Летняя сказка

Голые руки едва ли дрожали от колючего холода, пока мороз обнимал зарумянившиеся, пылающие щёки. Снежинки ударяли об курносый нос, путаясь в тёмных волосах и оставляя мокрые следи на толстой куртке: крыша автобусной остановки едва ли спасала от налетевшего волной снега да свистящего ветра. В такую погоду надо сидеть в доме: ёрзать на стуле возле родных, ожидая звона новогодних колоколов и поздравительной речи президента через монитор телеэкранов. В тёплом, вязаном свитере, насквозь пропахшим мандаринами, с причудливыми узором красно-носых оленей, будучи обмотанным декоративным дождиком или блестящими гирляндами, пока родители кипишуют, носясь по дому с нарезанными салатами. Это ведь и есть праздники, которых с нетерпением ждут дети и взрослые, проникшиеся аурой «невозможного», чего-то волшебного, разве нет? Рейлис огляделась, цепляясь глазами за спешащих к собственным семьям прохожих, и удручённо вздохнув, поудобнее уселась на лавочке, прикидывая варианты, где найти временное жильё. Носки промокших ботинок потёрлись друг о друга, пока пальцы внутри них разминались, пытаясь спастись от холода: приспичило же арендодательнице выгнать Мартин, когда до Нового Года остаётся пару лишних часов? А ведь сама виновата. Просроченая аренда уже который месяц не давала покоя и самой Рей, которая безутешно искала работу. Узнав, в какую пропасть та опустилась, мама вряд ли с гордостью покачает головой. «Сидела бы в родном Банффе, а не рвалась в большие города! Ванкувер тебе не ровня.» Рейлис усмехнулась, когда в голове мелькнул голос родителей, и в мысли прорвался мелкий, ядовитый червячок осознания, что так-то они были правы. Но будучи амбициозным подростком Мартин правда верила, что она не такая, как большинство. Что сможет добиться своего, и уж точно найдёт себе место в новом городе! Вот ведь, мечтательный ребёнок, затерявшийся в собственных грёзах. На остановку подбежала стройная девушка, умиротворённо улыбаясь время от времени. К парню, наверное, едет. И спешит же; вон, как сумку поджимает, как переминается с ноги на ногу, высовывая голову к дороге в поисках нужного автобуса и даже не обращая внимание на сидящую сзади особу, обнявшую собственные сумки. А ведь этот день – особенный. Для некоторых намного важнее других праздников, своего дня рождения или школьного выпускного, да и не удивительно же. В конце концов, сколько же Рейлис повстречала ребят, что клялись, мол, «новый год – новый я!». Каждый так считает, даже если и не озвучивает в голос. В след за нетерпеливой девушкой пришла уже старенькая бабуля с проступающей сединой, что вряд ли смогла бы стоять на ровно вытянутых ногах, как предыдущая особа. Подстев на скамейку к Мартин, та оглядела барышню с ног до головы, не задерживаясь с диалогом: — Красавица какая. Чего ж сидишь тут? – она по-доброму улыбнулась, покрываясь старческими морщинками. — Мне некуда идти. Моя семья в другом городе, – несмотря на желания разреветься, Рей всё ещё помнила о том, что так то, никто в её проблемах не виноват, кроме неё самой, да и срываться на пожилом человеке дурное занятие. — Дорогая, у каждого есть те люди, которые ждут и тем более примут, несмотря на праздник, – женщина повернула голову к дороге, разглядывая номера проезжающих машин, – за чёрной полосой всегда следует белая. Даже если ты и считаешь, что у тебя никого нет… возможно, скоро появится тот, в ком ты души чаять не будешь. Понимаешь, о чём я? — Извините, мисс, но нет. Я считала себя особенной, поэтому и осталась ни с чем, – подпирая голову на ладонь, Мартин продолжила наблюдать за бабулей, слегка улыбаясь. С боку