Κρόνος

В борделе пахнет хорошо: похотью, грязью, страхом, болью, удовольствием и немного кровью. Шлюхи на любой вкус, собранные со всей галактики, снуют повсюду, стараясь подцепить выгодного клиента, но Кроноса они обходят стороной, будто чувствуют тьму, пропитавшую всё его существо; чувствуют злость, которую ему некуда выплеснуть; чувствуют ненависть. В борделе пахнет отвратительно. Так и не определившись с тем, чего хочет, он допивает пойло, которое тут выдают за алкоголь, а затем поднимается из-за стола. Один из обслуги, тви’лек, порывается к нему подойти, но сбивается с шага, напоровшись на тяжёлый взгляд. Остальные гости и работники борделя расступаются перед ним, торопливо убираясь с дороги, не желая попадаться под руку, хоть они и понятия не имеют, кто он такой. ~ У низших существ очень развито чувство самосохранения, — шепчет Тьма. Кронос привычно её игнорирует. Он выше этих сиюминутных порывистых эмоций, вроде быстро выгорающей ярости. В отличие от Дарта Мола, он не животное. Выход сияет в полутьме неоновым маяком, автоматические двери распахиваются перед ним, кидая свежий воздух в лицо. Кронос почти уходит, чтобы забыть об этом месте через секунду, но тут на периферии зрения он замечает огненную вспышку. Рефлекс, вбитый за несколько месяцев этой проклятой войны, заставляет его шарахнуться в сторону, сжав пальцы на световом мече. Рыжеволосая шлюха даже не замечает этого. Он слишком увлечён попыткой соблазнить какого-то богатенького мон-каламари. Если быть честным, он совершенно не похож на… Более вытянутое лицо с гладко выбритыми щеками, глаза слишком далеко посажены друг от друга, на белоснежной коже нет ни следа веснушек, только синяки под прозрачной туникой. Но его волосы… этот оттенок Кронос не спутает ни с чем. Даже длина примерно такая же, и если схватить его за рыжие пряди, уткнуть лицом в подушку, то… Ноги движутся прежде чем Кронос понимает, что делает. — Ты, — говорит он, не повышая голос, — сколько? Шлюха поворачивается к нему, умудрившись расслышать сквозь музыку, вибрирующую басами на весь первый этаж борделя. — Пятьсот кредитов. Ты не пожалеешь, милый, — улыбается он, сверкая глазами из-под медной чёлки, отчаянно стараясь выглядеть соблазнительно. Вот только Кронос уже чувствует страх. — Плачу тысячу, если ты будешь молчать. Сердце шлюхи начинает биться с утроенной силой. Кронос почти слышит его мысли, инстинкт самосохранения борется с жадностью и желанием впервые за несколько месяцев поесть нормальной еды. Он явно давно здесь работает, потому что умудрился выжить, выработать поистине уникальное чутье, которое есть только у проституток или рабов. И это чутье сейчас вопит не соглашаться, бежать подальше. Но Кронос знает, как можно подавить его. Развернувшись на каблуках, он достаёт деньги из внутреннего кармана своего чёрного плаща, направляясь к лифтам. Тьма улавливает вспыхнувшую алчность, а через мгновение шлюха уже следует за ним. Кронос сыто ухмыляется себе в бороду. Поднявшись на шестой этаж, он арендует первую попавшуюся комнату. Похоть окружает его, липнет к коже, путается в волосах. Он всегда был слишком чувствителен к… жизненным проявлениям тёмной стороны, все эмоции, которые способно испытывать тело, он улавливает из других комнат даже против своего желания. Страх шлюхи обостряется, Кронос почти слышит, как размыкаются его пересохшие губы, и он решается проблеять что-то жалкое, а затем сбежать, не оглядываясь, вот только пути назад уже нет. Подчинившись движению руки, дверь закрывается, оставляя их наедине. — Раздевайся и ложись. Спиной ко мне, — бросает Кронос, медленно снимая перчатки. Кровать огромная даже для его роста. Хоть где-то хозяева борделя не продешевили. Шлюха послушно сбрасывает с плеч свою полупрозрачную тунику, стаскивает с длинных ног серебристые шортики и торопливо укладывается лицом в подушку. — Подними бёдра, — приказывает Кронос, рассматривая его задницу. Она округлая и мягкая, с отпечатками множества пальцев на нежной коже. Мысль о том, что у того, другого тоже могла бы быть такая задница (ощупанная всеми, кто хочет. Его падаваном? Или