Чужие

Вам случалось быть свидетелем изнасилования? А … сочувствователем? Вопрос конечно нестандартный, но и ситуевина тоже не типичная. За всю мою долгую и неспокойную жизнь мне вот такого опыта набраться не довелось. Правда, мне тут некие могучие сущности заявили, что жизнь я свою прос…, просидел на попе ровно, вежливо выражаясь. Дерева не посадил, дом не построил, сына не родил – видимо, а может и не такую программу успешности они имели ввиду, но мудрых мыслей своих доступно не озвучили. Заявили только, что таких тупоумных, как я, сбрасывают в самый конец лестниц перерождений, то ли в таракашек, то ли вообще в камни, под которые вода не течет. То, что я спроектировал не один десяток заводов, грузовых терминалов, офисов, коттеджей, загородных вилл и даже один провинциальный аэропорт, в зачет похоже не пошло. Конечно, что их учитывать – половина проектов так никогда и не воплотились в сталь и бетон, еще четверть не дожили до чистовой отделки и сдачи под ключ. Большинство из тех, что все же построили – изуродовали. Заказчик уже на этапе строительства неожиданно менял идею, концепцию, род деятельности, семейное или материальное положение (нужное подчеркнуть). Проект корежили переделками в дилетантских попытках сделать дешевле, моднее, вместительней, экономичней, зеленее, техничней, просто перепрофилировали… В итоге, великим и знаменитым архитектором в памяти потомков я не останусь. В наших кругах имел репутацию упрямой ломовой лошадки, дотягивающей проекты до конца, если были хоть минимальные условия для их реализации. Не альтруист, за спасибо никогда не работал, но если финансирование не урезали вообще под ноль, резал любимые и ночами выстраданные детища элитных торговых центров до уровня бюджетных супермаркетов, виллы разных вычурных стилей перекраивал в таун-хаузы бизнес-класса, заводы превращал в торговые или складские центры. Заказчики между собой делились, что не люблю нарушать ГОСТы и САНПИНы. И наверно я терял на этой своей репутации половину возможных заказов, зато ни один мой проект не рухнул на головы посетителей из-за тяжести неожиданно обильно выпавшего снега или размытого подземными водами фундамента. Надо же какие мысли все крутятся и крутятся в … голове. Наверно, это психологи называют замещением (я нисколько не психолог, и может и термин вообще не из этой оперы), а обыватели – прятать голову в песок. Короче, то, что я семьи не завел, дите не родил, квартиры не купил, счет в банке миллионный не нажил, все фигня, и мысли о прошлой жизни совсем не ко времени. На данный момент, у меня даже своего тела нет, и мысли эти крутятся в чужой голове. Думаете у меня бред? Возможно, лежу я в больничке после успешной операции и ловлю восхитительные глюки… о том, что снова молод, и у меня появился крышесносный партнер, с которым мы решили поиграть в жесткие игры, и я только по предварительной договоренности вырываюсь из стальных объятий темноволосого бугая, на три головы меня выше и в два раза толще и мощней. Весовые категории рядом не стояли, так что и, сопротивляясь на полном серьезе, как говорится, не на жизнь, а на смерть, шансы отбиться минимальные и быстро стремящиеся к нулю. Молодое, тонкокостное тело, которым я сейчас ощущаю себя, только что на большой скорости встретилось с мощной бревенчатой стеной. Стенке хоть бы хны, а вот голова мальчишки приложилась конкретно и, кажется, уже не первый раз. Его мысли плывут, в глазах двоится, руки трясутся уже не только от ярости… И тут еще я, красавчик, вырисовался с рефлексированием о бездарно прожитой жизни. Здоровенный топ, на сурового, но справедливого и всегда спокойного дома, ну ни капли не похож. Одним словом, он в ярости, и никакая добровольность в этой комнате рядом не лежала. Воспользовавшись ступором мальчишеского тела, он срывает с него… меня… нас остатки одежды и кидает это тельце на