Примеряй мои пальцы

Дорогой магазин ещё буквально со входа веет запахом денег и роскоши. Кажись, будь этот навеянный разумом запах реальным и продавался в виде духов — за каплю была б несусветная битва между богатеньких животатых дяденек, которыми управляют хотелки их жён. Просторые коридоры между стоек и застеклённых примеров одежд на манекенах, уводящие в самую даль, глубь этого богатства совсем не пугают их посетителей, что спокойно идут по белой плитке и разглядывают вещи. Разные коллекции известных кутюрье почти блестели под белоснежным светом ламп, нежась в их лучах и ожидая своего времени. Самые разные — как для мужчин так и для женщин. Шикарнейшие вечерние платья с длинными подолами, некоторые с камнями на корсетах или груди, а некоторые — с ними же и вдоль свисающих вниз лёгким дымом юбок, полупрозрачных, жёстких. Чёрные, красные, бежевые и фиолетовые, розовые и голубые, платья — от вечерних, деловых, до коллекционных, таких, которые надевать грешно и карается расстрелом. Костюмы — с широкими плечами пиджаки и манерные рубашки, с разными брюками — клёш, классика, зауженные. Также можно подобрать костюм подходящий лишь тебе собрав буквально по частям. Кроме мужских рубашек есть и женские, кроме рубашек есть и блузки, футболки, разного рода кофты и даже толстовки от известных брендов. Голубые глаза разбегаются от вида всей этой роскоши, смотря то на одно, то на другое, мысленно примеряя третье и уже представляя в пакете покупок четвёртое. Шопоголизм ли это? Однозначно. Но его это совсем не волнует, ведь карточка его мужа в тонких руках решает все хотелки. Он перемерял, наверное, уже с десяток образов, и небольшая кучка пакетов уже покоится возле мужчины в костюме, что иногда отводил взгляд от телефона, дабы оценить новую одежду. Но вот, с раздевалки слышен любимый голос. Спокойный, чуть-чуть громкий и игривый. — Дазай, иди сюда! — и мужчина сразу отвлекается от чьего-то чата, выключая телефон и заходя за шторку. И встречает его довольно красивый вид: красные брюки, соблазнительно подчёркивающие упругую, — и он знает это не по наслышке, — задницу; белая атласная рубашка с небольшим отливом в розовый. Кажется, она на парочку размеров больше самого Накахары, потому что одна из её половин элегантно спадает с веснущатого плеча; и чёрный корсет, который ещё не завязан. Рыжий стоит к своему молодому человеку спиной, но в зеркале перед ним прекрасно видно небольшую ухмылку. Бинтованные руки легко подцепляют ленты, стягивая корсет вокруг чужой талии. Томный, тихий вздох испускается с его губ, и руки на секунду рефлекторно тянуть сильнее, сжимая. — Осаму, это.. слишком сильно, ослабь. — дышать стало немного сложнее, но не критично. Рыжий прикусил губу наблюдая за сменяющимся выражением лица шатена. Как его взгляд медленно темнеет, наполняет карие глаза темнотой желания. Изголодавшийся, заспаный зверь пробуждается в этой темноте, и по коже табуном бегут мурашки. Он знает что ни к чему доброму этот растягивающийся на лице оскал не приведёт, но всё равно надеется на лучшее. И Накахара знает — ему явно будет хорошо. Цепкие руки перехватывают талию, прижимая спиной к своей груди, спускаясь поцелуями от затылка к шее, медленно усыпая её новыми засосами поверх прежних. Ладони скользят по коже корсета, поднимаются к груди, нежно её оглаживая и слегка сжимая. В голубых глазах всё начинает размыливаться, а с губ слетают первые вздохи. Тонкая рука ложится на чужие волосы, запуская в них свои пальцы и немного их сжимая у корней. — Осаму, мы в людном месте, сука. Куда лезем? — он хмыкнул и немного усмехнулся на то, как на нём собственнечески оставили засос после этих слов. — Мне кажется это не помешает чиби быть таким же соблазнительным. Хоть и немного тихим. Мы же не хотим чтоб все здесь увидели то, как красиво ты распластаешься на моём члене, мм? — этот томный голос вызывал мелкую дрожь в чужих руках, а горячее дыхание опаляло шею. Внизу стало чуточку теснее, а сжимающийся узелок в животе горел так, будто кочергой обпалили. — Ты такой засранец, Дазай. — его уши совсем немного покраснели от выражений шатена, но он всеми силами пытается этому противостоять. Не получается. — И тебе нравится это, малыш. — он знает. Он уверен в этом и может поспорить на всё своё имущество. Мужчина знает что делает, ему нравится такой Чуя. Его, который сначала ломается как смущённая школьница, который свободно может дать пощёчину, и Осаму обязательно поцелует каждую костяшку этой руки. Он безума от рыжего, но тем не менее это не мешает иногда над ним... Хм, поиздеваться? Подразниться? Что-то между этим. — Вообще-то я старше тебя на два месяца, имей уважение. — шатен довольно хмыкнул, ухмыляясь и наклоняясь к чужому ушку, слегка прикусывая его и томно шепча. — Буду иметь тебя. Везде и во все щели, как