Нефритовая фея

      В кабинете зависает пауза. Она душит. Но Эрза упорно молчит и смотрит на треклятый стакан. Слыша, как быстро бьются сердца: своё и незваных гостей; как сильно сжимает кулаки женщина, протыкая до крови длинными ногтями кожу, отчего в воздухе ощущается металлические нотки. И то, как она шумно вдыхает и начинает тихо говорить: — Я искала способ… — Ирен на секунду умолкла и немного сдавлено продолжила: — Способ исцелиться. Понимаешь… — Женщина бросила беглый взгляд на старика, и вновь посмотрела на дочь. — У меня были проблемы с телом. Я искала способ исцелиться, чтобы жить с тобой. По этой причине я путешествовала… но это путешествие оказалось куда дольше. По моим расчетам должно было пройти не больше года.       Ирен более ничего не говорила. Покорно молчала, внимательно следя за дочерью. Поведение очень странное, но… то, что поведала Кагуя и дополнил уже мастер из-за личного общения с Саной, когда она пришла в гильдию, говорит о многом. Её доченька подверглась ужасному обращению, которое довело её до потери памяти и чему-то ещё. Старик наотрез отказался об этом говорить, пока не удостоверится их кровному родству. А сейчас об этом спрашивать было лишним, ведь её дорогая доченька и так напугана, вопрос только… почему? Неужели ей так сильно отбило память, что даже выбило всё чувства? — Н-но… как вы так рассчитали, что вас не было… столько лет? — дрожащим голосом спросила Сана.       Сердце болезненно сжалось. Ирен медлила. Об этом рассказывать при посторонних не собиралась. Никому об её странствиях по мирам знать не стоит. Вот только, если она сейчас всех усыпит сонным заклинанием кроме Саны, та только ещё больше испугается. К тому же… на старика данная магия может подействовать плохо. Пусть он не ощущался на её уровне силы, но в нем достаточно эфира и опыта, чтобы просечь многие вещи. Поэтому Белсерион ответила лишь так: — Так получилось. Прости меня, Сана…       На имя девчушка дернулась и впервые за всё это время посмотрела ей в глаза. Взглядом, наполненным страхом, паникой и… осмысленности? Без какого-либо намека на детские искорки. При этом её зрачок… расширился в более широкий овал? Овал, не круг?! — Сана… что с тобой… — женщина прерывается на полуслове, лишь от одного рванного дерганья дочери и нахмуренной мордашке Драконоубийцы рядом с ней. Тот смотрел на мать подруги внимательным, изучающим взглядом, попутно ускоряя эфир в теле. Определенно мальчишка готов кинуться в бой при необходимости. — Я могу восстановить твои воспоминания.       Девчушка вновь дергается и на этот раз в её глазах плещется настоящий ужас. И она резко произносит: — Нет! — Ты… настолько… Сана…       Громко шмыгнув носом, она вскрикнула: — Я не «Сана», я — «Эрза Скарлет»!       После чего посмотрела на мальца рядом, тот кивнул, и они поспешили покинуть кабинет. — Сана, постой! Пожалуйста, не обрывай наш разговор! — вскочив, в панике произносит женщина. — Я могу помочь!       Но малышка даже не оборачивается, напротив, плача бросилась бежать.       Повисла пауза. Никто не смел и слова сказать. Сама Ирен обессилено осела на диван. В душе стояла настоящая паника и боль. Её маленькая девочка, маленькая Сана боится её и не хочет подпускать. Ещё и… с ней что-то сделали.       «Я сама виновата! Я должна была найти более подходящего охранника своей малышке!» — мысленно причитала она. — «Я не должна была надеяться на один артефакт и старого волшебника. Я должна была оградить Розмарин барьерами!»       «Должна была» — слишком много подобных слов. Но, живя с доченькой в деревне, Ирен забыла о том дерьме, которое пришлось ей пережить. С той мерзостью, с которой она столкнулась. Потеря любимого и возможность вернуться домой, принятие новых реалий, новой судьбы, новой роли. И того, насколько человеческая сущность может извратиться от власти и страха… и долгих веков скитаний, дабы исцелиться и дать маленькой жизни внутри выйти в свет… — Тетя Ирен…? — тихо позвала её Кагуя. — Я уверена, сестренка… вспомнит нас.       Девочка осторожно коснулась руки женщины. Та посмотрела на нее. Ребенок сама была на грани слез и истерики, но упорно с мокрыми глазками смотрела на женщину. — Н-не… унывайте… Сестренке Сане было… тяжело…       Ирен выдохнула и посмотрела на старика. Тот с задумчивостью крутил кончик усов. Эфир в его теле более не клубился столь ясно. Сейчас магия текла в нем мерно, давая понять, что более старик не собирается быть настороже. Что, между прочим, глупо, ведь если Ирен Белсерион сорвется, то от гильдии и самой Магнолии в частности ничего не останется. — Что потом с ней случилось? — бесцветно спросила она у Макарова.       Тот вздрогнул. — Гм-м-м… Это слишком личное… — Ха, будто я этого не понимаю! — яростно возмущается женщина, отчего рядом Кагуя вздрагивает. — Я её мать и обязана знать, что случилось с моим ребенком! — Нет-нет, я имею в виду, что… если я расскажу вам сейчас, то… девочка может и вовсе закрыться от вас. Поймите, мисс Ирен. Эрза очень долго привыкала к новой жизни. Училась магии с самых основ. — Что? С основ? Но я обучала её магии. Она… многое знала и умела, — удивленно произносит женщина и тут же кивает самой себе, обречено говоря больше себе, чем кому-то из присутствующих в кабинете: — Она потеряла память.       Старик кивнул. — Увы, гильдийский врач сказала, что память может как вернуться сразу, так и со временем, либо и вовсе нет. Всё зависит от того, захочет ли она… вообще что-то вспоминать.       И эти слова резали больнее скальпелей и пыточных орудий, которые разрывали её плоть в годы Айрин Белсерион. Тогда муженек требовал правду: что она не несла под сердцем их ребенка, что прикрывается данными словами. Но та Айрин Белсерион — королева Дагиона — говорила свою истинную правду: в её чреве была зарождена жизнь. Её начало и пришибленного муженька… Но по пришествию нескольких веков, уже будучи Ирен Белсерион, она отметила, что лучше бы ответила взаимностью на интерес Белсерионы, друга-дракона семьи и наставника. — М-можно… — тихо, почти шепча, произнесла Кагуя, — можно нам… вступить к вам?!       Вздрогнув, Ирен посмотрела на мелкую. Та с пылающей решимостью глядела на старика. Хотя и дрожала, и была готова вот-вот расплакаться…       Этот ребенок… ведь тоже пережил тяжелое время. Пусть она не жила в плену, но была куда младше Саны, ещё и осталась одна, без единого родственника рядом. К тому же её просьба… С учетом, что Сана не подпустит к себе саму Ирен, возможно, эту мелочь решит послушать, а там… женщина объяснить более ясно, куда она уходила в свои странствия. — Да, — соглашается Ирен, одаривая старика надменным взглядом, — Макаров Дреяр, примите нас в гильдию. — Это уже не просьба, а требование, приказ.       По спине мастера пробежали мурашки. Жутковато как-то…

***

      Выскочив из кабинета мастера, Эрза сорвалась на бег, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Протискиваясь сквозь народ, кто-то и расступался, но это её совершенно не заботило, как и то, как она выглядела со стороны, или кто позвал по имени. А на попытки схватить её — интуитивно уварачивалась и на последнюю попытку — хорошенько ударила неизвестного локтем, отчего что-то определенно клацнуло.       Шум города смешивался с собственным бешеным сердцебиением. Слезы текли, дышать было сложно и хотелось кричать на всю округу. Но от подобного её едва удерживали крохи здравого смысла: нельзя привлекать внимание. Хотя она ощущала, что за ней несется близкий человек на расстоянии пяти метровом.       