Нефритовая фея

      Малыш решил родиться за неделю до срока, это не так критично было для Ирен. Больше неожиданно, но не более. Отчего женщине пришлось слишком быстро подготавливать воду и тряпьё. Для этого она три месяца назад спускалась с гор и стащила (денег-то у нее не было) первую попавшуюся тару и тряпьё у ветхой лачуги, в которой кто-то жил.       Нагревать воду не было смысла, роды могли, как завершиться быстро, так и растянуться на сутки. А вот пока схватки были ещё терпимы, Ирен накинула защитные чары вокруг себя, поудобней расположилась у реки и начала тужиться.

***

      Всего на миг, когда боль стала пиковой, перед глазами вспыхнули сумбурные видения:       …Маленькая крошка в цельном костюмчике с розовыми рюшечками увлеченно смотрела телевизор, держа мягкий кубик…       …Небольшая группка детей гоняли мяч, и больше всех выделялась девчушка с черными волосами, она улыбалась и смеялась, но с толикой грусти смотрела на чужих мам…       …Девочка-подросток говорила обидные слова женщине напротив, а женщина в ответ говорила горячо, доставая альбом с фотографиями…       …Ей улыбалась миленькая девушка с зелеными глазками и темными волосами…       …Та же девушка шла по пешеходному переходу, но на середине её сбивает автомобиль…       …Зеленые глаза той девушки увлажнились, теряя свой цвет, а губы беззвучно звали…       Очнулась Ирен от детского крика. Он шел где-то снизу, между ног. Она дернулась, ощущая впервые за столько времени в личине человека приятную усталость и боль. И, покачнувшись, села, чуть склоняясь. Её взору открылась малышка. Девочка. Вся в крови, с едва видным пушком на голове. Вся сморщенная и розовенькая. Но это нормально. На губах заиграла улыбка, а в сердце затрепетало счастье.       Тело подрагивало, но вполне подчинялось, выполняя всё четко: отрезать пуповину, завязывая крепко тонкой полоской тряпку, не забыв укрепить их чарами; следом придала воде в ведре теплые свойства, так как греть было некогда и, выкупав малышку, закутала в сероватую заштопанную несколько раз рубаху, после чего положила рядом с собой и, напевая колыбельную, стала очищать себя.       Это было не так сложно, как с малышкой. И лишь после этого взяла кроху на руки и прижала к себе, продолжая напевать, но уже просто мотив песни, покачивая. Крошка успокаивалась постепенно.       Ирен нежно коснулась губами виска малышки. Та заелозила и уснула. Напевая уже вполголоса, женщина неотрывно смотрела на малышку, мирно покачивая её.       Тонюсенькие волоски на макушке были насыщенно алые, как у нее, а цвет глаз Ирен не разобрала, когда ребенок кричал. Там что-то мутное было. Да и цвет у ребенка может где-то до трех лет поменяться… — Малышка моя… — прошептала она.       Счастье трепетало в груди. Радость растекалась по всему телу, приятная усталость скользила по всей плоти. А зуд ощущался где-то на заднем плане, лишь неприятно дергая бока.       Ирен была искренне рада рождению дочери, но вместе с радостью вставал вопрос… имени. Какое дать малышке имя?       Белсерион задумалась, смотря на сморщенное личико малышки.       Почему-то на ум приходили те смешанные моменты… Прокручивая их в голове… первый фрагмент был похож на… на один из последних дней до её с мужем исчезновения. А вот женщина, мелькнувшая, напоминала Ингу, как и альбом, в который она с мужем с трепетом собирали все фотографии. Может, в век больших технологий фотографировать можно было всегда и хранить на флешке, Ирен с мужем предпочитали распечатывать фото. А так как их малышка была совсем крохой, то и не всегда удавалось запечатлеть интересные моменты. Но они все равно были.       Но тем не менее… встает вопрос: чьи это воспоминания? Неужто… всё это Роксаны? Её дочери из той жизни? Неужели она… не выжила?       