Начало вращения

Цинь Хуайчжан вышел из лавки, выбросив письмо, оставленное у управляющего учителем. Е Байи тоже не нашёл ещё Жун Сюаня, хотя даже наведался в Долину Призраков и переворошил её вверх дном. Хуайчжан усмехнулся в куцые усы, потерев их: призракам можно было только посочувствовать. Сам Е Байи потом писал, что поищет ещё поблизости какие-то зацепки, но после направится в Лоян и будет ждать его там, откуда им вместе следовало бы забрести в столицу, чтобы исследовать её уже вдвоём. «Пообщался с тем недомерком, что себя Хозяином Долины называет. Недобиток наньцзянских воинов. Силён, что могу сказать. Для десятилетки…» — при прочтении Цинь Хуайчжан тогда фыркнул. Его мастеру любой показался бы в разы слабее. Сильнее него же Хуайчжан и вовсе не встречал никогда никого. Но зная, чем тот пожертвовал ради этого… Проклятая мантра Люхэ. Когда Хуайчжан спрашивал о ней у Е Байи, — того, кто знал её, постиг её суть — то всегда натыкался на отрешённый взгляд и слова, что не нужно было пытаться её изучать и применять. Ведь и сам мастер, по незнанию, применил её случайно, и остался по итогу стариком, запертым в теле юноши, без возможности насладиться сполна теплом, тем же вином, нормальной человеческой едой. У Е Байи во фляге — талая вода. На горе Чанмин, где он жил все эти годы подле Жун Чанцина и его семьи — пробирающий до костей холод, который поддерживал в нём жизнь. Хуайчжан не знал, как тот мог обходиться без всего этого уже добрых лет девять. «Хотя — задумался он — я тоже мало на что обращаю внимание после услышанного о поместье и, тем более, увиденного в нём». Сам же господин Е писал как ни в чём не бывало: «…но отвары у него должны быть забористые — выторговал парочку за сохранение жизни… К чему это я? Идиот первый принц сцепился с этим варваром. И тот теперь — кровный враг его народа. А император, его папаша, направлял расследователей в Долину касательно твоих мальцов. Как ты понимаешь (а я надеюсь, что твоя голова может думать, не разочаровывай меня, ученик!), Его Величеству, к моменту как ты найдешь это письмо, пришлют разве что останки несчастных ищеек… Закончи свои дела, может тебе повезёт больше с информацией, а я буду ждать тебя в Лояне» Несмотря на то, что хотелось сразу ломануться в сторону мастера, Хуайчжан понимал, что до намеченного им самим места куда ближе идти. И потому решил следовать именно туда. Сам же Е Байи, как сообщал тот далее, ещё не добравшись до Лояна, успел нажить проблем: сцепился с кем-то на постоялом дворе. Решил, по его признанию, раз уж был в тех краях, отыскать одну девчушку, которая болтала без умолку глупые и сумасбродные вещи, но хорошо разбиралась в травах. По краткому признанию господина Е, он пару лет назад, может около семи, встретил её, кричащую на разбойников и пытающуюся отправить их на тот свет. Видя, что силёнок у той не хватает на это, послушав, что она вообще голосила, мастер Е просто расправился с ними вместо неё. И та девчонка… как минимум его вообще взволновала ещё чья-то судьба — думал тогда Хуайчжан, читая. Хоть кто-то смог оживить сердце Бессмертного Е, помимо Жун Сюаня и Жун Чанцина. Пускай и на короткий миг. У самого Цинь Хуайчжана пока тоже дела шли не очень удачно. Вестей о Жун Сюане, как и об учениках поместья, не было. Он уже не надеялся их увидеть. Но, предположив, что маршрут тех мог, в теории, направляться в сторону Долины Целителей, Цинь Хуайчжан побрёл именно туда. К тому же… ему казалось, что Вэнь Жуюй ему рассказал далеко не всё. Он несколько лет скитался по цзянху, ища хотя бы тень, намёк, любую зацепку. И до того, как оставил поместье, и после. Но если Жуюй не знал ничего о Сюань-гэ, то может хотя бы слышал что-то о нескольких мальчишках, которые могли искать приюта в его краях? И тот мальчик, юный Вэнь. Хуайчжану было интересно, что собой теперь представлял он, уже… восемнадцатилетний? К тому же, его всё ещё беспокоил вопрос, который он устал задавать сам себе и давать один и тот же ответ. Восемьдесят одна жизнь в обмен на три… стоило ли оно того? Помотав головой, Хуайчжан расправил сильнее плечи и поправил поясное оружие-меч. Стоило. Безусловно. Тогда, в тот самый момент, со всеми теми знаниями, что у него были… это