Нора во тьме

      Спина, расцарапанная особенно когтистой вейлой, саднила, и это была далеко не вся боль, которую испытывал Тео тем утром. Но он даже толком не успел поохать, с трудом отлепившись от дивана — за его бархатной спинкой разворачивалась любопытная картина. Красивая и симметричная, если не считать пару красных резиновых сланцев, небрежно брошенных у папоротника слева и мозоливших Тео глаза.       Под громадным стеклянным куполом в зимнем саду, на чёрно-белой плитке у бассейна, обрамлённая тропическими растениями, стояла девушка. За лето Нотт-мэнор повидал их немало — всевозможных комплекций, вариаций половых органов, волос и кожи всех цветов радуги, но их неизменно объединяло одно — прожжённость. Она присутствовала даже у Пэнс, хотя и в малых количествах — ещё пару недель назад она бы сюда свой маленький носик не сунула. А если и сунула, то только запахни тут совсем уж плотно платиновыми прядями, непринуждённостью изысканных манер, Запретным лесом после затяжной грозы или чем там ещё Малфой для неё пахнет. Для Тео Малфой если чем-то и пах, то обыкновенной зубной пастой, иногда — перегаром после слизеринских гулянок и простым человеческим потом в тех редких случаях, когда не заглянет в душ после Квиддича.       Но что привело сюда эту девчонку? Таких нежных милашек Нотт-мэнор ещё точно не видел. Тоненькая, ростом немногим выше Пэнс, она стояла, ссутулившись — в её хрупкой фигурке так и сквозила скованность, постоянная или накатившая в этот конкретный момент — со спины сказать было трудно. Её кудрявые каштановые волосы до талии, очень густые, показались Тео отдалённо знакомыми, но спросонья до него дошло не сразу. Да и большую часть его внимания приковали кругленькие ягодицы в коротких свободных шортиках из белой, усеянной мелкими голубоватыми цветочками и, наверное, очень мягкой на ощупь ткани в рубчик. Тео обожал рубчик на девушках — смотрится очень мило. Как и длинные волосы. Может быть, поэтому он всегда воспринимал Пэнс с её неизменным каре исключительно как сестрёнку. И при всём своём глубоком уважении к раскрепощённым распутницам, любил скромниц куда больше. Развращать таких, ловить первые проблески похоти в их пытливых, распахнутых глазках — одно удовольствие, так он считал.       И потому Тео так заинтриговала эта девушка. Глядя на неё исподтишка, он всё больше убеждался, что с её настроением творится что-то совсем неладное. Она стояла у самого края бассейна, уставившись на воду. И в какой-то момент вдруг шлёпнула себя по щеке — по крайней мере, так показалось Тео. Сначала он не понял, но когда девчонка повторила то странное действие уже с обеими щеками одновременно, стало очевидно — она смахивает слёзы. Очень резко, с раздражением, явно злясь то ли на них, то ли на саму себя.       Откуда эта девочка вообще здесь взялась? Её шорты выглядят явно домашними или, скорее, пижамными — неужели тут и ночевала? Тео силился вспомнить детали вчерашней ночи, но ему никак не удавалось. Он был готов броситься утешать её хоть сейчас, но, зная о своих предпочтениях, опасался — что, если заглянув в штаны — а они, словом, были приспущены — обнаружит её кровь на собственном члене?       Пока Тео гадал, девушка внезапно выпрямилась, задрала подбородок и глубоко вздохнула, словно говоря или даже крича себе: «Соберись, тряпка!» Но собраться всё же не смогла. Через несколько секунд раздался всхлип, и девчонка тут же закрыла лицо ладонями, заглушая накатывающие на неё рыдания. Да что такое у неё случилось? Глядя на то, как сотрясаются её плечики, Тео и сам ощутил лёгкое щипание в носу. Человеком он всегда был избыточно эмпатичным, хотя и выборочно — слишком уж нежная попалась девочка.       Она вновь выпрямилась, но никакой попытки собраться Тео на этот раз не углядел. Скорее отчаяние… Ещё несколько резких вдохов и не менее резких выдохов сквозь рыдания, настолько шумных, что было слышно даже с дивана в гостиной, и девчонка прыгнула в бассейн. Прямо в одежде, головой вперёд, вытянув перед собой руки в самый последний момент. Казалось, ей просто нужно было куда-то упасть.       Тео напрягся, заподозрив грешным делом, что бедняжка собралась топиться. Но к счастью, вынырнула она довольно быстро и тут же принялась умывать в воде заплаканное лицо и поправлять волосы, по которым ручьями стекала вода. Тогда Тео узнал её… И его губы невольно расплылись в широкой улыбке.       Он бегло припомнил, где располагается север, повернулся к нему, вытянул левую руку вперёд и с чувством подогнул на ней пальцы — все, кроме среднего.       