Василёк

      Василиса Витязева была необщительной натурой. Она любила закрываться в комнате и часами сидеть за книгами, пребывая в собственных размышлениях и перечитывая строки по несколько раз. Она ни к кому никогда не привыкала, не умела злиться и ко всем относилась с равнодушием, заранее готовясь к худшему. Знакомые, могли бы и друзья, если бы таковы были, часто шептались о ней и понятия не имели, кого она из себя представляет. В силу своей незаинтересованности, Василиса не обращала на них внимание, а если и обращала, то сразу забывала суть и думала лишь о бессмысленном окружении. Люди ей казались всегда недостаточно умными, воспитанными. Недостаточно интеллигентными и одухотворёнными. Она скептически относилась к их проблемам и считала единственной проблемой человечества глупость. Василиса не могла понять, почему из тысячи книг и миллионов возможностей развиваться, люди предпочитали бессмысленные болтовню, встречи, переписки и просмотры фильмов.              И всё в её жизни шло прямой и устойчивой дорогой. Ей было безразлично на общественное мнение и негатив со стороны родственников, которые совсем не понимали в кого пошла их маленькая прелестная девочка.              Всё, кроме одного. Она была влюблена в человека, имя которого произнести боялась даже наедине с собой. А когда ей всё же приходилось его говорить, то она сначала тяжело вздыхала, жмурилась и говорила, пытаясь не слышать себя. От этого не становилось легче, напротив, обжигало язык и даже кололо сердце. Когда между ними завязывался деловой разговор, то Василиса непроизвольно начинала касаться носа, царапать лоб в поисках корост или наматывать волос на палец. Делать всё, чтобы отвлечь себя и не смотреть ему в глаза.              Девушка продолжала бы игру в невинный флирт и почти незаметные улыбки, значимость которых была известна только ей. Её всё устраивало, ведь она всегда думала о будущем. А в будущем этого человека не могло быть. Пусть симпатия, переросшая за короткий срок в любовь, испарится также легко и безоговорочно, как появилась. Она думала, что через семестр они больше и не встретятся, ведь он был обычным преподавателем факультативного предмета, название которого для инженеров было не больше, чем поводом для шуток и претензий. Философия, какая-то обычная и невзрачная философия на фоне великой математики и физики. Всего лишь семестр. Ей нужно-то было продержаться семестр в тени своих чувств и желания после пар остаться и признаться.              Но её планам было не суждено сбыться.              В середине семестра, когда любовь достигла своего апогея, когда улыбка на лице появлялась лишь от мысли о предмете воздыхания, когда уже вроде бы ей казалось, что и преподаватель начал отвечать взаимной улыбкой, а на любую шутку хотелось громко смеяться и аплодировать, в дверях их дома появился он. Не один. Рядом стояла старшая сестра Василисы, Катерина, с широкой и выразительной улыбкой. Она с небывалой лёгкостью, присущей только ей и главным героиням всех мелодрам, пролетела небольшой коридорчик и, обогнув диван, села напротив младшей сестры, сложив руки крестом на коленях, затем быстро-быстро проморгав, кивнула головой в сторону гостя и с восхищением, даже с каким-то азартом, представила его своим репетитором по философии, а затем громко добавила:              – Сергей Александрович прекрасный человек.              Василиса даже не с разу догадалась поздороваться, точнее в её голову сначала пришли мысли о нелепом и ужасном совпадении, затем о жестокости судьбы, и лишь потом она робко и, почти не разжимая зубов, поздоровалась, встала и удалилась в свою комнату, где оставшийся вечер до сна пролежала на кровати с открытой книгой, прочитав ровно одно слово и сразу забыв его. Не могло быть таких совпадений. Попросту не могло.              