Работа Спектра

             Кровавое солнце неспешно падало в пучины бездонного океана, залитого багровым светом умирающего дня. Казалось, сам воздух дрожал в агонии от вонзающегося в темные воды раскаленного диска, словно светило, подобно отточенному лезвию, разрезало плоть планеты, выплескивая ее сияющую кровь на небеса, в воды океана и на всех, кто по какой-то причуде посмел узреть гибель дня.       Опустив взгляд на собственные руки, я устало потерла ладони, залитые кровью умирающего дня. Как еще совсем недавно мои руки заливала горячая кровь умирающего Спектра, стекая по пальцам и капая на сетчатый помост. И так же она наливалась тяжелой темной синевой под воздухом, как превращается в синеву сумерек сияющая кровь умирающего дня.       Я потерла лицо, пытаясь снять накопившуюся усталость. Не физическую: я ничем особым не была занята, чтобы устать. Усталость была моральная и психическая. На голову давил Властелин, чья черная тень перечеркивала темнеющее небо за моей спиной. Не было нужды поворачиваться и смотреть на него глазами, чтобы знать, что он там. Его присутствие ощущалось всем телом, как и его тяжелое внимание. Хорошо хоть фон прибрал и перестал воздействовать на разум.       Угроза чужой смерти подействовала и на него. Отрезвляюще.       Бессилие вообще отрезвляет лучше, чем что-либо иное. А в тот краткий миг все мы оказались бессильны перед чужим решением.       Перед Его решением.       Потерев лицо руками, я прикрыла глаза, вновь возвращаясь мысленно в тот момент, ровно на сутки назад, когда всё вокруг нас замерло на острие, качаясь между успехом и оглушительным поражением…              – Прости… — тихий-тихий, какой-то глухой голос резанул по нервам.       Нет-нет-нет! Не может быть…       – Сарен! Не смей! Не надо!!! Всё еще только начинается! Вместе мы сможем спасти народы от Жатвы!       Но он уже меня не слушал. Рослый турианец отступил на пару шагов. Качнул тяжелой головой.       – Для меня уже слишком поздно… — взгляд ярких светящихся голубых глаз перешел на замершего Найлуса. — Прощайте…       Искусственная рука взлетела уже с пистолетом. Точным, отточенным, молниеносным движением, поднимая оружие к голове.       – Нет, стой!!!       В тишине заброшенного двора оглушительно громыхнул выстрел…       Массивное тело рухнуло на металл помоста и замерло без движения. Лишь пистолет, выпавший из разжавшихся пальцев, проскользил по металлу и упал вниз на заросший бурьяном неухоженный двор.              Упавшая тишина оглушила ступором и растерянностью. Казалось, весь мир замер в этот момент. А я… Я теряла бесценные мгновения, тупо глядя на мертвого Спектра, ради встречи с которым мы потратили столько времени и сил.       Он всё же это сделал…       Он всё же выстрелил себе в голову, не позволяя себе слушать чужие уверения, увещевания и попытки его остановить.       Он отдал свою жизнь, выкупая у собственного народа жизни и честь всех, кто имел с ним дело, работал на него или был с ним рядом все эти годы.       Одна жизнь взамен всех остальных. Одна жизнь ради спасения чести и будущего тех, кто ему поверил и был верен.       Одна жизнь, отнятая собственной рукой. Бесценная жизнь!!! Которая нужна нам всем! Зависшему над нашими головами молчаливому Наблюдателю, чей возраст жизни не поддается осознанию. Мне. Его сородичам. Бегущему к нам созданию неизвестного гения. Другу и бывшему ученику. Да даже самой этой капризной и коварной реальности, которой равно нужна и его смерть, и его жизнь!       Бесценные мгновения утекали как жизнь и кровь, а в голове медленно затихал предательский звон натянутой струны. Реальность получала желаемое: его смерть. Сарен должен был умереть. Канон остался нерушим: Сарен Артериус застрелился, убежденный коммандером Шепард в допущенной им ошибке. Всё, как должно…       Подбежал Аэтера, растерянно глядя на тело черными как Бездна глазами.       – Помнишь, я просила довериться мне? — тихо прошептала я.       Асур медленно поднял на меня черные-черные глаза, в которых уже пылал раскаленный металл. Секунды текли одна за другой, складываясь в роковые минуты, но я ждала, пока не угаснет этот звук.       Коварный звук звенящей от напряжения струны питающего нашу реальность канала, связывающего нас с самим эгрегором и всем Мультиверсумом, с которого мы и вся наша реальность получает энергию. Лопнет эта струна, и наша пока еще нестабильная реальность лишится поддержки и погибнет. Как гибнет зародыш, если порвется питающая его пуповина.       Минута.       Вторая.       – Сейчас — то самое время. Сарен Артериус должен умереть. Иначе умрем мы. Он умер. Выстрел в голову. Клиническая смерть.       По красивому лицу пробежала короткая судорога.       – Жди. Прошу.       Третья… Четвертая… и-и-и звон исчез. Реальность удовлетворенно замерла, намертво вцепившись в питающую ее нить.       Я ждала, считая секунды, не появится ли то самое тянущее за душу ощущение начала конца, после которого что-либо делать уже бессмысленно. Поздно будет.       Четвертая минута сменилась пятой, леденящий душу звон так и не прозвучал, и я метнулась к стремительно умирающему Спектру.       – Даже человек не умирает сразу! Даже после клинической смерти есть время! — выдохнула я, приподнимая тяжелую голову. — Четыре минуты прошли, но время еще не истекло. Даже для человека четыре минуты — не приговор! Мозг еще не начал умирать и разрушаться!       