На положенном месте

      Их заметили близ Лаймингтона в густеющих уже сумерках. Территория этого лесопарка внушала уважение, и наилучшим решением было разделиться на две группы и погнать с разных сторон.       Коротко напомнив рвущейся с поводка, как бешеная гончая, Беллатрисе, что Поттер должен быть доставлен в Мэнор живым, Снейп осушил в два жадных глотка остаток бокала, снимая нагревшимся в руках красным волнение. Вокруг раздавались один за одним быстрые хлопки – Северус намеренно собирался отстать от процессии.       Аппарация. И тут же – ветер, заставляющий волосы мягко хлестать по лицу. Снейп увидел движение замелькавших впереди спин и побежал по оврагу следом. Сивый, в кровавые последние недели напрочь отказывающийся отторгать свою истинную природу, справа от него сильно повёл ноздрями, ловя его взгляд. Через короткое время он наткнулся на заклинание, которое запросто могло оглушить человека, а оборотня бросило на землю, заставив ссыкливо скульнуть. Снейп остановился, помогая Фенриру подняться, и осмотрелся, пытаясь различить полотно магии на соседних участках. Но нет, налетел на заклятие только Сивый, носящийся меж остальных Пожирателей, и Северусу теперь начинало казаться, что заклятие вообще не имело никакого отношения к объектам их охоты, а было невнимательно или в шутку оставлено здесь кем-то задолго до сегодня.       Он пошел следом за Сивым. Пусть это и требовало держать животный темп погони, но охраняло их обоих. Если это действительно трио расставляло ловушки, ходящий челноком оборотень позволял и избежать их воздействия на собственной шкуре, и продолжить преследование, если, конечно, допустить, что нюх не может подвести полузверя в поисках. Вскоре Снейпу самому захотелось оглушить оборотня – за беспрестанное мельтешение. Сивый cнова пролетел вперед, взрывая лапами тонкие прутья и пожухшую листву. Слева вдалеке Северус в свете небольшого люмоса мог различить Эйвери, устало вытирающего лоб. Отсутствие в его жизни периода Азкабана сделало его изнеженным до слабости. Лорд справедливо обвинял его в отступничестве: Эйвери не выглядел довольным его сложившимся возвращением, хотя по молодости, на кутежах Пожирателей был самым щедрым задавалой. Обратив взгляд снова вправо, Снейп увидел сквозь неплотный куст белеющую изорванную тряпку, которая когда-то служила светлой маггловской футболкой. Грязь и дождь её не тронули – она осталась чистой. А значит, была свежей. «Кажется, Сивый взял верный след, друзья, – громко оповестил он и выставил подбежавшим Эйвери и Мальсиберу изрезанную футболку. – Добыча стала линять».       Он знал, что футболка принадлежала мисс Грейнджер, а отсутствие неаккуратно вырезанных лоскутов означало лишь нехватку у трио перевязочных материалов – или веревки. Где-то не так далеко, за несколькими рядами деревьев, частые ветви которых не позволяли увидеть, раздался отчаянный вскрик. Снейп круто развернулся и остановился, проглатывая дыхание. Послышался топот: кто-то бежал, и скорее всего, в их сторону, но потом свернул и помчался вдоль полуразвалившейся каменной ограды темным пятном. Не прошло и нескольких секунд, как топот был прерван хлопком. Бег невидимого человека не возобновился, но от истерического, упоительного смеха Лестрейндж вспорхнули птицы, заглушая собой остальные звуки. «Я поймала, поймала, – заорала она и коротко взрычала следом, пресекая вероятную попытку бегства, – Круцио!». Последовавший крик был достаточно протяжным, чтобы расслышать, что принадлежит он Гарри Поттеру.       Снейп закрыл глаза, испытывая сумрачное беспокойство. Так глупо им было оставаться в этом лесу, выходящем прямо к побережью. Пусть защитные чары и были освоены троицей, они явно прослушали примечание Флитвика про то, как подвижные, меняющиеся предметы могут заметно ослаблять действие магии. Такие, как вода или оживленный съезд на внешне пустынную дорогу. Он ощущал близость развязки как никогда сильно, а ощущения его обычно не подводили. Было ли ему хоть немного жаль младшего Поттера? Конечно, как бывает жаль загубленный результат своих не идущих от желания, однако прилежных трудов. Было ли это расплатой мальчишки за глупость? Также да. К Белле стали стекаться тени. Чуть позже Сивый почти в зубах принес Уизли, загнанного на скалы и не решившегося на прыжок, который означал бы покончить с собой. Возможно, подсознательно Рон лелеял в дальнем углу своего безусловно гриффиндорского сердца мысль, что его пощадят как наследника древнего магического рода. С поправкой: рода мятежного и рода плодовитого. Уизли больше, Уизли меньше – не имело определяющего значения. Оставалась Гермиона. Пожиратели уже толпились возле торжествующей Беллатрисы, и никого, к счастью, в отрыве от Поттера не интересовала какая-то грязнокровка. Довольно опрометчиво с их стороны, бессвязно и медленно текли мысли Снейпа, поскольку, сугубо на его вкус, мозгов у неё побольше, чем у всех парней Гриффиндора вместе взятых.       