проклятыми клонами, что вьются рядом будто джеонозийцы у улья?..) пробуждает ослепительную ярость, искушающую начать убивать без разбора. Желательно клонов с одинаковыми лицами под одинаковыми шлемами. Тихий всхлип заставляет его прийти в себя. Шлюха не чувствует Силу, но явно чувствует угрозу, а потому мелко дрожит на кровати, спрятав лицо в подушке. Кронос медленно подходит ближе, позволив себе забыться. Представить, что тени на плечах скрывают крохотные веснушки, а синяки появились от неудачного падения во время очередного боя. Медные волосы принадлежат тому, кому нужно, поэтому он зарывается в них правой ладонью, позволив себе ощутить шелковистые пряди. Мальчишка вздыхает и послушно выгибается навстречу, тихонько поскуливая. — Подними бёдра ещё выше и раздвинь колени, — шепчет Кронос в его ухо, пальцами левой руки спускаясь по позвоночнику. Вздëрнув задницу настолько высоко, насколько это возможно, тот жалобно стонет, когда Кронос скользит пальцами между его ягодиц. Проникнуть внутрь не составляет труда. Шлюха явно разработан предыдущими клиентами и смазан заранее так, что даже Кроносу с его размером можно не беспокоиться порвать уздечку. Однако эти низкие стоны звучат так наигранно, что Кронос грубо толкается пальцами до самых костяшек, желая, чтобы в стоне появилась хоть капля живых чувств. Сжав другую руку в кулак, он дёргает шлюху за волосы, вынуждая запрокинуть голову и болезненно вскрикнуть, а затем утыкает его обратно в подушку и выскальзывает из задницы. Застыв, будто маленький кролик перед хищником, шлюха покорно ждёт, и Кронос торопится, потому что чувствует, что не сможет обманывать себя долго (что случится после этого, не знает, пожалуй, даже Дарт Сидиус, с его любовью предсказывать будущее). Сдëрнув штаны на бёдра, он падает на колени позади шлюхи, от души бьёт по мягкой ягодице. Отпечаток его ладони вспыхивает на коже, закрывая собою синяки. Довольно рыкнув, он снова зарывается пятерней в рыжие волосы, тянет густые пряди на себя, одновременно с этим проталкиваясь в его тело. Задохнувшись, мальчишка жалобно, наконец-то по-настоящему, стонет, умудрившись стиснуть Кроноса внутри. — Не зажимайся, — приказывает он и толкается сильнее, ломая сопротивление дрожащего тела. Одной рукой он держит шлюху за бедро, раскачивая их обоих, а другой перебирает его волосы, наблюдая как они отливают медью в тусклом свете настольных ламп. Тишину нарушают лишь влажные шлепки и тяжёлое дыхание, почти в унисон. Прогибаясь в спине, шлюха подаётся навстречу, умело двигаясь как нужно. Внутри него скользко, влажно и горячо, и если подумать, то нет совершенно никакой разницы, внутри кого сейчас двигается Кронос: шлюхи потерянного во вселенной борделя или Генерала Великой Армии Республики… Вот только разница есть. Как между Светом и Тьмой. В голове оглушительно лопается струна. Похоть, гнев и боль затапливают его сознание, перемешиваясь в один сплошной тёмный шторм. Яростный крик рождается где-то в груди, жжёт изнутри, поднимаясь к горлу. Из последних сил Кронос дёргается вперёд, насаживая на себя послушное тело, до крови стискивая нежную кожу и глушит свой вопль уткнувшись носом в мягкие рыжие волосы. Тьма вырывается наружу, уничтожая все источники света в комнате, клубится вокруг, умоляя позволить ему пожрать эту маленькую жизнь, дрожащую в их руках. Кронос почти позволяет ей, но тут из темноты раздаётся щелчок, а затем электрический разряд прошивает тело, заставляя скатиться с кровати и рухнуть на пол. Злой от проклятой Тьмы, не позволяющей ему видеть противника, Кронос выхватывает световой меч и кидается в сторону откуда чувствует чужака. Противник, не ожидавший отпора, не успевает избежать удара, световой меч легко разрезает его пополам. Вот только в этот момент из коридора появляются ещё несколько существ. В темноте Кронос всё ещё не видит с кем сражается, но они не повторяют ошибки своего напарника. Прежде чем он успевает взмахнуть мечом, на него накидывают электрическую сеть, которая бьёт гораздо сильнее, чем Мастер Дуку. Последнее, что Кронос успевает разглядеть, это довольные морды двоих трандошанцев.