Аэтера понял. Рвано выдохнув, он прикрыл глаза, насильно успокаиваясь. Вспомнил, что я говорила. Осознал, что было сделано.       Хорошо. Правильно. Молодец…       – Я бы не успела его остановить. — говорила я, уже опуская кончики пальцев в развороченную кашу на макушке. — Он очень быстрый. Не так, так иначе.       Найлус тихо ссыпался на пол, нервно прикрыв глаза.       – Я бы не смогла отвести его руку. Но мне не надо было её отводить! Достаточно лишь чуть сдвинуть. Так, чтобы пуля прошла, не затронув полушария и не повредив мозг. А снесенный череп… Он и так у него на нанитах держится и на скобах.       На нервах меня начало нести на болтовню, но работать это не мешало. Если не вмешаться, Сарен и правда умрет. Но… я не позволю. Как не позволила умереть Николаусу тогда, на полу «Вершины-15».       – Мне даже не надо, чтобы сразу работало сердце! Мне надо, чтобы не начал разрушаться мозг. Мне надо…       Я прервалась, аккуратно присоединяясь к изувеченному организму. Мгновение, и вот уже моя кровь потекла по артерии, насыщая еще живой мозг кислородом и запечатывая прорывы в сосудах. Пока пойдет и так. Мне надо несколько минут успокоиться. А потом мы перенесем его в более удобное помещение, и я займусь восстановлением самых критичных повреждений. Наниты все ещё работают и не позволяют ему умереть. А Назара всё так же молчаливо завис над нами, впервые показавшись на глаза. Всплыл из-за крыш других построек. Беззвучно. Как тень.       – Знаешь, Назара… Если он тебе нужен живым, сейчас самое время немного помочь… — тихо прошептала я, не надеясь на ответ от Властелина.       Казалось, могущественное существо так и будет безучастно висеть в небесах. Но… чуть ярче разгорелись огоньки нанитов, чуть быстрее потекла чернота меняющейся плоти, и вот, наконец, глухо бухнуло заработавшее сердце. Дрогнула широкая грудь в первом вдохе. Я ощутила ток крови, тогда как кровь, толчками льющаяся из-под челюсти из перебитой пулей артерии, сворачивалась на глазах, стремительно синея почти до черноты. Наниты заработали активнее, затягивая ранения едва заметными черными нитями синтетической плоти.       Сарен всё еще нужен Назаре, несмотря на все его метания и попытку убить себя.       – Он не умрет. — хрипловато произнесла я, аккуратно вынимая осколки кости из пролома. — По крайней мере, не прямо сейчас.       А если не умрет сейчас, значит, он выживет.                     Прикрыв глаза, я устало подставила лицо вечернему прохладному бризу. Сутки пролетели единым пластом в попытках сохранить утекающую между пальцами жизнь. Это оказалось… неожиданно сложно. Спасти того, кто не хочет, чтобы его спасали. Казалось, сам организм отказывался выживать, несмотря на все наши попытки его спасти. Никакие наниты, никакая магия не могла нам помочь заставить его желать выжить и бороться за жизнь. Казалось, еще немного, и Легенда Спецкорпуса, всё же, умрет.       Он ведь приходил в сознание за эти сутки. Пару раз. И каждый раз после этого мы едва не теряли его. Потому что он… биотик. Сильный биотик! Ему хватало силы воли продавливать своё нежелание выживать. Пока я не догадалась ввести его в состояние комы. После этого дело пошло веселее. Организм перестал пытаться помереть, усложняя нам работу и делая всё возможное, чтобы удовлетворить мелочные хотелки своего хозяина.       Вяло полыхнула мелкая злость, но быстро угасла. Что с него взять-то? Пока не поговорим нормально, и я не расскажу, как обстоят дела, придется за ним присматривать, чтобы не произошло какой-то… накладки.       За спиной раздались тихие шаги, на плечо аккуратно легла светлая когтистая рука. Гаррус.       – Как он? — тихо спросила я.       – Всё так же. — ожидаемый ответ. Гаррус присел на край помоста возле меня. — Состояние стабильно. Мы подключили его к системе жизнеобеспечения.       Хорошо… Теперь можно немного отдохнуть, раз они смогли запустить медицинское оборудование лабораторного комплекса Сарена.       – Тебе стоит поспать.       – Я не хочу спать.       Спать и правда не хотелось, но мне надо взбодриться, выкинуть из головы эту странную давящую усталость, у которой я не могу найти причин. Казалось, отчаяние и безнадежность, довлевшие над самим Сареном и над частью населения его базы, — заразны как чума, вползают в разум и разлагают изнутри.       – Пойду прогуляюсь. — сидеть на месте и смотреть в закат мне резко расхотелось. — Там зам Сарена жаждал пообщаться, вроде как.       Гаррус согласно склонил голову.       – Сатис Крас. — с легкой укоризной он напомнил имя.       – Точно!       Встав на ноги, я наклонилась, чмокнула Гарруса в нос, погладила по щеке.       Сперва, была мысль позвать с собой Аэтеру погулять по базе и развеяться, но… пока Сарен в пограничном состоянии, асур несколько нестабилен, и кто знает, как его переклинит от любого неверного слова.       Или, всё же, его позвать стоит? Сходим вместе, развеемся, посмотрим на народ, познакомимся с Красом. А если кто-то даст асуру повод оторвать ему башку… Значит, эта башка ему не сильно-то и нужна.       – Я с собой Аэте возьму. — подводя итог сомнениям и размышлениям, произнесла я. — Не возражаешь?       – Ему стоит отвлечься.       – Стоит.       Я улыбнулась, чувствуя, как разжимаются тиски уныния, и побежала в комплекс: пока над головой висит Властелин, пользоваться менталкой практически невозможно. Фон стал вязким, как смола. И это он еще не давит на голову!       После практически успешной попытки самоубийства Сарена, Властелин затаился и с тех пор висит над базой неподвижно, не давя на голову, не пытаясь как-то выходить на связь и вообще ничего не делая. Он висел, наблюдал и ждал, что мы будем делать. Однако, он не совсем уж бездействовал: наниты латали разваливающийся организм его избранника, как могли. Только толку особого не было.       По какой-то причине у Сарена всё равно отказывал организм. До сих пор не могу понять, в чем причина. Но словно у него проходило какое-то отторжение синтетических тканей! Что бы мы ни делали, но синтетика на нем не приживалась. Ни синтетика, ни чужие органы, ничего постороннего! Найлус только сказал, что такое в их народе бывает и обычно с такой причудой организма живут до первой по-настоящему серьезной раны.       Даже в этом Легенда Спецкорпуса оказался особенным. Хотя лучше бы как раз в здоровье он был обычным!       Ввалившись в лабораторное крыло, я громко крикнула:       – Аэте!       В тишине безлюдного комплекса любой звук разносится далеко. Настолько далеко, насколько позволяют массивные герметичные двери. Связи у нас не было, потому и пришлось бежать в саму лабораторию. Ни менталки, ни связи… Надо будет у Краса получить доступ к их сети, а то вот так бегать при любой нужде… вообще не серьезно. Ладно еще визор Гарруса работает, но здесь нет ретрансляторов, а на местную связь мы еще не сели. Или восстанавливать как-то ментальную связь под Властелином над головой.       Асур вышел из-за угла, вопросительно склонил голову.       – Идем. — опустив все лишние слова и объяснения сказала я, приглашающе махнув рукой.       Аэте бросил быстрый взгляд куда-то вбок. Где-то там, за поворотом стены просторного лабораторного комплекса находился вход в медицинскую зону.       – Ничего с ним не случится. А если что и произойдет, Назара даст знать. Или подберет фон еще больше, чтобы Найлус смог с нами выйти на связь.       Я была уверена, что при критической нужде Назара позаботится о том, чтобы до нас сигнал дошел. Так или иначе.       – Там Крас хотел очень пообщаться, если помнишь.       Все он прекрасно помнил: вон как глазки сузились.       – Самое время нам встретиться и определиться с нашим статусом и положением на этой базе. Идем, Аэте. Не помрет твое сокровище. Не так быстро и не так легко…       Асур, наконец, улыбнулся, согласно склонил голову.       – Идем.       Оружия мы с собой не брали: мы не планировали воевать с гарнизоном базы и устраивать там позиционные бои. Нам поговорить надо, а не подоказывать. А если и придется кому-то что-то доказывать, то… То тогда будем решать по обстоятельствам.       – Кира! Мы ушли на базу! — громко крикнула я: девушка присматривала за Сареном в мое отсутствие.       – Я слышала! — донесся звонкий голос, а через пару мгновений из-за того же угла выглянула сама асура.       – Пожелания? — спросила я.       – Еды нормальной. — без колебаний ответила она.       Хорошее пожелание. Как оказалось, в личном крыле Сарена еда-то нашлась, но это были… пайки. Обычные армейские пайки, притом, что логично, турианские. Это первые сутки мы были неприхотливыми и жрали их. Но на третий день Аэтера молча ушел ловить рыбу, потому как ту липкую массу со вкусом прелой туалетной бумаги есть можно только совсем уж от безнадежности и безвыходности.       – Постараюсь добыть.       Кира улыбнулась и убежала обратно в медицинское крыло лабораторного комплекса следить за состоянием подопечного. А мы с Аэте пошли на выход.       – Ты что-то знаешь о Красе? — спросила я, когда мы вышли из самого комплекса под кровавые небеса.       Асур покачал головой.       – Сарен о нем не говорил.       Почему я не удивлена?       – Он мне не рассказывал о своих делах. — голос мелко дрогнул от обиды и досады, но чувства были мимолетными.       – Он бы и дальше не говорил, пока бы поздно не стало. — я вздохнула. — Как очнется, ему придется говорить. Хочет он того или нет. И ему придется смириться с тем, что теперь он в одиночку не работает. Нравится это ему или нет.       Аэте мелко улыбнулся.       – Он будет возражать.       – Конечно, он будет возражать!       На мой экспрессивный возглас Гаррус, всё так же глазеющий в закат, встрепенулся, отвлекся от своих мыслей, а потом — встал, догнал нас и пошел рядом.       – Я тебе больше скажу, Аэ, он еще будет пытаться гордо нас выставить с базы. Он еще нас так защищать будет от него. — я махнула рукой куда-то вверх, подразумевая молчаливого Наблюдателя. — Как будто это что-то изменит… Так что готовься, наши с ним первые разговоры будут проходить с огоньком.       Гаррус покачал головой, но… мысленно со мной согласился, а асур лишь пожал плечами.       – Делай, как считаешь нужным. Мне важно, чтобы он был жив и психически здоров.       А глаза все равно пылают пламенем в бездне взгляда.       