Начало вращения

Столица Великой Цин была похожа на муравейник. Повозки сновали по мощёной дороге, которая только снилась провинциям, каменные статуи украшали проходы, дворы. Всё дышало этим великолепием даже ночью. Но ночью же, помимо звёзд на небе, зажигались огни, ведущие уже не на такие цивильный улочки. Где-то пробежал маленький зверёк: скорее всего крыса. Где-то лежал нищий около канавы, которого обходили все те немногие прохожие, встречающиеся на пути. Шатёр с предсказаниями, несмотря на поздний час, озарялся внутри всполохами света. Прошедший рядом с ним мужчина быстро заглянул туда и, видимо получив какой-то ответ, задёрнул штору и быстро направился к более освещенной части города, выглядящей лучше. Если бы кто проследил за ним, то заметил бы, что он зашёл потом в огромную резиденцию, построенную по образу дворцов тех, кто носил императорскую фамилию, с внутренним двором. Оглянувшись по сторонам, неизвестный юркнул внутрь, но со стороны входа для слуг. Один стражник в доспехах, стоящий на посту, вдруг увидел какого-то босого бедняка и, завернув за угол, через некоторое мгновение появился вновь, но в ханьфу. Постарался медленно и непринуждённо зайти в какую-то злачную таверну вслед за ним. Вэнь Кэсин, сосредоточившись правым глазом, пытался ничего из этого не упустить из виду, но всё равно терялся. На улице холодало, в обычный постоялый двор его бы не пустили из-за внешнего вида. А тут вряд ли босой путник сильно бы выбивался среди других. В лицо полыхнуло жаром, пряными запахами специй. Ноги ощутили приятно нагретый пол питейного заведения. И пусть на нём разлилось какое-то пойло, это всё же лучше, чем путаться в сапогах, а из-за них — в собственных ногах, ощущая вечное теперь напряжение по левую сторону лица, которое не проходило. А по правую… что же, возможно через год или два он не будет видеть нормально вовсе. Цветные пятна-лица, которые сейчас при приближении принимали какие-то осмысленные очертания, потом скорее будут оставаться размытыми или вовсе пропадут. — Господин, кажется, не местный… — кто-то подсел рядом. Вэнь Кэсин с удивлением увидел того самого бродягу, за которым шёл стражник, с немного женственными чертами лица. Странное сочетание: жеманность, манерность, и при этом попытка казаться более сильным и влиятельным, чем есть на самом деле. Чжао Цзин в своё время преподал ему очень хороший урок: не продаваться за сладость на палке. И пускай представившийся как Жун Ци всего лишь угощал вином, притом не отравленным, — уж кто-кто, а сын целительницы Гу знал многие виды отравы — Вэнь Кэсин не доверял тому, кто за просто так предложил угощение и ночлег. И всё же не отказался от предложения Жун Ци. Его снедало любопытство. Почему, среди всех в этом захудалом месте, тот решил приблизиться именно к нему? Был ли он пьян? Возможно немного. Пойло явно не тянуло на обещанный когда-то А-Сюем османтус. Но и перед ним был совсем не Чжоу Сюй. Старый заброшенный храм когда-то, наверно, был полон монахов, заботящихся о нём. Но на алтаре не было подношений, частички пыли витали в воздухе и щекотали чувствительный нос. Он схватился за алтарь и прищурился, что было мочи, правым глазом. — Господин Вэнь, что же вы не сказали, что так дурно переносите алкоголь? Он с трудом развернулся. Листовки, изображающие второго принца, были развешены по всей Великой Цин, как и многих других преступников. В том числе и его собственные. Своего сходства с ними Кэсин особо не обнаружил, однако был как минимум ещё один разыскиваемый: Чжэнь-у. И тут впору было посмеяться: художник нарисовал Чжэнь-у и Карающего духа так, что одного от другого было почти не отличить. Разве что у Чжэнь-у был порез на правом верхнем и нижнем веке, а у Карающего духа его не было вовсе. В остальном же: тёмные