Payoff

— Наше последнее дело, малыш. — И мы будем свободны. На лицах двух молодых людей сияют улыбки. Они смотрят друг на друга яркими взглядами, наполненными предвкушением их совместного будущего и любовью, которую они разделяют друг к другу. На столе лежит схема здания, в котором находится банк, рядом блокнот с подробно расписанным планом действий. Ограбление банка это своего рода спектакль. Нужно следовать определенному сценарию, играть свои роли, чтобы все прошло успешно. Они отпивают уже теплое пиво из бутылок, продолжают смотреть друг на друга, не веря, что они смогли спланировать масштабное ограбление лишь вдвоем. До сих пор они обчищали только небольшие банки в пригороде и ювелирные магазины. Набивали руку и готовились к крупному делу, чтобы наконец покончить с криминальной жизнью, залечь на дно где-нибудь на Бали или Филиппинах и наслаждаться свободой. — Иди ко мне, Джисони. Сильная рука сметает все со стола. Схемы, исписанные бумажки, бутылки с недопитым пивом — все летит на бетонный пол этого заброшенного здания, в котором раньше был бильярдный клуб. Они обжили это место, но теперь бросят его, потому что впереди их ждет новая жизнь. Джисон льнет в объятия своего возлюбленного, имя которого Кан Джиун. Мужчина с весьма вспыльчивым характером, немного собственник, любитель денег, конечно же. Джисон тает в его крепких руках, которые по-хозяйски сминают его талию. Как всегда, он сдается ему, потому что уверен в его чувствах и в том, что, несмотря на эгоцентричность, Джиун выберет Джисона, ни за что его не предаст. Дерзкая ухмылка трогает губы Джиуна, когда он подхватывает Джисона и сажает на деревянный широкий стол. В крови уровень адреналина превышает норму перед завтрашним делом, а также алкоголь оказывает расслабляющее влияние. Развращает мысли. И они придаются страстной любви, словно в последний раз. В принципе, так оно каждый раз и происходит. Хоть они и были уверены в своих планах, но никогда нельзя было предугадать исход операции. Поэтому накануне они всегда устраивали мини-вечеринку, чтобы оторваться и расслабиться. Это своего рода ритуал для них — празднование еще не совершенного дела. Они не теряли ни мгновения.

⊲───── ✶ ─────⊳

Черный седан тормозит напротив банка в самом Сеуле. Здесь кругом камеры, совсем неподалеку полицейский участок. Это очень рискованно — вдвоем брать крупный банк, но они уже два года к этому готовились. Взгляды полные волнения и азарта от этой своеобразной игры, словно это все не по-настоящему, направлены друг на друга. Джисон набирает полные легкие воздуха и выдыхает. — Все получится, малыш. Мы это проделывали не раз. Доверься мне, — Джиун опускает руку на бедро Джисона и поглаживает. Его лицо с острыми чертами озаряется, улыбка трогает губы. Выражение смягчается. — Давай сделаем это! — восклицает Джисон. — И свалим отсюда. — Да, малыш. Обязательно. Они льнут друг к другу, сцепляют губы в пылком и развратном поцелуе. Кровь по венам начинает бежать быстрее. Сердце ходит как бешеное. Но это для них привычное состояние. Выйдя из машины, надев черные маски и кепки, которые сочетаются по цвету с их одеяниями — черные штаны карго, ветровки с высоким горлом, они берут из багажника рюкзаки с необходимым оборудованием для взлома системы безопасности и оружием и как ни в чем не бывало заходят в банк, где сейчас не так много клиентов. Зоркий глаз Джиуна насчитывает пятерых сотрудников и троих клиентов. Придется весьма тяжело, так как их самих всего двое. Но от этого только интереснее, смогут ли они выполнить эту операцию безошибочно? Встав в центре зала, Джиун достает из походного рюкзака винтовку и стреляет один раз в потолок для привлечения внимания. Крики испуга разносятся по помещению. Спектакль начинается. — Всем не двигаться. Это ограбление. Всем лечь на пол и положить руки за голову. Живо! — кричит Джиун во все горло своим командным, низким и грубым