксавьер не сел, убирая опустевший поднос, он коснулся плеча Тая и тот, не глядя, достал из кармана плоский черный квадратик, опуская его в ладонь Ксавьера. Когда Ксавьер снова растворился в толпе, Дестини удивлённо протянула:       — Ну ничего себе! Настолько близкие друзья?       — Он же сегодня не пьёт, — Тай пожал плечами, размешивая соломинкой коктейль. — Так что ничего не планировал, а я всегда таскаю про запас. Кто знает, куда ночь развернётся?       — В смысле? — я крутил головой между ними. — Что это было?       — Резинка, Джей. Презерватив, — со смехом объяснила Дестини. — Твой босс, похоже, только что снял кого-то на баре и зашёл стрельнуть гондон у своего лучшего друга. На то и нужны лучшие друзья. Тай слегка поморщился и с жалостью посмотрел на меня. Он словно жалел калеку или безумца, которому не дано было понять наслаждение.       — Секс, наркотики и рок-н-ролл, птенчик. Иначе зачем вообще всё это? Тини, детка, потанцуешь со мной? Они ушли танцевать, а я остался с полным столом разноцветных бокалов. Некоторое время я расставлял их так и эдак, в итоге придирчиво выстроив по цветовым градиентам. Тай и Дестини возвращались несколько раз. Разгоряченные танцем, болтовней, взбудораженные вспышками света, музыкой вибрирующей у горла. У столика они не задерживались надолго, делали пару глотков, переводили дух и снова окунались в океан танцпола. Я глянул на телефон, времени было только за полночь и решительно приступил к дегустации разноцветных коктейлей. Ну, я просто больше не знал зачем это всё. Когда Тай, искрящийся задором, опустился в кресло напротив меня, стаканы были поделены на две части: справа те, что меня не устроили, слева — пустые. Их было не очень много. Мой невыносимый сосед, выжигая улыбкой стол, рассматривал поредевший строй напитков. Наверное, он всё понял, потому что в конце концов посмотрел прямо на меня и рассмеялся. Сосредоточиться на Тайлине мне было сложновато, особенно учитывая, что сзади меня обняла за плечи Дестини и, наклонившись, поцеловала в висок. Я отстранился, приподнимая руку.       — Не надо, пожалуйста. Хватит.       — Хватит, птенчик? Тай снова рассмеялся и его хохот задвоился, попал в унисон с лёгким смехом Дестини, тоже занявшей место за столом.       — Он просто пьян, детка. Проспится и будет кусать себе локти.       — Не буду. Я не мягкая игрушка. Не нужно меня постоянно тискать и целовать. Не так уж я был и пьян. Уверен, что выговорил все буквы до единой. И почти ни разу не сбился. Смутно помню, что какое-то время они ещё сидели и болтали, но наверное, не очень долго. Потом вспышкой воспоминание: Тай кладёт чаевые под пустой стакан, сигаретный дым, протягивающий щупальца в тамбур, ночь. Густое чернильное небо, сыплющее пригоршни тяжёлых капель. Звонкий смех Дестини. Льющаяся вокруг девушки-рыбки бахрома платья. Бронзовые ноги, танцующие среди луж. Искры света в разбросанных каплях. Я брожу взглядом по парковке — ищу машину Ксавьера и не узнаю. Парковка забита. Тай обнимает меня, поддерживая, уверенно ведет вперед. Мы идем не туда, я знаю. У нашей машины не было ничего на капоте. Кажется, я говорю это вслух, потому что он тоже смеется. Потому что на капоте сидит Ксавьер, скрестив под собой ноги, опрокинув лицо в небо. Черные волосы льются по спине, рубашка прилипла к коже, обрисовывая узлы мышц. Я бормочу себе под нос, что он как-то легкомысленно одет. Тонкий шелк расстегнут до середины груди и струи дождя чертят полосы по коже. Он светится. Черт. Он просто светится. Я смотрю на его расслабленные плечи. На нежный изгиб запрокинутой шеи с выступающим ребром кадыка. На узкие