был правильный выбор. Он бы себе не простил, поступи по-другому. Проходя относительно недалеко уже от внешней части Долины, Цинь Хуайчжан уловил знакомую фигуру. Сильную, какой, возможно, она и была когда-то ранее. Вэнь Жуюй рыбачил голыми руками, стоя по колено в реке с подвёрнутыми, всё равно слегка намокшими, штанинами. «Значит, целительница Гу всё же поставила его на ноги». Встретить Вэнь Жуюя на части пути было большой удачей. Так не пришлось идти дальше чем следовало бы, и он мог разузнать всё на месте. — Здравствуй, Цинь Хуайчжан, — обернувшись на него, вытер тот капли воды со лба, и тут одна рыбина выпрыгнула из воды. Вэнь Жуюй сделал быстрый шаг, схватился за гибкое туловище, но вёрткая рыбёшка выскользнула из крепких мозолистых пальцев. Вэнь Жуюй чертыхнулся. — Видно, не судьба, — поспешил он выбраться на берег, где его дожидалась корзина с наловленной уже дюжиной. — Не брать больше, чем дозволено Небом — одна из добродетелей, — бормотнул Цинь Хуайчжан, на что получил довольно резкий ответ. — Кто определяет, что дозволено, а что нет, господин Цинь? Если нами правит император, то кто на Небесах управляет им самим? Что есть добро и что есть зло? Какова ценность пустоты или наполненности? Это всё бессмысленные вопросы. По крайней мере для обычного, а не учёного человека. Зачем ты здесь? В последний раз, когда мы виделись… Его и его семью чуть не убили, вот что не озвучил Вэнь Жуюй, но его тон не оставлял сомнений в том, что он хотел бы высказать. Хуайчжан знал, что его общество не доставило в своё время много удовольствия чете Вэнь. И потому, что он был шиди Жун Сюаня, и потому, что за ним, как и за его собратом, смерть следовала по пятам. Конечно он их спас. Но он же был и живым напоминанием о том, что могло бы произойти. Цинь Хуайчжан стал для Вэней вестником, напоминающем о всём плохом прошлом. Предзнаменованием худшего. Неудивительно, что ему были не рады. Он и сам себе не рад, что вынужден бы побеспокоить семью Вэнь. Но его дети… они были важнее его чувств. — К сожалению, и сейчас я к тебе по делу… — У меня всё ещё нет сведений о Жун Сюане, если ты об этом. — В этот раз я пришел просить о помощи, но не для его поисков. Мои ученики… — тягостно сглотнул Хуайчжан, и его морщинистые руки затряслись. Поправивший одежды после реки Вэнь Жуюй разогнулся, и в его взгляде мелькнули поочерёдно резкое осознание, понимание и сожаление. — Поместье Секретов и вправду окончательно разрушено? Мы слышали не так много, но даже здесь... — Вынужден признать, что да. Но возможно пару-тройка моих детей уцелели. Точнее: двадцать два человека, их тела не были найдены. Они могли направиться в эти края, потому что здесь… Я надеюсь… — Потому что Старейшина Долины заключил с тобой договор о взаимопомощи, — кивнул Вэнь Жуюй. — Но вся взаимопомощь, на которую могли бы рассчитывать они — чтобы Старейшина спокойно выпроводил их и не дал остальным жителям выдворить твоих подопечных без припасов, — Жуюй закинул корзину за спину и натянул потуже верёвки. — После того случая, когда Чжао Цзин… мы покинули Долину Целителей. Мяомяо один из сердобольных стариков предложил дом в одном из ближайших сёл, поэтому мы обосновались почти у выхода из Долины. Возможно там что-то знают. Пойдём, — всё предыдущее негодование Вэнь Жуюя как рукой сняло. — Лично я никого толком не видел из новеньких, в основном А-Син и Мяомяо ходили туда до нашего переезда. — А как мальчик сейчас? — Хуайчжан боялся того, что мог бы услышать. Он видел этого ребёнка девять лет назад. И надеялся, что тот позабыл о пережитом им страхе. — А-Син… сложно сказать, — вёл его за собой Вэнь Жуюй по дороге. — Иногда мне кажется, что он так и остался навсегда в том моменте. В том дне. Перед самым отъездом А-Мяо разбирала вещи и нашла у сына старую танхулу, которую ему дал Чжао Цзин. Знаешь, столько ведь прошло с тех пор. А наш А-Син… в чём-то не оправился. Я порой слышу, как он ночью проверяет, живы ли мы… Чем-то подобным страдал у Хуайчжана разве что Цзышу. Но тот просто категорически не любил белый шёлк. И любую деталь одежды с этим цветом. — Теперь я иногда нахожу его у порога дома поутру. Мне тоже есть, о чем спросить тебя, — остановился Жуюй и