Не добегая до калитки, Эрза перемахнула через забор, чуть не сшибла дверь и, едва найдя ключ в кармане, залетела в дом, а там уже в собственную комнату и заперлась в ней. Прижимаясь спиной к двери, она шумно дышала, взгляд метался по вещам в неизвестном поиске. Страх давно сдавил сердце, пуская кровь, тело тряслось, паника била набатом, а в голове вырисовывалась самая бредовая мысль: «Бежать из Магнолии, Фиора, на другой континент!»       Подчиняясь абсурдной мысли, тело рвануло вперед, к шкафу, но от резкого рывка дверцы были сорваны. Эрза замирает, быстро переводит взгляд с одной двери на другую, которые сейчас висели в её руках. Тяжесть особо не ощущалась. Она разжимает пальцы и вытаскивает несколько платьев, штанов и футболок. Но дерганье дверной ручки отвлекает, как и спокойный голос близкого человека за дверью: — Эрза? Помнишь, что сказала Кана?       Алая шумно вбирает воздух в легкие и до треска сжимает ткань футболки. Опускает взгляд на вещицу, отмечая, что порвала её, и старается вспомнить то, о чем говорит Нацу. — Она не враг тебе, — отвечает на свой же вопрос мальчишка, — может Кана и ошибалась, но это было нечасто. А сейчас я уверен, что её гадание не ошибочное.       Скарлет посмотрела на дверь. Сердце билось бешеной птицей, разрывая когтистыми лапами легкие, отчего дышать, было тяжело. Голова болела, страх давил на сознание, но спокойный тон друга, его ровное дыхание и просто то, что он стоит за дверью, а не остался в гильдии, грело душу и останавливало от многих действий. — К тому же, раз она твоя мама, то я уверен — она поможет тебе. Она же… сама об этом сказала.       Эрза издала истерический смешок, а по щекам снова побежали слезы. Айрин-то? И какого хрена она Ирен-то назвалась? — Не думаю, — сдавлено произносит она, — как только правда вскроется, она убьет меня. — О чем ты, Эрза? — удивленно спрашивает Нацу и сильней нажимает на ручку двери.       Эрза видя то, с каким усилием малец пытается открыть дверь, не ломая её, удивляет. Он ведь легко может сломать ручку двери или даже расплавить замок и зайти, но… он продолжает придерживаться правил, которые она установила в доме. Продолжая подчиняться… драконьим инстинктам и правилам, одним из которых: «на чужой территории дракона вести себя по правилам дракона. В особенности, если этот дракон не враждебен к тебе и позволяет тебе находиться в этом месте». — Мне показалось, что тетка Ирен очень сильно за тебя переживала и по-настоящему хотела тебе помочь.       Эрза швырнула в сторону порванную футболку.       Нацу, возможно, прав. Ведь он был сторонним наблюдателем. Вот только… она неродная дочь Айрин-Ирен! И как только эта женщина поймет… ей конец. По тем отрывкам воспоминаний можно понять, что Белсерион очень сильно любила дочь. А в том, что женщина поймет это скоро — Эрза не сомневалась! Она же живет около четырех веков, за столько-то лет можно выучиться огромному количеству разных видов магий и заклинаний. — Ты прав. Свою дочь «Роксану Белсерион» она жутко любит…       Ручка двери вновь была нажата вниз. И Эрза отчетливо слышала скрип металла. Ещё несколько таких попыток, и Нацу сможет открыть дверь. В конце концов дом-то староват и в нем уже с десяток лет не делали ремонт, так что простыми махинациями реально взломать замок. — Но меня она убьет. Потому что я… не «Роксана Белсерион», и даже не «Эрза Скарлет». Я… — она сдавлено прошептала: — даже настоящего имени не помню.       Сердце рвалось на части, казалось, его рвали когтистыми лапами, в душу вгрызались острые зубы дракона, а глотку сдавливали ледяные пальцы. Виски выворачивало.       