В начале её обучения, как декану, ему не раз приходилось признать, что ум и находчивость Грейнджер могли бы реализовать себя на Слизерине, принадлежи они дочери магов. Снейп стал подниматься по крутому холму вверх, чтобы посмотреть с высокой точки на воду и немного отдохнуть. Если он рассчитал верно, девчонка не оставит друзей и потому вряд ли аппарирует в одиночку в более безопасное место. Да и было ли для неё хотя бы одно безопасное место теперь в пределах Великобритании?       Он бросил взгляд вниз. Компания Пожирателей с увлечением спорила, доставить Поттера и Уизли в Мэнор или вызвать Лорда прямо в лес, чтобы промедление не стало для них надеждой на бегство. И только Сивый носился вокруг, приближаясь к толпящимся изредка по касательной и снова заходя на круг. Выплескивающий несравнимо большую энергию, наслаждающийся удачной охотой. На лице мужчины, всё больше напоминавшем морду, виднелась кровь Рона, он вытянувшимися, неестественными для человека руками загребал землю, помогая своему бегу. Внезапно Фенрир упал навзничь, будто опрокинутый сильным толчком в грудь, и остался лежать. Снейп резко посмотрел против движения оборотня и успел заметить угасающий след заклинания, с его верхней позиции отчетливо обозреваемый.       А вот и персональный трофей.       Мужчина наклонился, чтобы не отсвечивать на фоне лунного облачного молока, миновал перешеек возвышенности и, стараясь не упасть на листьях, стал спускаться по склону, полускользя. Значит, эти белые удары, похожие на шаровую молнию, были делом её рук, и девчонка таким образом рубила за собой мосты. Он зашёл ей предположительно за спину, миновал ещё несколько десятков метров и заметил неподвижный силуэт. Их разделяло шагов тридцать, не больше. Сухой слой под ногой неудачно хрустнул, Грейнджер обернулась. Глаза её блеснули остекленевшими белками – она люто боялась его. И тут Гермиона сорвалась с места так внезапно, петляя и прыгая через сорванные когда-то ветром ветки, что Снейпу пришлось существенно прибавить шаг. Она была всё ещё на расстоянии удара. И воспользовалась этим, бросив в него яростно-красную, острую вспышку. Северус едва успел отбить заклинание, продолжая путь уже бегом. Девчонка замедлялась, поскольку это ей приходилось выискивать среди стемневшего леса тропы, чтобы не упасть, а ему – лишь идти по следу. Поняв, что погоня разворачивается явно не в её пользу, она искала иной выход избавиться от преследователя, и свернула туда, где сегодня ходила, минуя скрытые меж двух деревьев чары. Поворачиваясь к нему с напряженным лицом, с поднятой и сжатой, как для обороны, в руке палочкой, Гермиона заманивала его прямо на молнию. Умно. Снейп сделал ещё несколько шагов к чарам, уже ощущая в воздухе специфический едва различимый треск.       «Я вижу всё», – так он сказал и улыбнулся краями рта, снимая её защиту взмахом палочки. Она поняла. И прянула. В следующую секунду рассчитанный удар заклятьем в затылок отправил Гермиону в долговременное беспокойное ничто. Северус наступил на край валяющейся палочки, чтобы исключить промах или успевший щит. Убедившись, что Гермиона без сознания, Снейп присел, отряхнул её палочку и сунул в карман мантии. Девушка лежала на боку, раскинув широко руки и уткнувшись в слипшуюся листву. Поддавшись порыву, он приласкал побледневшее лицо. При падении Грейнджер разбила нос. Или эта кровь по кромке её ноздрей была следствием того, как он гнал её, уже успевшую устать в попытках не налететь ни на кого из Пожирателей, азартно поначалу ищущих девушку в ближайших ста метрах к месту поимки Поттера, чтобы и самим вернуться в Мэнор не с пустыми руками.       Северус потянул её за руку, приподнимая, и перебросил через плечо. Спутанные кудри прохладно повели по разгоряченной шее, заставив выше поднять ворот, чтобы не чувствовать этого раздражающего щекотания. Он внимательно ощупывал взглядом местность на предмет возможных ловушек, и решил медленно пройтись к пустынному берегу, чтобы выбрать место для аппарации и, к тому же, не появляться со всеми. В этом был смысл: Том, пытая Поттера морально, мог обрушить свою изощренность на неё. К тому же, аппарировать её без сознания было не менее опасно, и эту причину Снейп мог озвучить даже официально. Гермиона выглядела скверно – худая до той степени, что плотные джинсы висели на ее бедрах пузырем. Что заставило тебя повернуть назад, прийти на трясущихся ногах обратно к смерти и стоять неподалеку, ища способ освободить Рона и Гарри? Он стал спускаться к воде, глядя себе под ноги, в ожидании, пока Гермиона очнется.