повернулся лицом. Вынырнув из своих переживаний, Хуайчжан отнял глаза от дороги и перевёл их на него. — Мы после переезда в лесу нашли девочку и… можно сказать, она стала для меня и Мяомяо дочерью, а для А-Сина — сестрой. Но её невзлюбили остальные жители. Я уже собирался просто снова переехать вместе с семьёй ещё дальше, но… Вэнь Жуюй издал грустный смешок: уголки губ быстро поднялись и так же резко опустились. — Но Гу Сян ушла раньше, чем я сумел что-то сделать. В твоих странствиях тебе не встречалась?.. Покачав понуро головой, Хуайчжан не знал что сказать. В отношении пропавшей Гу Сян он понимал горе Вэнь Жуюя. Ведь его собственные подопечные тоже исчезли. И уже несколько лет он мотался из одного конца Поднебесной в другой, лишь бы найти хоть какую-то ниточку, что привела бы его к ним. Даже если она была бы порвана, он бы сумел за неё зацепиться и предположить направление. — К сожалению, мне неведома дева по имени Гу Сян. Мне жаль, Жуюй. Тот разочарованно кивнул, а потом быстрым шагом вновь двинулся дальше. Хуайчжан за ним еле поспевал: Жуюй, по меркам мастеров, был молод и полон сил. Сам же Хуайчжан уже вошёл в пору угасания. «За возможность увидеть, где они сейчас, можно отдать все предначертанные годы жизни», — Вэнь Жуюй перешёл на цигун, и пришлось поднапрячься. — А где твой мальчик сейчас? После той танхулу не было… последствий? — Последствия… этот глупый ребёнок не признаётся, но он плохо видит. Мяомяо сказала, что от этой дряни у него могло быть искажение ци, но всё вроде спокойно… а сейчас А-Син должен быть с Мяомяо, возможно та его чём-то запрягла, а я пошёл один собирать всё для отваров… В небе взорвался сигнальный огонь. Раскрашивая окрестности красками фейерверка. Зелёный, синий и красный взмыли высоко в воздух и быстро растаяли, когда они оба оглянулись. Кто-то бросил призыв о помощи. Цинь Хуайчжан, верный себе, не мог пройти мимо. Как и Вэнь Жуюй, крепко схватившийся за свою легендарную сталь. Они вернулись к месту, где Жуюй рыбачил, двинулись дальше по кромке леса, чтобы добраться до протоптанной дороги в него. И там же наткнулись на мёртвого учителя школы Эмэй и его всполошенных учеников, дожидающихся старших. На вопрос, что же произошло, те рассказали, что почти поймали Многоликого. Но тот, застанный врасплох, всё равно умудрился сбежать. Многоликий… Насколько мог судить Цинь Хуайчжан и насколько он слышал, этот призрак просто вдруг объявился. Никто не знал ни как он попал в Долину, ни его возраста. Он в какой-то момент приходил и будто бы рандомно уничтожал глав школ или каких-то отдельных их учителей в дни духов. Никто не говорил, почему он это делал — выжившие пострадавшие ничего толком не знали. Многоликий всегда приходил за кем-то конкретным, хотя вот школе Хуашань не повезло особенно: одна из резиденций была сожжена дотла, а наследник клана Юй больше не мог иметь детей. Главная ветвь его рода прервалась. И началось это каких-то полтора-два года назад… Бросившись по следу вместе с остальными, Вэнь Жуюй и Цинь Хуайчжан добрались на Фэнъя, к металлическим воротам в несколько чжанов высотой. Хуайчжан заметил постовых по периметру, их натянувшиеся угрожающие луки. Но всё это меркло на фоне… Ему показалось, что он увидел восставших из мёртвых. Перед глазами пронеслись потери. Разрушенное поместье со сломанными воротами, разграбленной библиотекой и кладовой мечей, выкованных для подопечных. Тела его остальных учеников. Но те, кто предстал перед ним… они были целы. Его детище. Вот, по положению ног, левая из которых вперёд поставлена — Синмин. Голос, прокричавший первым «преданность или смерть!» — это Цзюсяо. Его маленький глупый Цзюсяо, который возмужал и стоял плечом к плечу со своим собратом. И его первый ученик. Который, несмотря ни на что, ни на какие преграды на своём пути, тут. Цинь Хуайчжан нашёл их. Он смотрел на Чжоу Цзышу, стоящего в развевающемся на ветру плаще в улучшенной боевой стойке поместья Времён года. И ученики были рядом с ним. Выжившие. И юный Вэнь, который должен быть за множество ли отсюда, тоже находился здесь. «Оно того стоило», — который раз мысленно себе сказал Цинь Хуайчжан, но уже более твёрдо. Мучивший его долгое время вопрос отпал сам собой.