голосом. Он держит в руках винтовку как настоящий профессионал, осознает опасность этого оружия, однако совершенно не побоится применить его в случае чего. До сих пор во время их операций никто не пострадал. Заложники всегда были настолько запуганы, что слушались приказов. Жизнь все-таки дороже, чем деньги, хранящиеся в банке. Никто не обязан играть героя в этой постановке. Здесь им и не место. — Собрались все в центре зала, быстро! — подгоняет Джиун сотрудников и клиентов банка, пока Джисон осматривается в поисках нужной двери, ведущей к хранилищу. Постепенно люди, находящиеся теперь в заложниках, собрались в центре зала. Кто-то лежит на животе и держит руки за головой, кто-то просто сидит, прижав колени к груди. Джиун не стал уж командовать им, чтобы те сменили положение. — Сложили все свои телефоны сюда, — Джиун берет мусорное ведро и проходит мимо каждого заложника. Те кидают свои гаджеты. Возле диванчика сидит женщина, которая смотрит на него в упор, и Джиун замечает ее взгляд. — Чего таращишься? Телефон давай, — он толкает ее легонько дулом винтовки в плечо. Дрожащими руками женщина кидает телефон в ведро и опускает взгляд в пол. Джиун одним резким движением вытаскивает бутыль с водой из кулера и поднимает над ведром, в котором лежат телефоны. Вода хлещет, заливая гаджеты. Это ради их безопасности — мало ли кто успел заснять их или включил диктофон, или хотел самостоятельно вызвать копов. — Мне надо отключить систему безопасности и закрыть главные двери, — говорит Джисон своему партнеру по ограблению и по жизни. — Кто из вас тут самый главный? — Джиун осматривает каждого с прищуром и опущенными графичными бровями. Винтовка в его руках вызывает страх в сердцах заложников, в этом нет сомнений. И каждый боится выдавить хоть слово. — Кто из вас тут главный? — повторяет он вопрос, отчеканивая каждое слово. Мужчина средних лет нехотя поднимает руку и с опаской заглядывает Джиуну в глаза. А Кан широко улыбается, хотя ничего дружественного в его выражении лица нет. — Поднимайся, — командует он, подталкивая мужчину дулом винтовки в спину. Слышатся женские пугливые вздохи, когда металл оружия клацает при каждом резком движении. — Как зовут? — спрашивает Джисон мужчину, когда тот, находясь под прицелом, подходит к нему. — К-ким Джух-хёк, — слегка заикаясь, произносит мужчина. — Мне понадобится твоя карта сотрудника, Ким Джухёк, и код от системы безопасности, — Джисон мило улыбается, при этом кивая Джиуну, поднимает свой пистолет и направляет на грудь мужчины. Кан уходит к остальным заложникам, которых нельзя упускать из виду. Джисон игнорирует колотящееся сердце и приглушенный внутренний голос, твердящий о том, что это все полнейший риск. Это безумие! Они еще не готовы к такому крупному делу. Он не готов. Но Хан пытается откинуть назойливые мысли в самый дальний угол сознания, чтобы продолжить следовать плану, иначе все реально потерпит крах. Он вводит произнесенный Джухёком код на панели возле главных дверей, прикладывает карту, и они блокируются. Металлическая решетка опускается, закрывая всех в помещении. По крайней мере, теперь у них есть больше времени в запасе. Полиция не будет сразу врываться в здание — не тогда, когда под прицелом Джиуна находятся заложники. — Не двигайся, — рычит Джиун на одного парня, который захотел перебраться на полметра ближе к кому-то. Видимо, к плачущей сотруднице банка, которая тихонько шмыгала носом, обнимая свои колени. — Я пойду в хранилище, — Джисон хватает за лямку рюкзак, в котором находится электронное оборудование, и пустую сумку, перевешивая ее через плечо. Джиун кивает, продолжая стоять в грозной позе перед заложниками. Ким Джухёк возвращается к ним, садится на пол. Он уже сыграл свою роль. — А сейчас мы поиграем в игру. Ваша задача — молчать. Проигравшие испытают на себе эту прелесть, — Джиун потряс в своих руках тяжелую винтовку. Джисон бы ни за что не смог