широкую кровать. По размерам и мягкости не сексодром с водяным матрасом, но, Слава Богу, и не деревянная скамейка с солдатским одеялом. Есть даже куда отползти и еще немного посопротивляться. Мальчишка забивается в угол, но все его брыкания и махания руками не могут остановить разъяренного и возбужденного мужика. Его лапы уже облапали тонкое тельце, крутят соски, сжали член… очень умело и сжали, и погладили не заинтересованный мальчишечий член. Чувствуется большой опыт. Может наше тело еще получит удовольствие, а не только боль насильного траха. Язык и губы у агрессора тоже высший класс. С поцелуями в горло пока не лезет, но шею и ушко уже вылизал и точечки нашел… вооот… на грудь переместился, и мальчишка уже не может сдержать стон удовольствия, и встало у меня… его… и челюсть разжалась. Самое время в засос целовать, как я обожаю… Вот только юный хозяин тела даже случайно предположить не может, что под мужиком можно удовольствие получить. Для него такие отношения… попрание всех основ. Не болезненное соприкосновение с мерзкой грязью, которое можно перетерпеть, а полное табу. И то что его силой берут, он еще понять может: он не самый могучий воин и в поединках проигрывал и … Но то что тело его предает?! Конец света… самое дно выгребной ямы… даже честный металл теперь побрезгует прервать его жизнь, и с собой разбираться придется каким-то другим способом. Чертов суицидник! На фоне подступающего оргазма он начинает колотить своей больной головенкой о дубовые бревна! Ну может они лиственничные, тьма их знает, но твердые как камень! И я понимаю, что этот мой второй шанс, не скатится в самый низ лестницы перерождений, я, кажется, сейчас тоже прос… прорелаксирую! В отчаянье беру управление телом на себя. Ну как управление, приказываю телу замереть, застыть, чтоб ни одна мышца не дернулась, и только тогда чувствую и слышу, что насильник тоже, времени даром не терял, скрутил мальчишку в бараний рог и вжал в мягкие перины, и шипит прямо в ухо: - В смерть сбежать решил, заложник. Беги! А я вырежу весь твой Финай или нет… Лучше перекрою все дороги, через год матери сами на коленях приползут, умоляя принять покорных и ласковых заложников на любой вкус: воинов, охотников, мастеров, певцов, мальчиков, девочек, беленьких, рыженьких, черненьких, – мужик зло рассмеялся. – А черненьких у вас не бывает, так покрасят, если мне захочется! Дать тебе кинжал, или сам с желанием ноги раздвигать будешь? Мальчишка быстрее и лучше меня понял, о чем речь, и содрогнулся. И ноги бы раздвинул и … умолял, и … Но не мог. Не мог ни одним мускулом двинуть, ни слово молвить, даже застонать жалобно. И не потому что управление я держал. Просто такой ступор. Разрыв основ. Вынос мозга… Ну не мог он представить, что за жизнь его родных потребуют от него такого непотребства. За своих он готов был отдать жизнь, стойко переносить пытки, терпеть унижения… Казалось он даже не слышал, что такое бывает. Ну то есть о том, что могут изнасиловать и убить знал, могут после изнасилования равнодушно бросить, зная, что сам умрешь - слышал, но чтоб заставляли жить и идти на такое снова и снова… В его девственном мозгу такая мысль не укладывалась, он не мог этого представить… как проекцию сферического коня в вакууме. Сейчас насильник мог сделать с ним что угодно, но вот именно теперь он делать ничего и не хотел. Разжал свою медвежью хватку, скатился с хрупкого тела, разлегся на перине поодаль, подперев голову рукой, и с насмешливым интересом ждет продолжения банкета. И уже начинает проявлять признаки нетерпения, садист! - Поспеши. Если ты мне не понравишься… А мальчишка ничего сделать не может. И даже не потому что опыта нет в таких делах. Кажется, битье о стены головой не прошло даром, у него похоже паралич. Он начинает кричать, безумно и совершенно беззвучно, так как связки тоже свело. От этого отчаянного