Всю ночь Василиса вертелась и пыталась найти удобное положение, в котором уснут мысли. Она приподнималась, вздрагивала от каждого шороха, тяжело вздыхала и не могла поверить в то, что Сергей Александрович теперь будет репетитором её старшей сестры.              Отношения между сёстрами всегда были натянутыми и далеко не дружелюбными. Екатерина любила красоту, любила приписывать себя к прекрасному и восхитительному, беспокоилась о каждой родинке, внезапно выскочившей на руке. Она всегда должна была выглядеть безупречно. Некрасивых, по ей мнению людей, Катя Витязева избегала и старалась не заводить с ними диалог. Она считала себя чуть выше остальных, а порой это чуть разрасталось до размеров Вселенной и продолжало разрастаться ежедневно. Всё началось ещё в детстве, когда родные любили приезжать в гости к Витязевым и часами любоваться на единственную девочку в роду. Никто и не думал тогда, что Виктория Витязева, мать сестёр, решит забеременеть второй раз и подарить миру ещё одно милое создание. Как оказалось через два года, родственники были уже не готовы распыляться на комплименты и растрачивать время на ещё одну маленькую Витязеву. Они продолжали одаривать комплиментами старшенькую, стараясь не нарушать обычай, а младшенькая обходилась всегда снисходительными фразами типа: «Чужие дети растут быстрее».              Сейчас прошло уже двадцать лет с рождения младшей сестры, а в родственных кругах ничего и не поменялось. Никто не интересовался за праздничным столом, почему Василиса ещё не вышла замуж, сколько женихов за ней бегают и когда же наконец всем ждать пополнения. С Катериной же ситуация всегда была обратной. Только стукнуло ей восемнадцать, как у близких и дальних родственников активизировался режим сватовства. Её знакомили, и с богатыми, и с красивыми, и с умными молодыми людьми. Пытались выдать по расчёту, по любви или просто случайно. Но ничего не получалось. Катя быстро влюблялась и также быстро остывала к людям. Её покоряла красота, затем интеллект, а после умение восхищаться ей. И все восхищались недостаточно хорошо, как родители. В двадцать же лет девушка поняла, что необязательно выходить замуж или искать одного мужчину, чтобы ей восхищались. Она поняла, что имеет право владеть всеми, кого захочет. И что ей с этого ничего не будет.              Они были разными. Катерина и Василиса. Разными, но самыми родными людьми на планете. И обе понимали это, потому старались быть друг к другу снисходительными. Вася научилась со временем лживо улыбаться и вовремя кивать, когда сестра что-то рассказывала, а Катя всегда спрашивать сестру прежде, чем что-то поведать.              Вот и на следующий день, который пришёлся на тёплый осенний выходной, называемый началом бабьего лета, Катерина, прежде чем поведать свои новости, предложила сестре чай.              – Двойная мята и ломтик лимона продлят сеанс выслушивания, – Василиса перекинула ногу на ногу, тяжело вздохнула и кивнула сестре в сторону кухни. Как же ей хотелось в ту минуту узнать подробнее об их договорённости с Сергеем Александровичем и одновременно не слышать и слова о нём, дабы не расстраиваться ещё больше.              Пока с кухни доносились звуки чайника, воды, быстрых шагов, стука маленькой ложечки о кружку, в столовой нарастала паника. Она обволакивала Васю и просила поскорей удалиться в комнату, чтобы не выдать свои слабые стороны во время разговора с сестрой. Перекинутая правая нога через левую начинала всё быстрее качаться, пальцы сильнее сжимать деревяные ручки стула, оставляя еле заметные потные следы.              Весёлая тонкая фигура со звоном поставила кружку на стол, с ужасным скрипом пододвинула стул ближе к сестре и уселась, сложив руки на ручки стула.              – Не буду тебя томить, Василёк, – так её называла только Катя, – пей чай, а то остынет. Знаю тебя, потом будешь ворчать и винить меня. Пей, пей.              