Было паршиво от неизбежного. От того, что её ни за что убьют.       Она обнимает себя.       Снова последовал металлический скрип, а следом щелчок, и дверь отворилась. На нее смотрели удивленные серые глаза Драгнила. Они будто смотрели в саму душу. В ту самую истинную, открывающую кем она была на самом деле.       Эрза всхлипнула. — Нацу, мне страшно… — шепчет она и оказывается в крепких, горячих объятьях.       Родной и любимый запах костра и мелиссы заполняли легкие, окутывали с головой. Особа цеплялась за футболку друга, более тесно прижимаясь к нему и жадно выдыхая запах Драгнила. Тело чуть расслабилось, и ноги подогнулись. Но мальчишка удержал и медленно, чуть волоча из-за почти равного роста, усадил на кровать и, сев сам, прижал сильнее к себе подругу, став нежно гладить по голове. — Отчего тебе страшно? — От того, что Ирен… узнает, кто я… — Эрза слишком резко обрывает себя и сильней начинает всхлипывать.       Нацу выдыхает, оставляет бледное прикосновение губ к виску и трется своим виском об её. На подобное действие особа замирает. И Нацу начинает тихо говорить: — Я не знаю точно, о чем ты говоришь, но, чтобы оно ни было, я уверен, что… э-э, тетка сможет понять и решить проблему. Она похожа на Игнила, а папа умел решать проблемы, какими бы они ни были. Поэтому, давай, э-э-э… вместе попробуем решить проблемы? Ты же сама говорила, что раз мы друзья, то должны помогать друг другу. К тому же… «Иногда, чтобы сделать шаг вперед, нужен толчок в спину!», и если надо, я толкну тебя, чтобы вы поговорили!       Эрза хмурится, усталость мерно накрывает с головой, глаза начинают закрываться, а жар тела Нацу убаюкивал, как и его крепкие объятия. Но особа продолжала сопротивляться данному состоянию. К тому же ей не по душе последние его слова. Точнее чья-то цитата в подобном ключе. И либо тот, кто когда-то Нацу подобное сказал, имел в виду это образно, то друг мог и буквально сделать, как это было с Каной. — Не думаю, что стоит по-настоящему в спину толкать… — Э-э-э, хе-хе, ну да… — Нацу заправил алую прядь подруги за ухо. — Ты права, но иногда можно и по-настоящему. Так ведь можно решить большинство проблем! — Не одними же драками… Ва-а-а. — Эрза зевнула.       Нацу подхватил зевок подруги и тихо хихикнул. — Зато так веселей.       Голова подруги потяжелела. Она что-то невнятное пробормотала и плотнее прижалась, после чего тихо засопела. Драгнил с трепетом потерся носом о плечико подруги. С ней он так сидел достаточно, что даже тело затекло, но мальчишка не мог отпустить подругу. В его объятьях она безмятежно спала и доверительно жалась к нему, шепча «мама», «папа» и «Нацу». Однако пришлось опустить, осторожно положить на кровать и прикрыть одеялом, когда с улицы повеяли знакомые запахи: холодный с лавандой и свежая вишня.       Драгнил выходил из комнаты подруги очень тихо и часто оглядывался. И даже вплоть до прихожей он замирал через каждые несколько шагов, прислушиваясь.       На крыльце стояли Грей и Кана. Оба переминались с ноги на ногу и одаривали беспокойными взглядами. — Как Эрза? — первая спросила Кана, Грей активно закивал и поспешил расстегнуть рубашку, но его по руке хлопнула Альберона. — Уснула… — осторожно произнес Нацу. Пусть с этими двумя у Скарлет хорошие отношения, но что-то нехорошее произошло в прошлом подруги. Тем более, что… его напрягли слова Эрзы. Они очень странные. Будто она говорила, что ей не принадлежит это жизнь. Но разве такое бывает? Папа говорил, что каждый живет так как хочет. Даже какие-то закулистные игры — это выбор любого разумного существа. — Что там было? — продолжила Кана. — Сложно. — Нацу?       Но тот качает головой. — Я не всё понял. Да и… это очень личное! — Уф. — Выдохнула девочка.       