Да, за лето Нотт-мэнор повидал немало людей и не только. Тео не знал их имён, а статусами крови не интересовался подавно, но теперь-то уж наверняка, а если учесть, что их не так-то и много, то может, и вовсе впервые — грязнокровка в Нотт-мэноре. Так сказал бы отец. Тео же, решивший этим летом стать самым толерантным человеком во всей магической Британии, скажет — маглорождённая.       Продолжая улыбаться, он вновь украдкой посмотрел на загадочную — уже не очень — гостью. Тео ошибся — эта девочка… О, она куда прожжённее всех тех, пусть и плотно зататуированных, пусть и эксцентричных, хрипло матерящихся, иногда совсем пропитых посетительниц поместья. Нет, из уст этой крошки, Тео был уверен, за всю жизнь не вырвалось ни единого грязного словечка. Даже когда ей в составе шести школьников пришлось столкнуться с целой оравой Пожирателей смерти в Министерстве магии, среди которых был и отец, так удачно посаженный в итоге. И эта девочка выстояла.       Для таких Годрик и придумал свой дурацкий факультет, она — его олицетворение. Испытание, выпавшее ей сегодня, можно не сомневаться, с тёмными силами никак не связано. И похоже, не связано с Тео. Он мог бы биться об заклад — после министерских событий, даже будучи максимально бухим, не обидел бы Грейнджер. Да и она не далась бы в обиду — с палочкой в руках эта детка представляет собой зрелище устрашающее… Так в чём же всё-таки дело? Интуиция, бегущая далеко впереди паровоза, ещё тогда подкинула Тео кое-какую породистую фамилию, но тогда он не обратил внимания.       А Грейнджер тем временем успела унять свой плач. Теперь она, прикрыв глаза и раскинув руки, разлеглась на глади бассейна, бликующей на солнце зеленоватыми оттенками. Её длинные кудряшки живописно извивались в воде, а под белой футболочкой, намокшей и облепившей тело, отчётливо проступали очертания сосков. В такой пикантной ипостаси Тео наблюдать свою однокурсницу ещё не доводилось — кажется, сегодня он впервые разглядел в ней девушку, а может, эта самая девушка проснулась в ней не так давно.       Любопытно, отдаёт ли она себе отчёт о том, как сексуально сейчас выглядит? Тео ожидал, что Грейнджер с минуты на минуту вылезет и примется лихорадочно сушить одежду чарами горячего воздуха, но она продолжала просто лежать на воде. Нет, вполне вероятно, ей сейчас плевать на всё и всех, но Тео, которому было свойственно всё опошлять, не мог не думать — есть ли в её действиях хотя бы маленький, совсем крошечный элемент расчёта? Девочка она умная, даже очень…       Заинтригованный до предела, Тео решил, что пора бы ему выйти из своего диванного укрытия. Он ещё немного подождал, пока уймётся утренний, а может, с утром вовсе и не связанный, стояк, и затем, натянув брюки повыше, насколько мог бесшумно застегнул ремень, а свою рубашку даже не стал искать.       И вскоре Тео, перепрыгнув кучу сваленных у дивана бутылок, уже бежал со всех своих босых ног по чёрно-белой плитке. Девчонка, услышав топот, мгновенно вскочила и нащупала палочку в кармане своих шорт — да, в обиду себя давать она явно не намерена. А Тео тем временем, преодолев ряд высоких колонн, оказался в зимнем саду и, не сбавляя скорость, сиганул в бассейн. Немного проплыв под водой, ощущая её бодрящую прохладу, он вынырнул и тут же встретился с выжидающим, настороженным взглядом карих и немного покрасневших глаз. Грейнджер уже успела спрятаться в воду по самую шею — если шоу с мокрой футболочкой и намечалось, то явно не для Тео.       — О, привет! — сказал он так, словно каждый день видит в своём бассейне гриффиндорских отличниц. И словно заметил её буквально только что, решив: разговорчивости Грейнджер едва ли поспособствует тот факт, что малознакомый слизеринский однокашник видел её слёзы. — Какими судьбами?       Грейнджер с виду слегка расслабилась, а воинственности в её глазах поубавилось. Тео не прогадал — девчонка явно ждала от него подвоха.       — Ох… Глупо вышло, — неуверенно протянула она, а потом принялась быстро, по-грейнджеровски тараторить: — Пыталась остановить Малфоя, ему ведь опасно вылезать из дома, да и вернуться камином обратно уже не выйдет — защитные чары блокируют сеть, но он меня не послушал и…       — А, Драко тут? — перебил её Тео, и Грейнджер коротко кивнула. Домыслы тут же закружились в сознании подобно цунами, но сначала надо было уточнить кое-что более важное. Приблизившись к девушке на пару шагов, он спросил: — Слушай… Так это правда? Что Нарцисса послала Лорда?       — Да, — серьёзно отозвалась Грейнджер.       — Хорошо, — закивал Тео. «Миссис Малфой, вы, как всегда, само совершенство». — Он мысленно вытер со лба испарину.       Лицо Грейнджер, ожидавшей от сынка Нотта иной реакции, совсем прояснилось. Кажется, Тео успел порядочно вырасти в её глазах, а потому самое время было поинтересоваться:       — И где Драко сейчас?       — Ушёл с Паркинсон. — Она явно хотела, чтобы её голос прозвучал непринуждённо. И перестаралась — вышло натужно и неуместно весело. По крайней мере, так показалось Тео.       Драко ушёл трахать Пэнс. Грейнджер в слезах бросается в бассейн. Хмм…       Нет, может быть, это лишь совпадение. Может, очень коварная соринка совершенно случайно попала в её глаз. Или события в Министерстве знатно расшатали психику — Тео бы вовсе не удивился. Или… нет, он всегда очень уважал женщин, а потому подобное не стал даже предполагать, лишь бросил косой взгляд на сланцы, такие красные на контрасте с окружающей зеленью, что и впрямь очень мозолили ему глаза. Нет, наверное, Поттер с Уизли так сильно достали Грейнджер, что этим утром она предпочла броситься в камин за Малфоем…       Так. Ещё раз. Броситься в камин за Малфоем. А потом броситься в бассейн.       — Так вы там все вместе в Норе живёте? — продолжил Тео допрос. — Не поубивали друг друга?       — Как видишь, — хмыкнула Грейнджер.       — А чем он вообще там занимается? — Тео собирался добавить: «Дрочит?», но всё же пока не стал. А про себя подумал: если бы при нём в замкнутом пространстве крошечного домишки щеголяла такая зайка в коротких шортиках, к сентябрю от его ладони уже ничего бы не осталось… И вдруг вспомнил: а ведь там есть ещё одна! Рыженькая симпатяжка, настолько сексапильная, что это отмечал сам Забини, известный сноб и перфекционист. Похоже, в Норе куда веселее, чем может показаться на первый взгляд… Тео — вот кто должен был там поселиться. Успев за долю секунды перебрать в голове все известные ему позы для тройничка, он совсем позабыл, что спросил у Грейнджер. Ах да… Чем Драко там занимается.       — Он… — Грейнджер, задумавшись над вопросом, на короткий миг прикусила нижнюю губу, то ли подавляя улыбку, то ли… Тео очень любил всё опошлять. — Он много читает.       Уже на этом допрос можно было останавливать — всё лежало на поверхности. Эти горящие глаза… Бедняжка. Что он с тобой сделал?       Тео практически не знал Грейнджер. Но некоторое представление об этой девочке имел. И учитывая сегодняшний контекст, очень красноречивый, мог предположить…       «Он много читает» в переводе с грейнджеровского на человеческий, пусть и не очень близко к тексту, но всё же обозначает:       «Я хочу его больше, чем решить десять дополнительных заданий со звёздочкой по нумерологии».       Или…       «Я бы оседлала его, даже если это стоило бы мне двух прогулянных пар Макгонагалл. Да чёрт, трёх пар!»       Или…       «Я мечтаю, чтобы он трахал меня до тех пор, пока из головы не вылетят все древние руны, все заклинания и все выученные за лето учебники».       Ради красного словца Тео любил всё сильно преувеличить. А Гермиона в своих мыслях вовсе не рассуждала категориями «оседлать» и «трахнуть». По крайней мере, на тот момент. Но вот «Хочу»… Да, она всё больше с ужасом и смятением осознавала, как прочно это словечко застревает в её голове. И соседствует с имечком… С таким, с которым не следовало бы. А оттого лишь больше хотела.       Но у Тео фантазия была совершенно неуёмная. Он уже вовсю воображал себе эту безлунную ночь. И два юных тела в скупом свете ночника. Драко, изголодавшийся, обезумевший от похоти, вжимает Грейнджер в матрас маловатой и неудобной кровати. А она, такая невинная, дико робеет, но намокла так сильно, что смазка растекается по бёдрам — чёрт, Драко просто обязан усадить эту милашку себе на лицо и вылизать её досуха.       Хотя… Почему только два? Три — даже лучше. Три юных тела в скупом свете ночника. Пока кудрявая милашка тихонько постанывает у Драко на лице, раскрепощённая рыженькая извивается на его члене. А может, именно она и вылижет Грейнджер — выйдет, конечно, некачественно из-за тряски, ведь Драко наверняка в тот момент будет грубо вбиваться в сестричку Рональда сзади… А может, она примется обучать Грейнджер развязным поцелуям с языком и минету на их общем блондинистом подопытном кролике. А может, будет шептать ей ласковые успокоительные словечки и придерживать за бёдра, когда Тео… Ой, точнее, Драко войдёт в неё в самый первый раз.       И всё это пока Поттер с Уизли в соседней комнате беспечно храпят… Или не храпят? Или Поттер, подглядывая в замочную скважину, украдкой гоняет избранного? Ну а Уизли, весь зелёный и обессиленный, валяется на полу в коридоре. Ведь его наверняка стошнит чем-то похлеще слизняков, когда он застукает родную сестрицу и лучшую подругу одновременно облизывающими малфоевский член…       О, Драко организовал бы такое хотя бы для того, чтобы позлить их. Жаль, помехой станут его дурацкие чистокровные устои.       Читает он… Идиот.