***

      Очнулась с тяжелой головой и разрывающимся от боли сердцем. Мысль о том, что все безнадежно кончено, была первой. И единственной. Мальчишек схватили раньше – у них вся надежда была на меня. А я так по-глупому попалась. Теперь – всё.       Страх, зарождаясь в центре солнечного сплетения, моментально расширяется, выплескиваясь, кажется, за границы тела.       Перед моими глазами крупный, хрустистый песок, видны чешуйки слюды и камешки, еще не размолотые. Как скоро нас троих размелют в такой же песок. Как размелют совершенно точно всех, кто надеялся на нас.       Лежу на боку, пошевелиться не могу, поднять голову – тоже.       Отрываю взгляд от песка как от нашей братской могилы, перевожу его чуть выше и вижу срубленное дерево, видимо, годами лежавшее на этом тусклом безлюдном берегу.       Серый, почти выбеленный безжизненный ствол, давно лишенный коры, несколько толстых ветвей, торчащих из ствола в разные стороны – выглядело это зловещим пыточным инструментом.       И на самой толстой части ствола, вальяжно закинув ногу на ногу, сидел Снейп. И курил. Черная мантия с сухим звуком трещала на ветру, дым от сигареты уходил вбок, к веткам пыточного ствола. Его лицо было совершенно спокойным, и не выражало ни азарта удачи, ни торжества победы, ни злобы ярости. Спокойное, совершенно спокойное лицо. Внимательно смотрит мне в глаза и молчит.       Конечно, ему сказать мне нечего. А вот мне ему? Хриплю:       – Где остальные? Снейп делает неопределенную гримасу, на мгновение мышцы его лица приходят в движение, но эта смена ничего не решает – та же печать равнодушия, только другого типа.       – В Мэноре, полагаю. Поттера у нас уже заждались.       Удар сердца в горле.       – А я почему тут?       – Грейнджер, – Снейп досадливо поморщился, в голосе проскользнули знакомые школьные интонации, – потерявших сознание не аппарируют. Базовые знания.       Значит, у меня в запасе пара минут. Не больше. Что делать, что делать? Убежать? Немыслимо, я опутана и придавлена какими-то хитрыми заклинаниями, не шевелятся даже пальцы ног. Кидать ему в лицо гордые обвинения? Ну, смешно. Что делать? Страшно. Сохнет во рту.       – У Вас есть вода? – шершавлю языком, уже тяжело выговаривая слова. Как будто пьяная.       Его взгляд фокусируется чуть внимательнее, он отрицательно качает головой. Понимаю, что задаю самый идиотский вопрос, но надежда, надежда…       – Вы можете меня отпустить? Мы же сейчас одни. – добавляю я для пущей убедительности, а слова становятся все неразборчивее, превращаясь во рту в один сплошной ком.       Снейп выпускает изо рта дым тонкой длинной струйкой и даже не считает нужным отрицательно мотнуть головой.       Его сигарета почти докурена. Как только он ее загасит, мы аппарируем. Я с замиранием смотрю на ее вспыхивающий кончик, отсчитывающий мгновения до ужасного конца моей жизни.       – Меня будут пытать?       Страх от ожидания изощренных пыток так велик, что авада кажется желанным итогом. Снейп неопределенно пожимает плечами, лицо его вполне спокойно.       – Убейте меня! Пожалуйста. Профессор, убейте. Скажите, что я кинула в Вас заклятьем и Вы его отражали, пожалуйста, профессор!       Мой рот высох так, что я не уверена, понимает ли Снейп меня. Его сигарета вспыхивает еще раз и он точным движением придавливает ее о ствол. Всё.       Встал, подходит. Я не вижу ничего, кроме ботинок и края брюк у лица. Собрав силы, медленно и ясно произношу:       – Убейте!       Слово уходит в песок. Рывок – и я оказываюсь вертикально стоящей. Он заходит за мою спину, берет за плечи жесткой хваткой и вырывает меня из жизни. Мы аппарируем в Мэнор.       Снейп подхватывает меня, перекидывает через плечо и пружинистой походкой быстро идет к зданию. Мое лицо упирается в шерстяную мантию, я чувствую щекой её шершавость и переливающиеся при ходьбе мышцы его спины. Пока это аллея, но я не хочу смотреть на последние деревья в своей жизни. Что это изменит? Апатия и страх – только они сейчас во мне. Поскорее бы все закончилось. Я закрываю глаза и ничего больше не хочу видеть.

