Payoff

Минхо и Джисон приходят в спортзал, но не для того, чтобы тренироваться. Здесь они уединяются, чтобы поговорить. — Я так переживал за тебя. Думал, что ты…умрешь, — Джисон садится на лавку и смотрит на Минхо таким нежным взглядом. Он окончательно теряется в чужих глазах, тонет и не жалеет об этом ни на секунду. — Бывало и хуже, — коротко усмехается Ли, улыбается, а потом отворачивается, прерывая зрительный контакт. Это настораживает. — Какие у тебя новости? Твоим людям удалось найти Джиуна? — допытывается Джисон, от нетерпения кусая губы. — Удалось. — Эта тварь наконец-то получит по заслугам, — Хан ударяет кулаком о свою ладонь. — Они выследили его штаб и хранилище. Двое моих людей пострадали, но несильно, — Минхо не поднимает на Джисона взгляд, смотрит в пол, пока рассказывает. — Они ограбили клан Джиуна. Считай, вернули наши деньги, даже с процентами. — Это звучит отлично, — Хан наклоняет голову, чтобы заглянуть под челку Ли. — Но ты не особо этому рад?.. — И да, и нет, — Минхо выпрямляется и прислоняется спиной к стене. — Я выхожу завтра, — он поворачивает голову в сторону Джисона, но не смотрит на него, взгляд идет мимо, будто он боится посмотреть ему в глаза и увидеть разочарование, ведь сам чувствует себя не лучше. — Выходишь…значит?.. — тянет Хан, боясь закончить мысль. — За меня внесли залог и оплатили мой штраф. Меня выпускают, Джисон, — и теперь он смотрит ему в глаза, в его круглые темные блестящие глаза, при виде которых сердце невольно сжимается. Минхо делает маленькие вдохи и короткие выдохи, боясь даже пошевелиться. — Это…это ведь прекрасная новость, — его губы вздрагивают, уголки на секунду поднимаются наверх, но потом Джисон отворачивает голову, и улыбка исчезает с его лица. Наступает момент гнетущей тишины. Джисон испытывает страх, что останется здесь один, что он снова станет мишенью для банды Ю Сынхуна. Минхо становится как-то неловко. И они оба думают о том, что не стоило сближаться. Какой черт дернул Джисона? Зачем он поцеловал Минхо? Он не думал, что они так скоро расстанутся. Ли забудет о нем, когда выйдет, у Хана нет на этот счет сомнений. Зачем ему думать о нем, когда за пределами тюрьмы полно других мужчин и женщин? Думать об одиноком, отчаявшемся и совершенно никчемном Хан Джисоне. Зачем Минхо это? — Я принес тебе кое-что, — Минхо достает из кармана смартфон и передает Джисону. — Чтобы у тебя была связь с внешним миром…и мной. Джисон берет телефон — дорогая модель Самсунга, маленький квадратик раскладывается и превращается в настоящий смартфон с большим экраном. Он вертит его в руках, не находя никаких слов в ответ, лишь вздыхает. — И предлагаю выкурить это в мой последний день здесь, — следом Минхо достает из кармана косяк и зажигалку. Джисон уже смотрит на косяк не с восторгом и предвкушением, но он думает, что трава хотя бы успокоит его нервы, заглушит чувства и опустошит разум. Вздыхает и берет палочку. Затягивается первым и закрывает глаза, прислоняя затылок к стене. Разум становится легким, но вся тяжесть оседает в груди. Это их последний день вместе в этой тюрьме. И Хан верит, что это их последний совместный день вообще в жизни. Он сомневается, что они еще встретятся. Минхо делает затяжку и тяжело выдыхает. — Я надеюсь, ты не забудешь наши тренировки и продолжишь их даже без меня. Ты должен продержаться. — Угу, — лишь издает Джисон и забирает косяк, вновь делая затяжку. — Держись рядом с Чанбином. Вы друг для друга должны быть опорой, — продолжает Минхо, смотря на Джисона слегка понурым взглядом. Все он понимает. Чувствует, как Хан расстроился, услышав эту новость. Но всему рано или