долго держать подобное оружие. Он пробовал, когда Джиун учил его стрельбе. Но у него точно не было власти над винтовкой в руках. Отдача была сильной, а хватка не очень уверенной. Поэтому он выбрал пистолет. Более легкое оружие не только по весу, но и в плане обращения с ним. Однако Хан никогда больше не стрелял, кроме как по банкам и бутылкам на пустоши далеко от города. Спустившись в подвал, где находилось хранилище, Джисон достает ноутбук и дополнительные провода, чтобы подключить его к панели на стене. Все сейчас держится на магнитных замках, которые Хан научился взламывать по щелчку пальца, а точнее, по нажатию нескольких кнопок на клавиатуре. Он вводит в программу команду, и дальше устройство делает все за него, подбирая нужный код. Джисон две минуты просто сидит на полу, смотрит в экран монитора и глубоко дышит. Здесь, в подвале, очень тихо. И он даже на какие-то жалкие секунды забывает, что прямо сейчас грабит банк. Однако тишина слегка пугает. Неужели полиция еще не проснулась? За то время, пока парни только объявляли о своем прибытии, кто-то из сотрудников мог нажать на экстренную кнопку. Джисон даже уверен, что кто-то и нажал. Это было прописано в протоколе сотрудников банка. И не зря же были установлены эти кнопки, в конце-то концов. Лишь в маленьких банках, где обычно работают один-два сотрудника, можно было избежать вызова полиции. Джиун и Джисон сразу брали заложников под прицел. Панель пищит, после чего экранчик на ней загорается зеленым. Джисон победно улыбается, отключая провода, сует ноутбук в рюкзак и встает. Круглая толстая дверь хранилища медленно отворяется перед ним, а за ней показывается простая решетка, замок которой требует самого обычного ключа. Но на этот случай у Джисона в рюкзаке есть зажигательная бомба, наполненная термитной смесью. Все благодаря связям Джиуна, который нашел нужного человека, умеющего делать такого вида боеприпасы. В неопытных руках это устройство может взорваться еще во время поджога. Не хотелось бы лишиться руки. Но Джисон умеет обращаться с бомбой. Он аккуратно помещает ее на замок решетки, поджигает и выходит из этого небольшого предбанника, прячется за громоздкой металлической дверью. Звонкий хлопок и едкий запах сгоревшей смеси и расплавленного металла дают Хану знать, что все прошло успешно. Он толкает решетку и оказывается в коридоре, ведущем к еще одной такой же решетке. У Джисона все схвачено. Второе устройство успешно расплавляет замок. И вот оно, ради чего они все это организовали. Столик на колесиках, на котором лежат слитки золота. Ячейки с ценными бумагами. И в соседней комнате еще пара столиков с пачками денег. Но Джисона волнуют только слитки. Бумажек у них уже навалом. И за золото они получат гораздо больше. В маленьких банках не хранятся драгоценные металлы, поэтому они и спланировали это ограбление. Джисон складывает слитки в черную сумку. Она постепенно тяжелеет, и с ней будет трудно перемещаться, но нужно сейчас взять все что возможно, потому что второго шанса не будет. Даже если это проявление своеобразной жадности. Сердце так и не прекращает ощутимо ударяться о ребра. И сейчас становится еще более тревожно, потому что положить награбленное в сумку — это только полдела. Полиция обязательно приедет, в этом нет сомнений. И им придется от них удирать. Но эта часть плана лежит на плечах Джиуна. Он с машинами на «ты», повенчан со скоростью. Любитель рева двигателя. Из них получился отличный тандем. Джисон — программист, способный хакер, а Джиун — уверенный водитель. Кан раньше угонял машины, нелегально торговал запчастями, даже участвовал в свободное время в гонках чисто для удовольствия. Таким образом он смог научиться виртуозному вождению и теперь не боится непредвиденных ситуаций на дорогах. Знает много улочек, заброшенных площадок, где он спокойно может скрыться от преследования. Выйдя обратно к лестнице, Джисон поправляет