***

— Идиоты! — рычит в темноте чей-то голос, сердито пощелкивая языком. — С клиентом связывался только Р’голок! А теперь он мёртв! В ответ раздаётся шипение и, кажется, слова на неизвестном Кроносу языке. — Плевать на контракт! Он и так требовал от нас слишком много. Просто продадим его зайгеррианцам, они любят человеческих рабов, тем более таких. На затылке Кроноса смыкается чья-то рука, запрокидывая его голову. Только сейчас он понимает, что темнота вокруг уже давно не его собственная. Просто похитители завязали ему глаза. — Вот им и будешь его показывать, а не мне, — шипят в ответ. У Кроноса больше нет никакого желания слушать эту перепалку. Сила и ярость бурлят в крови, поэтому он упирается коленями в пол, быстро дёргается вверх и назад, врезаясь затылком в морду того, кто держит его за волосы, потом рвётся вперёд, наобум сбивая Силой всех, кого слышал перед собой. Наручники на запястьях ломаются до смешного легко. Рыча будто зверь, он вскакивает на ноги и сдергивает с глаз повязку, зажмурившись от яркого света. — Не на тех напал, ублюдок, — скалится успевший увернуться трандошанец, и нажимает какую-то кнопку на своём наруче. Горло обвивает тысяча игл, впиваясь в кожу, пробегая спазмами по всему телу, заставляя мышцы бесконтрольно дёргаться. Кронос выгибается в спине, взлетая пальцами к ошейнику, но его руки тут же перехватывают, заламывая назад и опутывая новыми цепями, вынуждая согнуться и упасть на колени. — Шустрый, — щёлкает языком трандошанец, из носа которого течёт струйка крови, снова ухватывая Кроноса за волосы. — Зайгеррианцы такого не возьмут, — продолжает размышлять третий ящер, будто не было этого маленького бунта. — Побоятся. — Мы ведь научим его дисциплине, — уговаривает трандошанец с окровавленным носом. Он дёргает Кроноса, запрокидывая его голову и скалится в пылающие злобой жёлтые глаза, слизывая кровь раздвоенным языком. — Стоит ли оно того? — хмыкает тот, у кого пульт управления ошейником. — Он не выглядит ценным. Для тяжёлых работ его нужно долго ломать. Для борделя он слишком жилистый. — Зато какие у него реакции, — не сдаётся трандошанец удерживающий его за волосы, грубо толкая колени Кроноса. Тело, привыкшее к электричеству и боли, реагирует привычным же способом. И только сейчас Кронос осознаёт, что проклятые ящеры полностью его раздели, оставив обнажённым, поэтому его член торчит между ног более чем красноречиво. Вот только остальные трандошанцы не разделяют энтузиазма своего собрата. Презрительно фыркнув тот, у кого пульт управления, разворачивается спиной. — Увези его на Татуин и займись дрессировкой. Я посмотрю, удастся ли тебе продать его хаттам. — Половину цены я заберу себе? — ящер чуть ли не подпрыгивает от восторга. — Сначала продай. Трандошанец что-то шипит в ответ, а затем Кроноса снова бьёт электричеством. Раскаленные иглы впиваются в горло, разбегаются по всему телу, не позволяя дышать и думать. Не позволяя жить.