поздно приходит конец, зато это порождает что-то новое. — Я помогу тебе, — Минхо пытается обнадежить Джисона. Кладет ладонь на его бедро. — Посмотри на меня, Джисон, — другой рукой берет его за подбородок и поворачивает на себя. Смотрит в каждый глаз Хана по очереди, не может вынести того, что тот мгновенно закрывается от него. — Доверься мне. Эти слова стреляют Джисону в самое сердце — Джиун сказал тоже самое в тот день перед ограблением. Минхо подается вперед и едва касается губ Хана, но тот отстраняется, отворачивая голову. В глазах Ли стоит смятение. — Я не в настроении, — в низком тоне говорит Джисон и делает затяжку. — Я не вижу смысла оправдывать себя. Это должно было произойти. Но ты ведь понимаешь, что я не специально выхожу на свободу именно сейчас? Именно тогда, когда… — Когда я привязался к тебе, — перебивает Джисон. Он передает ему косяк. — Не стоило мне этого делать. Я не думал, что ты так скоро уйдешь, — он отвечает сухо. Кусает внутреннюю сторону щеки и поджимает губы. — Если бы ты знал, то не поцеловал бы меня? — с печалью в голосе спрашивает Минхо. — Скорее всего, да, — тяжело вздыхает Хан, выдыхает через нос и стискивает челюсть. — В любом случае, я не жалею ни о чем, — Ли затягивается и выдыхает. И снова наступает несколько минут тишины, но она настолько давящая, а мысли в голове слишком шумные. — Джисон, я вытащу тебя отсюда, если ты все еще позволишь мне помочь, — Минхо пытается до него достучаться. — Как я могу тебе доверять? — он смотрит на Ли, слегка хмурясь. — Разве я подвел тебя хоть раз за все это время? Ответ возникает в голове быстрее, чем Джисон может его произнести: «Нет». — Ты говорил, что все бандиты одинаковые — не держат слово. — А ты говорил, что я другой, — парирует Минхо. — Ты передумал? — Я уже не знаю. Я во всем начинаю сомневаться. Мне тяжело доверять людям. — Я докажу, что мне можно доверять. Вот увидишь. Они смотрят друг на друга, мысленно прощаются, особенно Джисон. Хочется коснуться Минхо, поцеловать его, обнять, но он сдерживает себя. Он заколачивает дверь, за которой прячет все образовавшиеся к нему чувства. Каждый гвоздь больно прокалывает сердце, пока Хан убеждает себя в том, что они больше не увидятся. Не хочет он иметь пустую надежду. Возможно, она помогла бы ему продержаться здесь, но в итоге пришло бы разочарование, с которым он не справится. И поэтому лучше сейчас поставить точку, закрыть дверь, чтобы не думать об этом. Глаза обоих мужчин блестят, словно вот-вот из них упадут первые слезы, но никто их не роняет. Момент слишком душераздирающий. Минхо понимает, как сильно он будет переживать за Джисона, думать о нем каждый день и надеяться, что с ним все в порядке и никто его не зарезал. — Я буду писать. Надеюсь, ты будешь отвечать, — говорит Минхо, качая головой на телефон в руке Джисона. Хан открывает и закрывает гаджет, играется, тем самым отвлекаясь. — Мне только важно знать одну вещь, — Минхо уверенно берет ладонь Джисона и заключает в своей. Тот бегает взглядом по лицу Ли, потом смотрит на их соединенные руки. По телу проходится мелкая дрожь. — Сможешь ли ты дождаться и не натворить глупостей? — он слегка улыбается, чтобы разрядить атмосферу, а то это напряжение между ними убивает обоих. Джисон вздыхает и отвечает: — Я постараюсь. Этот ответ дарит Минхо улыбку, несмотря на то, что Джисон сейчас был не совсем искренен. Но он решает закончить их разговор на такой нейтральной ноте, когда вроде бы оба кажутся друг другу более-менее не грустными. Однако Хан все равно в печали, а Ли волнуется, что между ними будет все кончено, потому что Хан так и не сможет ему довериться.

