My Vision Of You / Мой взгляд на тебя

Майл ненавидел светскую жизнь. Между тем, чтобы провести вечер в компании богатых снобов и циников, обеспокоенных исключительно своим собственным имиджем и распусканием слухов о других богатых снобах и циниках, он предпочёл бы оказаться в полумраке своего кабинета в офисе и делать настоящую работу. Не то, чтобы он был трудоголиком, но должность определяла для него высокую меру ответственности, а доведённый до автоматизма перфекционизм не позволял делегировать даже то, что порой действительно следовало бы. Поэтому светлые стены своего просторного кабинета он видел чаще, чем прихожую в квартире, в которой жил, а на столе засыпал не реже, чем в собственной постели. И его все устраивало. При этом близкие Майла считали, что причиной его «нездоровой» тяги к работе было одиночество, и потому в один голос кричали, что он должен наконец-таки остепениться если не ради себя, то по крайней мере ради успокоения нервов своих родителей. «Тебе уже 30», — говорила ему мать, а Майл в ответ только закатывал глаза от того, что ее голос звучал так, как будто его жизнь кончена. Но ради них и только совсем немного ради себя он иногда ходил на свидания с разными женщинами, впрочем не особенно стараясь на самом деле их узнать, выпивал пару бокалов вина и занимался сексом, убеждая себя и всех вокруг в том, что каждый среднестатистический мужчина в его возрасте живет точно также. Вот из-за таких вот глупостей он стоял теперь посреди полного разнообразных гостей шикарного зала, сияющего яркими огнями от пола до потолка, с бокалом лучшего шампанского в одной руке и красивой девушкой под другой, слушая длинные речи Мистера как-там-его-звали о том, что современная молодёжь перестала «читать» журналы в прямом смысле этого слова, воспринимая их теперь лишь как красивый аксессуар для их постов в Инстаграме. Годы опыта в бизнесе научили Майла всегда держать себя безупречно: быть вежливым, выглядеть заинтересованным и принимать активное участие в беседе, даже если ты понятия не имеешь, какого черта, собственно, твой собеседник имеет в виду. Майл ненавидел светскую жизнь. В своём темно-синем костюме он прекрасно смотрелся в компании своей спутницы, Прим, одетой в длинное нежно-голубое платье с разрезом с одной стороны, оголяющим ее маленькую стройную ножку. Темные волосы девушки ровными волнами спадали на плечи, а ее аккуратная ладонь держала Майла под локоть. В свои 25 она уже была преуспевающей журналисткой с амбициозными целями, а потому компания одного из самых успешных бизнесменов города была для неё наиболее удачным вариантом на этот вечер. Неделю назад она пригласила Майла на мероприятие по случаю юбилея издательства Vogue, и Майл не смог отказать, потому что девушка была очень настойчива, уговаривая его всеми возможными способами. Впрочем, Майла легко было убедить в чем угодно, когда от его ответа зависел его следующий оргазм. «Что ж», — подумал Майл, рассуждая после о степени своей сексуальной дефектности. — «По крайней мере мама будет счастлива, когда увидит очередные мои фото в СМИ». В общем и целом вечер проходил довольно предсказуемо: разговоры о политике и религии были отставлены в сторону, искусственные улыбки надеты и направлены прямо в камеры вездесущих репортёров, а шампанское в бокале Майла стремительно исчезало. Хорошо, что ему было сложно напиться, иначе от скуки он уже был бы чертовски пьян. Тем не менее, будучи человеком, который всегда старался искать позитивные и приятные моменты в любой ситуации, а также тем, кто умел поворачивать любые, даже самые дерьмовые, обстоятельства в необходимую ему сторону, Майл наслаждался компанией наиболее адекватных представителей ранее мало знакомой ему модной индустрии. Он ожидал, что этот вечер и дальше пойдёт по этой довольно-таки нудной траектории, если не станет хуже, потому что гости выпивали все больше, а вопросы задавали все каверзнее, так что исключительно вежливо посылать к чертям становилось утомительно. Представляя, как он вернётся домой, выкурит сигару и выпьет бокал виски, а затем примет душ, забывая об этом вечере, как о страшном сне, и, возможно, позволит себе немного самоудовлетворения с мыслями о чем-нибудь по-настоящему приятном и