сумку и прислушивается. Он четко слышит, как кто-то говорит в громкоговоритель. Полиция уже здесь, а это значит, что настала вторая фаза их ограбления — побег. — Ты как-то долго, — с претензией в голосе рявкает Джиун. — Ну тут не одну дверь взламывать надо, знаешь ли. А ты знаешь, — в оборонительном тоне отвечает Джисон. Сейчас оба парня находятся под диким давлением от полицейских, которые окружили вход. — Это полиция Сеула. Выходите с поднятыми руками и сдавайтесь, — говорит один из сотрудников полиции в мегафон. — Черт! — чертыхается Джиун. Винтовка в его руках снова трясется, и заложники боятся, как бы оружие не выстрелило от неосторожности. — Мы же готовились к этому. Ты чего? Надо сказать им, что у нас заложники, тогда мы будем вести переговоры. Джисон был, на его собственное удивление, с холодной головой. Его сердце все еще сбивалось с ритма время от времени, но мозг мог рационально мыслить. Им необходимо вырваться отсюда живыми и с деньгами, иначе это все пустая трата времени и сил. — Значит, поступаем, как мы договаривались, — уже более спокойно произносит Джиун. Джисон кивает. Кан осматривает заложников и хватает за плечо Ким Джухёка. — Пойдешь со мной. Веди себя хорошо и слушайся меня. Попробуешь сделать хоть что-то — побежать в сторону полиции, например, то мой напарник пустит кому-нибудь пулю в лоб. Ты ведь не хочешь, чтобы чужая смерть была на твоей совести до конца твоих дней? — Джиун смотрит мужчине в глаза и ждет либо вербального ответа, либо какой-нибудь реакции. Джухёк мотает головой. — Вот и славно. А теперь ты откроешь дверь, и мы немного побеседуем с полицейскими, — Кан тычет дулом винтовки мужчине в спину, подталкивая к дверям. Тот на дрожащих ногах двигается к панели, вводит код и прикладывает карту сотрудника. Сглатывает, когда решетка начинает подниматься. Джиун волнуется не меньше. Если что-то пойдет не по сценарию, то им крышка. Они сядут надолго. А гнить в тюрьме в планы не входило. — Стой, где стоишь! — полицейские мигом скрываются за открытыми дверьми своих машин и вытаскивают пистолеты из кобур, направляя их на Джиуна, который прикрывается заложником, словно живым щитом. Дуло винтовки плотно прижимается между лопатками Джухёка, который весь дрожит, как осиновый лист. — Господа полицейские, давайте решим это по-хорошему? — лукавит Джиун, сверкая белоснежным клыком, когда улыбается. — Отпустите заложников, — говорит полицейский в мегафон. — А нам что с этого? — Какие ваши условия? — Позвольте нам сесть в машину. Если сможете поймать, то ваша взяла, — Джиун напряжен как гитарная струна. Кажется, все мышцы в его теле окаменели. — П-послушайте его, пожалуйста, — мямлит Джухёк дрожащим голосом. Джисон держит в вытянутых руках пистолет и одним глазом старается смотреть в сторону главного входа. Он от нервов уже раз десять сглотнул. Сердце волнуется за своего возлюбленного и за исход этой операции. Им бы сесть в машину и уехать. Хан уверен, что на дорогах их не поймают. Полицейские крузеры не оснащены таким двигателем, как в их седане. Но что Джисона радует больше всего, так это то, что они сменят автомобиль во время погони. А та малышка — как называет ее Джиун — еще мощнее и создана для настоящих гоночных трасс. Кан собирал ее сам год за годом. — Вам вряд ли удастся спокойно уйти, — молодой парень, являющийся сотрудником банка, видимо, осмелел. Или же он заметил, что Джисон более мягкотелый, ежели Джиун. — Что ты вякнул? — Хан хмурится, направляя на него пистолет, однако его руки слегка сводит, и прицелиться точно не удается. — Лучше сдайтесь сейчас. Меньше лет получите. Джисон не может понять, что за чушь несет этот парень, и зачем тот вообще с ним заговорил. Но, очевидно, Хан начинает сильнее тревожиться, услышав его слова. На самом деле меньший срок им не дадут. Ну, может, на пару лет, потому что сдались сами и не препятствовали задержанию, но это не стоит их