⊲───── ✶ ─────⊳

Камера Минхо пустеет, как и душа Джисона, который крутит в руке смартфон, уставившись в одну точку, сидя на своей койке. Если честно, у него нет сил что-либо делать, хочется просто лежать и втыкать в стену, пока не наступит время обеда или не будет пора идти в мастерскую. — Хэй, хочешь грушу побить? — Чанбин заглядывает к нему как никогда вовремя. — Да, можно, — Джисон прячет телефон под матрас и идет с Чанбином в спортивный зал. Как только Хан начинает разминаться и разогревать тело, нанося пока не очень мощные удары по груше, он думает, что сейчас с удовольствием избил бы кого-нибудь. Очень хочется нарваться на неприятности, чтобы вымести гнев на ком-то, кто этого заслуживает, по его собственному мнению. Джисон никогда не был любителем насилия, но тюрьма вскрыла в нем что-то новое, породила жажду к отмщению — причем к весьма безжалостному. Его моральные устои потерпели трансформацию. И вот пока он избивает грушу, нанося удары все сильнее и сильнее, его дыхание становится рваным. Он впадает в ярость. Рычит, ускоряясь. Выдыхается, но продолжает колотить грушу. А он ведь даже перчатки не надел, хотел лишь размяться, потренировать траекторию ударов, но все вышло из-под контроля. Джисон чуть ли не плакать начинает, в его глазах набираются слезы. Он вытирает их предплечьем, пока Чанбин не заметил, и продолжает избивать грушу. Минхо нет рядом всего два дня. И это конкретно сказывается на состоянии Джисона. — Эй-эй-эй, — Чанбин, который до этого подтягивался, подходит, останавливает качающуюся грушу и хватает Джисона за плечи, вставая сзади. Он отводит его в сторону, разминая его напряженные плечи. — Ты уже выбил все из этой груши. Посмотри на свои костяшки. Джисон поднимает трясущиеся руки и обнаруживает, что кожа тыльной стороны ладони потрескалась, костяшки раскраснелись. Его грудная клетка отрывисто вздымается и опускается. Хан пытается дышать ровно, но не получается. — Присядь и выпей воды, — Чанбин сажает его на лавку и передает бутылку с водой. Неспешно Джисон делает глоток за глотком, чуть ли не давится, потому что горло почему-то зажимается. У него кружится голова, поэтому он прислоняется к стене и закрывает глаза. Чувствует свое бешено бьющееся сердце, удары которого звенят в ушах. — Это из-за Минхо? — Чанбин читает его насквозь, и это готово вывести Джисона из себя. Не удалось ничего скрыть. Хан слишком эмоциональный. — Угу, — издает он и снова утоляет жажду. — Ты на него злишься? — Чанбин пытается понять Хана. Минуту Джисон собирается с мыслями. Дыхание уже почти восстановилось. Руки перестают дрожать. Наступает момент бессилия. — Нет, я не могу на него злиться, — не лжет. — Слушай, мы остались вдвоем. Я бы хотел и выйти с тобой вместе. Давай держаться друг за друга? М? — Чанбин хлопает Джисона по плечу. — Думаешь, мы выйдем в одно время? — он усмехается. — Мне тут еще почти тринадцать лет сидеть. — А мне еще четыре года, но разве Минхо тебе не сказал?.. — Чанбин щурится. — Что он должен был мне сказать? — Джисон вскидывает руки. — Только пустые обещания. Я никому не могу доверять. Меня предали один раз, потому что я полагался на того человека и выстраивал свою жизнь рядом с ним. А в итоге меня выкинули как использованный презик. Черт!.. — он сгибается пополам и накрывает голову руками. Чанбин перекладывает руку ему на спину и медленно поглаживает. — Его обещания не пустые. Поверь… Ладно, может, тебе сейчас сложно это сделать. Но я его знаю дольше, чем ты. Минхо ни разу меня не подвел, — Чанбин звучит убедительно, он говорит уверенным твердым голосом, и ему хочется поверить. — Ты тоже из его клана? — Джисон поднимает голову и смотрит на Чанбина весьма понурым взглядом. — Нет. Мы познакомились здесь. Я попадал постоянно в неприятности с бандой Сынхуна, как и все новички. — Они смогли до тебя добраться? Ты шутишь? — Джисон усмехается, глядя на мускулы Чанбина. — Да ты этими бицепсами можешь легко кому-нибудь шею свернуть, только возьмешь вот так…и все, — Джисон показывает ему прием захвата шеи сзади. Чанбин смеется. — Знаешь, когда пятеро на одного, то у этого одного не так уж и много шансов. Тем