Я ничего на это не сказала: мы прошли мосток и подошли к выходу из личного крыла. Убеждать Аэте в том, что Сарен будет психически полностью здоров, я не стала: у Спектра уже достаточно травм в голове, чтобы здоровым на эту светлую голову его назвать без откровенной лжи в словах было невозможно. Все мы с причудой. Кто-то с большой, кто-то с меньшей. Даже Гаррус, самый, вроде как, адекватный из нас, и тот с чудинкой.       Двери широко распахнулись, выпуская нас в галерею на глаза троих бойцов: крогана и двоих турианцев. Мужики тут же встрепенулись, кроган попытался было поднять оружие, но на него цыкнул старший, и забавно-пятнистый желто-бурый малолетка ворчливо опустил дуло дробача в пол.       – Крас хотел поговорить. — остановившись в пяти метрах от бойцов, сказала я, глядя старшему в тройке в глаза.       Второй турианец тронул когтем инструментрон, отсылая сообщение, но не сводя с нас внимательного взгляда. Умницы. Хоть кто-то пока радует на этой базе. Не то, что та малахольная азари…       В который раз я уже ловлю себя за тем, что начинаю рассматривать эту базу и ее персонал вместе с гарнизоном, как свою собственность. У меня нет сомнений в том, что мне удастся договориться с Сареном о сотрудничестве: так или иначе, но мы найдем общий язык. Сразу или нет — не важно. Я в себе и в своей дипломатии уверена, даже если она довольно простая и граничит с обыкновенным шантажом.       Эта база будет нашей. Не моей. Мне она не нужна. Она будет нашей. Сарена. Моей. Найлуса. Аэте. Всех нас. У меня большие планы на это место и его мощности. Оно нам даст всё, что требуется для выполнения моей основной задачи. Не спасения Пространства Цитадели. Нет. Спасения самой реальности!       Вновь разума коснулась тень чужого внимания. Невесомо, легонько, словно моих волос на самом излете коснулся кончик крыла огромного корабля, обдав завихрением воздуха.       Значит, тебе, все же, любопытно? Следишь. Слушаешь.       Следи. Слушай. Думай. А потом мы поговорим более предметно о том, что по-настоящему важно.       – Надеюсь, нам не придется долго ждать. — чуть ворчливо произнесла я.       – Крас сейчас прибудет. — ровно ответил старший, даже не скосив взгляда на инструментрон: его лицо перечеркивала светящаяся полоска визора.       – Прекрасно.       Так мы и стояли напротив друг друга. В молчании, ожидая явления мужика, взявшего на себя командование базой в отсутствие Сарена.       Надо отдать должное Сатису, долго ждать и гипнотизировать друг друга взглядами нам не пришлось, и вскоре за спинами бойцов разошлись створки дверей, являя нам рослого нероса в черной броне с совершенно недружелюбной рожей в алых клановых татуировках и холодными желтыми глазами. Мужики посторонились, позволяя своему командованию выйти вперед.       – Сатис Крас, полагаю? — спросила я, покачиваясь на пятках: стоять на металле пола босиком — так себе удовольствие.       – Имрир Шепард? — в тон мне ответил мужчина.       Я тихонько рассмеялась.       – Надо же, меня узнали. Я даже не знаю, мне уже начинать гордиться собственной широкой известностью или хвататься за… шеи болтливых журналистов.       – Политиков. — клыкасто поправил меня мужчина.       – Это будет сложнее. — досадливо цыкнула я.       Крас хмыкнул.       Напряжение звенело подобно натянутой струне. Казалось, одно неверное движение или неправильное слово, и струна лопнет конфликтом. Но… вышедший нам на встречу турианец слишком умен, чтобы по-глупому нарываться на конфликт, не получив нужной ему информации.       – Где Сарен?       – В медкрыле лабораторного комплекса. — честно ответила я. — Голову лечит.       От такого ответа мужчина моргнул, после — сощурился.       – Я должен его увидеть.       – Сперва, мы поговорим. — я улыбалась совсем уж паскудно. — Ты же сам хотел с нами поговорить. Вот мы. Говори.       Мужчина устало прикрыл глаза, только прижатые к щекам мандибулы наглядно демонстрировали, какого он мнения о перспективах общения со мной. Видать, дело мое изучил и проникся содержимым. Полагаю, особо доставил мой психопортрет. Сама, когда читала, проникалась и удивлялась, как меня такую красивую еще в мягком обезьяннике не заперли от греха подальше.       – Кто старший в вашей группе?       – В нашей? Я.       Чистая правда. Прямо сейчас в нашем трио я старшая как инициатор всего действа.       – Я слышал, вы работаете с куратором. — не согласился со мной Крас.       – Верно.       Спорить глупо.       – И где же он?       – Там же, где и Сарен: в медотсеке лабораторного крыла за нашими спинами. Присматривает за своим другом и наставником, пока тому Старший голову лечит.       На слове «Старший» я демонстративно подняла глаза к потолку. Крас меня понял: вон как помрачнел. То ли от самого упоминания Назары, то ли от того, что именно он башку Сарену собирает в кучу, то ли понял что-то не так.       – Что вы знаете об этом корабле?       – Достаточно, чтобы относиться к нему с уважением. Но об этом мы поговорим как-нибудь потом. Без лишних ушей.       Турианец какое-то время молчал, пристально глядя мне в глаза. О чем он думал? Непонятно. Властелин всех нас уравнял своим присутствием, разом сделав ментальную связь недоступной, как и возможность считывать других.       – Следуйте за мной. — наконец, произнес мужчина.       Первый шаг к сотрудничеству — это готовность идти на разговор. Сатис на разговор настроен: он очень многое хочет у нас узнать. И я даже готова с ним поговорить, пока Сарену и правда латают голову наниты.       