усилий. Тут либо все, либо ничего. Либо они сбегают на какой-нибудь остров, либо встречают свою судьбу в четырех стенах тюремной камеры. Разговор продолжается еще недолго. Джисон успевает покрыться десятью слоями пота. А когда видит, что Джиун возвращается, отшагивая спиной назад, чтобы полицейские внезапно не прострелили ему спину, Хан облегченно выдыхает. Двери снова блокируются, решетка опускается. — Нам дадут сесть в машину, — сообщает Джиун, и от этих слов Джисон готов упасть на колени и закричать от радости. Двери приходится открывать снова, отчего по новой становится страшно. Построив заложников в две колонны по четыре человека, Джиун и Джисон выводят их из здания, держа на прицеле своих оружий. Каждый из заложников уходит к полицейским — кто вправо, кто влево. Сейчас хотелось верить в то, что полиция сдержит свое слово. Хотя зачем им это делать? Заложников освободили. Полицейские могут спокойно прострелить каждому грабителю ногу, а потом задержать на месте преступления. Джиун и Джисон, прижавшись друг к другу спинами, двигаются к машине на обочине. Хан резво забирается на заднее сиденье, оставляет там сумку со слитками и рюкзак, потом перебирается на переднее пассажирское. Джиун плюхается на водительское сиденье и заводит двигатель, даже еще не успев закрыть дверь. Слышно, как полицейские обмениваются короткими фразами-командами, после чего захлопывают двери своих автомобилей, когда черный седан уже срывается с места и начинает лететь по улицам Сеула, которые забиты машинами в вечерний час пик. Уходить от преследования придется по переулкам, а потом нужно съехать на шоссе и выехать из города. — Они на хвосте. Пиздец, пиздец, пиздец, — причитает Джисон, оглядываясь назад. — Чертовы очки! Ни хрена не видно, — Джиун откидывает темные очки куда-то в ноги Джисону. Шины визжат на повороте, когда Кан съезжает с дороги в аллею между домами. Велика опасность, что они упрутся в тупик, но Джиун знает эти улицы как свои пять пальцев. Джисон больше не издает ни звука, пытаясь не отвлекать своего парня, посматривает назад, крепко держась за ручку над дверью. Сердце готово выпрыгнуть из груди от ужаса. Хоть адреналин в крови и превышает норму, но он не завладевает разумами парней, не дает ощутить эйфорию, потому что еще рано. Вот когда они сядут в скоростную малышку Джиуна, тогда можно будет радоваться, а пока… — Догоняют. Джиун… — Джисон начинает грызть заусенцы возле ногтей. — Я вижу, черт возьми! — ругается он, крепче сжимая руль потными ладонями. — Еще немного — и они начнут нас прижимать к обочине, — Джисон говорит вслух свои тревожные мысли. Джиун неразборчиво рычит и давит педаль газа в пол, так что Хан прижимается к спинке сиденья каждым позвонком и закрывает рот, не смея больше произнести ни слова. Кан и так уже порядком в напряжении и стрессе, отчаянно пытается вывезти их двоих из города по оживленному шоссе, огибая машины без попытки создать аварийную ситуацию. У них нет второго шанса, как в видеоигре. Одна попытка. Одна жизнь. Расстояние между седаном и полицейскими автомобилями становится больше. И как раз место, где припаркована другая машина, уже было близко. Джиун сворачивает на территорию заброшенного завода и едет в самый конец мимо огромного ангара. Там, между двумя массивными контейнерами, и припаркован черный Chevrolet Camaro — гордость Джиуна. Пять лет назад он купил машину в плачевном состоянии за копейки, учитывая марку. И дал ей новую жизнь. Катал на ней Джисона. Никогда еще не использовал эту тачку в криминальных операциях. Но сегодня только она сможет выручить их. Подъехав к контейнерам, Джиун заглушает двигатель. За спиной все еще слышна полицейская сирена, но она довольно далеко. Джисон отстегивает ремень и выходит из машины. Он еще не видит, потому что смотрит только на сверкающий Шевроле, но со склада выезжает черный тонированный Audi R8 и останавливается рядом с седаном. Хан