она наверняка выглядела не очень: глаза красные, от слёз стали будто крысиными, лицо опухло, а нос имеет все перспективы покрыться тонким шаром льда и превратиться в сосульку. – У меня нет дома, а моя семья за несколько сотен километров отсюда. В Ванкувере я явно лишняя Горько усмехаясь, Рейлис прикусывает язык, понимая, что собственными словами убивает мелкого, визжащего подростка внутри себя, что всё ещё верит в свои силы и нагло отрицает слова родителей. Женщина поджала губы, с неким презрением глядя на Мартин. Если каждый будет такого мнения, то к чему в конце концов придёт человечество? Технический прорыв ведь случился не потому, что люди грустно сидели и пили чай, сложив лапки друг на друга. — Я не особенная, – ни с того, ни с сего, начала бабушка, привлекая внимания Рей, – мой сын тоже не особенный. Муж – тем более. Возможно, внучка тоже. Всё же, если каждый будет особенным, то никто им не будет в самом деле, – она повернула к дороге, не проверяя реакции молодой собеседницы, – но от этого наша жизнь не прекращается. Мы радуемся, шутим, злимся и грустим, ведь не в зависимости от того, станем мы кем-то, или навсегда останемся офисными планктонами, остаёмся людьми и не отрицаем тех, кто помогает справиться с одиночеством. Милая, я не знаю, что у тебя произошло. Но в Новый Год ты должна поверить хотя бы в какое-то скверное понятие чуда. Может, пока ты сидишь тут и чахнешь со своими депрессивными мыслями, кто-то думает о тебе. Кто-то из Ванкувера, – уточнила бабуля, не давая девушке всё перекрутить на свой лад. Мартин смотрела на ту с широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв рот. Вот ведь – женская мудрость, подпитанная возрастом и философскими раздумьями перед сном. «Кто-то из Ванкувера» Рейлис хмуриться, собираясь с мыслями. Кто бы мог думать о ней сейчас? Арендодательница, которую сгрызает совесть? Боже, точно нет. Эта женщина настолько позабавлена любой эмпатии, что наверняка уже забыла о своем бывшем жителе, на радостях запивая праздник горьким алкоголем. Девочка с параллельной группы, что всё время созванивается с Рей? Уже более вероятно, но будучи хорошо знакомой с её шумным характером, скорее всего проводит время в большой компании, кинув подруге поздравление в соц сетях. Одногруппник, который одолжил карандаш, так и не вернув? Девушка хихикнула, вспомнив кудрявого знакомого с универа. Они толком не общались, но атмосфера между ними была… другой. Он сам был другим. Парень с широким кругом общения и не обделённый светом прожекторов; Лис, которая с недавнего времени рассчитывала на второстепенные роли в маленьких театрах, даже помечтать не могла о той же участи. Возле Рейлис он всегда становился несколько… спокойней, больше мялся, не находил места длинным рукам и путался в собственных долговязых ногах. Мартин была с завидным списком бывших партнеров с другого города, поэтому хорошо считывала подобные эмоции, лишь изредка хихикая над его неуклюжестью, что просачивалась только с ней. Чем она зацепила парня с миллионной аудиторией в инстаграме, пока отметка собственных подписчиков едва ли дотягивала до тысячи? Заглядывая на номер подъехавшего автобуса, Рейлис подтянула чемоданы поближе к себе, и подскочив, начала шариться в карманах за мелочью. — Спасибо, что поговорили со мной, – полна решимости, Мартин едва ли в ноги не поклонилась бабушке, пока та хохотала от её серьезности — Я уже своё изжила, поэтому должна наставлять следующее поколение. Всё же, вы наше будущее, – смягчив взгляд, она закончила. – Поторопись, милая. С наступающим. — И вас, мисс! – шустро запрыгнув на первую ступеньку