кисти, мягко лежащие на согнутых коленях. На мокрую потухшую сигарету между средним и безымянным пальцем левой руки. На след волчьего кольца, темной полосой обнимающий основание пальца. И понимаю в этот момент, что вся эта история, всё, о чем я рассказываю — она не моя. Не обо мне. Она об этом человеке, чьи темные глаза сейчас смотрят на меня и, впервые, я вижу в них свет. Я вижу в них счастье. В этот момент я понимаю, что я — только рассказчик. Я сижу в пустой пещере и смотрю на стену, по которой скользят силуэты, тени. Один и тот же силуэт то появляется, то пропадает. Я угадываю его среди других теней, узнаю. Пытаюсь составить рассыпавшуюся головоломку, подставляя кусочки, выпадающие в мою ладонь. У них острые края и они никогда не сходятся. Никогда.       — Так вот он какой, когда счастлив. Определенно, я говорю это вслух. И он улыбается мне. Неидеальная улыбка на идеальном лице. Выступающие длинные клыки. И сейчас — это другая улыбка. В ней тоже живет свет. Она мягкая. Нежная. Просто потому, что он улыбается не мне, а кому-то другому. Другому человеку, которого видит внутри себя. Тому, кому обращено это счастье. Кто зажег свет в пустом доме.       — И не говори, птенчик. Волк, уж не знаю, кто это сделал, но ради всего святого, ты поделишься телефончиком? И Ксавьер смеется. Ласкающим тихим смехом. Гибким прыжком соскальзывает с капота и оказывается перед нами, распахивая заднюю дверь.       — Алексис. Алексис написала. Она готова встретиться. Мир вокруг меня раскалывается и собирается вновь. Тай помогает мне пристегнуться. Он мрачнее неба над нашими головами. Даже не смотрит назад. Там, где за его спиной всё ещё стоит Ксавьер. Там, где из его темной души бьёт столбом прожектор света.       — Написала? И какие условия?       — Тай, ты зануда, — вокруг него серебристыми шелковыми лентами снова вьется этот ласкающий смех. — Мы встречаемся во второй половине июля. Она просила привезти с собой его. Он кивает в мою сторону и улыбается снова. Мне. Надеюсь, что я не ответил на улыбку, потому что внутри окаменел. Тай ловит меня взглядом. Зелень его глаз пронзительна и остра, словно мне под кожу втыкают иголки. И я вспоминаю, как он говорил «Саломея попросит голову олененка». Олененок — это я. Алексис попросит мою голову. Уже попросила. Взгляд Тая не отпускает меня и пока он так смотрит, я нем. Я не могу говорить. И он говорит вместо меня. За меня.       — Он не едет. Слышишь, ты? Джейден никуда не едет! Ксавьер улыбается в последний раз и молча садится за руль. Тай бьёт ладонью по капоту, обходя машину, чтобы сесть рядом с водителем. Он тоже уже весь мокрый. Но совсем, совсем несчастливый. Дестини врывается в салон, сбрасывает туфли и забирается с ногами на сиденье, мокрая из-за дождя, прижимается ко мне. Ксавьер смотрит на меня в зеркало заднего вида и говорит:       — Ты сам решишь, ехать или нет. И я знаю, что это неправда. Что, если он прикажет, я поеду. Потому что как иначе-то? Что у меня ещё есть, кроме всех них? Наверное, на какое-то время я вырубился, потому что не помню, как мы высадили Дестини. Помню, как Тай пытался вытащить меня из моего роскошного гнезда на заднем сиденье. Но я не хотел никуда идти. Помню его бархатный гортанный смех, мурашками забиравшийся под кожу. Смутно помню теплые руки, заносящие меня в дом. Острый терпкий запах сигарет, смешавшийся с запахом дождя, хвойного леса и горьковатыми нотами мха. Высокий светлый потолок в своей комнате. Кажется, я спрашивал о девушке на баре, но если мне и ответили, память это не сохранила. Эта ночь показалась мне долгой, словно жизнь, а рассвет наступил слишком рано.