резко оборачивается на появившийся автомобиль и хочет достать из-за пояса пистолет, да только он бросил его на заднее сиденье вместе с сумкой. — Джиун, кажется, у нас гости, — Джисон спешит зайти за спину своего парня, потому что только он умеет вести переговоры. Но Кан не спешит защищать Хана или наставлять оружие на двух парней, которые выходят из машины и грозно встают, держа в руках пистолеты (дула опущены вниз). Их лица скрыты за белыми масками с изображением кицунэ. — Джисони, малыш, — вздыхает Джиун, поворачиваясь. В этот момент это обращение — «малыш» — уже не кажется таким приятным как раньше. Да и раньше Джисон его не то чтобы любил, но он привык, что его так называли. — Что происходит, Джиун? — Хан делает шаг назад. Ему некуда бежать, однако он думает, что если успеет запрыгнуть обратно в седан и завести двигатель, может, ему это удастся. Ключ зажигания ведь все еще был внутри. — На этом наши пути расходятся, малыш. Было очень весело, но я не смогу сбежать с тобой, — в своей манере лукавства Джиун наклоняет голову набок и улыбается. Он смотрит на Джисона словно на наивного ребенка, которого получилось одурачить. — Что ты несешь? Кто эти люди? Господи, давай уже сядем в машину и уедем. Полиция, кажется, все ближе, — Джисон дергает его за рукав ветровки. Может, все-таки он и был чутка наивен. — Джисон, на этом все. Мне пора уходить, — Джиун вытаскивает из-за пояса пистолет и тычет дулом Джисону в живот. Его взгляд ледяной, бездушный, словно он ничего не чувствует по отношению к Хану. — Так ты не шутишь. Ебнулся? — Джисон кричит и нервно смеется. — Мы через столько прошли, готовились к этому делу месяцы. Блять, мы же любим друг друга, разве нет? — Не время для истерики. Если я и любил, то могу и разлюбить. Вот так, — Джиун щелкает пальцами перед носом Джисона и растягивает губы в квадратной улыбке. — Ублюдок! Джисон не сдерживается и, несмотря на оружие, упирающееся ему в живот, заносит руку для удара. Его кулак врезается в нос Джиуна. После характерного хруста хряща от металлических стен контейнеров отскакивает звук выпущенной пули. — Какого черта?! — рычит Джиун, обращаясь к тому, кто выстрелил. — Он все еще живой. Не начинай, — флегматичный ответ. Джиун выдыхает через нос воздух словно пар. Джисон держится за плечо и кривится от боли, едва пытаясь не упасть на колени. Больно, очень больно. Пуля не пронзила сердце, но что-то режет в грудной клетке. Дышать становится тяжело, и это уже может быть как раз от пули, либо она задела ребро, которое проткнуло легкое. Но Джисон смотрит на дырку, из которой течет кровь, и понимает, что ни ребро, ни легкое, скорее всего, не задеты. А эта боль вовсе не от пули. А от предательства. Четыре года назад они познакомились. Три года они состояли в отношениях. У них была любовь. Было все, что присуще настоящим отношениям. Было мало ссор. Много смеха, танцев, секса. Был ли Джисон настолько слеп, что не видел, как с ним играют? Был ли он полностью растворен в Джиуне, что не позволял себе замечать тревожные звоночки, указывающие на его двуличие? — Копы уже близко. Поехали, — подгоняет один из парней. Джиун в последний раз смотрит на Джисона, хочет притронуться к его щеке, по которой стекает слеза, но рука виснет в воздухе. — Прощай, Джисони, — говорит Кан, берет с заднего сиденья сумку и подходит к Шевроле. Двое других парней садятся в Ауди, которая срывается с места одновременно с Шевроле. В воздух поднимается пыль, она летит в глаза, попадает в нос и затем в легкие. Джисон кашляет и падает на колени от бессилия. Сейчас уже настолько тяжело куда-либо бежать — садиться в машину, уезжать. Настолько наплевать на все, хотя стоило бы подумать о своей жизни. Но Хан на нее забил. Его предали. Растоптали его сердце. Плюнули в душу. У него нет денег, все награбленное у Джиуна в каком-то хранилище, в котором почему-то Джисон никогда не был. Вокруг него было