крика в нашей общей голове, умоляющего помочь не ему, а его родным за любую цену, мне хочется сбежать обратно в астрал. И пусть следующую жизнь я проведу камнем. И только через несколько мгновений, понимаю, это - шанс... Это - Мой шанс! «Замолчи! - говорю ему. - Успокойся, и я помогу тебе». На меня обрушился водопад надежды и тишины. И мой страх, что я подарил напрасную надежду! Двойная буря чувств, просто цунами какое то. А что будет, если я не смогу управлять этим телом, мало ли что мне показалась, что смогу… «Я попытаюсь вселиться в твое тело и сделать Это за тебя. А ты примешь меня и позже выслушаешь, и не будешь совершать опрометчивых поступков, не посоветовавшись со мной» «Забирай мое тело! Я подчинюсь, - горячо заверяет мальчик. – Только спаси их!» «Себя спасти ты не просишь? На все готов?» «Некого спасать, меня же не станет, когда ты тело заберешь, - отвечает спокойно. – Я не прошу, чтобы ты уничтожил всех южан. Понимаю, что самый сильный дух, даже получив тело, не сможет перебить их всех. Я мечтал Крейта убить, но Старшая Мать сказала, что если он умрет, то их армия развалится на много кучек мародеров. Все будут грабить, а договориватся будет не с кем. С ним Мать договорилась, и условия не самые тяжелые, вот только мы никогда раньше не выдавали заложников. Я не умею склоняться перед врагами. Я плохой заложник. Ты же хитрый дух! Обхитри, замани, заставь забыть о Северном Финае. Ну или хотя бы соблюдай договоренность за меня. Я не смог «слушаться во всем» как обещал». Вот суицидный самопожертвователь хренов! Что я тут делать буду без знания местных реалий… «Я никуда тебя не отпущу. Ты останешься вместе со мной в этом теле. Сам будешь следить за соблюдением договора!» «Как прикажешь,» - и заплакал. Без всяких всхлипов, подвываний, соплей, как обычно плачут избалованные дети. Просто мы оба почувствовали, как по вискам в волосы скатилась слеза, потом еще одна и еще. Крейт тоже заметил и засмеялся. - Быстрей! Я уже устал ждать, когда маленький плакса решится меня ублажить. Мальчишка вскинул руку, судорожно вытирая глаза, а я раздвинул ноги, тело ломко выгнулось, но послушалось нас обоих. Странное ощущение… Но рефлексировать снова некогда. Этот ху… нехороший человек, редиска, продолжает издеваться. - Мальчик, думаешь меня возбудят раздвинутые худые коленки? Вот тогда я посмотрел на него в первый раз внимательно. Аура силы и властности никуда не делась, а вот пожилым, как считал мой носитель, он не был. Мужчина в самом расцвете сил, как Карлсон, блин. Пожил он, наверно, не скучно. На виске шрам белой черточкой чуть-чуть не дотянулся до глаза, шрамы на перевитых мышцами предплечьях, грудь почти целая, «имперский доспех надежный», - подсказывает мальчишка. Что там с ногами не вижу, так как штаны и сапоги он так и не снял. Что? Сунул, вынул и бежать? Не похоже… Не таким уж грубияном он мне показался, пока малец попытку суицида не предпринял. Вот лежит, вроде, спокойно, смотрит насмешливо, а в глазах злость. И возбуждение прошло. Вывел тебя мальчишка. Не привык ты девственников соблазнять. Большой босс, под которого все сами с радостью лечь норовят и еще в очереди толкаются. Ну и чем тебя можно ублажить, удивить? Ты же наверняка и Крым, и рым, и медные трубы, и развратные губы - все попробовать успел. Вот зачем тебе этот цыпленок сдался? Ты же его парой слов раздавил и теперь смотришь, как он у последней черты трепыхается. Чем он тебя так разозлил, что ты так жестоко мстишь… или ты всегда такой злобный, и все зависимые от тебя быстро о смерти мечтать начинают? Подползти и попытаться поцеловать, приласкаться. Фиг я с разбегу твои эрогенные зоны найду. Я хоть и гей, да опыта у меня в соблазнении, тоже, кот наплакал. Погладить себя подольше явно не дашь, настроился заниматься войной, а не любовью. Если я себя приласкаю и эротически начну стонать, ты ж