возбуждающем, Майл слегка потерялся в фантазиях, когда понял, что уже некоторое время не может отвести глаз от стоящего вдалеке до боли в глазах красивого мужчины. Его высокая изящная фигура ярко выделялась на фоне практически безликой серой массы гостей, руки двигались в мягкой грациозной манере, и весь он словно излучал теплый, мягкий свет, в лучах которого каждый мечтал потерять себя. Вокруг него толпилось много людей, словно завороженных его красотой и статью, внимательно слушавших все, что он говорил, как если бы все они собрались здесь в этот вечер только ради него одного. Майл и сам попался на этот крючок, наблюдая издалека и будучи уже не в силах отвести глаз от мужчины с тех пор, как он увидел его впервые несколько минут назад. — Ох, это он, — вдруг заволновалась Прим, крепче сжимая пальцами предплечье Майла и натягивая ткань его костюма. Потребовалось некоторое время, чтобы отвести взгляд от роскошного мужчины в белом пиджаке, оттенявшем его золотистую кожу, и вернуть свое внимание девушке, неловко переступающей с ноги на ногу и глубоко дышащей в попытке унять нервозность. — Кто? — недоуменно переспросил Майл, нахмурив брови и проследив взглядом за девушкой, которая не отводила глаз от кого-то в зале. — Апо Наттавин, — шепотом пояснила она как раз в тот момент, когда Майл осознал, что внимание их обоих занимал один и тот же мужчина, выглядящий как абсолютно неземное создание. Ну конечно же. — Главный редактор Vision, журнала, в котором я хочу получить работу. Мы здесь ради него. Отстраненно кивнув, Майл едва успел подумать о том, что не так уж много слышал об этом журнале, как мужчина, Апо, вдруг поднял взгляд и, кажется, посмотрел прямо на него. На несколько коротких мгновений время вокруг них буквально застыло, и Майл тяжело сглотнул, когда губы мужчины растянулись в легкой, почти незаметной улыбке. Затем он отвёл взгляд, и Майл, так резко перестав быть объектом внимания столь восхитительного человека напротив, почувствовал себя пораженным в самое сердце. К счастью, его страдания не продлились долго: вежливо закончив разговор с гостями, Апо направился прямо к нему. «К нам», — поправил себя Майл. — Мистер Кампол, — подходя к ним произнёс Апо, и Майл удивился тому, что при пугающей на первый взгляд неприступности его голос прозвучал как растопленное масло – мягко и обволакивающе. — Счастлив, что Вы почтили нас своим присутствием. Надеюсь, Ваша поездка в Европу оправдала ожидания… Обменявшись еще парой любезностей со своим собеседником, он наконец обратил внимание и на Прим, которая была слишком очевидно взволнована его присутствием. Но даже она не была взволнована настолько, каким вдруг обнаружил себя сам Майл. Вблизи показавшиеся ранее жесткими черты лица мужчины смягчились, расцветающие в улыбке губы оказались припухлыми и идеально розовыми, а глаза сияли таким особенным светом, как если бы на дне их скрывались бриллианты, освещенные ярким светом и игриво поблескивающие так, что глаз было не отвести. Майл был заворожен этими глазами, и когда те обратились к нему самому, то он едва нашел в себе силы перестать смотреть прямо в них и вернуть себе самообладание прежде, чем это заметил кто-либо, кроме обладателя этих самых глаз. — А с Вами мы, кажется, прежде не встречались, — игриво усмехнулся Апо, протягивая ладонь навстречу Майлу. — Мистер… — Ромсайтонг, — представился Майл, закрепляя новообретенное знакомство рукопожатием и чувствуя, как от контакта с кожей Апо у него по коже пробежал едва ощутимый заряд тока. — Майл Пхакпхум Ромсайтонг. — Конечно, — уверенно кивнул в ответ мужчина, продолжая свою безжалостную пытку глазами. А Майл подумал, что спроси он его что-то более замысловатое, Майл бы не нашелся в тот момент с ответом. Все его внимание было полностью сосредоточено на фигуре напротив. Он ничего не мог с собой поделать и поглощал движения, взгляды, улыбки мужчины как губка. Апо Наттавин очаровал его и, кажется, нисколько в этом не сомневался. Их разговор не продлился долго: буквально через пару минут Апо отвлекли, а затем он и вовсе отошел к другим гостям и пропал из поля зрения Майла. С его уходом в зале как будто стало намного легче дышать, и Майл неожиданно вспомнил, что пришел туда не один.