более я был так себе в бою. Да, у меня крепкие мускулы, но я не знал техники. А Минхо меня всему научил, — он улыбается, думая о Минхо, о том времени, которое они провели здесь плечом к плечу. — Минхо обещал тебя освободить? — Не просто обещал, он с уверенностью заявил, что сделает это, и потом я присоединюсь к его клану. Я более чем счастлив такому раскладу, ведь до этого был одиночкой. Я не знаю, когда смогу выйти, но самое главное просто держаться день за днем. Понимаешь? — Я чувствую от тебя прям вайбы Минхо, — смеется Джисон. — Что это значит? — Чанбин вскидывает брови. — Ну, ты мыслишь так же, как он. Его влияние сильно заметно. — И ты попал под его влияние, вот и бьешься в истерике, — он хлопает Джисона по лопаткам. — В истерике? Когда я истерил? — возмущается Хан, складывая руки на груди и кидая косой взгляд на Чанбина. — Вчера…в душевой, — он поджимает губы. — Какого черта?! Ты следил за мной? — Джисон начинает снова закипать. Он вчера чувствовал себя таким слабым и подавленным, не хотел, чтобы кто-то увидел его таким. Он дал себе волю выплакать все, что осело в душе, все горькие эмоции. Дал себе возможность пожалеть себя. — Во-первых, туда мог зайти кто угодно, а не я. А во-вторых, я просто держусь к тебе ближе, как Минхо и наставлял. Мало ли тебя кто-нибудь из банды Сынхуна прирезал бы. Джисон молча слушает и немного успокаивается. — Ты не думай, что они боятся нас так же, как Минхо. К тому же Тэ Хану ничего не стоило напасть на него средь бела дня. Они становятся все более смелыми и безжалостными. Чанбин прав, Хан это понимает. Им нужно держаться вместе, иначе их прикончат по одному. И Минхо будет некого спасать из этой дыры. «Сможешь ли ты дождаться и не натворить глупостей?» Он не уверен в этом и пытается заставить себя поверить Минхо, поверить Чанбину. Черт! Что ему еще остается? Он не хочет загнуться здесь. Не хочет испоганить свою жизнь, стать таким же, как Тэ Хан — кровожадным и озлобленным на весь мир. Хочется иметь надежду на будущее, может, не совсем светлое, но все же будущее. Иметь возможность снова стать частью социума. Минхо, кажется, может все это ему подарить. И если он был настолько влиятелен здесь, где обычно у зэков нет прав и привилегий, то на свободе он, должно быть, имеет гораздо бо́льшую власть. У него есть люди, которые не забывали о нем ни на день и работали, чтобы вызволить его. У них очень крепкие узы, что достойно восхищения и некой зависти. Джисон завидует, потому что у него такого не было. Но это не значит, что он не сможет уже никогда обрести подобное. Может, стоит поверить ему? Позволить себе в будущем быть счастливым? Тюрьма не должна стать Джисону домом. И он не может выйти на свободу и осознать, что у него ничего нет и никто его не ждал. Пройдет немного времени до момента, когда он затянет на своей шее петлю, не справившись с одиночеством на свободе. — Будем держаться вместе, — обращается Джисон к Чанбину. — Может, я еще не совсем верю в то, что Минхо реально вытащит меня отсюда — это звучит, как очень серьезное решение, а мы знакомы только пару месяцев, не то что ты с ним, но мы нуждаемся друг в друге, пока мы здесь. — Все верно. Не кисни, все будет хорошо, — Чанбин обнимает Джисона за плечи и прижимает одной рукой к себе. Хан не ожидал такого заботливого жеста, но отталкивать Чанбина от себя не стал. Оптимизм Чанбина может показаться слишком наивным, но ничего не остается, как видеть вещи в более ярком свете. В тюрьме легко проникнуться темнотой, утонуть в ней, позабыв себя. Джисону повезло, что рядом с ним человек, который не даст ему погрузиться во тьму. — А ты в курсе, чем занимается клан Минхо? — спрашивает Джисон, уже когда они возвращаются в жилой блок после того, как сходили в душ. — Он мне не рассказывал, — пожимает он плечами. — Но мне, честно говоря, все равно. Я уважаю его, поддерживаю его взгляды. Мне кажется, этого достаточно. Джисон хотел бы узнать, чем Минхо занимается, но он даже не знает, собирается ли тот принимать его в свой клан. Ли ни разу об этом не обмолвился, лишь сказал, что видит в Джисоне потенциал. И что бы это могло значить, Хану не ясно.