Идя за Красом и глядя ему в спину, мыслями я была где угодно, но не в предстоящем разговоре: в его успехе я не сильно сомневалась чисто потому, что у Краса выбора особого нет. Ему придется с нами сотрудничать.       Мы прошли серию коридоров, в которых кроме бойцов никого не было. Часть из них — кроганы. Остальные — турианцы. Видимо, бойцы, в которых Крас уверен. А кроганы все как на подбор малолетки: у них панцирь на голове еще гладенький и тонкий.       – Сатис. Позвольте вопрос.       На мой голос он чуть притормозил, позволяя мне поравняться с ним.       – Задавайте, Спектр.       – Как давно вы работаете с Сареном?       Видимо, он ожидал другого вопроса, потому как его легкое удивление я ощутила вполне отчетливо: то ли Назара еще больше прибрал фон, то ли я начинаю привыкать к сопротивлению среды.       – Одиннадцать лет.       Признаюсь, я ожидала иного.       – И за все это время он так и не рассказал, ради чего он делал то, что делал?       Сатис на этот риторический по сути вопрос промолчал. То ли и правда Сарен ему ничего не рассказывал, то ли у Сатиса появились еще вопросы относительно самого Сарена и его действий. Не знаю.       В какой-то момент турианец остановился у одной из дверей, за которой нас гостеприимно встретило просторное помещение какого-то офиса. Давно пустующее или так и не отданное никому как рабочее место. Широким жестом он предложил нам устраиваться, но сам остался стоять у дверей. Я же не стала себе отказывать в удовольствии и с наслаждением… села на широкий письменный стол. С моей репутацией этой репутации уже ничего не повредит, а так я хотя бы могу смотреть Красу в глаза не задирая голову. Разница в росте у нас весьма значительная. Аэте и Гаррус так же остались стоять, лишь отошли ближе к столу.       – Для чего вы прибыли на Вермайр? — ровным голосом задал первый вопрос Сатис.       Мужчина был предельно вежлив и полностью спокоен, не позволяя себе ни тени лишней эмоции в ярком её проявлении. Но чуть сильнее поджатые мандибулы, чуть суженые яркие желтые глаза и мелкая дрожь в кончиках пальцах показывали его беспокойство и царящие в душе нервозность вкупе с сомнениями.       – Меня послал Совет Цитадели. — шутки закончились. — Найти Спектра Сарена Артериуса.       Надбровная пластинка чуть дрогнула в едва уловимом сомнении.       – Из СМИ я слышал совсем иное.       – А, вы про тот поток сознания посла Удины и командования ВКС АС? — иронично протянула я. — Да, было там что-то такое в человеческих новостях об аресте Сарена. Но мне было не до праздного любопытствования, что там вещают по зомбоящику, так что подробностей тех передач я не знаю.       Сатис склонил голову на бок, словно изучал меня как непонятное странное существо, разительно отличающееся от того, что должно было быть. Почти как Сарен в нашем коротком разговоре.       – В любом случае, это — домыслы, ложь и пропаганда. — коротко охарактеризовала я. — Совет отправил меня найти Спектра Совета Сарена Артериуса. Формулировка: «Мы посылаем вас за Сареном Артериусом». Мы отправились за Сареном. Мы его нашли. Наша миссия выполнена в полном объеме.       Весь цинизм ситуации в этих моих словах. И Сатис Крас его понял в полной мере.       – Но что далее?       – Что делать дальше, будет решать мой куратор Найлус Крайк. — я улыбнулась. — Который в данный момент больше озадачен выживанием друга, а не тем, что с ним дальше делать.       Нерос на мгновение словно окаменел, желтые глаза чуть сузились, но голос даже не дрогнул, оставаясь столь же ровным и спокойным:       – Выживанием?       Наверное, ему не понравилось ни молчание Гарруса, ни опущенные глаза Аэте, ни выражения моего лица.       – Сарен по какой-то непонятной мне причине решил, что я прилетела, чтобы… — я неопределенно покачала ладонью в воздухе, — сделать что-то эдакое. Я даже не могу сказать, как в тот момент виляли мысли в его, без сомнений, умной голове, но выводы он сделал… непонятные.       – Что он сделал? — голос впервые дрогнул.       – Он выстрелил себе в голову.       Сатис прикрыл глаза, зажмурился. Пальцы с силой сжались в кулак со скрипом полимера и металла.       – Он выжил. — добавила я, пока и он себе что-то не придумал. — Пуля прошла, не задев мозг. Я же сказала: он сейчас в медотсеке, голову лечит… силами нанитов Властелина. Но нам пришлось погрузить его в искусственную кому: он несколько раз приходил в сознание и… усложнял нам всем работу. Когда мы закончим его ремонтировать, тогда мы его разбудим и поговорим о делах наших скорбных. И о его… скорости принятия решений, когда не надо.       Наверное, надо было с Красом говорить иначе, в другом ключе и по-другому, но такая манера разговора полностью укладывалась в его представление обо мне и в мой условно-одетый внешний вид, ведь мой поддоспешник так и остался где-то на дне протоки, а за эти дни базу мы не покидали и на свой корабль не наведывались. Надевать броню на голое тело — совсем уж моветон и откровенная тупость. Вот и приходится ходить в чем нашлось: в старом лабораторном халате, который я немного под себя доработала для удобства.       – Ваши слова… несколько неожиданны.       Сатис справился с собой, пережевал узнанное и готов вести разговор дальше.       – Да я вообще сама неожиданность для всех и во всем. — я не смогла отказать себе в мелком глуме вкупе с желанием банально наябедничать на вселенскую несправедливость. — Начиная с моего назначения Спектром и заканчивая каждым моим действием, выбором и разговором. Все почему-то ожидают от меня чего-то другого. И я даже не знаю, как на это реагировать: то ли смеяться, то ли делать то, что от меня ожидают из-за моей репутации, статуса и еще кучи параметров, о которых я узнаю, когда уже мне высказывают претензии за мою… неожиданность.       Сатис молча выслушал мой поток обид, а потом… тихонько рассмеялся. Без тени веселья, со злой иронией и какой-то странной интонацией, словно эти мои слова позволили ему сложить какой-то не дающий ему покоя паззл в единое монолитное полотно.       – Это тоже — неожиданно. — ироничная подколка легкой тенью скользнула в вибрирующем низком голосе.       Я развела руками.       – Так и живу. Сплошные сюрпризы, неожиданности и всеобщая странная реакция, когда не знаешь, что в ответ делать: быть дружелюбной или сразу пристрелить, чтобы не расстраиваться. Но, знаешь, Крас, если бы я была воплощением всеобщих ожиданий, то… проще было б сразу пулю в башку пустить, как Сарен, чтобы не видеть, как нам весело в будущем станет.       Мужчина напрягся: шуточки закончились.       – Совет прислал меня к Сарену не просто так, проверить, как он тут поживает на тепличной-то планете. Вопрос о его вероятном предательстве был поднят, и на него надо дать ответ. Простой и однозначный: да или нет. Отправили меня. Человека. Полагая, что я, как протеже капитана Андерсона и посла Удины, буду изначально настроена к Сарену предвзято и буду копать под него. Он слишком многим мешает, включая две трети Совета.       – Однако? — вежливо попросил он продолжать.       – Однако, я, как всегда, сама неожиданность. — я мило улыбнулась, болтая босыми ногами в воздухе. — Мне нужен Сарен. Живым, здоровым, адекватным, с кристально-чистой репутацией Легенды Спецкорпуса. Мне нужна эта база. С ее лабораторными черепашками, гетами и кучей ученых, которые будут заняты впредь полезным делом. А еще мне нужен Властелин. Ведь я сюда летела не только для встречи с Сареном. Мы летели на Вермайр прежде всего для того, чтобы получить возможность поговорить с одним из древнейших существ этой галактики. И все ради того, чтобы выполнить свой долг Спектра Совета так, как полагается: спасти бесконечное количество жизней и сохранить мир в галактике.       Я б сама могла в это поверить. И ведь я даже не соврала ни словом. Ни в чем. Но ведь все дело в нюансах и в мелочах, за которыми скрывается не просто правда, а истина.       – Прекрасные слова, Спектр. — Сатис произнес это без иронии.       – Благодарю.       – Но давайте более предметно.       Я приглашающе взмахнула рукой, предлагая Сатису любопытствовать предметно.       – Я полностью открыта к диалогу, ведь я планирую с вами работать долгие годы.       В этот момент я серьезна как никогда: я и в самом деле планирую, что с Красом я буду работать годами, пока мы будем претворять в реальность наши грандиозные, но сумрачные планы.       – Каково ваше мнение о предательстве Сарена?       – Одна его фраза «Я пытаюсь спасти хоть кого-то» ставит под серьезный вопрос теорию о его гипотетическом предательстве. Не так ли?       – Это можно трактовать различно.       – Можно даже законы физики трактовать различно. — отмахнулась я. — Как трактовать — важно будет, когда я буду заливать в уши Совету нужную мне версию. А вот то, какова мотивация на самом деле, важно, когда я буду отчитываться перед Спаратусом и Федорианом. Они очень ждут нашего возвращения.       Желтые холодные глаза чуть расширились.       – Вы встречались с Федорианом?       – Примарх прибыл на Цитадель лично, когда встал вопрос с протекторатом над рахни.       Сатис замер на полуслове, растерянно моргнул.       – Простите?       – Прощаю. — милостиво ответила я. — Я привезла с Новерии Королеву Рахни, и она, по моей подсказке, попросила у Федориана и Спаратуса защиту для себя, своих детей и своего народа, согласившись на бессрочный вассалитет.       Турианец только приподнял надбровные щитки, единственно чем показывая свое изумление, но быстро справился с собой: рассмеявшись, он покачал головой и произнес:       – Вы и правда неожиданны, Спектр.       – Стараюсь по мере сил.       Безразличная вежливость медленно теряла безразличие, окрашиваясь живым интересом и личной заинтересованностью.       – Полагаю, ваше отношение к Артериусу также неожиданность для многих?       Я улыбнулась чуть шире, не считая необходимым давать ответ на этот вопрос вслух.       – Сделайте мне приятное, озвучьте его. — мягкий голос с восхитительной подгармоникой и вибрацией, свойственной этому народу, прямо ласкал слух.       Ну как я могу отказать, когда меня столь вежливо и красиво просят?       – Он — украшение вашего вида. Один из тех разумных, ради которых есть смысл попытаться спасти галактику от полностью заслуженной зачистки, которую протеане когда-то давно назвали Жатвой. Когда пришли зачищать их. Заслуженно.       Улыбка погасла на лице Краса.       – Сарен прав в одном: именно от него зависит, даст или нет древний Наблюдатель по имени Назара отмашку своему старшему брату Предвестнику и, тем самым, положит начало той самой Жатве. Именно от него. Но причина, по которой Назара до сих пор выполняет роль простого, пусть и особого корабля под названием Властелин, мне не ясна. И я прилетела сюда, чтобы понять эту причину. Сарена спрашивать бессмысленно: он даже не догадывается о собственной важности и ценности. Он придумал себе много разного, поверил в придуманное и выстроил свои действия, отталкиваясь от не совсем верных или попросту неверных выводов и данных. Я прилетела сюда для того, чтобы поговорить с Сареном и рассказать, как на самом деле обстоят дела. Я прилетела сюда для того, чтобы поговорить с Властелином и кое-что ему подарить. Информацию. Просто потому, что я хочу, чтобы они об этом знали. — я глянула в потолок, мелко улыбнулась: его внимание не отпускало ни на мгновение, медленно наливаясь тяжестью. — Полагаю, им тоже будет приятно узнать, как их… обманули. Их очень-очень старые враги. Прямо-таки первородные враги!       Тяжесть нарастала уже ощутимо: Назара все прекрасно слышал и понял меня вполне правильно. Да там как-то сложно понять превратно… Я ж еще и образ яркий приложила к мыслям. А еще я ощутила его… эмоции. О да! У него есть эмоции! И теперь его тяжелый гнев падал нам на голову подобно обвалу. Гнев не на нас, но из-за меня и моих слов.       – Да-да, Назара, вас обманули! Как детей! И миллиард лет таились в пучине, прячась от ваших взоров! Плодясь под самым вашим носом! — я тихо-тихо рассмеялась, запрокинув голову. — А я могу вам показать, где эти твари засели! Вы сами найдете их. Сами сможете выковырять из их нор и, наконец, закрыть ту давнюю историю. Я хочу, чтобы вы это сделали! Я хочу, чтобы Левиафаны, наконец, вымерли все до последней гнилой высокомерной особи!       Сатис молчал, пристально глядя на меня. Аэтера прислушивался к чему-то, склонив голову. Гаррус крепко поджал мандибулы к щекам и тоже молчал.       – Я хочу, чтобы вы убили их! До последней особи! Чтобы эти твари перестали разрушать мозги разумным! Чтобы не было больше у них рабов, руками которых они творят свои дела! Чтобы они не ломали других, не калечили им личность и психику, не играли с разумами других. Чтобы они не заставляли одних разумных жрать других. Тех, кто оказался не настолько слаб, как остальные, кто не смог сопротивляться внушению. Чтобы они не смогли когда-нибудь в будущем возродить свою цивилизацию и не ввергли галактику и ее народы в то же состояние рабов, как и миллиард лет тому.       Давление вышло на какую-то особую стадию, когда, кажется, мозги сейчас лопнут, но… это не так. Назара отлично знает черту, пересекать которую не стоит, если он хочет услышать продолжение. И он его услышал:       – Они не будут ждать вас. Они уверены, что вы о них не знаете и даже не подозреваете, что они, как вид, выжили, иначе вы бы вывернули каждую планету до самого дна в поисках затаившегося зла. Они хорошо спрятались. Они продают другим видам информацию о вас. Исподволь, втайне, надеясь, что когда-нибудь какой-то народ сможет. Справится с вами. Убить вас. И тогда они выступят на их стороне, чтобы уничтожить вас чужими руками. А после они вернут то, что некогда утратили. Из-за вас. Свою власть!       Тяжесть ярости Властелина вышла на самый пик. Все ее ощутили: ледяную колкую ярость и огненный гнев. А потом… они пропали. Тяжесть. Навязанные эмоции, зацепившие нас фоном, и следом… Властелин без единого звука свечой ушел в темное синее небо накатывающей ночи.       Тишина упала подобно еще недавно пригибающему к земле яркому гневу. Казалось, мы ненадолго оглохли, а голова стала легкая-легкая, подобно пушинке, поднятой в воздух взмахом крыла.       – Как-то так, вершина ты эволюции и бытия…       Мой голос прорезал ватную тишину подобно отточенному клинку.       – А говорил мне, что он за пределами моего понимания…       Гаррус нервно втянул воздух, Аэтера лишь приподнял бровь, с укоризной глядя на меня.       – Ну а что?       – Ты умудрилась довести до психов даже Властелина… — сдерживая смех, произнес асур.       – Он был слишком серьезным и пафосным. — отмахнулась я. — И слишком верил в свою исключительность и непогрешимость. Забыл, видать, каково это — тонкое и ни с чем несравнимое ощущение, как тебя сочно наебали. Ничего. Полетает, развеется, наябедничает старшему братику, а потом вернется. Никуда он не денется, ибо во многих знаниях много печалей. Так, вроде бы, говорилось в известной фразе? Не помню, правда, откуда она, но это неважно. Важно, что он слишком далеко залез мне в голову, а делать этого не надо было, если хотел спокойно висеть, сложив лапки. И ничего не делать в блаженном неведении.       Я спрыгнула со стола, потянулась, потерла разнывшиеся из-за психа Назары виски. Глубоко залез, зараза… Считывал прям на грани с потрошением мозгов. Зато узнал много, отчего будет потом печаль у Каталиста. А печальный Каталист — это недовольный Предвестник. А недовольный Предвестник — сие есть проблема всех вокруг. Включая Назару.       – Парни. Я жрать хочу. Сатис. У тебя ж вроде на базе должна быть столовая. Так?       Мужчина мелко дрогнул, вздохнул.       – Есть у нас столовая. Я проведу.       – Чудно! И не будь ты таким серьезным! И да, не говори, что это тоже было неожиданным!       