***

Волны, набегавшие упрямыми ударами на берег, его не интересовали. Снейп сидел к воде боком. Бледная усталая девушка, аккуратно уложенная на серый песок под тучным, готовым кончить проливным дождем небо, – какое море может поспорить с таким видом? Это соответствовало его личной эстетике, и Северус любовался, слушая плеск воды. Он остановил взгляд на покрывшихся ранками от торопливого бегства лодыжках, обутых в расклеившиеся от приключений, опутанные обрывками старой травы кроссовки. Грязные царапины тянули за собой смазанные, подсохшие капли крови и были воспалены. Наверно, нагноятся, если не обработать. Гермиона очнулась, по ощущениям, минут только через пятнадцать после того, как они спустились. Снейп отмечает открывшиеся глаза и неспешно затягивается, не шевелясь. Оптимально. Он был уверен, что с Гермионой всё в порядке – небольшое оглушение никому ещё не повредило. На времени сказалась ещё накопленная девушкой усталость. Некоторое время она немо смотрит на Снейпа, а затем просит воды потрескавшимся голосом. Он качает головой в ответ, не разрывая зрительного контакта. Потерпи, бедовая девочка. Твой крайне невоздержанный рот пока лучше держать закрытым, чтобы, когда в голову придет какая-нибудь гордая фраза, Темный Лорд ни в коем случае не расслышал бы. Ведь что сильнее ярит душу насильника, чем поиск способов сломать проявленную пленником дерзость, вытравить задевшие слова по букве булькающими от крови в горле криками? Истерика нарастает в Гермионе классически, постепенно. Cмотрит на профессора своими золотыми глазами, неотступно следит, пробует его на зуб очевидно глупой просьбой. И – срывается, испугавшись, что не умрет так просто: впитав слепящий зеленый луч. Конечно, гриффиндорская умница не могла не думать, что такой день произойдет с ней. И теперь она жалеет выброшенные зря силы, целые дни, которые совершеннолетняя оформившаяся девушка могла бы провести гораздо лучше. Снейп не может отказаться от соблазна растянуть уже горчащую сигарету, докуривает, слушая её крики. Молодец, ещё, девочка. Чем сильнее ты устанешь, тем в большей безопасности будешь. Последняя мольба звучит как сипение. Хорошо. Не следовало больше затягивать их возвращение.       Северус прижимает её спиной к себе и прикасается к плечам ладонями, вынуждая отчётливо до неприятности ощущать ещё парящий жар чужого мужского тела, запах его пота с примесью мертвых трав и морской соли. И они оказываются неподалеку от поместья. Гермиона вздрагивает. После оглушения аппарация – занятие не из приятных, но Снейп не собирается дать ей отдохнуть.       Закидывая её на плечо, он слышит сдавленный, задушенный ею всхлип. Она не дергается, не колотит по спине – наоборот, ёжится от холода спустившейся ночи, удобно облегая плечо. Руки безвольно висят, только защипывают черную мантию. Тёплая, колючая шерсть под подушечками пальцев держит её на границе этого мира и мира, где нет вообще ничего. Она ведь всего-навсего девчонка. Сколько бы там ни было силы воли, она ещё ребенок, который сунулся в предрешенную схватку. И теперь ей не за кого больше держаться, кроме как за ненавистного мастера зелий.       Мэнор мягко светится всеми окнами, будто они приглашены на рождественский бал. Задержав дыхание, он крепче сдавливает ребра Грейнджер и проходит сквозь ворота. Магия звонко трещит, предупреждая обитателей дома о его появлении. В воздухе пахнет озоном, сгустившейся грозой. Их встречает домовик Малфоя, вышколенное чумазое создание кланяется и тут же отходит в сторону. В доме прохладно и шумно. Снейп чуть встряхивает девушку, чтобы проверить состояние, и остается доволен тишиной.       Когда они попадают в главный зал, их никто не замечает. Ещё бы, Пожирателям есть на что посмотреть. Недалеко от камина змея лорда шелковой лентой стягивает Уизли, и тот, теряя воздух с каждым сжатием играющей спирали мышц рептилии, харкает розовой слюной на дубовый паркет.       И это только амфитеатр.       Внезапно совсем рядом раздается грохот удара и звон стекла. Беллатриса глумливо дергает его за мантию сбоку, вынуждая повернуть голову. В руке у неё бутылка шампанского, добытая в закрытом виде только для реализации этого варварского сабража. Вторая рука сжимает меч Годрика Гриффиндора. На его вопросительный взгляд она по-ребячьи пожимает оголенным плечом и прикладывает горлышко к губам неподвижного Снейпа. Раскрошенное горлышко прокалывает губу, но он жадно пьет. Ледяное шампанское ударяет в нос и ласкает надсаженое бегом горло. Как хорошо. А потом Беллатриса замечает Гермиону, и восторженно, энергично треплет её и без того спутанные, висящие вдоль спины Снейпа волосы.       – Грязнокровка! Мы уже думали, ты не придешь! – говорит она поощрительным тоном. К счастью, Белла слишком пьяна собой сейчас, чтобы останавливаться на такой мелочи. Она огибает их, таща за собой тяжелый меч по полу. Острый клинок процарапывает дорогой дуб, чертя её гибкий маршрут. Снейп двигается за ней, пожимая свою ценную ношу ладонью – ему нужно показаться на глаза.       Они минуют последний ряд темных фигур: их много, собран не только близкий круг, и выходят в первый ряд партера. Чтобы привлечь внимание Тома, Снейп просто отпускает изгиб спины, скидывает девчонку вперед, к своим ногам, и склоняется в безупречном поклоне, ожидая. Темные глаза прикрыты в прищуре и оценивающе скользят по Гермионе. Она неловко лежит ничком. Северус на секунду ощущает волнение, но потом поднимает голову, поскольку нагретого животом Гермионы плеча касается ледяная рука.       – Северус... – зашипел Волан-де-Морт, глядя ему в глаза. – Дорогой Северус, где ты был? Этот праздник был бы скучен без тебя.       Снейп изображает польщение на лице, потому что всё ещё напряжен.       – У тебя есть подарок для меня? – босая ступня слегка толкает Гермиону в висок, вынуждая девушку повернуть голову и отклониться на руку, чтобы не свернуть себе шею.       Оба мужчины смотрят вниз. Снейп отстранен. Лицо Волан-де-Морта кривится в брезгливом удовольствии. Так хозяин своры смотрит на принесенный самым любимым кобелем измятый труп лисы.       – Ты молодец, Северус. Но оставь пока свои привычки, у меня есть кое-что получше для тебя! – он дергает Северуса за плечо и тот едва не спотыкается о лежащую Гермиону.       – Гарри, Гарри, ты помнишь своего профессора зельеварения? – громко восклицает Лорд и поднимает палочку, чтобы взбодрить полуживого мальчишку.       – Ты рад его видеть? Отвечай! – рявкает он и Поттер подслеповато смотрит вниз, подвешенный заклинанием за вывернутые руки, но молчит.       Снейп стоит рядом с Томом и светски улыбается, периодически кого-то из Пожирателей приветствует медленным кивком.       – Северус, он не хочет больше со мной разговаривать! – сокрушается Лорд и заламывает мышцы там, где на рядовом лице располагаются брови. – Может, он захочет поговорить с тобой?       Снейп, отвлеченный Малфоем-старшим, резко поворачивает голову. Он знает, чего хочет его хозяин. Палочка мгновенно вылетает из рукава и Гарри кричит так сильно, что синеет лицом. Это быстрые удары, которые коротко позволяют вздохнуть, и он наносит их методично, стараясь не повредить парню внутренние органы. Смерть Поттера принадлежит только Тому, если кто-то не хочет отправиться следом. Беллатриса, душа компании, пытается уговорами отвоевать у шипящей Нагайны Рона, чтобы подкрутить градус вечеринки.       А среди этого льется вино и шныряют, разнося закуски, домовые эльфы. Малфой-старший гордо прямит спину, но улыбка у него всё же обеспокоенная, как у распорядителя праздника. Это ад, это и есть он.