Подобные предположения больно резали сердце, вскрывая вину. — Ты — Сана? — тихо спросила Ирен дочь, но малышка приоткрыла мутные глазенки и вновь закрыла их. Почему-то… по телу прокатила волна мурашек. А подобное она почти не ощущала. И женщина расценила это как знак. Знак, что в этой жизни она подарит дочери нормальное детство: с матерью и счастливое.       Однако появлялись другие проблемы, такие как отсутствие молока и хоть какого-то жилища над головой. Для самой Ирен это не проблема, ей даже спать (в личине дракона) на траве или в воде не доставляет неудобства. Как и с питанием… Но на руках у нее вполне обычная человеческая малышка. А детки людей крайне хрупкие и слабые. Им нужен уход и забота. Им нужно подходящее место для взросления…       Тихое кряхтение и возня на руках напомнили о ребёнке, Ирен улыбается, целует дочь в висок, и, возобновляя покачивание, сама подымается на ноги. Ноги дрожали и даже разъезжались, но собственная упертость и притупление ощущений не давали упасть в обморок от боли. А ведь рожай она будучи человеком — так оно и было бы.       Пришлось спускаться вниз, искать помощь, ведь малышку нужно чем-то кормить. Прямо к той самой лачуге. Встретила её пожилая пара, оказывается, это охотник с женой. Завидев потрепанную, в дранном платье с младенцем на руках женщину, знатно их напугались, и, пожалуй твердый взгляд и быстрый шаг не дали поднять шуму. — Мне нужна помощь…       Пара переглянулась, но пригласили женщину к себе. Однако Ирен отказалась. — Мне… нечем кормить ребенка. Где здесь поблизости есть деревня?       Пара вновь переглянулась, и старик предложил проводить. Ирен осмотрела его с головы до ног и обратно, отмечая, что… идти с ним она будет долго. От чего качнула головой. — Я сама, вы будете идти долго, так в какую сторону? — жестко произнесла она.       Старик тяжко вздохнул и махнул рукой, после чего указал сторону. — В полдня пути маленькая деревенька Розмарин. Там… все друг друга знают, так что подскажут. А ближайший город в трех днях пути…       Ирен кивнула и пошагала в нужную сторону. Срываться на бег она не могла, иначе упадет, но уже через час вполне сможет и побежать… — Девчуль, погоди, — скрепит старушка за спиной, — может, хоть вещей возьмешь? — Мне некогда, малышка скоро проснется, — не оборачиваясь, говорила Ирен. — Ох, тогда хоть это возьми, — пыхтя, говорила старушка.       Белсерион пришлось остановиться и обернуться. Старушка пыхтя и тяжело дыша, подбежала к ней и протянула мужскую бежевую рубаху, пахло от нее мылом, а пару прищепок давало понять, что её она сорвала только что с бельевой веревки. — Бери-бери, хоть так укройся, а то небось замерзла…       А следом сама стала разуваться. — Не надо! — возмущается Ирен, и Сана на руках завозилась, издав кряхтение. Женщина выдыхает и более мягко объясняет: — Со мной всё… нормально. Мне ничего не надо. А вот дочери — да. Я смогу и в таком виде дойти. — Точно, дочка? — не разгибаясь, спрашивает старушка.       Ирен кивает, испытывая смешанные чувства. — Да.       И ушла.       Сначала Ирен именно что шла. Ощущения после родов были двоякие. Её одолевала жуткая усталость и боль, а зуд постепенно набирал обороты, покусывая уже не только бока, но и охватывая уже всю кожу. И, пожалуй, когда последнее усилилось до такой степени, что, казалось, чешется уже внутри черепной коробки, Белсерион сорвалась на бешеный бег.       Ветки, кусты, сам ветер бил в лицо, режа кожу, но Ирен это не волновало. Она лишь крепче прижимала кроху к себе, не забыв накинуть на неё защитные чары. Всё проносилось смазанным пятном, пока на пути не возник кто-то. В этого «кто-то» Ирен врезалась, и хоть сама устояла на ногах, то некто — нет. — Ох-ох, и кто же это так несет… ся?       