одежды, распущенные волосы и босые ноги. — Защитники государства теперь покушаются на бедных травников, заманивая их вином в своё логово? Хэлянь Ци — а он ясно теперь понимал и видел кто перед ним, потому что тот приблизился вплотную — искренне рассмеялся, подняв брови в удивлении и склонив голову на бок. Оперевшись на алтарь, на котором он сидел, заковывая его между своих рук. — А слепые травники часто ходят по злачным местам, чтобы найти себе покровителей? Хэлянь Ци был похож на лису. Ободранную, и всё же ещё сохранившую прежнюю красоту. Однако, когда усмехался — всё его очарование пропадало, показывая хищность черт. Быть для кого-то интересным в таком плане, после кучки слухов, после стольких лет, когда он был изгоем… странно. Прикосновение к ладони заставило вздрогнуть: последний, кто просто брал его за руку, был А-Сюй. Пальцы Хэлянь Ци поднялись по кисти, локтю, плечу и взметнулись к волосам у шеи, заправляя их за ухо. Вэнь Кэсин, борясь с дрожью в теле, протянул с лёгким сомнением в голосе: — А господин хочет меня… защитить? Ухо обожгло мягким прикосновением. Оно было достаточно длительным, что не быть просто случайный жестом, и всё же не особо навязчивым, чтобы не спугнуть. Он невольно сравнивал: касания А-Сюя были всегда наполнены теплом. По первости, конечно, была и неловкость, но потом, с каждой встречей, ощущалось неясное гудение. Собственные конечности норовили лишний раз дотронуться, рот же исторгал чушь: порой бессмысленную, а порой имеющую столько смыслов, о которых он вроде изначально не думал, но которые и не особо противоречили всему невысказанному, что томилось в груди. Вэнь Кэсин понял, что его заманивали. Завлекали. Встретить кого-то себе подобного и оказаться... По сути на месте А-Сюя, было удивительно. Непривычно. А-Сюй, глядя на него порой слишком долго, старался сразу отвести взгляд, если бывал на этом пойман. Хэлянь Ци же вдруг глянул прямо. Со смешинками. И, видно, осознал, что нарвался не на того, кто сразу послушно раскроет объятия. Он прижался к его ладони щекой, слегка потираясь. Глаза Хэлянь Ци засветились неподдельным интересом. — А господина Вэня много от кого надо защищать? — Смотря от кого, — перехватил он чужую ладонь у своего рта, не давая коснуться. Поднимая взгляд на Хэлянь Ци, Вэнь Кэсин медленно растянул губы в ещё одной улыбке, — разве в столице стоит чего-то опасаться полуслепому обычному травнику? — Вас могут запросто обмануть. Особенно в таких местах как та забегаловка, где нам повезло встретиться. — Тогда мне действительно нужен защитник, — он намерено медлительно потянулся к его лицу и остановился, держась пальцами в цуне от него. — Вы… позволите? Так легче понять, как выглядит… мой благодетель Ци. Если не узнаю, то буду жалеть всю жизнь. Хмыкнув, приняв эту неуклюжую попытку, Хэлянь Ци, взяв его ладонь в свою, прислонил её к щеке. — Мягко… — по-настоящему восхищённо прошептал Кэсин. Учитывая ранее безбедную жизнь, долгие годы бережной заботы о себе, Хэлянь Ци действительно мог похвастаться нежностью кожи. И хоть пробивалась лёгкая щетина, что явно говорило об относительно недавнем бритье, прикасаться было приятно. Несмотря на бедственное положение, в котором находился разыскиваемый принц, тот следил за собой настолько, насколько это было возможно. — Как и волосы травника Вэня, — в колени упёрлись другие, что были напротив, а рука вплелась в волосы. Практически на весу держа его над алтарём и вырывая сдавленный выдох: — Вы говорили что-то про ночлег… — И не соврал. У меня есть одно спальное место. Здесь прохладно, но вместе будет теплее. Травник Вэнь не откажется потесниться? Вэнь Кэсин замотал головой и увидел мягкое выражение на этом, казалось бы, почти всегда насмешливом лице, если судить лёгким по морщинкам у кончиков губ. Вдруг