Василиса сделала пару глотков. Долька лимона была поймана из чая во время второго, она сначала немного надкусила, а затем полностью положила его в рот и разжевала. Катя немного рассмеялась              – Ты такая смешная, когда ешь лимон. Морщишься, как малышка.              Катя ещё подумала, что не может её сестра быть такой милой, но она была необычной в те минуты. То ли Катя начала смотреть на мир по-другому, то ли в сестре произошли за ночь какие-то перемены. Возможно, если бы младшая сестра чаще уделяла внимание старшей, то всё давно бы поняла, но Катя обычно всё забывала и сводила на погоду. Абсолютно всё сводило на погоду: плохой сон, чересчур хорошее настроение, боль в голове, плохое самочувствие, усталость и многое другое. И здесь она не стала расспрашивать Васю, а просто свела всё к началу бабьего лета, что тепло на всех действует магически прекрасно.              – Василёк, у тебя наверняка возникли вопросы к тому, кто вчера приходил ко мне и почему именно ко мне. Ты вчера так быстро убежала, что я и не успела вас познакомить. Ты же помнишь, что этим летом я хотела подать документы в учебное заведение, но не смогла сдать внутренние экзамены? Мамуля сказала мне, что я могу определиться в этом году, отдохнуть. Но я решила, что обязана поступить куда-нибудь в творческую направленность.              Вася непроизвольно поперхнулась.              – Всё хорошо? – испуганно спросила Катя и уже протянула руку, чтобы похлопать по спине.              – Продолжай, – ответила сестра.              – Я прям чувствую, что творческая жила сидит внутри меня. Мне нужно раскрыть её. Понимаешь? И Сергей Александрович поможет мне в этом. Я уже и не помню, где мы познакомились. То ли в парке, то ли тётушка по папиной линии как-то говорила о нём. Не помню. Просто вчера меня осенило, что Сергей достоен стать моим учителем. И я, не раздумывая, сообщила ему об этом. Конечно, конечно, он был рад этой новости. Вчера он изложил свои мысли по поводу меня и сказал, что я самое милейшее создание, которое он встречал. С его слов, у меня талант ко всему, чему пожелаю. Я сразу же подумала, что Сергей прекрасный учитель. Ничто не даёт мотивацию к учёбе, как вера в ученика и видение его истинных талантов. Я рада, безумно рада, что у нас с ним сложилось понимание.              Катя замолчала, отвела взгляд в правый верхний угол, загадочно вздохнула и продолжила:              – Ах, а какие у него глаза. Я такого взгляда ещё не встречала. Сразу видно: умный, глубокий, романтичный и утончённый. Я вот слушала его и понимала, что сделала самый верный выбор в жизни. А знаешь, ведь мало людей, способных, как я, оценить человека за секунды. Я сразу поняла, что Сергей Александрович особенный.              Младшая сестра поднялась, окинула взгляд на окно, за которым было безветренно, поднесла руки к груди и снова загадочно вздохнула, поглядывая косо на сестру и всматриваясь в её перемены в лице от услышанного. Вася держала в руках горячую почти полную кружку с чаем, смотрела куда-то на стену и старалась просто не вникать в слова. Она понимала, что анализ поведения Кати будет бессмысленным, ведь неизвестно, где та приукрасила, где изложила точность, а где, напротив, утаила правду. Словам её всегда можно было верить лишь на половину, оставался вопрос: какая из половин правдива. Та, где она восхваляет себя или та, где её восхваляет Сергей Александрович. И если вторая, то сердце Василисы разбилось бы на части. И, не смотря на все размышления, она была готова верить во всё. Она даже незаметно вздрогнула от неприятности к себе за снисходительность.              Поверила во всё и ни во что одновременно. Так было легче принять правду: Сергей Александрович теперь будет часто появляться в доме Витязевых.              