***

Вся эта модная вечеринка продлилась дольше и была гораздо более утомительной, чем Майл хотел бы признать. Когда время приближалось к полуночи, а шампанское совершенно перестало доставлять ему удовольствие, ровно как и разговоры присутствующих в зале гостей, он извинился перед Прим и, откровенно говоря, сбежал в уборную. Он думал о работе, о том, какие встречи ему придется перенести, если он не сможет быть в офисе рано утром, о том, что он не успел подписать важные бумаги по сделке, которую пытался заключить уже месяц. Мысли одна за другой роились в его голове, а выпитый ранее алкоголь начинал постепенно трансформировать легкое приятное опьянение в головную боль, так что Майл потер виски в попытке хоть немного снять накопившееся напряжение. И именно в тот момент, когда он уже собирался вернуться в зал к Прим, дверь в туалет незаметно распахнулась и позади него снова предстала фигура его прекрасного нового знакомого. Майл подавился воздухом. — Все дороги сегодня ведут меня к Вам, — Апо многозначительно осмотрел его с головы до ног, ухмыляясь. — Мистер Ромсайтонг. — Майл, — тут же поправил он, потому что от того, как низко звучал голос мужчины, когда тот произносил его имя, Майлу вдруг резко стало жарко. Черт возьми, он даже не помнил, когда в последний раз его настолько выбивало из колеи чьё-то присутствие. Он мог получить многомиллионный контракт у клиента конкурирующей фирмы просто будучи до безобразия уверенным в себе сукиным сыном, но в присутствии Апо у него потели ладони, и сам он, кажется, не внушал ничего, кроме чувства сострадания. — Я помню. Ну да, разумеется, он помнит. Они ведь познакомились всего около часа назад. — Никогда раньше не видел Вас в нашем кругу, — вдруг продолжил беседу Апо, подходя ближе. Майл справедливо предположил, что под «нашим» он имел в виду представителей индустрии моды. — Я, кхм, не большой поклонник моды, — признался Майл, избегая смотреть в слегка насмешливые сияющие глаза напротив. В такой опасной близости Апо казался еще более сокрушительно прекрасным. — И эта сфера для меня нова. — Чем же Вы тогда занимаетесь? — В основном делаю деньги из воздуха и иногда выпиваю в джаз-клубах. Черт. Если бы Майл имел возможность поворачивать время вспять, он отдал бы что угодно, чтобы этот момент никогда не случился. За несколько мгновений, которые длились, кажется, целую вечность с тех пор, как слова вырвались из его рта, он успел решить, что Апо сочтет его идиотом, а его чувство юмора — худшим, с чем ему когда-либо случалось иметь дело. Для Майла это не было бы чем-то новым, он вполне привык к тому, что не умеет шутить, но потерять расположение Апо так быстро было… мягко говоря, довольно разочаровывающе. Но тот вдруг залился звонким смехом, запрокидывая голову назад и заставляя мир Майла на мгновение сузиться до частоты звука его смеха и изящной фигуры, слегка дрожащей от искренних эмоций. Это было завораживающе. Майл вдруг решил для себя, что готов был бы нести любую чушь, чтобы слышать этот смех снова. На секунды между ними повисла приятная тишина, в которой он судорожно пытался подобрать слова, а Апо внимательно разглядывал его, кажется, стараясь уловить каждую черточку лица напротив. От столь пристального взгляда сияющих глаз у Майла пересохло в горле, а губы непроизвольно растянулись в смущенной улыбке. Он не ожидал увидеть такую же улыбку в ответ. — Надеюсь, это не последняя наша встреча, Мистер Ромсайтонг, — словно заурчав мягко, как кошка, произнёс Апо. — Майл. — Конечно, — подмигнул он. — Майл. В этот момент Апо стоял в такой непозволительной близости, что если бы их уединение вдруг не было резко прервано незнакомым гостем, то Майл, вероятно, не сдержал бы себя и, сократив расстояние между ними, поцеловал его. «Какой же ты идиот», — думал он после, стоя под струями тёплого душа в тишине собственной квартиры и стараясь обуздать проснувшегося внутри него голодного зверя. — «Вы были знакомы всего несколько минут!». Как жаль, что это не помогало…