тот спросил тихо, подаваясь лицом к нему. — Часто ли господину приходилось искать пристанища? Мне любопытно, как такой молодой травник, явно нуждающийся в сопровождении, мог оказаться в столице совсем один. Хэлянь Ци выглядел значительно старше него самого. Может быть, ему было около тридцати пяти. Если так, то неудивительно, что он посчитал его юным. Самому Вэнь Кэсину было всего двадцать. Да и, наверно, жизнь во дворце, а после — в тюрьме, была горазда на стресс, который, невзирая на все старания, отпечатался на лице второго принца. — Обычно доводилось ночевать на улице, — Вэнь Кэсин замолк, почувствовав дыхание совсем близко, совсем рядом с жизненно важными точками на теле: под челюстью. Мелкие мурашки поползли по позвоночнику, по самой шее, ключичной впадине и устремились куда-то вниз. Он выдохнул, едва размыкая губы: — А что же благодетель Ци? Он часто помогает страждущим? Самодовольный смешок вырвался у Хэлянь Ци. — Быть благодетелем — такая важная работа, негоже быть милостивым только к кому-то одному. Вэнь Кэсин как сквозь дымку уловил обострённым слухом шорохи около запертых дверей храма. Лицо Хэлянь Ци зависло над его собственным, сокращая расстояние. Шрам, выделяющийся ярким пятном-полосой, пересекал веко. Плохо заживавший из-за неумения благодетеля Ци заботиться о здоровье, хоть тот и приложил все усилия для сохранения внешнего лоска. Вэнь Кэсин, толком не познавший ничьей кожи под пальцами, кроме как А-Сюя, изгибов его лопаток под промокшим нижним одеянием, был ошеломлен новым чувством, а вспомнив их — дёрнулся в сторону. В горле закипела жажда. Нестерпимая. Не вина, не воды. А чужой ци. Успокаивающей своей обманчивой мягкостью, похожей на чистый тонкий ручей, в котором хотелось напиться. Которая должна быть рядом с ним, а не во множестве ли за глухими к его желаниям воротами Долины Призраков. Пальцы свело знакомой судорогой. Они же быстро врезались в лицо Хэлянь Ци, который, охнув, откатился от него на другую сторону алтаря и выхватил кинжал с крепления на бедре. Вэнь Кэсин дотронулся до меча, всё ещё опоясывающего ножнами его, чтобы немного прийти в себя. От дурного пойла, выпитого им, всё ещё мутило. — Строптивцы мне нечасто попадались, но в этом определенно есть своя изюминка. На каком-то шестом чувстве он сдвинулся, понимая, что не в состоянии полностью увернуться, и подставился левой частью лица. Полыхнуло холодом стали, и тут же — нестерпимым жаром. Вэнь Кэсин свалился с алтаря, а следующий удар кинжала прошёлся мимо. — Этот травник предпочитает всё же скромных господ, умеренных в своих желаниях! Дощатый пол под ногами. Пальцы рук уцепились за него, и, пресекая неожиданно прыткую атаку, Вэнь Кэсин резко сместился, вынимая меч. Глядя на него, Хэлянь Ци вдруг недоверчиво остановился и пробормотал, нахмурив брови: — Неужто и вправду Призрак с длинным носом? Всё ещё ощущая жар в глазу, от которого было не деться, Вэнь Кэсин рискнул ринуться вперёд на него, рассекая воздух. Не достав Хэлянь Ци мечом, но изрядно напугав, он прижал его одной рукой за горло к стене, выбивая ранившее его оружие из ладони сильным ударом. — Красивые люди и вправду хороши, и в чём-то глупы: проститься с жизнью ради жаркой ночи… Не думал, что второй принц может быть… таким. Сейчас, ощущая в руках меч, который держал когда-то А-Сюй, он себя начинал контролировать. Дикая ци пожирала опального принца, и от него, умудрившегося сохранить былой лоск, осталось лишь испещренное бугристыми следами тело. В лохмотьях, с босыми ногами, с растрёпанными волосами и заметным шрамом под правым глазом. Поджидающие мятежника стражники всполошились лишь когда храм загорелся. А Вэнь Кэсин, тайно сбежавший, двинулся туда, где, кажется, стоило бы появиться настоящему Чжэнь-у. У императора Великой Цин.