Екатерина вздрогнула от неожиданного грохота. Оглядела комнату, чтобы понять источник шума. И лишь в последнюю очередь перевела взгляд на сестру, которая с большими испуганными глазами смотрела в пол. Катя была готова поклясться, что никогда не видела таких грустных и переживающих глаз. Она видела, как маленькие капли слёз бежали по бархатной коже, как они оставляли еле заметные полосы, искривляясь возле щёк и падая вниз.              Вниз, где теперь была разбита кружка и разлит чай. Василиса не могла или попросту не хотела смотреть на Катю, внутри всё сжалось от неизвестного чувства, никогда она ещё не была такой растяпой, никогда ещё кружка не падала из её рук. И если дело в любви, то с этим надо непременно заканчивать. Иначе кружек совсем не останется.              Вася даже и не поняла, как это произошло. Она убеждала себя, убеждала, убеждала, а затем разрыдалась и забыла о кружке в руке, потянув руки к лицу, дабы поскорее убрать следы слабости. Теперь же под ней осколки и вкусный горячий чай, а на щеках слёзы: то ли от случившегося, то ли от услышанного. Теперь уже было непонятно.               – Перемены в погоде так плохо влияют на людей, – заключила Катя и пошла помогать сестре.              Они вместе убрали осколки и разлитую жидкость. Василиса старалась не смотреть на сестру и ощущала, как внутри ненависть распирала её. Всё должно было быть иначе. Не должен был Сергей Александрович восхищаться Катей. Не должен был…              – Мне кажется ты устала, лучше сходить прогуляться, пока погода снова не стала пасмурной, да и ты уж не помню, когда последний раз дышала свежим воздухом по своей прихоти, – проговорила Катя после уборки.              Василиса сжала бумажное полотенце в руке, натянула улыбку и ответила, оставшись стоять спиной к старшей сестре:              – Ты очень наблюдательна, но всё же. Если мне вдруг захочется прогуляться, то сделаю это без чужих наставлений.              – Я же не настаиваю, а советую.              – Я же не просила тебя, оставь свои советы для более удобного случая, вдруг мне всё же когда-то они пригодятся.              Только Василиса хотела сделать ещё пару шагов в сторону своей тихой и уютной комнаты, как из спальни вышла Виктория Викторовна, мать девочек.              – Доброе утро, маменька, как спалось? Уже успела разглядеть утреннюю красоту за окном? Так и хочется выйти и подышать свежим воздухом, насладиться последними часами перед долгими суровыми ночами, которые почти и не сменяются днями, – Катя отодвинула стул для Виктории и умчалась на кухню, не дождавшись ответа, за новым чаем.              – Доброе утро, Василиса, – проговорила маменька и взглядом, который Вася не видела, но чувствовала, указала на стул напротив, мысленно подзывая сесть на него.              – Доброе утро, я уже успела позавтракать, приятного аппетита.              – Подожди, – Вася уже с нетерпением повернулась к столу, чтобы выразить всё негодование, но всё же промолчала, дождавшись окончания реплики, – сегодня к нам на обед придёт гость, репетитор Катеньки. Сергей вроде бы. Будь, пожалуйста, вдруг и тебе это будет полезно.              – О, как это мило, – с иронией ответила Вася, приложив ладони к груди, – но боюсь, что к обеду я захочу прогуляться на свежем воздухе, как мне советовала Катя.              – Всё же прогулку можно и отложить.              – Нет, нет. А вдруг уже завтра или к вечеру пойдёт дождь или снег. Очевидно, что Сергей Александрович ещё не раз придёт к нам на обед, а с погодой всё не так очевидно. Поэтому сегодня я всё же лучше прогуляюсь, да и выходной день не хочется тратить на бессмысленную болтовню.              Маменька успела только поднять правую руку вверх, чтобы возразить, как Василиса развернулась и поспешила закрыться в комнате.              Она в спешке оглядела комнату, сначала бросилась к столу, где аккуратно лежали книги и тетради по учёбе, затем не найдя себе занятие за столом, легла на кровать в центре комнаты, закрыла глаза и попросила впервые помощи у некого таинственного существа, верующие которого называли Богом.              