***

      Путь по Мэнору страшен. Не открываю глаз, потому что висеть на спине Снейпа, не видя, что происходит вокруг, все-таки легче, чем смотреть на перевернувшийся мир. Тишина, очевидный звук раскрываемых дверей, и вдруг все тонет в воплях и визгах торжества, запахах алкоголя и еще чего-то тошнотворно-сладкого, хаотичных стуках. Только бы не открыть глаза! Резким движением чья-то рука победоносно треплет мои волосы, дергая, очевидно, без намерения пока причинить боль, а просто от упоения моментом. Женский голос нараспев выговаривает так часто произносимое в мой адрес хорьком Малфоем «грязнокровка», я сжимаюсь, моментально от ледяного липкого пота мокрыми становятся спина, ладони и ступни, – но все так же боюсь открыть глаза, и это как будто бы мой щит. Эти руки меня больше не трогают, женский голос пропал. Упругие шаги Снейпа не прекращаются. Мерлин, мы идем вечность! В какие юдоли я попала?       И тут же, словно ответ на мой вопрос, я падаю на каменный пол – плашмя, всем телом. Отшибает бок, бедро, коленку. Достается локтю и голове. Больно, но не критично. Звуки различимы, но хаотичны. И вдруг – впереди:       – Се-ве-рус.       И тут же слышу, что этот страшный голос, такой особенный, что и не раскрывая глаз понятно, кому он принадлежит, приближается, произнося любезные слова, обращенные к Снейпу. Мое сердце из груди укатилось в горло и там бьется так, что я не могу дышать и нужно схватить воздух ртом, иначе задохнусь, но страшный голос все ближе, и я отчаянно боюсь показать хоть какое-то присутствие в себе жизни: явный вздох, движение тела и как же страшно открыть глаза! Древние инстинкты работают сильнее сознания. Я притворяюсь мертвой, чтобы … чтобы что? Не умереть? У меня нет вариантов, я умру. Выть хочется, почему я уже не мертва. Авада, как нужна смертельная авада сейчас. Я притворяюсь мертвой, чтобы не раззадорить мучителей, чтобы оттянуть страшный момент круциатуса, который всплывает в памяти как ломкие и измученные движения пауков под палочкой Грюма. Нечто холодное – не предмет, не заклинание, но и не похожее на обычную человеческую плоть касается моего виска:       – У тебя есть подарок для меня?       Все, теперь все неизбежно, понимая это, шевелюсь и отвожу голову на руку. Вдруг из уст Волан-де-Морта звучит родное имя Гарри. По легкому толчку задевшей меня ноги, я понимаю, что Снейп уходит вперед. Открываю глаза. Впереди, вверху висит Гарри, его руки заведены назад, лицо в ссадинах, уже сильно измучено, но его глаза еще осмыслены, правда, лицо растеряно – это из-за его близорукости, потому что очков на нем нет. Почти под ним стоят вдвоем Снейп и Волан-де-Морт. А рядом – никого!       Все остальные на почтительном расстоянии. Очень почтительном. Волан-де-Морт что-то говорит Снейпу, и вдруг тот вскидывает палочку – Гарри начинает на глазах извиваться от напряжения. Бесконечная, бесконечная пытка. Бедный Гарри. И вторая мысль – меня ждет то же самое. Вокруг какофония звуков одобрения, злорадства, просто пьяные выкрики, но круг, смыкающийся на расстоянии вокруг Снейпа и Волан-де-морта, перед которым я лежу, строг, собран и очень внимателен. Видимо, мое сознание решает отключиться на привычную работу, чтобы затормозить бешеную скачку адреналина, перемешанного с ужасом. Или это оттого, что Гарри замолчал и Снейп с Волан-де-Мортом начинают переговариваться, оставив пока его висеть без пыток.       Как сильно изменились те, кого я знала раньше, в присутствии Волан-де-Морта! Подобострастен гордец Малфой, надменный отец Крэбба внезапно стал похож на суетливого лавочника, остальные, кто мне неизвестен, в общем, мало отличаются от этой пары.       Только одна фигура осталось абсолютно той же, с той же холодной и решительной выправкой. Снейп. И именно с ним переговаривается Волан-де-Морт, фактически и фигурально выведя его отдельно от всех, приблизив к себе. Мерлин, Мерлин! Мы все доверились тому, чья спокойная уверенность была основана ни на чем ином, как на сознании исключительной приближенности к Темному Лорду. Почему мы были так доверчивы, так слепы? Волан-де-Морт, как радушный хозяин, поводит рукой от Снейпа в сторону Гарри.       