автобуса, Лис села на первое же сидение, печатая что-то в телефоне. Рей не знала, где живёт Финн – села на первый попавшийся транспорт, что вёл в центр города; оттуда как нибудь доберётся к другой точке, если будет нужно. Девушка листала список контактов, молясь всем Богам, что б нужный номер был сохранен. Она точно знала – где-то в журнале вызовов он точно был, но записан ли? Натыкаясь на скупое «Финн Одногруппник», Рей выдыхает, тыкая на иконку. С каждым наступающим гудком, адреналин спадал бешеными прыжками, и вдруг Мартин осознаёт, что не знает, что делать. И вправду: она поддалась воодушевляющим словам человека постарше, доверившись его мудрости и надоумив, что Финн – всё ещё персона с миллионом –, сейчас сидит дома один, и будет вовсе не против её компании. Ладошки, что минутами ранее дрожали, вдруг вспотели от нахлынувшего волнения. К чёрту. Рей отодвинула мобильник от уха, намереваясь сбросить и попросить водителя остановить, как на экране появляется четыре нуля, вместо сухого слова «вызов». От неожиданности, Лис чуть ли не соскользнула с сидения, и когда на расстоянии услышала рассеянное «алло?», всё же вернула телефон к уху. — А… э, Финн, – путаясь в собственных мыслях, девушка не может сложить два слова, массируя параллельный висок пальцем. Надо что-то сказать. А что? Боже, как волнительно — И тебе привет, – посмеялся парень на проводе, которого расслабила такая заминка собеседницы. Ранее, чувствуя себя ну совсем уж аболтусом, он вдруг понял, что не всё потеряно. — Я, это, ну… С Новым Годом! – выкрикивая это слишком громко, некоторые пассажиры кинули глазом на брюнетку, что съедала взглядом носки ботинок. — Тебя тоже, – на фоне послышались чужие голоса и искренний смех, из-за чего Рей растерялась ещё сильней. Он спокойно проводил праздник в кругу семьи и друзей, а тут она со своими заминками. Стыдоба-то какая! Поскорее бы сбросить, – ты не празднуешь с друзьями? — О, а, да, конечно. Мы… гуляем. Вместе, вот, – теряясь в репликах, Рей вдруг вздыхает, успокаиваясь, – Божечки, извини. Я просто… переживаю, наверное. Нет, мне не с кем праздновать. — Вот как, – несколько рассеянный Вулфхард сначала запутался, но сам будучи встревоженным насчёт звонка объекта воздыхания, понимал её чувства, – я могу к тебе выйти. Где ты? — Что? — Ты не хочешь? Рейлис поверить не могла, что он предлагает ей такое – по звукам, что окружали его, он был с явно приятной компанией, и менять её на Мартин не было никакого разумного объяснения. Особенно учитывая, что канун уже через полчаса. — Нет же, – прикрывая веки, она продолжила – только что проехала школу Святой Марии. Я села на первый попавшийся автобус, – стыдливо произнесла брюнетка, проводя пальцем свободной руки узоры на одном единственном чемодане, перекидывая взгляд на ещё одну сумку, в которой, будучи ребёнком, она таскала книжки про ведьм и диски с любимыми фильмами. — Хорошо, выйди через две остановки возле церкви, ладно? Я уже иду к тебе навстречу Не дожидаясь ответа, Финн сбрасывает трубку, из-за чего Рейлис теряется ещё больше, сжимая губы. Почему он вообще решился выйти к ней? Из-за беспочвенной симпатии? Они ведь толком не общаются, наверняка ведь он сам придумал образ Мартин, и сам же влюбился в выдуманную личность, привязанную к настоящей девушке. Но даже понимая, что вероятность такого исхода переваливает за большую половину, Лис не хочется думать об этом. Всем хочется чувствовать себя особенными – иногда проявить детский эгоизм, слипшийся с комком раздутого эго. Брюнетка вздохнула, прекращая столько думать, и взглянула в мутное отражение на грязном окне. Всё ещё