⊲───── ✶ ─────⊳

На следующий день после ужина Джисон заходит к Хёнсу. Они давно друг с другом не общались, поэтому сначала Хану становится как-то неловко. — Хэй, — Хан тихо привлекает к себе внимание, стоя в дверном проеме. Хёнсу отвлекается от своей книги и смотрит на него, потом качает головой на койку, на которой Джисон спал первые недели своего заключения. К Хёнсу так никого нового и не подселили, и не сказать, что мужчина от этого печалится. Ему нравится быть в уединении с самим собой и книгами. — Как поживаешь? — спрашивает Хёнсу, откладывая книгу в сторону. Джисон вздыхает. — Сойдет, — пожимает плечами и поджимает губы. — Чего это вдруг решил зайти? Джисону кажется, что Хёнсу и так все понимает, но просто решает вытянуть ответы наводящими вопросами. — Да вот хотел спросить, можете ли вы одолжить еще какую-нибудь книгу? Те я уже прочитал. Завтра верну. Хёнсу щурится, глядя на Джисона, который крепко сжимает край койки и стискивает зубы, будто боится поведать то, что у него в душе. Он встает и подходит к столу, смотрит на корешки книг и берет одну. — Должна скрасить твои дни, — он передает Хану книгу в мягкой обложке. — Спасибо, — Джисон даже не читает название, не разглядывает обложку. Ему все равно, какая это книга — он прочитает что угодно, лишь бы избежать скуки. — Я смотрю, ты занимаешься. Ты заметно окреп, — замечает Хёнсу, бросая взгляд на широкие плечи и накаченные мышцы рук Джисона. — А, да, — Хан нервно смеется, потирая шею. Смущается. — Честно, я переживал. Думал, что с Минхо ты станешь ничем не лучше Тэ Хана и остальных, — Хёнсу косо глядит в холл на всех тех, кто там сейчас находится. — С ним я почувствовал себя сильнее, — Джисон свешивает голову. — А сейчас? Твоя сила куда-то делась? — он вскидывает одну бровь. — Типа того… — Не неси чепухи! Твоя сила здесь, — Хёнсу вытягивает руку и тыкает пальцем Джисону в грудь. — Так просто она никуда не исчезает. Минхо лишь помог тебе ее почувствовать. Раскрыл твой потенциал. Потенциал… Джисон снова чувствует, как эмоции берут над ним верх. В глазах ежесекундно скапливается влага. Он не может позволить ни одной слезе скатиться по его щеке. — Я обычно не увлечен тем, что происходит вокруг меня в этом месте, но я могу уверенно сказать, что ты единственный стал настолько интересен Минхо. Он никого к себе не подпускал. Я не видел его ни с кем, кроме Чанбина. А я здесь сижу гораздо дольше и повидал всякое. Вы прям быстро нашли общий язык. — Думаете, это что-то значит? Хотя неважно...он ушел. Сказал, что поможет мне, и ушел… — Хан сникает. — А ты бы хотел, чтобы он тут гнил, как и все остальные? «Нет», — думает Джисон и мотает головой. — Я не заставляю тебя радоваться за него — это тебе решать. Но просто не зацикливайся на этом. Подумай о себе и о том, что тебе, — Хёнсу снова тыкает пальцем Джисону в грудь, — надо выживать здесь. «Без Минхо стало труднее выживать». — Можешь заходить ко мне, когда захочешь. И говори со мной, о чем захочешь. Пока я здесь, я одолжу тебе любую книгу. Береги себя, Джисон, — Хёнсу мягко улыбается. — Спасибо вам, — искренне благодарит Джисон и берет книгу в обе руки. — Я пойду, — устало вздыхает. — Не за что. Джисон поднимается на второй этаж и невольно смотрит на камеру, в которой жил Минхо. Все еще пустая. Лишь один плакат и календарь висят на стене. Надзиратели все разобрали. Забрали заныканные сигареты и деньги в виде карточек. Хан стоит где-то минуту и смотрит. Вспоминает моменты, когда они сидели там и разговаривали. Когда ему было страшно впервые сесть напротив Ли Минхо — Тигра Северной тюрьмы. А потом момент, когда они курили вместе. Когда говорили по душам. Кажется, что произошло столько всего, словно он сидит в тюрьме уже полгода, а на самом деле от силы три месяца. Он заходит в свою камеру, кладет книгу рядом с подушкой и ложится. Как только наступает время отбоя, Джисон достает телефон и проверяет, нет ли новых сообщений. Он ведь не знает номера Минхо. В записной книжке пусто. Ему остается только ждать, пока Минхо сам с ним не свяжется. И этого не происходит ни этой ночью, ни на следующий день, ни даже через день. Проходит неделя, за ней вторая. Джисон старается держаться рядом с Чанбином. Они вместе едят в кафетерии, ходят в спортзал и в душевую. Постоянно вместе, чтобы никто не смог ударить по ним, когда они разделятся. Чанбин оказался весьма болтливым. Сначала он показался Джисону молчаливым и закрытым, когда был