На нее смотрел удивленный старик. Рядом с ним лежала походная сумка. От старика ощущался эфир, причем хорошо развитый. Сама Ирен шумно дышала от безостановочного бега. На руках завозилась малышка и разразилась плачем. Это отрезвило женщину и та переключила всё своё внимание на ребенка, став покачивать и напевать мотив колыбельной, совершенно не обращая внимания на собственное состояние. Но сколько бы женщина ни качала малышку, — та не утихала. — Сана… — беспокойно прошептала Ирен. — Кхем, девчуль… Я могу помочь?       И Белсерион вновь посмотрела на старца. Тот, чуть горбясь, держал походную сумку, смотрел на неё со смешанными чувствами. — Меня Роб зовут, я тут к сыну приехал. — «Тут»? — Деревня Розмарин.       Женщина тут же горячо протараторила: — Мне нужно покормить ребенка! — Ох, тогда пошли за мной! — Старик резво подскочил к Ирен, от чего та ощетинилась. Но Роб дружелюбно улыбнулся и подставил руку. — Обопрись об меня, я помогу дойти. У меня тут невестка внучка до сих пор подкармливает молоком, так что поможет вам!       Белсерион бросала на старца настороженный взгляд. Её беспокоила такая прыть от… старика и то, что она так быстро нашла кормилицу дочери. Её вообще смущала такая открытость и дружелюбие. — Показывай, куда идти! — резко произносит она и, принюхавшись, пошла в сторону, откуда шел смешанный шлейф запахов. А в той стороне уже были видны домики и вспаханные поля.       Старик за спиной удивленно выдохнул, но быстро нагнал её и повел за собой. Люди ахали и охали при виде Ирен, ведь выглядела она ужасно: вся в кровавых порезах, взлохмаченная, в до ужаса коротком грязном огрызке вместо одежды, которое едва прикрывало интимные места. Но, замечая её спутника, значительно успокаивались.       В доме так называемого сына старика Ирен с Роксаной дали все необходимое, ни о чем не спрашивая. Малышку накормили, Ирен искупали, дали чистые вещи, предлагали обработать раны, но после купания, к удивлению, ничего не нашли, пригласили за стол. А там уже выделили спальное место. Естественно, что Ирен спать в личине человека не могла, но… то, что ей с дочерью дали закоулок в доме и поделились необходимым — радовало.       Но вставал резонный вопрос: «что дальше?». Она понимала, что в доме этой семьи надолго не сможет остаться. Хотя те с радушием говорили, чтобы Ирен с малышкой оставались столько, сколько посчитают нужным. В голове от усталости и бессонницы из-за вынашивания малышки и зуда замелькали жуткие мысли: «Похитить кормилицу и с дочерью убежать». Но подобные мысли или похожие между собой Белсерион старалась отметать. Это было глупо и безумно. Так она пролежала с малышкой до рассвета, там уже с ней решил переговорить Роб. Разговор был очевидным. Старик пытался понять, откуда она такая, что стряслось и в том же духе. Ирен же долго смотрела на Роба, обдумывая, что сказать. Говорить правду она не собиралась, да и… кто знает, что с ней потом попытаются сделать. За свою безопасность Ирен не боялась, а вот за крошку более чем. Поэтому, когда молчание затянулось, женщина поведала только то, что посчитала нужным. Но легенда вышла почти правдивая: «Бежала от мужа из другой страны, тогда несла в чреве дитя. Спряталась в глуши и вынашивала малышку, а когда родила, поняла, что без кормилицы не справится».       Старик на эту историю покивал и предложил остаться в Розмарине у его сына, и добавил, что если этот муж вдруг объявится, то Роб и ещё парочку «волшебников в отставке» с ним «побеседуют». И первое время Ирен жила в доме Роба. Дом был небольшим, но места хватало всем. Хотя драконья сущность иногда царапала сознание, напоминая о себе. А драконы предпочитали жить на большой территории или хотя бы иметь ту, что полностью принадлежит им. Хотя самый яркий инстинкт срабатывал, когда невестка Роба брала Сану, чтобы покормить. Тело аж само каждый раз дергалось и вспыхивало яркое возмущение, и лишь крохи сознания останавливали от поспешных действий.       