тебе такое? — и о боже да, это то чего хочет рыжий, он хороший мальчик, он заслужил это, да? Он готов себя пристрелить за это, но в подобные моменты действительно хочется в это верить. Хочется проверить не врёт ли он. Руки скользят вниз по бокам, немного сжимая талию и спускаясь ещё ниже — к брюкам. Ловкие пальцы быстро расправляются с ширинкой, пока губы активно оставляют небольшие красные пятнышки, покрывая ими всю шею. Бельё с штанами слетают вниз, обнажая чувствительную кожу и полувставший член. И о мой бог, он не может никуда деться, ведь сзади его прижимает к себе большое тёплое тело, а впереди — холодное зеркало, в которое он совсем не хочет смотреть. Но всё равно смотрит, видит как его пожирают глазами и от этого бегут мурашки по спине. Жар расплывается по телу, и дышать становится ещё сложнее. Упругие ягодицы оглаживают грубоватые ладони, сминая их будто антистресс. Веснущатая попа красиво поблёскивает, когда на неё льют несколько капелек смазки, растирая и пока просто играя с ней. Поцелуи кажутся жарче, когда спускаются на оголённое плечо, оставляя мелкие укусы и влажные дорожки. Член ноет до безумия. Ему хочется, очень сильно хочется, но гордость не позволяет даже пискнуть в эту сторону. Его очень заводит, когда его задницу вот так нагло сжимают, соственнически оставляют укусы и засосы на ягодицах. Ему нравится это, потому что это Дазай, и боже, он позволяет ему любые шалости. Наконец смазка оказывается на пальце, и он легко входит внутрь — они утром занимались этим, что сейчас очень на руку, ведь второй палец плавно проскальзывает к первому, и время на растяжку потребуется чуть меньше. Кончики пальцев мягко, круговыми движениями ласкают точку G, заставляя её владельца мелко дрожать и испускать тихие стоны и вздохи. Когда они, наконец, вышли из уже растянутого входа рыжий еле-еле соображал что-то от накалившегося внутри возбуждения. Ему хотелось до умопомрачения, и он не смог не потереться о чужой пах, дабы хоть чуточку ощутить этот размер. Звук молнии на брюках еле слышен сквозь лёгкую пелену. Он слабо, но понимает что вот, сейчас всё произойдёт, но тут его заставляют упереться рукой о зеркало. — Малыш, прикрой свой милый ротик. Я конечно не против чтоб все здесь слышали что ты только мой, но тогда у нас будут проблемы. Иначе мне придётся сделать это самому. — его голос бархатом ложится на подкорке сознания, и рыжий на автомате закрывает себе рот ладонью, поглядывая сквозь зеркало на действия шатена. Тот в свою очередь как раз налил смазку на член, размазывая её по всей длине. Он уже истекал преэякулятом, ожидая своей участи. Он входил неспешно, слушая тихое мычание и вздохи, но войдя уже наполовину он резко двинулся до конца, от чего из чужих глаз пролились две слезинки, инициируемые возбуждением. Это было не совсем нежно, даже отчасти грязно. Томный шёпот на ушко заставлял сильнее краснеть и сжимать внутри его орган, пока тот в свою очередь сладко бил по простате. Звуки шлепков был приглушённым, но это не мешало чувствовать и слышать каждое неправильное движение. Шорох ткани трущейся друг о друга и тихие стоны сквозь зубы заполнили небольшую кабинку. Осаму, замечая как парень пытается жмурится и смотреть куда-то в бок, лишь бы не на себя, взял его за волосы, приподнимая чужое лицо параллельно к зеркалу. — Ну же, посмотри какой ты грязный. Такой нежный и хрупкий подо мной, трясущийся от одних лишь слов. Малыш такой хороший, верно слушается моих указаний. — он явно и без зазрения совести издевался над рыжим, что тихо хныкал пытаясь спрятать глаза в пол. — Смотри на себя. Не смей отрывать взгляд от зеркала. — голос властный, стекает мёдом и кровью на языке, но его почти не слушают. Ноги подкашивались и ставали ватными, пока их обладатель еле-еле смог посмотреть на себя. Красное до одури лицо, припухшие влажные губы и мутный взгляд — он раньше никогда не задумывался о том как выглядит при этом, но если подумать — он чертовски сексуален. Каждый изгиб тела и лица, каждая веснушка и густые ресницы — всё это безумно притягательно. Они занимаются этим до усталости, а темп Осаму плавный, но до одури быстрый. До такой степени, что у рыжего горят звёзды в глазах, а сдерживать стоны становится почти невозможным. Чужая рука ложится на его пульсирующий член, мягко доводя до оргазма. Он кончает со скулежом сквозь пальцы, дрожа и еле-еле стоя на ногах. Если бы его сейчас не придерживали — он давно свалился бы на пол. Его партнёр также заканчивает, но уже на веснущатые ягодицы. По ним стекает горячее семя, что ещё какое-то время оставляет после себя волну небольшого возбуждения. С сумки Накахары достают салфетки, пока их обладатель еле держится за зеркало. Всё аккуратно вытирают, между этим одаривая каждый возможный кусочек тела поцелуями. — Ты такой молодец, малыш.