рядом с Минхо, а теперь тот раскрылся с совершенно другой стороны. И это к лучшему, ведь Джисон с ним много болтал, и это общение коротало дни. Чанбин не стыдился своего прошлого и рассказывал глупые моменты из своей жизни. Очень много уделял внимания детству. И Джисон тоже начал вспоминать тот период, когда был маленьким и беззаботным, когда родители не корили его за каждый промах. — Ты когда-нибудь влюблялся настолько, что тебе казалось, что жизнь без этого человека потеряет всякий смысл? — ни с того ни с сего меняет тему Джисон. Они находятся на улице возле сарая и трансформаторной будки. Джисон сидит на металлической бочке и болтает ногами, пока Чанбин подметает метлой дорожку. В воздух поднимается пыль, которая потом же снова оседает на земле. — Хм… Не думаю. Может, в школе только. Влюбился как-то в старшеклассницу и отчего-то строил уже с ней совместное будущее в своих фантазиях, — он пожимает плечами и усмехается. — После двадцати пяти я не мог ни в кого влюбиться, потому что жил не очень успешную жизнь. У меня не было своего жилья, зарабатывал я мало, работая на складе. Потом меня поймали за кражей на этом же складе. Мне не хватало денег, чтобы оплатить аренду квартиры, — он легко смеется. — И поэтому я здесь. Зато теперь живу бесплатно. Джисон поражается, насколько Чанбин легко говорит о подобных вещах. Хотя ладно, он сам тоже может легко говорить о многом, но чтобы с таким позитивным настроем?.. Это впечатляет. — Кто бы полюбил такого, как я? Для Чанбина это риторический вопрос, но Джисон спешит ответить: — Кто-нибудь бы точно влюбился в твое сердце. — А ты романтик, — усмехается Чанбин, продолжая мести. — А ты что? Влюблялся в кого-то до такой степени, что голову терял? — К сожалению, — Хан тяжело вздыхает. Чанбин даже прекращает убираться, опирается на метлу и смотрит на Джисона. — Извини, я подслушал как-то раз. Ты вроде встречался с парнем, с которым ты грабил банк, да? Я не осуждаю такие отношения, если что. Любовь — есть любовь. Мне все равно, кто кого…и куда…и как. Чувства — есть чувства. — Да мне плевать на осуждения. Я давно уже не парюсь по этому поводу, — машет рукой Хан. — Да, я любил, настолько, что был слеп. Не хочу больше себя так чувствовать, — он болтает ногой и ударяет по металлической бочке. Вибрация от удара распространяется по телу. — Это ведь не значит, что в следующий раз будет так же, — парирует Чанбин. — Но я не могу быть уверен, что будет по-другому. — Да, но разве это должно останавливать тебя от возможности испытать счастье? Мы никогда не знаем, что будет завтра…да что там, мы не знаем, что будет в следующую минуту или через час. В этом и есть прелесть жизни. Мы выстраиваем ее, попадаем в неприятности и радуемся какой-нибудь мелочи, учимся на своих же ошибках, иногда наступаем на грабли дважды, чтобы проверить, что это действительно не работает. Я не говорю, что стоит забить на то, что с тобой произошло, будто это не имеет значения. Потому что все имеет значение. Каждый твой шаг… Я пытаюсь сказать, что не надо закрываться раньше времени и игнорировать то, что может осчастливить тебя. — Вот ты разговорился, — усмехается Джисон. — А что, я сказал что-то лишнее? Я просто говорил от сердца, вот и все, — Чанбин берет метлу и принимается мести последний участок дорожки. Джисону кажется, будто все — Хёнсу, Минхо, Чанбин — учат его жить заново. Он столько дельных советов не получал за все свои двадцать восемь лет. Даже от родителей не слышал. Да, они говорили «Не переходи дорогу на красный свет», «Не ходи никуда с незнакомцами». И куда это его привело? Он неоднократно нарушал правила дорожного движения и искал приключения с незнакомыми ему людьми. Но вот если бы кто-то ему сказал, что стоит сперва присмотреться к человеку, прежде чем прыгать к нему в постель, что если тебе кажется, что тобой пользуются, потому что редко считаются с твоим мнением и навязывают чужое, то, возможно, жизнь Джисона повернула бы в другую сторону. И тогда он бы не встретился с Ли Минхо. Все имеет значение. В каждом действии есть смысл. Конечно, встреча Минхо и Джисона — это стечение обстоятельств, но вселенная помогла им познакомиться, значит, так было нужно. Они об этом не догадаются, но это им действительно необходимо. Даже если они больше никогда не увидятся, время, проведенное вместе в этой исправительной колонии, не забудется. Воспоминания осядут в сердце, будут напоминать о себе время от времени.