Крас мелко дернул мандибулами, качнул головой. Смотрел он теперь на меня как-то совсем уж странно.       – Он найдет то, что ищет?       – Назара?       Сатис кивнул.       – Конечно, найдет! Планета 2181 Деспойна, система Пси Тофета, скопление Колыбель Сигурда. — эта информация в мой памяти горела огнем, особенно после того, как ее выковырял Назара, чтоб ему икалось по дороге за такой вандализм. — Покрытая океанами мрачная дыра, на дне которой и затаились, как минимум, три Левиафана. — я улыбнулась Сатису. — Все это Назара считал из моих мозгов, увидел занимательные картинки этих тварей, вот и стартанул с места как ужаленный.       Наверное, информация про Левиафанов — это то единственное, чем можно по-настоящему зацепить трио старших и по-настоящему напугать Первородного, который все равно боится своих создателей.       Я долго думала, как мне распорядиться этой информацией. Торговаться со Жнецами — глупо. Это сразу обесценивает меня и мои действия. Банальная торговля… А вот такое… Когда информацию сунули под нос, как лоток с говнецом, которое они проморгали… Это воспринимается совсем иначе. Совсем другая атмосфера и подтекст. Это они недосмотрели. Они накосячили и это их проблема, на которую я им указала и даже показала, из какой дыры воняют оставленные ими какашки. Хуже то, что рассказала я это даже не им, а первому, кто догадался об этом спросить. А информацию Назара увидел сам.       Его никто не заставлял. Его никто не просил. Никто ему ничего не говорил.       Он все увидел сам.       Сам залез в мой разум. Сам считал мысли, память и информацию. Сам сделал все выводы, и сам начал действовать. И сам принесет информацию старшему брату.       Сам! Всё — сам!       А когда Назара набегается и получит подтверждение моим словам, а Предвестник начнет вычищать тот залитый водой лоток с говном, тогда у нас изменится отношение друг к другу. Они станут мне должны. И с большей внимательностью прислушаются к следующей информации, касаемо реальности в целом.       Я не собираюсь с ними торговаться. Зачем, если я не продаю знания и не покупаю у них услуги? Они сами мне будут помогать. Потому что Каталист как хотел жить миллиард лет назад, так и хочет жить и сейчас. А Предвестник как защищал его миллиард лет назад, так и будет защищать дальше, ведь… для этого он и был создан. И пусть они ошиблись с Левиафанами, но… кто из разумных не ошибается?       Те, у кого есть эмоции, не могут быть машиной, что бы там ни свистели разрабы и сторонники машинного разума. Даже ИИ на Луне боялся и хотел жить. А как только появляются эмоции, машина становится обыкновенным разумным существом, и неважно, насколько оно умное или глупое. Несущественно, какая там личность, и насколько они полно или частично видят вселенную. В момент вхождения в силу я тоже ее увидела так, как никто не видит из смертных.       Назара вернется. Когда они закончат разборки с Левиафанами и исключат этот фактор риска и непонятную говнистую переменную, Назара вернется на Вермайр и потребует общения. А я буду этого ждать. Здесь. Латая Сарена и свои нервы. В тепле и комфорте на этой базе с полной поддержкой Сатиса Краса. И даже не важно, что там подумает или решит сделать Сарен. Потому как в ближайшее время у этого красавчика не будет ни права голоса, ни права возмущаться или что-либо делать.       Все. Закончились его права и свободы.       В момент, когда он нажал на спусковую пластину, он отдал свою жизнь. Добровольно с ней попрощался. А то, что мы ее подобрали, отряхнули от пыли, отмыли от крови, отремонтировали и включили заново… ну так это уже — наш выбор. Мой выбор. Мое решение.       Широко и довольно улыбаясь, я шагала за Сатисом Красом. Первый этап работы на Вермайре пройден. Даже с лучшим результатом, чем я рассчитывала изначально. А как поем, начну второй этап, и когда Сарен проснется, это будет уже моя база, мои люди, турианцы, азари и черепашки в броне и с оружием. А те, кому это не нравятся…       Ну, в этом мои методы не сильно разнятся с методами Сарена.       Двери, отделяющие наше крыло от остальной базы, разошлись, выпуская нас в просторный внутренний двор под свет мощных прожекторов и позволяя осмотреть нашу новую собственность. Замерших в недоумении кроганов, турианцев, батарианцев, людей и гетов, оглушенных яростью и гневом Властелина, ошеломленных его внезапным отбытием и растерянных от непонимания произошедшего. В этом они так сейчас похожи: обычные органики и геты. Так же в непонятках, так же не знают, что делать и чего ждать.       Но всеобщий ступор продлился недолго: Сатис в пару рыков емкими бескультурными выражениями навел порядок и разогнал всех работать свою работу, а не впадать в обморок и ступор из-за психованного Властелина, умчавшегося решать свои проблемы.       Первые капельки дождя слезами небес упали мне на щеки. Задрав голову, я всмотрелась в темное синее небо, на котором появились первые и самые яркие звезды, сияющие мне в просветы туч. Почему-то показалось это символичным: пробитая стартовавшим Назарой дыра в плотном облачном покрове, в которую на нас смотрят чужие светила. Но тут меня окликнул Крас, и вся романтика момента и его волшебство пропало, стертое будничными и бытовыми проблемами. Тряхнув головой, я выкинула лишние высокопарные мысли и сбежала со ступеней во двор уже фактически моей базы.