опухшая. Боже, глядя на такую Рей легко ошибочно решить, что у неё проблемы с зависимостями, при том и с наркотиками и с алкоголем. Ещё одна причина, по которой следовало бы воздержаться от встреч с любыми знакомыми, особенно с теми, кто считает её привлекательной, ибо сейчас назвать её таковой сложно. Вглядываясь в приближающийся силуэт церкви, Мартин подскочила, схватывая ручку чемодана и подкидывая лямки сумки выше на плечо, готовясь выйти. Когда транспорт всё же останавливается, дребезжа колёсами и ещё с секунду скользя по дороге, та переступает с низкой ступеньки автобуса на асфальт, тут же вновь встречаясь с объятиями вечернего, зимнего мороза, нахально охватывающего всю её. Вместе с резким холодом, на неё накатывает очередная волна паники, появившаяся на почве недавнего стресса и вновь бушующего в крови адреналина, заставляющего сердце биться быстрее. А вдруг, он разыграл её? Вдруг, она поверила, что он и впрямь готов прийти к ней ради девичьего спокойствия, а это была лишь хорошо замаскированная порция желчи под тоннами сарказма? Вдруг, Финн почувствовал в своих руках власть от осознания того, что во время сложной ситуации она позвонила не кому-то другому, а именно ему? Может, решил добить? Страшно. Даже понимая, что сама себя накрутила, собственноручно добивая, до ужаса страшно, что как только её самообладание кольнула чужая приветливость, пошатнув прежнее восприятие окружающих, всё окажется нелепым розыгрышем, о котором начнут гудеть на каждом шагу. Голова раскалывалась, а в ушах стоял пустой звон, который только усугубляли нахлынувшие страхи, как подлитое масло в огонь. Чужой оклик остался без должного внимания, даже когда собственное имя прозвучала совсем близко – Рей, слишком сильно отключившаяся от внешнего мира, вдруг вздрогнула, отшатываясь от чужой ладони, что тронулась предплечья. — Рейлис? – крупные хлопья белого снега падали на его густые кудри, пока девушка неуверенна рассматривала чёткие черты лица; запыхавшийся Финн потёр веснушчатый нос, не отпуская девичьего запястья, на которое он сдвинул руку. — Ты… Боже, ты пришёл, – отпуская спавшую лямку сумки, Рей позволила ей с глухим грохотом упасть на усыпанную дорогу, придвигаясь к теплу, которое так жаждала; хотела ли она эту близость от кого-то конкретного? Вряд ли. Единственным желанием было оказаться в кругу рук, прижимающих её ближе к себе. Обычных, человеческих объятий; долгих, во время которых время останавливается, как тогда в детстве. Финн мнётся перед тем, как положить одну ладонь на тёмную макушку, упирающуюся носом в его плечо, а другую на талию, сокращая расстояние ещё меньше. Тёплая. Несмотря на то, как сильно сопит и хлюпает замерзшим носом, от неё исходило почему-то родное тепло, как единственный огонёк в замерзших льдах. Отпускать блаженное не хочется, но желание глянуть в глаза одногрупницы, оценить реакцию на лице, пересиливает, из-за чего Вулфхард отодвигается, приподнимая её за подбородок. Волосы, местами мокрые от буйного снега, прилипли к её лицу; нос мог посоревноваться с самыми спелыми помидорами на счёт ярко-выраженного красного цвета, глаза, блестящие от слёз, смотрели на него своими карими радужками, из-за чего восходящая звезда телеэкранов захотел засмеяться. Такая нелепая в своей детской неуклюжести и наивном выражении лица, такая потрясающе красивая между белых пейзажей, яро контрастирующих с её тёмными прядями и бледной, местами красной кожей. Где-то вдалеке наконец-то послышался звон колоколов, небо засияло ещё ярче от разноцветных салютов разной формы, а Финн продолжал глядеть, утопая в чужих глазах. — С Новым Годом