⊲───── ✶ ─────⊳

Уже прошло три недели с того момента, как Минхо вышел из тюрьмы. Ощущение, что прошло три месяца. Время здесь течет как-то иначе. Джисон вообще уже потерялся в нем. Он подходит к окошку, где каждые две недели получает так называемую зарплату — карточки, на которых написано либо десять тысяч вон, либо сто тысяч, смотря, сколько часов он отработал. И он надеется сейчас получить хотя бы пятьдесят тысяч, чтобы купить что-нибудь вкусное в ларьке, а также что-нибудь необходимое — новую зубную щетку, например, а то его нынешняя уже не очень. — Ваш счет пополнился, — мужчина кладет перед Джисоном пять карточек, каждая в сто тысяч вон. — Вы уверены? Может, это не мое? Никто не мог его пополнить, — Хан не спешит забирать карточки. — Хан Джисон, номер семь девять пять два? — уточняет мужчина. — Да… — Тогда это Ваше. — Не задерживай очередь, чувак, — выкрикивает кто-то в очереди позади Джисона. — Спасибо… — Хан забирает карточки и прячет в карман рубахи на груди. Он поражен. Не понимает, откуда у него столько денег. Да и зачем они ему? Нет, ну иметь их — лишним не будет, конечно. Мало ли что… Вернувшись в камеру, Джисон прячет карточки в матрас. Он еще недели две назад разорвал край, сделал небольшую дырку, чтобы прятать туда телефон. Хан достает гаджет и включает его. Зарядки осталось пять процентов. Долго же гаджет продержался, но это все потому, что Джисон им почти не пользовался и там не было Интернета. Взгляд округляется, когда Джисон видит вверху три сообщения от незнакомого номера, отправленные четыре часа назад. unknown number: Я положил на твой счет немного денег. Когда закончатся, напиши мне. Наверное, телефон уже почти сдох. Можешь найти зарядку в спортзале за одним из шкафчиков, там же и розетка есть. Надеюсь, ты не попадаешь в неприятности. Если захочешь поговорить, пиши в любое время. Ли Минхо~ У Джисона пальцы дрожат, как и грудная клетка. Осознание того, что Минхо думает о нем, ударяет мощно. В груди будто распускается цветочный бутон, заполняя дыру. Хан сглатывает и набирает сообщение. Han Jisung: Спасибо, я не ожидал от тебя такого подарка. У меня все нормально. «Стало все нормально, потому что ты написал». unknown number: Рад слышать. Минхо отвечает мгновенно. Джисон решает добавить номер в записную книжку. Lee Minho: Мне надо уладить кое-какие дела, но ты пиши, я отвечу, как появится свободная минутка. Скучаю~ И после этого телефон выключается. — Черт! — вздыхает Джисон и захлопывает гаджет. Ему становится радостно внутри. Такое тепло обволакивает сердце. Несколько сообщений заставляют его чувство одиночества испариться ненадолго. Джисон ложится на койку, прижимая к груди телефон, скрывая его под своими ладонями. «Он по мне скучает».