Снова взлетает его рука вверх, снова летит поток резких и точных заклинаний, образуют вокруг Гарри графичный змееподобный рисунок. Гарри кричит, на его юношеской шее вздуваются толстые жилы. Волан-де-Морт счастлив; он, очевидно, очень доволен слугой. Вдруг вижу Беллатрису Блэк, которая предводительствует компанию, втаскивающую Рона в круг. Его бросают под Гарри.       – Если Меченый обоссытся от пыток, то прямо на дружка. – сипит кто-то под дружное грубое ржанье.       Вся челюсть Рона в кровавой слюне, глаза закрыты и мне не понятно, в сознании ли он. Беллатриса, пританцовывая, подходит к Волан-де-Морту и Снейпу, заглядывает в глаза Лорду, улыбается, не может остановиться на месте ни на секунду. Она опьянена ситуацией, при этом уже очевидно физически пьяна и совершенно явно ненормальна. Ей нужен выход энергии. Она озирается, как маленький ребенок, который уже насытился новыми игрушками на день рождения, но, очевидно, хочет праздника еще. И ее взгляд падает на меня.       Как она визжит!       Заливисто. Торжествующе. Радостно.       – Повелитель, Повелитель! Дайте мне грязнокровку! Я хочу сегодня.       Она подскакивает ко мне, плюхается с разлету рядом, широко расставив ноги:       – Грязнокровка, пей!       И сует мне в губы отколотое горлышко бутылки шампанского.       И мне становится плевать.       Я так хотела пить еще там, на берегу. Сколько мне осталось жить? Хотя бы глоток. Хотя бы вина.       Я охватываю горлышко бутылки и начинаю яростно высасывать влагу. Стекло режет губы, шампанское смешивается с кровью. Глотаю этот коктейль, проливаю мою шампанизированную кровь на свой подбородок, яростно стараясь напиться.       Беллатриса в восторге. Она не отнимает бутылку, наоборот, еще тычет в мои губы горлышком, добавляя порезов:       – Северус, какие у тебя школьницы.       Я пью не переставая. Вдруг слышу невозмутимый голос Снейпа:       – Повелитель. Прошу Вас, если у Вас нет особых планов, оставить девчонку мне.       Я хочу продолжить пить, но Беллатриса, возмущенно обернувшись на Снейпа, тут же отняла бутылку от моих губ и обиженно начала пить из нее сама. Я закрываю глаза. Слышу слова, которые решат, как я умру:       – Зачем она тебе, Северус?

***

      Шампанское. Напиток-праздник, напиток-отчаянье. Напиток кораблей, впервые уходящих в непредсказуемое открытое море, и напиток самых счастливых свиданий. Картина волнует Беллу в той же степени, как и самого Снейпа. Тот игнорирует её комментарий относительно качества хогвартских школьниц, отмахиваясь дернувшимся плечом от радостного смеха остальных.       — Ну, хоть кто-то из троицы отмечает Вашу победу, мой Лорд. – произносит Снейп негромко, стоя на шаг за дымным подолом Волан-де-Морта.       Негромко, но достаточно, чтобы змеиное лицо замерло в раздумье, но всё же ухмыльнулось дерзкой шутке. После этой улыбки начинают улыбаться и остальные, испытывав мгновенное облегчение. Снейп только закладывает руку на руку, сознавая, что фраза сначала кольнула, а затем приятно погладила самолюбие. Возможно, даже примирила его с видом жадно пьющей Грейнджер, грязной во всех смыслах, которые Лорд мог вложить в это прилагательное. Ведь шампанское нельзя пить за поражение. Только за победу. Северус, конечно, имел в виду Рона, раздавленно сидящего под отдыхающим на невидимом подвесе Поттером. Он знал, как опечаливает Темного Лорда позиция чистокровных семей, оставшихся по другую сторону противоречий.       — Почему же, Северус. Уверен, вскоре Рональд даже произнесёт тост.       Рон, собрав остатки растерзанных змеей сил, отчетливо сплевывает на пол. Снейп поворачивает лицо к Гермионе, просчитывая, сколько времени нужно, чтобы шипучее шампанское достигло головы и она начала творить подобное. Черная палочка коротко взмахивает, еще до того, как сам Волан-де-Морт осознаёт смысл поступка мальчишки Уизли. Его рыжая голова наклоняется, старательно слизывая собственную слюну с пола пополам с пылью, издает урчащий звук. Одобрительный возглас из вторых рядов. Лорда ничто не должно злить.       Пора. И он озвучивает маленькую просьбу с лицом, совершенно лишенным выражения.       