предостаточно знаков, чтобы понять, что эти отношения весьма сомнительные, но он их не видел. Или не хотел видеть. Да уже и неважно. Вот и полиция догнала их, подъехала как раз тогда, когда Хан принялся выплакивать все свое напряжение. — Стоять на месте! Не двигаться! Руки за спину! Лег на землю, живо! — кричит полицейский, держа пистолет на вытянутых руках. К Джисону подходят двое сотрудников. Медленно, шаг за шагом. Еще двое полицейских стоят позади возле своего автомобиля и держат оружия наготове. — Лицом к земле, я сказал! — повторяет приказ, а Хан его будто не слышит, смотрит вниз, продолжая надавливать на рану, в которой застряла пуля. — Ложись! Руки за спину! — другой полицейский толкает Джисона. Хан валится набок, после чего его снова толкают, чтобы он перевернулся на живот. На него наваливаются и заводят его руки за спину. Джисон не сопротивляется, словно бездушная кукла, позволяет делать с собой все, что требуется. Наручники сковывают запястья. Каменистая поверхность земли режет щеку. — А где второй? — спрашивает полицейский. Джисон молчит. — В участке все нам расскажешь. Джисона подхватывают под мышками и ведут к полицейской машине. Сажают на заднее сиденье и захлопывают дверь. Хану кажется, что он принимает участие в фильме. Это часть сценария — никак иначе. Но сколько он может заниматься самообманом? — Он ранен, ты заметил? — обращается один полицейский к другому. — Нет. — В плечо. Пулевое ранение. — Сообщи в участок, пусть медик подойдет к нашему приезду. Потихоньку к Джисону приходит осознание, что его поймали, что он сейчас едет в полицейский участок. И не сказать, что он паникует. Горечь от предательства его волнует гораздо больше. Неприятное чувство. Хан становится одним оголенным нервом, готов сорваться даже на сотрудника полиции, если ситуация будет располагать. И ему уже плевать на последствия. Он сядет надолго. И никто не соберется его вытаскивать из тюрьмы. У Джисона никого не осталось. С родителями он не общается уже лет десять, а друзей завести не успел. Были знакомые, но как только Хан начал водиться с Джиуном, то и знакомые пропали из его списка контактов. Он думал, что нашел любовь всей своей жизни, что ему больше никто не нужен, кроме него, но, видимо, Джиун смог умело вскружить ему голову, затуманить его разум и обмануть, притворяясь его партнером. Голова становится легкой. Хоть Джисон потерял не так много крови, тело все равно решает расслабиться и дать парню время на своеобразный отдых. Ему ведь еще предстоит пройти довольно напряженный этап в своей жизни, и хотя бы сейчас Хан сможет ненадолго покинуть реальность. Его будят, грубо толкая и вытаскивая из машины, так что Джисону приходится буквально на ходу приходить в себя. Ноги еле передвигаются, шаркая по асфальту. Мозг совершенно не варит, а в голове все еще туман. Глаза режут яркие белые лампы медкабинета в полицейском участке. В плечо стреляет боль в три раза сильнее, когда вытаскивают пулю. Остаться бы сейчас сидеть в этом кресле. Оно такое мягкое, удобное. Джисон наклоняет голову набок и прикрывает глаза лишь на минутку, как ему кажется, а потом в нос стреляет резкий запах нашатырного спирта, так что он приходит в себя, вытягиваясь в кресле как струна. Медик подумал, что Хан потерял сознание. Мягкое кресло сменяется на твердый металлический стул, а белые стены медкабинета — на серые кирпичные стены комнаты для допросов. — Выглядишь неважно. Никогда пулю не ловил? — с какой-то язвительной насмешкой спрашивает полицейский, откидываясь на спинку стула. Джисон игнорирует вопрос. Он сейчас вообще не в состоянии сказать что-то связное. — Слушай, — мужчина кладет руки на стол и соединяет их в замок, — мы знаем, что это не первое твое ограбление. Ты ведь привлекался уже к ответственности, но еще не сидел, да? Ну что ж, это будет твой первый опыт, — он как-то неприятно скалится, просматривая папку с делом Джисона. За