меня засмеешь. Стянуть с тебя штаны и сделать божественный минет? Мне бы разочков пять перед этим смертельным номером потренироваться. Я с добровольным и адекватным партнером последний раз года три назад был. Гей-то я гей, да вот не люблю эпатировать публику и предпочитаю обойтись без секса, чем жаркий секс со всеобщим скандалом. Мы конечно тянемся за Америкой и Европой, но однополые пары у нас еще не обычное дело… Короче, как говорят мои раскрепощенные племянницы – асексуальный я тип, предпочитаю сублимировать, раз уж скрыть свою нестандартную частную жизнь нет возможности. Приплыли. Номер «великий соблазнитель» откладывается. Значит играем невинность и незнание. Честно сказать, что не знаю чем его возбудить? Честность – лучшая политика… хитрый дух… как там малыш сказал: «обещал слушаться во всем»? И сразу всплыло воспоминание, как южанин и Старшая Мать скрепляют договор клятвами, а я, заложник договора, обещаю Матери, что перейдя под руку Крейта, буду слушаться как ее. Чужак перебивает меня словами: «Мне приемный сыночек не нужен. Обещай повиноваться с первого слова, во всем!» Мать смотрит требовательно, и я даю новую клятву. Губы плохо слушаются, и голос глухой и сиплый, как будто горло сдавили. Говорю как можно четче, что бы не сбиться на бубнеж или подростковую истерику. - Я плохой заложник. Я обещал повиноваться по первому слову. Повинуюсь, когда знаю как. Как с желанием раздвинуть ноги? Я не умею … ублажать. Но я умею учиться. Учи, чтобы я мог повиноваться твоему слову. Хотелось бы сказать, что у мужика от удивления глаза квадратными стали, но это художественное преувеличение. Удивиться - он удивился. А я с удивлением, понял, что говорил сейчас не на родном для моего носителя языке. Мальчик чужой язык понимал хорошо, лучший следопыт-разведчик все же, а вот говорил с акцентом и фразы строил не по правилам придворной грамматики. За это южане считали его тупым и недалеким варваром. Значит, всегда можно попробовать сыграть в «трудности перевода» - Учить тебя просишь, – засмеялся южанин. – Да нет, требуешь! Может мы и обойдемся без блокады дорог… А улыбочка у него злорадная. Уже прикидываешь, как над мелким издеваться будешь? Пока тебе интересно, не убьешь, и мне самоубийством заняться не дашь. А вот когда наиграешься… Доживем увидим, выживем учтем. *** Когда этот ё… озабоченный человек, наконец, угомонился, я уже был согласен и на камень, и на червяка, да хоть на блоху в следующей жизни. Только что бы мне больше так мозги не ё… полоскали! Мое … наше молодое тело, переставшее сопротивляться и повинующееся любому приказу, он завел быстро. Но поиметь и успокоиться было мудаку не в кайф. Он с энтузиазизмом, достойным много лучшего применения, взялся «учить». Моего современника в теме мало чем можно удивить. Я, может, не любитель экспериментов и экстрима, но в порнушке или инете, чего только не насмотришься. А тут неожиданно многое пришлось почувствовать на себе. Местный Казанова был круче сценаристов немецких спецфильмов. Порку и фиксацию он видимо оставил на потом, а вот игрушки и афродизики у него нашлись. И не то страшно, что пришлось под ехидные разъяснения самому на себе эти игрушки применять. Пусть больно защемляло или туго входило, сдавливало и кончить не давало, можно сказать пикантно даже. Но вот когда от желания уже крышу рвало, проклятый учитель перешел ко второй теме урока – как доставить ему удовольствие. Делать фроттаж и минет во всей этой сбруе, когда от афродизиака сперма чуть не из ушей сочится, удовольствие намного ниже среднего. А под ехидные комментарии и подколки… Мальчишка бился в истерике где-то в глубине нашего общего мозга еще после кубка этой возбуждающей дряни, хорошо хоть не мешал, и тело не сводило судорогами от его нежелания желать. Но когда по завершении мастер-класса по глубокому минету, этот мудозвон начал грубо