***

Дворец казался пустынным, мёртвым. Прямо как собственная резиденция. Почти вечно спящая из-за того, что большинство комнат пустовало. Так же и тут: слои пыли были везде. Начавшийся ремонт большого тронного зала, после обвала шара-жемчужины, практически уже был завершён благодаря нетерпению Хэлянь Чжао: по признанию слуг, те целый месяц, каждые день и ночь занимались восстановлением пола, потолка и детальной прорисовкой змея на нём. А вот к старому трону мастера́ не знали как подступиться: ему досталось очень сильно, вряд ли работы над ним имели смысл. Легче заказать будет новый. Однако Бэйюань всё равно попросил перенести сюда трон из малого зала, где последние дни правления Хэлянь Чжао предпочитал проводить аудиенции. Туда поставят другую замену, он ещё не решил пока, какую именно, потому что это было наименьшей из всех проблем, которые его окружали. Но сейчас, когда не нужно было выслушивать чиновников, он всё равно пришёл сюда. Тут витало что-то неуловимое. То, что нельзя было поймать пальцами, почувствовать их кончиками, но всё равно ощутить. Он остался один. Несмотря на то, что вокруг него теперь почти всегда ошивался хотя бы один из евнухов, чувство одиночества остро врезалось в грудину. Тот же Пин Ань настойчиво привёл слугу Хэлянь И обратно во дворец через некоторое время после его освобождения. И теперь тот незримой тенью помогал ему не сойти с ума окончательно. — Юй Куэй, — подал голос Бэйюань, с неудобством сидя на троне, который себе не желал. В золотых одеждах, в которые не хотел одеваться. Глядя на того, кто склонялся сейчас перед ним как перед своим господином. Того, кто отказывался служить Хэлянь Чжао, оставаясь преданным Хэлянь Пэю и Хэлянь И, но без лишних слов покорился ему. — Да, Ваше Величество? Бэйюань слегка вздрогнул от лёгкого эха, отразившегося от стен. Опустевшее помещение навевало тоску. По тем давним дням, когда он мог быть беззаботным. Когда играл в прятки с Хэлянь И, как тот трепал его волосы, руша всю причёску, которую ему скрупулёзно делала служанка, парных нефритовых… — Принеси мне кролика И-гэгэ, — он теперь мог позволить себе называть его так, как в детстве. И-гэгэ, братец И… Он помотал головой. Хэлянь И скоро упокоится в царственной усыпальнице, со всеми надлежаще проведёнными традициями. Главной ветви рода Хэлянь пришёл конец. Они боролись за трон, в то время как надо было думать о стране. И возможно у них тогда был бы призрачный шанс закончить всё иначе. Водяные лопасти отпустили Бэйюаня, но кто сказал, что он готов теперь с них добровольно слезть? Его мотало морально при каждом шаге и взгляде. Вот тут, в том углу, они с Хэлянь И разбили дорогущую вазу. Бэйюань взял тогда всю вину на себя, и единственное, что им тогда сделали: запретили бегать по дворцу. В одном из многочисленных кабинетов этого дворца они с Хэлянь И подпалили бороду заснувшему за их обучением старому наставнику Чжоу. А самое главное место в сердце теперь занимала тюрьма. Где они впервые за долгие годы поговорили без титулов, расшаркиваний, больше не разделённые условностями. Он так старался вырваться из этого перемалывающего колеса судеб. Но хотел сделать это вместе с ним. А теперь у него на руках осталась страна. И он не знал, что с ней делать. У него было множество идей как осуществить любую задумку Хэлянь И. Но не было ни одной, как распорядиться всем тем, что получил, сам того не желая. Ему не нужен этот... — Тебе идёт этот трон, — проговорили рядом, и Бэйюаня нервно перетряхнуло разом. Большой зал казался чужим: эти стены, завершенный змей на потолке... Мужчина, который появился, тоже был таким. Вэнь Кэсин. Брат Гу Сян, о котором та говорила ему, когда он сидел в заточении. Часть стражи была мертва. Часть чиновников, благодаря стараниям Хэлянь Ци — тоже. Мятежи закончились. Но это не спасало от всеобщей тихой паники и разрухи. — Не мог бы ты так не подкрадываться… господин Вэнь. Появившийся в поле зрения глянул на него, и нервная дрожь охватила теперь не только позвоночник, а всё тело. Этот незрячий, практически белый, левый глаз, пересечённый неровным тонким шрамом, идущим до