Жить с семьей Роба, невзирая на всю их непривычную доброту для Ирен, — сложно. Усложняло много факторов. Как шрамы прошлого, так и полное отсутствия сна, вкусовых рецепторов, невыносимого зуда и драконьи инстинкты. Поэтому как только представилась возможность обзавестись в деревеньке своим домом (этим занимался Роб, подключив старосту построить дом новым поселенцам), тут же съехала, но стабильно приходила к невестке Роба, изредка бросая взгляды на её восьмимесячного мальца.       Ирен пришлось учиться заново жить. В прошлом бытность Айрин она занималась совершенно другим занятиям. В её руках тогда было целое королевство, этими руками она правила страной, совершенствовала чары и магию драконов, и… убивала. В бытность Ирен, ей пришлось вспоминать те отголоски из прошлой жизни, которые могли помочь в быту. Работа со скотом, рукоделие, заготовки. И хоть последнее ей по факту не нужно было, так как есть сырое она могла и в личине человека, но помогать с заготовками всей деревне приходилось. За помощь те в ответ с большой отдачей помогали по мелочам. То отрезом ткани поделятся, то вещички детские дадут или сошьют и свяжут, то другими вещами разной необходимости помогут. Если нужно было что-то сколотить из досок, — мужики отзывались.       Такая отзывчивость и сплоченность озадачивала и первое время вызывало ступор. Но Ирен старалась преодолеть всё это, принимая только необходимые вещи для дочери. Для нее самой ей мало что нужно. Только всё для малышки.       Так пролетели три года. Мучительных и сложных из-за восприятия, которое ухудшалось сильно. Но, Ирен сдерживалась, насколько это было возможно. Но последней точкой стал невинный вопрос Ребекки — невестки Роба. — Ирен, не хочешь отдохнуть?       Тогда она пришла помогать Ребекке с заготовками, ведь самой ей готовить было проблематично. Хоть некоторые блюда она научилась готовить и без восприятия вкусовых рецепторов. А просить дочь всё попробовать сомнительно, мала она ещё. Её нежный желудок мог чего-то да не выдержать. — Да! — Резко дергается она, вскакивая, при этом загоняя нож, которым чистила морковь, в ладонь. Ребекка, визгнув, кинулась к ней с чистым полотенцем. И с дрожащим голос попросила потерпеть. — Терпеть? Хватит!       Боль для Ирен в этом теле была… подобно укусу комара. Неприятно, не более. Поэтому она на глазах бледной кормилицы дочери вынула окровавленный нож и положила его на стол. И следом взяла тряпку из ослабевших рук, обмотала ладонь. Ребекка медленно осела на табурет. — Мисс Ирен… уф-уф… Вы…       В этот момент в кухню влетело два ураганчика: черное и алое. — Мама, а можно нам… — начал малец, но замер, озадачено смотря на взрослых. — Мама?       Он беспокойно подскочил к Ребекке. Сана подошла к своей матери. — Мамочка?       От осторожного голоса дочери по телу пробежали мнимые мурашки. И Ирен обратилась к Ребекке: — Вы можете с месяц приглядеть за Саной?       Тогда это была первая просьба в подобном ключе. Но если Ирен попросила присмотреть не из-за её путешествий, а банального желания отоспаться в теле дракона, то вот последующие просьбы были направленные уже на путешествия.       На второй раз она всё четко обсудила с Ребеккой, её мужем и Саной. Дочь была не рада подобным решениям матери, но приняла, пообещав слушаться тетю Ребекку её мужа и братца Симона. — Мамочка, ты точно вернешься? — Обязательно! — горячо произнесла Ирен и слишком быстро ушла. Даже вещей никаких особо не взяла.       Уйдя глубоко в лес, Ирен сорвалась на бег, а там и на полет прямиком к своему бывшему пристанищу, где она пробыла с пару веков. Местечко за пару лет её отсутствия не изменилось, так что лишь немного осмотревшись, Белсерион обратилась в дракона, и… уснула крепким сном. Проспала она больше двух недель. После чего задумалась, как ей дальше быть? Доводить себя до такого состояния по несколько лет, а потом отсыпаться… слишком. Она ведь может не сдержаться и кого-нибудь огреть. И ладно, если это кто-то посторонний. А если дочь? Сана ведь человеческая малышка!       