то короткое время, пока полицейский изучает дело, Хан успевает подумать о многом. Во-первых, он вспоминает те маски кицунэ, которые очень выбивались из общей картины, никак не сочетались с черной одеждой тех парней. Очевидно, что те маски были важным атрибутом — некий символизм. И тут Джисона внезапно озаряет мысль, которая помогает ему увидеть ранее скрытое от него. У Джиуна есть татуировка на плече с изображением кицунэ. Это не может быть простым совпадением. В жизни, особенно в криминальной, нет места таким вещам, как случайность. Является ли это мифическое животное символом принадлежности к клану? Вполне возможно. Но Джиун никогда не говорил о том, что являлся членом какой-нибудь группировки. В голове возникает следующий вопрос: почему? Джисону нельзя было доверить такую информацию? И теперь мыслительный процесс приводит Хана к тому, что он задумывается о том, что это все своего рода испытание. Может, таким образом его хотят проверить, после чего он сможет стать частью клана, в котором состоит Джиун? Наивность Джисона не имеет предела. — Вас было двое. Где второй? — строго спрашивает полицейский, вырывая Хана из собственных мыслей. Выдать Джиуна или нет? В таком случае надо монетку подбрасывать, потому что Джисон не знает верного ответа. Хотя, что он вообще может сказать? Он без понятия, куда уехал Кан. Он может быть уже где угодно — на пути в другой город или страну. — Молчать будешь, да? — мужчина закрывает папку и рычит, выдыхая через нос. — Если скажешь, где твой напарник, то мы уменьшим тебе срок. Ты сядешь в любом случае. Ты подходишь под описание — на тебе одежда, в которой были грабители. Ты был рядом с машиной, которая была на месте преступления. Лишь за ограбление банка ты получишь пять лет. Прибавим к этому ограбление с захватом заложников. Это плюс год за каждого заложника, значит… — полицейский театрально задумывается, — еще восемь лет, но можем снизить до шести, так как никто не пострадал. Для Джисона все эти слова лишь пустой звон. — И того получается одиннадцать лет строгого режима. Если выдашь своего напарника, то смягчим наказание и отправим в исправительную колонию с менее строгим режимом. Да Джисону плевать сейчас на самом деле. Строгий, не строгий… Тюрьма — есть тюрьма. — В молчанку продолжаешь играть. Я понял. Мне интересно, тебе самому-то как? Хочется выгораживать его, когда он тебя бросил, так еще и плечо прострелил? М? — полицейский повышает голос и ударяет ладонями по металлическому столу. Джисон лишь слегка вздрагивает от неожиданного резкого звука и думает: «Хватит уже сцену разыгрывать». — Хорошо. Защищай его. А кто защитит тебя? Джисон ясно осознает, что никто. Но вдруг Джиун действительно его испытывает? Да нет, бред. Так почему Хан не может просто взять и сдать его? Почему молчит? Он хочет сам все выяснить. Отомстить собственными руками за то, что тот игрался с его сердцем. Пусть и через… — Тринадцать лет. Разбойное ограбление с применением оружия и захватом заложников, — на этом полицейский встает и будто ставит точку своими словами и действиями. Джисон округляет глаза, видя, как сотрудник покидает комнату. Он не знает, как может спасти свое плачевное положение, поэтому сейчас пытается смириться с последствиями. Его подхватывает другой сотрудник полиции и выводит из допросной комнаты. Следующие двое суток Джисон просидит в камере в этом участке и будет ждать, пока его не перевезут в исправительное учреждение, где он будет отбывать свой срок. Ему всего двадцать восемь лет, и когда он выйдет на свободу, ему уже будет за сорок (если ему не посчастливится выйти раньше). Потерять столько времени... Он не представляет, что будет делать потом. У Джисона есть возможность выйти под залог, но кто заплатит за него двести двадцать миллионов вон? Такое количество денег есть у Джиуна. Они должны были быть и у Джисона, чтобы начать новую жизнь, но все скатилось на дно.