скулы. Лукавая улыбка, с которой тот ворвался к нему однажды и вызволил, толком не зная. Бэйюань чувствовал опасность и силу этого человека. Не мог сказать, что тот ему не нравился. Но и что нравился — тоже. — Как сын целителей, Ваше Величество, рекомендую всё же хорошенько напиться в стельку. И покуролесить. Застой негативной энергии очень плохо влияет на… — начал тот со знанием дела, но это только тревожным звонком прогремело в ушах, и Бэйюань помотал головой. У него не имелось времени на такого рода отдых. Больше — нет. — Умолкни, пожалуйста, чудо целительское. Что ж, он хотя бы замолчал. Зато недавно пойманный городской стражей Цензор, терроризировавший запасы шаманских продовольственных лавок на рынке, заголосил из своей клетки: — Бэйюань, однажды мы будем вместе давать просветление этой стране… Слышать голос, похожий на тот, что у Хэлянь И, было мучительно. — Цензор! — поначалу возмутился он, а потом, не зная, что толком сказать, вместо того, чтобы хлопнуть по клети — просунул в неё пальцы. Майна ласково потёрлась клювом о них. — Хорошая птица, Цензор, — всё же выдохнул он. Из открывшейся двери появилась маленькая фигурка. — Господин… Ваше Величество-князь, — поправила сама себя девочка, помогавшая ему в тюрьме, и не заметила, в чём опростоволосилась. Малышка Сян. Она снова забыла постучаться и изобразить надлежащий поклон. Но по сравнению с тем, что для него делала она... Учитывая малый круг людей, который тут находился, он не видел смысла в этикете сейчас. По крайней мере, не в общении с той, кто его всё равно не понимал. — Я там видела мастера старого… Помните, было дело Времён года? Стража не пропускает, а старик утверждает, что он из Поместья Секретов. Что он их глава. Цзин Бэйюань резко подскочил на троне: императорская шляпа, нормально не закреплённая им лентами, покосилась на бок и чуть не свалилась. Дело Времён года: спалённое поместье, ученики, пропавший мастер, умерший управитель провинции Си, его сдерживающая слёзы вдова, смерти глав школ цзянху и порванный флажок с тремя цветами в качестве зловещего знака, появляющийся только с наступлением восьмого месяца, слухи о Карающем духе… и теперь явился тот, кто должен был пролить свет на случившееся. — Сян-эр, стража, введите мастера сюда немедленно! Я... Мы приказываем вам! Сян-эр спешно выбежала из зала. — Надеюсь, Ваше Величество отпустит Гу Сян со мной. — Я плачу по долгам, Вэнь Кэсин. Уж кого-кого, а бывшего князя Наньнина нельзя обвинять в скупости. Когда вошёл старый, скрючившийся спиной старик, лицо Вэнь Кэсина переменилось: с учтивого на… возмущённое? Казалось, между ними была какая-то давняя история. — Ты?! — Цинь Хуайчжан приветствует Ваше Величество. Этот ничтожный только недавно узнал, что властитель сменился. Прошу простить отсутствие надлежащего вида, ваш слуга шёл к Вам в спешке. Всё ещё было непривычно, что приходящие так выказывали своё почтение ему: земными поклонами. Хотелось прервать, но брошенный взгляд на господина Вэня и его предупреждающее мотание головой остановило от этого. Он знал, на что соглашался, когда его вызволяли. Это — плата за общую мечту, которую он собирался воплотить в отсутствии того, кто должен был этим заняться. Пришедший Юй Куэй нерешительно мялся в стороне с белым нефритовым кроликом в руках. Пока мастер Цинь рассказывал о произошедшем и своей просьбе, взгляд Бэйюаня всё ещё притягивала эта вещица. И-гэгэ. Всё же хранил подарок, который он когда-то ему подарил. — Так и почему же вы пришли лишь спустя столь долгое время? — Мои ученики, около двадцати человек, захватили Долину Призраков. Я прошу императора о снисхождении к ним: оклеветанным и оболганным, вкусившим горести из-за этого мастера. Я прошу Вас издать указ о помиловании для них. Они мстили за своё поместье, за жизни своих собратьев, которые были загублены. Бэйюань, встречаясь с взглядом Вэнь Кэсина, не поддался уговорам, мелькающим в его глазах. — Мы только взошли на трон, но понимаем, что надобно действовать правильно. Твоим ученикам будет помилование, Цинь Хуайчжан. Но только если они впредь будут выходить лишь в дни духов. Всё