Том медленно поворачивается. В матовых, красноватых глазах Северусу обещано испытание.       – Зачем она тебе, Северус?       Снейп учтиво клонит подбородок и складывает руки вновь. Выдерживает паузу, гомон стихает, и он начинает негромким рокотом.       – Чистым по случайности семьям, отвернувшимся от истины, которую Вы несёте, потребуется время, чтобы в полной мере осознать Вашу правоту и присоединиться к Вам. Потомки Салазара Слизерина же столь сроднились, сплелись в одну карающую руку, что, пока я растаскивал пылких учеников нашего факультета, меня всё чаще посещало чувство, что застал за инцестом брата и сестру. – чеканят жесткие губы. – Подавляющая часть магглорожденных не нужна Вам, Повелитель, и будет уничтожена или низведена, как тупиковая и даже вредная ветвь. – недолгая пауза. – Верно, однако, то, что мы сами не избежим проблемы вырождения, замыкая ряд славных родословных в единый уроборос.       Он шагает к Гермионе, поднимает за волосы и ставит на колени перед Лордом, спиной к себе, мягко натягивая кудри в собранный кулак. Исколотые губы Грейнджер выставлены вверх, хорошенькое, но бледное и осунувшееся лицо не представляет опасности.       – Будет больно слышать это, но Вы смотрите на одну из самых хороших учениц по части зельеварения. – по толпе проносится нехороший шепоток.              Снейп вновь дожидается тишины.       – Знаете, если молодую беспородную суку с хорошими инстинктами покрыть рабочей собакой, её потомство должно самостоятельно приняться гонять. Это будет эксперимент.       Лорд сощурился, бросая на лицо Гермионы долгий взгляд, ища в глазах огоньки непокорства.       – И правильной нагонкой в одиночку из неё самой тоже можно выработать дельную особь. Она нестомчива. Её прилежание не знает равных, а возраст позволяет лепить из неё всё, что заблагорассудится. Позвольте оставить в разведение. К тому же, мне давно нужен молчаливый и вежливый помощник в лабораторию. – вдохнув после монолога, прибавляет безразлично Снейп.       Как человек, привыкший справляться и не считающий нужным беспокоить по мелочам.       – Северус, ты неисправим в своей вредной привычке. – воздевает локти Томас и старая гвардия ядовито ржет. – Брось свой лекторский тон! Скажи нам, что ты хочешь поиметь эту девчонку.       Снейп молчит, видя, что его генеральная идея не показалась Лорду абсурдной и принята им к размышлению.       – Забирай! – азартно позволяет он. – Я верю в твои методы. – это не последний их разговор о ней. – И выпей уже, ты нисколько не пьян! Расслабься со мной. – снова приглашает Волдеморт тоном, каким приглашают сыграть в бильярд.       Только вместо шаров будут друзья Гермионы.       – Благодарю, Повелитель. Я вскоре исправлюсь. Известно, что в академической среде пьют даже лошади Шарм-Батона.       Снейп оборачивает волосы вокруг кисти, подтягивая к себе Гермиону и на пару мгновений тыкая лицом в брючину, как неразумного щенка. Лорду нравится этот жест. К тому же, он много лет задолжал Северусу игрушку, и всегда помнил о том, что тот остался верен несмотря ни на что.       Только Беллатриса бросает неприязненный взгляд, и Северус чувствует его. Ей не слишком нужна девочка, но то, что Лорд так легко отклонил её просьбу, её, притащившую Поттера, задело. С другой стороны, на лице Снейпа не читается ничего хорошего для маленькой подружки, а Белла знает, каким бывает этот холодный человек.       Северус останавливает эльфа с подносом, берет бокал и иссушает его залпом, ставит, берет следом второй. Затем расстегивает мантию, потому что в зале становится душно, а ему предстоит раскованно двигаться.       – Смотри в пол. – коротко говорит он Гермионе, сидящей у ног, когда Волан-де-Морт подходит к Гарри, а затем накрывает, прячет её лицо прежде, чем раздается крик. Мантия тяжело, будто свинцовый фартук, падает на неё, укрывая от макушки. Сейчас Снейпу нужно быть там, Волан-де-Морт не привык повторять.       – Ты. – глухо раздается приказ эльфу, которого он даже не видит за подносом. – Убрать, помыть, сковать. И дай ей воды.       Поднос исчезает с сухим щелчком, а маленькая ручка цепко хватает сидящую девушку и уводит её, не поторапливая, за собой.

