Слезы и Кровь.

Что сказала Полина на постпоказной репетиции вызванному ей на два часа раньше Рычкову осталось тайной, но процесс прошёл удивительно мирно. После репетиции Егоров и Рычков совершенно случайно задержались позже всех почти на полчаса - Саша куда-то сунул телефон, а Женя вызвался помочь найти. На предостерегающий взгляд Полины Женя только фыркнул. У него с головой всё нормально, в отличии от некоторых. В лифте они ехали вдвоём, закрытая территория тоже была безлюдна в столь поздний час. -Саша,- Егоров остановился у очень удачного проулка между двух зданий,- Поговорим? -Поговорим,- согласился Рычков, убирая миролюбивую маску. -Объясниться не хочешь?- ответ Жене был не нужен, нужно было время, он ненавязчиво оттеснил коллегу в проулок. -Я же сказал, заигрался,- в глазах Рычкова ехидная насмешка. -Точно?- маска слетела и с Жени. Под ней правда обнаружилась другая, родная и хорошо знакомая. Егоров почти незаметно достал из кармана перочинный нож, разложил, крутанул между пальцами. Старая забава, ещё со школы. Рычков отшатнулся, упёрся лопатками в стену. Испугался, по-настоящему. И непонятно чего больше - отблесков скудного света на мелькающем между пальцами лезвии или выражения лица. Егоров нехорошо усмехнулся. А всего-то надо было обратиться к нежно любимой роли. Как там? Перед моей силой трепетали самые искушённые чародеи? И ещё - даже чёрные коллеги мои обо мне говорить опасаются к ночи, не то, что в глаза смотреть.  -Саша, выдохни,- почти миролюбиво произнёс Егоров,не меняя однако выражения лица,- Я тебя не трону. Ты развлекся, зрителям зашло, можешь продолжать в том же духе, на записи тоже хорошо смотрится. С Полиной я поговорю, чтобы не ругалась. Только силу соразмеряй,- на последнем слоге он с резким щелчком сложил нож. Рычкову этот звук показался оглушительным,- Договорились? -Какая же ты скотина, Егоров,- выдохнул Саша, расслабляя плечи. -Возможно,- согласился Женя, убирая нож,- Но это не я упивался чужими слезами,- взгляд его стал совсем уж рейстлиновским, опасно-холодным,- Ещё раз - я не против подобного прочтения наших ролей на Лэ. Но держи себя в руках. Дважды повторять не стану,- взгляд был страшным. Так он смотрел на короля-жреца перед гибелью Истара,- Тебя подвезти? -Я на метро доеду,- голосом коллега владел уже не вполне. -Как знаешь,- усмехнулся Егоров, уже без масок, настоящий. Александр так и остался стоять на том же месте, Женя мельком увидел его в свете фар, выезжая с парковки. Хорошо проняло. Он довольно и совсем недобро улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида. Как-то незаметно пришла пора репетировать ПИ. Когда Полина объявила каст, Жене потребовалась вся сила воли, чтобы не засмеяться, нервно. Определённо, педагогика много потеряла в лице их режиссёра, достойной продолжательницы великого дела Макаренко. Нет, он понимал, какой производственной необходимостью был продиктован выбор, но всё же. Потянулись репетиции, старый материал требовалось переосмыслить, переложить на новый лад. Егорову концепция нравилась, ложилась органично. Да и партнеры в основном знакомые, многие уже родные. С Рычковым они поддерживали натянутый нейтралитет. Только Полина временами злилась, пытаясь добиться от Саши родственных чувств на Колыбельной. Получалось через раз и то не очень. Жене, к счастью, ничего лишнего демонстрировать было не нужно. Он увлёкся, помогая втянуться Вилене, всё остальное отошло на второй план. ПИ отыграли неплохо. Особенно Жене понравилась первая часть, сидеть в углу с как-будто всю жизнь живущим там Ромой оказалось очень комфортно. Да и вторая часть была хороша, чуть другой характер легко прорастал казалось откуда-то из глубины. Армия шагала, Вилена немного терялась, Кошмары кошмарили, Даша по своему любила. А Саша ненавидел. Ровно, спокойно, не очень заметно. Только Рейстлину было наплевать. Полина даже ничего говорить не стала. Снова передышка и вернулись к Лэ. Сюрприз поджидал на первой же репетиции. -Ты поговорил с Полиной?- негромкий вкрадчивый голос Саши у Жени над ухом отозвался у последнего мурашками по спине. -Нет, сейчас поговорю, не успел,- Егоров поспешил выйти из раздевалки, увеличить дистанцию. Выдохнул. Умел Рычков заставать его врасплох. Полина выслушала его предложения и аргументацию внимательно, задала только один вопрос: -Уверен? -Уверен,- ответил Женя,- Саша обещал быть несколько аккуратнее.  Репетиции пошли бодро. Ненависть, ярость, злость в Сауроне в меру присутствовали. Но теперь Женя нередко ловил во взгляде Саши новый оттенок - предвкушение, почти азарт. Как будто в Лэ добавили сцен, а Егорову сообщить забыли. Не сказать, чтобы это сильно напрягало, но так, нервировало. Да и тактильное взаимодействие стало чуть иным, наверное, даже жёстче, чем раньше на репетициях, но как будто с дополнительным подтекстом, которого Женя пока осознать не мог, да и не очень стремился, напряженный апрельский график изрядно выматывал.  