должно вернуться на круги своя. Они вошли в Долину Призраков. Значит они — её часть. Преследовать их будет запрещено. А коль нарушат указ… что ж…— тут Бэйюань ухмыльнулся. — Если правильно помню, Поместье Секретов специализировалось на маскировке. Если кто-то из них затеряется на просторах цзянху… вряд ли Мы узнаем об этом. Эта ответственность лежит на плечах Хозяина Долины. А у него, у каждого из них — свои правила. Мы отправим с вами стражу, чтобы огласить указ и предотвратить резню. — Ваше Величество, — обратился к нему Вэнь Кэсин. — А что делать тому, кого называют Жун Сюанем? — Насколько верны Наши источники, Жун Сюань давно сгинул в землях Цзиншу... А если нет, то Бессмертный меч ему судья. А теперь вы, все трое, — обвёл он глазами Цинь Хуайчжана, Вэнь Кэсина и Гу Сян, — свободны. Знаете, предыдущий истинный правитель любил подолгу разговаривать с Цензором… — Цензор хороший! Если Цензор будет плохо себя вести, то Цензору не дадут арбузных корок и заставят прислуживать духу Хэлянь Чжао! Цензор не хочет! — проскрипела птица разными голосами, и было не очень понятно, чей именно она использовала. — Цензор! — Бэйюань силился не покраснеть. — Не хочет! — птица была категорична. А Гу Сян издала смешок. На намекающий звук раскрывающихся дверей все трое поклонились. Перед уходом Бэйюань только окликнул Гу Сян. — Сян-эр… Наньнин-ван выполнил своё обещание. Выполни и ты своё. Позаботься о своей семье. — Спасибо, князь… Ваше Высоч… Величество, принц! — затараторила она и получила ласковый щелчок по носу от брата. Которого пнула, а тот боднул её бедром в ответ. Юй Куэй склонился перед ним, держа на вытянутых руках нефритовую фигурку. Забрав её, Бэйюань прислонился щекой к прохладному камню. Слуга поспешил удалиться. В такие моменты Юй Куэй лучше прочих знал, что не стоило его тревожить. Он и так сделал очень много чего за этот день. Как и за предыдущие, пытаясь поднять страну из того, во что её превратили. Тот же Пин Ань бы с ним не согласился, но Бэйюаню, несмотря ни на что, наверно придётся выслушать своего друга-слугу и его ворчание: что он, последний из рода Цзин — всего лишь лодырь. — И-гэгэ… «раз братец-кролик, два братец кролик… давай же будем неразлучны как они? Хоть не утки-мандаринки, но мы лучше них, смотри»! Раскачиваясь несильно на объёмном троне, который вместил бы и троих человек, он смотрел как Цензор чистил перья. Тот, к сожалению, прервался. И его чёрные глаза блеснули. — Однажды Наньнин-ван услужил этому чужеземцу, прося лишь рассказ в оплату… — незнакомый голос врезался в подсознание. От неожиданности он выронил кролика, и тот, стукнувшись звучно о трон, раскололся. — Если вдруг твоё сердце будет неспокойно и разбито, наведайся как-нибудь на юг, в Наньцзян. Будущее переменчиво, в этой жизни ты — император. Может, в одной из следующих станешь тем, кем действительно хотел быть. — Цензор! — Бэйюань вцепился в прутья клетки, быстро отворяя её. Майна с умным видом села на протянутую ладонь, — Цензор, кто тебе это сказал?! Но это всё же была всего лишь обычная птица, какой бы знающей не казалась: хоть и обученная словам, она не могла рассказать именно то, что было важно и нужно. — Свобода внутренняя или внешняя. Выбирай, Наньнин-ван! Одежды казались неподъёмными, когда Цензор просто вспорхнул с руки и улетел через раскрытое окно. Бэйюань не успел даже привстать, как того и след простыл. Шар-жемчужина давно был повешен обратно, висел ровно, не качаясь на новых креплениях. А часть скалящейся огромной змеи, где та была повреждена при падении шара, заменили. Теперь она не разевала пасть, а просто будто держала его на цепи, умным взглядом взирая сверху вниз. Напоминая, что когда-то однажды трагедия произошла, но больше подобное повториться не должно. Свобода внутренняя или внешняя… Может в одной из следующих жизней он выберет первое. А пока что Цзин Бэйюань опустился рядом с массивным неудобным сидением, ради которого три брата боролись друг против друга, на пол. Медленно и тщательно собирая осколки разбитого нефрита, он тихо и прерывисто повторял раз за разом: — «Раз братец-кролик, два...».