***

Он приходит в себя всё ещё на коленях прикованным к стене. Его тюремщик расхаживает из стороны в сторону, будто не зная, с чего начать. — Буду чес-стен, ты мой первый серьёзный проект, — усмехается трандошанец, все-таки остановившись и рассматривая его с ног до головы. От волнения речь ящера стала более тихой и шипящей. — Не хотелос-сь бы… Ну, знаешь, перегнуть и с-сломать тебя. Поэтому, может быть, ты прос-сто будеш-шь хорошим? Кронос рычит ему в ответ, дëргая руками, собирая всю свою ненависть, чтобы свернуть ублюдку шею. — Я так и думал, — торжествующе оскаливается трандошанец. Электрический удар ошейника такой сильный, что тело Кроноса ломает в цепях, выкручивая конечности из суставов. Больше не сдерживаясь, он рычит и воет, не спуская глаз с проклятой ящерицы. — Я… Убью… Тебя, — обещает он, сплевывая кровь из прокушенного языка под ноги трандошанцу. Тот лишь смеётся так беззаботно и счастливо, что Кроносу хочется забить этот смех обратно ему в глотку. — Пос-смотри на с-себя, раб, сопротивляеш-шься, но твоё примитивное тело честнее, — он подходит ближе, наклонившись почти к самому лицу Кроноса и проводит когтем по напряженному члену. — С-стоит мне ус-смирить тебя, и показать покупателям твои возможности, тебе оторвут с-с руками, что бы там Кар’стор не думал! Кронос бросается вперёд, клацая зубами, хотя прокусить, или хотя бы зацепить плотную чешую совершенно невозможно. Ящер хлёстко бьёт его по лицу. — Знай с-свое мес-сто, — шипит он, цепляя с пояса энергетический кнут. К этому удару Кронос готов, он ждёт его, напрягшись всем телом, но всё равно обвившаяся вокруг бедра петля чистой энергии становится для него неожиданностью. Точнее, сила, с которой кнут жалит его плоть. Кажется, будто ногу просто оторвало и теперь вместо неё зияет кровавая рана с осколками обнажённых костей. Он кричит в потолок, оглушенный собственным воплем. Кнут исчезает, и этот момент свободы настолько сладкий, что от облегчения сжимается тугой комок внизу живота. Второй удар приходится на другую ногу, вдоль бедра. Кронос почти слышит, как распарывается его кожа, кровь брызгает на каменный пол, растекаясь багровой лужей. Но это лишь плод его воображения. Когда кнут исчезает, на ногах остаются лишь ожоги. Кронос старается не скулить от благодарности. Это ведь всего лишь два удара! В третий раз кнут обвивается вокруг коленей, по ощущениям, выбивая их из коленных чашечек. — Теперь ты никуда не денеш-шся, — сквозь треск электричества шипит ящер. Он не знает, что Кронос будет ползти, даже если останется совсем без ног и перегрызет твёрдую трандошанскую шею своими мелкими человеческими зубами. Но пока ему и не нужно знать. Пусть довольствуется воплями и кровью. Пусть похотливо смотрит на то, как дёргается член Кроноса, с каждым ударом капая смазкой на каменные плиты. Пусть думает что хочет, тело это просто тело. Он может его сломать, а вот дух Кроноса — никогда. На мгновение кажется, что у него получилось в этом странном состоянии достичь медитации, возвыситься над собой, спрятаться от физической боли. Но тело явно не согласно страдать в одиночестве, поэтому в следующую секунду, когда кнут проходит через живот, слегка касаясь головки члена, невыносимая боль вперемешку с ослепительным удовольствием дёргает его обратно. Кронос воет, срывая голос. Живот будто разрывают напополам, вывалив кишки к его ногам, а когда кнут исчезает, напряжённый комок лопается, стекая ниже, в самые яйца, вскипает там лавой, поднимаясь по стволу, и брызжет спермой куда попало. Трандошанец торжествующе хохочет, после чего бьёт уже без разбора, короткими, колючими ударами, заставляя захлёбываться криком, кровью и слюной. Он прекращает, только когда Кронос безжизненно повисает на своих цепях, не в силах держаться прямо. — Я твой хозяин, — звучит в темноте шипящий голос. Кронос хочет снова оскалиться, плюнуть, вскинуть подбородок, сделать хоть что-то, но не может. Даже его связь с Силой будто исчезает, оставив его один на один со своим палачом. Хозяином. В нос вдруг бьёт что-то странное, как будто он вдыхает песок. Мелкие крупицы режут пазухи изнутри, забиваются в горло, оседают на корне языка. Кронос хрипит, пытаясь сглотнуть, но вместо этого вдыхает ещё больше проклятого песка. А потом голову ведёт в странной карусели, будто он летит через гиперпространство без корабля. Руки и ноги становятся лёгкими, боль уходит, гнев и ярость тоже исчезают. Тусклые лампы под потолком темницы внезапно сияют так ярко, что ему кажется, будто он вернулся домой. Краем уха он слышит шелест листвы Великого древа…