***

      Зачем я Снейпу?       Мое сердце, и так мечущееся все это время от желудка к горлу, увеличивает амплитуду скачков, взлетая от пяток к мозгу и ухая обратно. Он меня спасет? Он все еще на нашей стороне?!       Нет. Нет! Он же только что пытал Гарри. И он опять пошел туда. Но зачем прикрыл мое лицо и тихо скомандовал не смотреть? Для чего хочет меня оставить в живых?       Я еле переставляю ноги, влекомая домовиком, лавирующим между празднующих. Ноги дрожат, подрагивает и все тело, я не могу идти быстро. Шампанское и безнадежность настигают меня в своем коктейле самой бесполезной реакцией: я хочу лечь, свернувшись в комочек прямо тут, вот тут, где только что встала моя нога, и закрыть глаза. И чтобы больше не было ничего.       Домовик тащит меня дальше. Мы уже покинули главный зал Мэнора, перед глазами – очень длинный коридор, с расположенными друг напротив друга дверьми. Что ж, старинное поместье, оно таким и должно быть. Домовик скептически оглядывает меня:       – Грязнокровка – полудохлая. – констатирует он, явно выплескивая свое раздражение. – Не шевелишься. Поури некогда с грязнокровкой возиться, Поури нужен хозяину Люциусу на празднике. Давай!       И он, постоянно дергая мою руку, пытается энергичнее потащить меня по мягким коврам Мэнора. Я не сопротивляюсь ему. Но все мое существо так обессиленно не столько физически, сколько нравственно, душа настолько вывернута наизнанку, что просто не могу сделать ни одного более быстрого шага. Домовик же явно не способен сам тянуть меня своим весом. Он еще раз раздраженно оглядывается на меня, щурит большие глаза, потом подходит поближе, так, что наши руки больше не натянуты, крепче перехватывает мою ладонь и щелкает пальцами. Мгновенный сосущий вакуум аппарации – и мы в комнате, очевидно на другом этаже: ее потолки явно ниже тех величественных размеров, что были в холле и главном зале Мэнора.       Домовик начинает срывать с меня одежду и обувь, все также причитая под нос о полудохлой грязнокровке, осложняющей ему жизнь и наводящую тень на его безупречную репутацию и десятилетия беспорочной службы в Мэноре. Я не сопротивляюсь, мои силы исчерпаны. И мне даже не стыдно, что домовик видит меня голой. Он тащит меня к узкой двери сбоку от невысокого оконца – за ней крохотный закуток, в котором помещаются душ и туалет. Нет даже раковины. Домовик вталкивает меня в душ, сам стоит снаружи, яростно поливая меня водой. Я даже не понимаю сначала, что вода холодная, настолько бесчувственно мое тело.       – Холодная. – произношу я хрипло.       Домовик не слышит или делает вид.       – Холодная! – кричу я. Точнее, думаю, что кричу. Просто хрип, вырывающийся из груди, становится интенсивнее. Домовик смотрит на меня зло и не меняет температуру воды. Щелкает пальцами, появляются мыло и жесткая мочалка. Домовик ее яростно намыливает и с удвоенным усилием начинает меня тереть. Тело краснеет, как от наждачной бумаги. Домовик снова хватается за мыло и начинает сильно тереть его куском о мою макушку, затылок, виски. Проводит всей мыльной ладонью по моему лицу, трет уши. И опять включает воду. Напор холодной воды гораздо больше, чем в прошлый раз, он хлещет меня, как морской канат. Мгновение – и все закончилось. Воды нет. Щелчок пальцами – простые холщовые полотенца высушивают волосы и кожу, которая начинает гореть. Домовик выдергивает меня обратно в комнату. Щелчок – железный эмалированный кувшин и такая же кружка стоят на подоконнике. Эльф скрипит:       – Можешь пить. Руки почти не слушаются, но беру слишком тяжелый для меня сейчас кувшин, наливаю, пью. Вода вкусная. Мозг это отмечает сам собой. Домовик еще раз щелкает и мои щиколотки сковывает цепь, оставляя между ногами небольшое расстояние. Приставным шагом получится медленно дойти из этой комнаты до туалета. Но ничего большего с так скованными ногами предпринять нельзя. Еще движение – и руки схватывают наручники. Попить я так смогу, пусто думаю я.       В комнате нет ничего, кроме одной табуретки, стоящей около окна. Моя одежда тоже исчезла.       Домовик подходит к окну, щелкает, и я понимаю, что он установил замыкающие чары: ни открыть, ни разбить стекло не получится. По взгляду, которым домовик окидывает меня, понимаю, что он сейчас исчезнет.       – Постой, а одежда?       – Приказа не было. – с наслаждением шипит домовик.       – А мантия?       – Мантия испачкалась о грязнокровку. Поури приведет её в порядок и вернет господину зельевару. Другого приказа не было. – и немедленно аппарирует.       Сил нет. Ложусь, как и хотела в том зале, на пол, сворачиваюсь клубочком. Пытаюсь забыться. Нет. Мысли, одна за другой, мельтешат в голове. Снейп, Гарри, Рон. И снова – Снейп. Зачем, зачем он выдернул меня? Понятно, что, пусть голая и уставшая, я сейчас в полной безопасности, по сравнению с мальчишками.       Счастливая догадка осеняет меня. Он же на нашей стороне! Он просто не может объективно справиться со всеми ними в лобовой схватке. Поэтому-то он не отпустил меня на берегу, а потащил в Мэнор, чтобы мы вместе смогли вытащить ребят! Я выдыхаю, слабость, было отступавшая, наваливается на меня лавиной, глаза сами закрываются, я проваливаюсь в забытье.       Выдергиваюсь из темноты сухой командой: «Люмос». Голос Снейпа. Лежу в луче света. Сколько прошло времен? Несколько часов? Сутки? Больше? Пустота в голове такая, что я даже не соображаю сначала, что голая. А затем все затапливает страх за ребят. Гарри, Рон! Удалось профессору их спасти? Что получилось? Может, нужно быстрее связаться с Орденом? Что он мне сейчас скажет?       – Люмос. – звучит еще раз и уже вся комната озаряется неярким светом. Снейп без мантии, сюртук и рубашка расстегнуты на пару пуговиц. Я начинаю приподниматься, опираясь на руки.       – Профессор, мальчишки?...       – Грейнджер, сначала мой вопрос. Вы – девственница?       Нокс.