Нацу прав, это личное. Подобные вопросы равносильны нарушению одного из правил: «нельзя лезть в прошлое совгильдийца». Кана залезла в сумочку и стала в ней ковыряться. — Хотя бы скажи, что эта… женщина её не обидела? — спросил Грей. — Нет… — неуверенно произнес Нацу и дополнил: — При мне такого не было.       Кана выудила из сумки несколько карт и прижала их к груди. После чего спросила Огненного драконоубийцу: — Нацу, скажи… запах Ирен отличался от Эрзы и тебя? Ну, ты, кажется, говорил, что все «Драконоубийцы» имеют один похожий запах.       Драгнил задумался. Что-то этакое было. Она имела схожий запах с Эрзой, но вместо схожего запаха дракона было что-то другое, отдаленно похожее… И, вообще, разве её мать тоже Драконоубийца? Эрза говорила, что таковой стала из-за вживления Драконьи Лакримы. Неужто и её мать такая? Или её мать обучал дракон? Но подруга говорила, что драконы вымерли, за исключением одного, который вел охоту на всех.       Голова пошла кругом. — Да, отличался. Запах похож на дракона, но очень слабо, и если об этом не задумываться, то и не поймешь.       Альберона выдохнула и показала карты. На первой изображался белый дракон, на второй два силуэта человека, охваченных водой, а третья черная виверна. Что значил данный набор карт — Нацу мало понимал. Лишь едва ли понимал значение самих карт. Потому что магические значительно отличались от стандартных гадальных карт. И тем не менее данная смысловая нагрузка вроде: белый дракон (или светлый), изменение или раздвоение и черная виверна. — Ты думаешь, этот уголек что-то понял? — спросил Грей. — Заткнись! — огрызается Нацу. — Будто ты что-то понял!       Грей собирался ответить, но серьезный тон Каны не дал продолжить зарождающуюся перепалку: — Я спросила карты, кто она такая, и лишь с третей попытки вышел этот ответ… Это означает, что она имеет двойственную природу, присущую дракону, человеку и виверне. То, что смешивает все эти сути.       Драгнил нахмурился, обдумывая слова Каны. Если сущность, или что там у Ирен смешано, понамешано, то… это как-то связано с её лечением тела? И либо она смогла себя вылечить, либо запечатать… — А что в других двух выходило?       Девочка сморщилась. — Первый раз карты загорелись, а на второй выпала корона и рассыпалась прахом. Я с таким впервые сталкиваюсь, но в магическом гадании так действуют защитные чары. Поэтому пришлось гадать по старинке. А это сложнее. — Ты же Эрзе нагадала, что она ей не враг. — Да. Удивительно, но на вопрос: «Кто та аловолосая женщина приходится Эрзе?» —карты сами выпали из колоды: мать, союзник, любовь. — И всё же твоя магия странная. — Выдохнул Нацу и незаметно принюхался, едва улавливая ликерный запах вперемешку с прелой водой. Последнее был запах схожий с драконом, именно, что схож, из-за того, что запах виверн практически перекрывал. Но данный запашок тянуло от тропинки, по которой все гости Алой ходят. Но обладатель данного запаха не двигался, стоял на том месте. Возможно, что-то выжидая. А с учетом как из кабинета убежала Эрза, не мудрено, что её мать чего-то ожидает. — Будто у вас или у всей гильдии простая! — фыркает Кана и тяжко вздыхает. — В любом случае, мне кажется, Эрзе следует поговорить с… матерью. Нацу… устроишь им беседу? Личную?       Драгнил кивнул. После его помощи Кана ходила счастливая и более не ходила задумчивой и даже одинокой.       Грей покривился. — Только не испорть им всё. — Ага, раздеваться перед ними не стану. — Важно кивает Драгнил и посмотрел на руки Ледяного волшебник. — Хоро… эй! — возмущается Флубастер, когда до него дошло куда смотрит и что конкретно имел в виду Огненный волшебник. — Я тебе точно что-нибудь приморожу! — Себе мозги разморозь!