***

— …потрясающий экземпляр, Вы не пожалеете, — старательно выговаривает трандошанец так, чтобы не было слышно шипящих. Кронос с трудом приходит в себя от его голоса. Потому что этот голос всегда означает боль и ярость. — Он выглядит измученным, — с сомнением отвечает кто-то новый. — Зачем мне раб, который даже не может стоять на ногах? Вы ведь не закончили с его воспитанием, верно? Трандошанец коротко шипит, но быстро берёт себя в руки. — Вы правы, я с-с ним ещё не закончил, но в перс-спективе это будет прекрасный раб, он сильный, выносливый и ещё у него ес-сть нехарактерное для его вида с-свойство. Кнут знакомо жжёт кожу, но привычной ослепляющей боли нет. Кронос стонет, дëргаясь в ответ. Проклятый ящер действительно дрессирует его, каждый раз перед сеансом пыток пробуждая похоть вот такими лёгкими ударами, закрепляя всё это наркотиком. Теперь Кронос точно знает, что его травят спайсом, но сделать пока ничего не может. — Он возбуждается от боли? — с сомнением спрашивает покупатель. Кронос почти не видит его лица, скрытого под платком, зато отлично чувствует похоть. Ящер этого не замечает и всё ещё думает, что клиенту не интересно. — Разве Вы знаете много рабов, способных на такое? Только предс-ставьте, рядом с-с Вами может быть преданный телохранитель, который способен не только защитить Вас-с, но и удовлетворить вс-се Ваши капризы. Он снова бьёт кнутом Кроноса по груди, отчего член крепнет и тяжело качается между раздвинутых ног. Клиент подходит ближе, насыщая Кроноса своим желанием и жизненной силой. Кронос почти чувствует на коже его жадный взгляд. — Подними голову, — приказывает ящер, посылая разряд в ошейник. Оскалившись, Кронос послушно запрокидывает голову. — Ох, эти глаза, — выдыхает клиент, рассматривая его лицо. И в этот момент Кронос дёргается вперёд, со всей силы врезаясь лбом в переносицу мужчины перед собой. Клиент болезненно охает, отшатываясь. Прежде чем трандошанец успевает что-то предпринять, Кронос толкает его Силой, вырывая собственные цепи из стены. Ящер падает, но он всё ещё угроза, поэтому Кронос налетает на него сверху, выхватив из набедренной кобуры вибро-нож и одним сильным ударом, отрубает ему руку, уничтожая наруч с которого можно было управлять ошейником. Болезненный вопль трандошанца звучит музыкой в ушах. Кронос счастливо улыбается и быстро вспарывает ножом мягкое, уязвимое горло. Адреналин подбрасывает его на ноги. Даже не дождавшись, пока трандошанец прекратит булькать своей холодной кровью (хотя это единственное, о чем он мечтал с тех пор как его поймали — услышать предсмертные хрипы проклятой ящерицы), Кронос выбивает Силой двери, игнорируя забившегося в угол несостоявшегося покупателя, и несётся вперёд, подгоняемый инстинктами. Только после третьего поворота он понимает, что находится в подземном лабиринте. Трандошанцы не зря одни из лучших в межгалактической работорговле, они умеют бороться с побегами. Успокоив мечущееся сердце, Кронос тщательно прислушивается. Свобода где-то наверху, там, где бьётся пульс множества жизней. Их страдания и страх вибрируют отзвуком Силы, но он с трудом находит этот след. Слишком далеко. Почти на ощупь, он продолжает медленно двигаться дальше по тёмным узким коридорам. Колени дрожат от внезапной нагрузки, боль бродит по всему телу: от разодранных икр до выбитых из суставов пальцев, которые Кронос с шипением вправляет на место. В темноте чувство времени совсем пропадает. Он не знает, сколько он идёт и как далеко он смог уйти. Ощущение будто кто-то следит за ним буравит лопатки, заставляя подниматься дыбом все волосы, оставшиеся на его раненом теле. А потом его настигает и Приступ. Внезапно, как выстрел из бластера прямо в грудь. Лёгкие сжимаются, не позволяя дышать, руки и ноги выламывает из суставов. Он падает на землю, отчаянно стараясь выползти из собственной кожи. Это гораздо хуже наказания Тьмы, потому что она бьёт по духу. Эта боль выворачивает наизнанку его тело и почти отключает сознание, не позволяя думать, бороться, существовать. — Ты будеш-шь подчиняться, — шипит откуда-то голос. На секунду становится легче, когда крупицы спайса проникают в нос. Кронос жадно дышит, но больше в воздухе ничего нет кроме пыли, его собственной крови и мочи. — Ты раб. Ещё немного спасительного яда. — Твоё мес-сто у ног хозяина. С очередным вдохом крохотная доза наркотика попадает в лёгкие, медленно, безумно медленно успокаивая лихорадочные спазмы. — Твоя жиз-снь завис-сит от нас-с. Ломка нехотя оставляет тело, и он расслабляется кучей мяса и костей у ног своего Хозяина. — Ты будеш-шь нас-с с-лушать и вернеш-шься в клетку. Затуманенный разум не может найти причин сопротивляться, тем более теперь, когда ему так хорошо без боли. Он послушно поднимается на ноги, позволяя пристегнуть к своему ошейнику металлическую цепь, и бредёт вслед за своим спасителем. Только когда его руки и ноги приковывают обратно к стене темницы, он понимает, что не помнит собственного имени.