стимулировать мои перевозбужденные эрогенные зоны… в истерике забился уже и я. Казалось, если меня сейчас же не трахнут или хотя бы не дадут кончить – просто взорвусь. Не помню, что я там кричал и попал ли куда-нибудь, в слепую размахивая кулачками. Очнулся после первого оргазма, в жопе толстый кол, всунутый по самые помидоры, и кончать после моего скорострельного выплеска он не собирался. Вот тут-то ночь только-только и началась, и была очень долгой и выматывающей. И каждый раз кончить мне дозволяли только после многочисленных и очень убедительных просьб, что я сам, сам хочу научиться ублажать великого возлюбленного господина. Когда этот марафон, наконец, завершился, обожравшееся удовольствиями тело не собиралось больше шевелить ни одной мышцей. Разум был в ступоре. Если этот гребаный Крейт со злости может такое творить, что же он делает со своими любимыми любовниками? И как попасть в их число? От таких моих мыслей истерика мальчишки вышла на новый виток, и наше общее тело затрясло не по-детски. Заглушая рвущийся из горла вой, впился зубами в какую-то тряпку и почему-то прокусил собственное запястье. Боль, вкус крови и удивление добирались до перегруженного мозга запасными нервными путями, через пятки наверно. Только осознание, что сейчас руку себе отгрызу остановило истерику. Приподнялся, осмотрелся, врубаясь в обстановку. Мой е… обидчик, кажется, спал. Вокруг тишина и почти темнота, так как огоньки на фитилях уже еле мерцали в лужицах воска. Упасть, отлежатся, приходя в себя и … «а поутру они проснулись, кругом помятая трава, тут не одна травааа помятаааа, помята девичьяяяя…» Представляю какая ехидная физия будет по утру у Великого Крейта. Валить! Валить отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Черт, еще бы знать, где можно одежду раздобыть. От моей рубашки остались одни обрывки, куртка почти цела, а вот штаны треснули в самом стратегическом месте. Вот вываливаюсь я такой доступно-расхристаный за дверь… а там стража! «За дверью никого не должно быть, - информирует хозяин нашего общего вместилища. – Крейт не любит вокруг себя лишних людей. Так что стража, наверно, на входах в трактир стоит. Патрули по всему лагерю. Дозоры и секреты по округе. В комнатах только доверенные лица.» Ну и как нам отсюда слинять? И где искать одежду, украсть штаны у нашего насильника идея плохая. Во-первых, обидеться может, а он тут похоже главный, а во-вторых, я… то бишь это тело в одежде этого дуболома просто утонет. «В моей сумке есть запасная одежда, сумка у Кая на чердаке, я там думал ночевать. Наверно удастся тихо проскочить туда и переодеться. Но как тихо выбраться за пределы военного лагеря я не знаю. У южан такая сильная охрана, что мне не разу не удалось пробраться в их лагерь, а удрать из него я вообще еще не пробовал» «Зачем нам бежать, ты… я… мы, вот черт! Это тело – заложник. Если сбежит или не будет подчинятся то пострадает твоя семья. Я правильно понял?» «Не только семья, весь Финай», - кивает мелкий. Кивает нашей общей головой. Представляю как мы со стороны выглядим! «Веди к своим запасам амуниции. Спать нам в этой комнате не приказывали. Каким бы восхитительным любовником не показал себя Крейт, а очнутся утром хочется подальше от него.» «Восхитительным?!! О чем ты думаешь, демон!» «Думать я уже не могу, только чую, что утром нам опять мозги поласкать будут с ехидной ухмылочкой. Надо бы передохнуть и набраться сил перед дальнейшим безупречным выполнением долга покорного заложника. Слушай, раз ты разведчик, то и двигаться скрытно умеешь, да? – Подтверждающий мысленный кивок, это что-то странное, но легко опознаваемое. – Тогда тебе и телом управлять и с Каем общаться, чтоб нашу одежду отдал. А я пока отдохну, а потом глядишь и смогу тебе объяснить, что никакой я не демон, ну единственное что Димон… и самому себе понять, как я здесь оказался…»