Решение напрашивалось само: магия. Причем ритуальная. О ней она слышала от Белсериона и Черного Мага. Но оба лишь упоминали. И тут же Ирен вспомнила о нескольких тайниках друга. По его словам в них имелись золото и некоторые виды артефактов. И, почти не думая, Ирен наложила на себя все возможные скрывающие чары, полетела на поиски тех тайников.       Невзирая на преданность её семье, у Белсериона имелась своеобразная отличительная черта. Естественно драконья. Каждый дракон по-разному воспринимает «сокровище». Для одного это могут быть детеныши, для другого партнеры или партнер, были и более «каноничные драконы», такие собирают золото или другие минерала и драгоценные камни, или артефакты. И, естественно, охраняют это, изредка восполняя силы, поглощая необходимый материал.       Так будучи ещё совсем молодым Белсерион таскал золотые украшения, монеты и мелкие артефакты, и прятал это в полюбивших местах. Причем бандитизмом полноценно не занимался. Скорее охотился на бандитов, когда те нападали на путников и деревни. Так, в одном из псевдоспасений обычных крестьян, его конкретно так ранили парочка волшебников. Тогда мимо проезжала принцесса, предок Ирен, и со своими людьми ему помогли.       Первый схрон Ирен не нашла от слова совсем, а вот второй — да. Правда он был наполовину вынесен. Остатки женщина нашла в более потаенных местах. Но даже небольшой человеческой охапки золотых украшений и парочки артефактов более чем хватит на первое время, а там уже она вполне может и парочку раз обобрать бандитов. Куда девать найденное Ирен нашла быстро — пространственный карман. Который она случайно создала, когда пыталась «вернуть прежнюю себя». Но поняв, что пространственный карман может пригодиться, оставила как есть, а приобретя человеческое тело, изредка отвлекалась и на развитие этой магии.       В деревню Ирен вернулась ровно на тридцатый день своего отсутствия. Сана встречала её горячо со слезами на глазах. И шептала: «Я так рада, что ты меня не бросила». Откуда малышка такого нахваталась — не ясно. Сколько она позже с дочерью ни говорила, Сана сама не знала, и это беспокоило её. Ведь каждый раз она вспоминала те странные фрагменты — чужие воспоминания, когда рожала дочь.       Позже, когда Роб вновь приехал в деревню уже насовсем, Ирен поговорила с ним. Всё же старик состоял в какой-то магической гильдии. Тема была очевидна: ритуальная магия, причем со смешиванием нескольких форм жизни. На такое Роб завис и выдал, что это грань Черной магии — то бишь запрещенной. Но заверил, что поговорит с другом. Но этот разговор ничего толкового не дал. Так что Ирен пришлось принять не самое приятное решение: путешествия. Причем заглядывая в разные библиотеки, разных личностей…       Путешествия она чередовала. Первое путешествие было на два месяца, как и ещё два раза, пока ей не попался артефакт, хранящий информацию прошлого владельца. Тот человек жил где-то век назад и проводил запрещенные эксперименты с ритуальной магией. И не в той области, что ей нужно, но не менее интересной. А именно создавал порталы в другой мир. Данная область была запрещена из-за опасности использования данного подтипа магии.       Ирен пришлось повозиться с расчетами, всеми возможными предостережениями, насоздавав кучу якорей, чтобы не потерять путь домой. И, пожалуй, когда она впервые создала портал, то закинула в него лакриму связи, в которой сделала незначительные изменения. Настроенная на вторую лакриму, показала лес, вполне привычный, похожий на местный. Даже вулкан пробежал рядом, преследуя человеческую женщину. Так что помешкав, Ирен шагнула в тот мир, превратила вулкана в зажаренную дохлую обезьяну и побеседовала со спасенной. Благо речь почти ничем не отличалась, и вернулась.       Но каждый раз увеличивая срок нахождения в том мире, отмечала разное течение времени. Потом она смогла открывать порталы и в другие миры, а не только в параллельный...