***

По какой-то вбитой глубже, чем чувство самосохранения, привычке, он продолжает бороться, продолжает пытаться вспомнить кто он, продолжает цепляться за Тьму. Мастер всегда говорил, что чем больше его ярость, тем сильнее связь с Тёмной стороной. Вот только он не предупреждал, что злобу и ярость можно вытравить из его организма выматывающей болью и наркотиком. Он всё равно упрямо рвётся из цепей, рычит на ящериц, в моменты просветления пытается выжечь внутри собственного черепа свои основы: он Дарт Кронос, ситх и ученик Дарта Тирануса, он верен Тёмной стороне, после того как Свет предал его… Вот только эту мантру уносит песчаной бурей с первым же вдохом спайса. Облегчение выжигает мышцы на освежёванных руках. Он видит, что ящеры в наказание сняли с него кожу, но боли не чувствует. Как и ярости, и страха. Сознание возвращается к тому с чем он был рождён. Чистый лист в руках своих хозяев. И его имя… Имя… — Квай-Гон, — шепчет его новый хозяин с огненными волосами, когда он приходит в себя в странной капсуле, ослеплённый количеством белого вокруг. И всё встаёт на свои места.

***

Квай-Гон просыпается в объятиях своего Хозяина. Вымотанный заботами и переживаниями Оби-Ван щекотно сопит в шею, крепко прижавшись к его телу, доверчиво подставив уязвимую спину под удар, даже не подозревая, в какой опасности находится. Дарт Кронос задумчиво рассматривает рыжую макушку, касается сильного плеча кончиками пальцев, прослеживает маленькие веснушки на бархатной коже. — Мы не такие уж и разные, Генерал, — неслышно хмыкает он сам себе, не уверенный в том, кто он есть. Сердце стискивает страх от собственных действий, будто Квай-Гон их не контролирует. Вот только он прекрасно ощущает собственное тело от мизинцев на ногах до ногтей, ласково скользящих по спине Оби-Вана. Он боится самого себя, но… Он спокоен так, будто ничего не происходит и воспоминания, просочившиеся во сне, это лишь кошмар, случившийся не с ним. С его тёмной стороной? Он должен рассказать обо всём Хозяину. Он может быть опасен. Если всё, что он успел узнать про Тьму и Дарта Сидиуса, — правда, то он может быть шпионом, который вместо того, чтобы защитить своего Мастера, выжидает удобного момента для предательства. Но если он всё расскажет, то… Мастер прогонит его. — И тогда ты останешься один. Снова потеряешься в космосе, — шепчет не его голос. — А ты боишься быть один, Квай-Гон. Поэтому не осложняй жизнь нам обоим. Торопливо нащупав спайс на полке у постели, Квай-Гон делает небольшой вдох. Просто для того, чтобы голос в голове уснул. Вернулся туда, откуда пришёл. Мастеру не нужно знать об этом. Он и так беспокоится за всю Галактику. А Квай-Гон необходим ему опорой, надёжным спутником, к которому можно прижаться во сне и подставить спину. Таким Квай-Гон для него и будет. Укрыв их обоих сползшим одеялом, прижавшись губами к тёплому лбу Оби-Вана, он старательно игнорирует собственное отражение в металлической спинке кровати, на секунду сверкнувшее двумя жёлтыми глазами.