К генеральному прогону в начале майских у Егорова было стойкое желание перейти сразу к сцене умирания и случайно заснуть. Он улыбался, смеялся, но уже было заметно, что вымучено. Наверное поэтому, когда в перерыве Саша сунул ему в руки стаканчик с кофе, он машинально поблагодарил, выпил половину почти залпом и только потом сообразил, кто решил о нём позаботиться. Искреннее удивление в глазах Егорова откровенно забавляло Рычкова. Но прогон все равно прошёл для Жени как в тумане. Полина тихо, но очень серьёзно сообщила ему, что если он не отоспится к спектаклю, она ему что-нибудь сделает, нехорошее. Угрозе пришлось внять. В день спектакля Егоров был отвратительно бодр, поэтому приехал первым из актёров, на полчаса раньше. Заодно успел попрогонять дополнительно сцены с балетом. В остальном всё шло в обычном режиме - грим, чек, прогон. Минут за двадцать до спектакля Женя отошёл на лестницу, прослушать голосовое от жены, уже собирался вернуться к остальным, когда столкнулся с Сашей.  Взгляд Рычкова не сулил ничего хорошего, слишком весело и одновременно недобро сверкали глаза: -Подыграешь мне, как тогда? -Подыграю,- ответил Егоров и вдруг неожиданно сам для себя улыбнулся,- Только не до слёз, гримеров жалко. В этот момент прозвенел третий звонок и одновременно их наконец-то нашли заполошные волонтёры. Уже идя бодрым шагом по узкому коридору позади Рычкова, Егоров услышал тихий шёпот «Увидимся на сцене». Почему-то пугаться не хотелось. Энергия хлестала через край. Он улыбался Нарготронду, улыбался Берену, улыбался залу. Все эмоции были яркими, но какими-то мягкими что ли. Настроиться на печаль и тлен отчаянно не получалось. Несколько секунд между Нарготрондом и Привалом. Рычков резко хватает его за руку, тянет в сторону, на свет, смотрит в глаза и Егоров невольно отшатывается, столько там злобы. -Соберись,- цедит Саурон сквозь зубы, отпускает, подталкивает к кулисе. Пути до середины сцены Жене как раз хватило, чтобы взять себя в руки. Он осознал, что, в целом, помогло, мироощущение четко попадает в роль. Да, теперь ужасней места не найти. Орки, затишье перед бурей. Женя узнал не голос даже, манеру исполнения, поневоле вздрогнул. Голос течёт вокруг, пеленает, путает, уходит в зал. Женя встаёт, будто продираясь через кисель и начинает свою Песнь. Слышишь, копьё трещит? В глазах Саши снова плещется ярость, только сейчас в ней как бы не половина наигрыша. Женя поёт в зал, не видит противника. О слове чести ещё я тебе спою. Женя оборачивается. У Саши в глазах ненависть, но тоже половинчатая какая-то. Эльфийских чар. Шипит, но спокойней, ровнее. Песня Финрода наливается торжеством, ощущением победы. Странно, что ощущение реальности плывёт именно сейчас. Ноги подкашиваются, тут же перехватывает горло. Торжество в голосе и взгляде Саурона почти осязаемо. Он вышел на середину сцены и Женя отполз в сторону, уступая место балету и выигрывая дистанцию себе. Смотреть на противника лишний раз не хотелось, довольно голоса, в котором к торжеству силы начало примешиваться обещание. Саурон предвкушает, что сделает с пленником, как только тот окажется в его власти, кажется видит, в красках. От этого делается холодно и жутко. Женя снова вскидывается и оседает, краем глаза видит стремительный шаг Саурона, пытается отползти дальше и неожиданно вспоминает «Подыграешь мне?». Чувствуя прикосновение чужой ладони к волосам сам откидывается назад, выгибается. Боли почти нет, он просто совсем не сдерживает короткий стон сквозь зубы. Шёпот на ухо не кажется больше таким уж жутким. Саша швыряет его довольно  аккуратно, но Женя только в последний момент подставляет руки, почти коснувшись лицом пола. Он смотрит на противника и снова видит этот многообещающий взгляд. И уже совершенно не понятно, что именно он обещает. В глазах Жени страх, но только в глазах. Он оседает к ногам Саши и удобно опирается плечами на бедро, всё же не успевает сам закинуть голову, резкая боль вырывает вскрик, добавляет ужаса во взгляде. А Саша смотрит на него так, примерно как Рома в этом моменте, после чего поклонницы наперебой обсуждают, какого же рода пытки можно замысливать с таким взглядом. Рычков наклонился чуть ниже, чем нужно, слишком внимательно смотрит на вытянутую шею, считает в темноте до пяти и разжимает пальцы. Осторожно помогает партнёру встать, приобнимает за плечи, направляя за кулисы. Женя толком ничего не видит, это Саша смотрел вниз, а ему били по глазам софиты. Рычков убрал руку только когда убедился , что Егоров обрёл зрение.  Перед тем, как отойти, прошептал почти на ухо: -Прости. Реагируй быстрее,- извинение удивительно смешалось с насмешкой, но абсолютно беззлобно.  Уже после спектакля Рычков неожиданно спросил: -Жень, а ты где живёшь? -В Медведково,- машинально ответил Егоров. -Не подбросишь меня до Алтушки, два шага по МКАДу? Женя всё-таки посмотрел собеседнику в глаза. Увидел  веселье и отголосок того самого обещания, усмехнулся. -Подброшу. Только давай сегодня без спецэффектов, спать хочу,- Женя убрал привычную маску, посмотрел открыто, очень понимающе и чуть опасно. -Не вопрос,- улыбнулся Рычков,- Сегодня.