Через пару минут она вскочила и улыбнулась, подумав, что нет ничего в этом критичного, ведь сестра её часто меняла увлечения, людей и мнения, потому Сергей Александрович априори не может долго задержаться в качестве репетитора, а потому это не имеет никакого значения. Стоит только вспомнить, как в семь лет Катя решила заняться рисованием, но через две недели записалась на танцы, а через три решила научиться игре на гитаре. И так всю свою жизнь. Она металась от одного занятия к другому, часто меняла мнения, поначалу уверяя всех в необходимости данного дела, а затем убеждая в обратном.              Что же сейчас испугало Васю? Не может человек поменяться в раз, в раз найти себя, да и творческая жила, как выразилась старшая сестра, совсем не проявлялась, отнюдь, Катя нуждалась в ней. Не могла припомнить Василиса, чтобы девушка с лёгкой грацией и широкой завораживающийся улыбкой могла дать миру что-то большее, чем свою красоту, которой та гордилась. Да и красота – дело личное, в критерии младшей сестры по выбору друзей или возлюбленных никогда не входила.              Вот и влюбилась она в Сергея Александровича не из-за его красивых глаз, черт, которых девушка попросту и не замечала. Голубые, карие или зелёные – ей одно, да будь слеп или без них, она бы всё равно влюбилась. Поначалу в необычный голос, который вызвал сперва смех, а затем в ум, который произносил этот смешной, на первый взгляд, голос. Его слова звучали лаконично, иногда нелогично, полностью опровергая все догадки и предположения Васи, но убедительно. Ему было невозможно не верить, его взгляд на мир отличался от других. Он критиковал стандарты, политику, людей. Он говорил открыто и верил в то, что говорит. Многие в группе не возлюбили Сергея за открытость и упёртость, а Василиса полюбила. Сперва, как человека, умеющего отстаивать свою точку зрения, а затем как мужчину, который покорил её сердце умом и видением мира. И она верила в свою любовь так же, как ему. Каждое его слово – правда, и не было в этом сомнений, пока она не услышала его высказывания в сторону старшей сестры. Но всё же. Всё же. Можно ли верить той, кто убеждена, что все мужчины мира влюбляются в неё с первого взгляда?              И снова его голос, доносящийся из прихожей. Громкий, уверенный и чёткий. Донёсся прям до комнаты, привёл в чувства дремлющую и уставшую Василису. Она вздрогнула, ущипнула себя, а затем поругала, что с завтрака до обеда бездельничала и думала о таких глупых вещах.              Девушка приоткрыла дверь комнаты, чтобы подслушать о чём и как разговаривают Катерина и Сергей, но ничего на этот раз не услышала. Только запах яблочного пирога и жареной курицы с чесноком. В животе всё забурлило и потребовала полноценного первого и второго. Она вдруг покраснела, начала убеждать себя, что поест позже, что ей нечего делать сейчас в столовой, что лучше прогуляться…              Но ведь уже поздно. Она всё же пройдёт мимо столовой и увидит Сергея, поздоровается с ним и уже не сможет уйти.              Так всё и произошло. Василиса с гордо поднятой головой вышла в столовую. По пути она два раза развернулась: сперва, чтобы проверить причёску, а затем ей показалось, что она выглядит слишком неудачно. И это неудачно превратилось в милый наряд, состоящий из лёгкого домашнего платья и высоких тёплых гольф, которые Вася считала неудобными, а Катя – красивыми. Она понятие не имела, что нашло на неё и почему она не ушла на улицу.              За столом она села напротив Сергея, стараясь держать спину ровно и не оглядываться по сторонам. Маменька сидела напротив Кати и при каждом удобном случае делала ей комплименты, которые раздражали младшую сестру.              – А мы, кажется, с вами незнакомы, – проговорил гость, обращаясь к Васе. Она опешила, совсем ничего не поняла и не смогла подобрать слов, потому уставилась на сестру с мольбами.              – Это Василиса Витязева, – засмеялась Катя, – вот я смешная, забыла вас познакомить. Моя младшая сестра.              – Младшая? – Сергей прищурил глаза, почесал подбородок, – очень знакомое сочетание имени и фамилии. Хотя знаете, может я что-то и путаю. Этих студентов и не запомнишь, а к вечеру они ещё и на одно лицо кажутся.              Василиса совсем поникла. Она сразу поняла, что всё придумала себе. Что Сергей Александрович никогда не улыбался ей взаимно, никогда не замечал её флирта. А в общем-то просто не замечал её. Чего же она перенапряжена, почему не может разжать потную ладонь, встать и уйти в комнату, забыв всё и сразу.              – Да нет, Василёк у нас инженер, будущий строитель, – Катерина махнула рукой в сторону сестры и развернулась к Сергею, – а я более тонкая натура, мне не понять, как устроен физический мир, но я прекрасно понимаю душевный. Вот мне часто мысли разные на ум приходят, идеи. Думаю, что если все их собрать воедино, то получиться неплохая книга. И когда всё это бурлит во мне, то я ощущаю счастье, оно такое невесомое и приятное, тогда и не волнует тебя, что есть каике-то гравитации, законы. В такие моменты есть только ты и твоя фантазия.              – Прекрасно сказала, – маменька даже хлопнула в ладоши, а Василиса закатила глаза от такого позора.              Младшая сестра всегда считала старшую глупой, которая не умела строить предложения и не понимала их суть. Василису всегда поражало умение Кати ставить рядом красивые слова и делать из этого ужасные и бессмысленные высказывания.              – Ты смотри далеко не летай, а то потом не поймаем, – ответила Вася и заметила, как уголки губ Сергея приподнялись.              Он был высоким мужчиной с тёмными волосами, уложенными в классическую стрижку. Брови его были широкими и чуть темнее волос, а глаза ярко голубыми, что вызывало диссонанс у Васи, но восхищало Катю. Сидел он прямо, а ел медленно из-за того, что внимательно слушал. Сергей считал неприемлемым разговоры за едой, поэтому предпочитал сначала обсудить все разговоры, а затем приступить к трапезе. Если же его перебивали во время еды, то он без возмущений отодвигал тарелку и слушал собеседника. Если блюдо остывало к концу беседы, то оно оставалось недоеденным, что совсем не печалило Сергея, ведь главное – это беседа, а в ней рождается истина.              Василиса оглядела стол, где в центре лежали куриные ножки, политые чесночным соусом. Она потянулась свободной рукой за одной, но та была ударена ладонью матушки. Вася оскалилась, но всё же взяла одну и положила в тарелку, которую держала левой рукой.              – Неприлично трогать еду руками, – сделала замечание Виктория шёпотом, еле заметно наклонившись к младшей дочери.              – Если это как-то напрягает нашего гостя, то пусть больше не приходит на обед, ведь не менять же мне свои обыденные привычки, дабы угодить репетитору моей сестры, – совсем не шёпотом ответила Вася и передумала есть мясо вилкой, взяла его в руки и откусила кусочек.              – Она ещё совсем ребёнок, хоть ей уже и двадцать, всё не может наиграться, – с натянутой улыбкой оправдывалась маменька перед гостем.              – Да я тоже люблю есть мясо руками, тем более курицы. Приятного аппетита, Василиса Витязева, и если вы не против, то последую вашему примеру, – проговорил гость и тоже взял куриную ножку руками.              Лицо Катерины исказилось. Она видела, как чесночный соус стекал по мужским пальцам, как жир оставался на губах, а он его просто облизывал и продолжал без всякого этикета поедать курицу. Она даже не заметила, как отвернулась от Сергея, как покраснела и чуть не заплакала со стыда. Разве должен вести себя так истинный философ? Не должен ли он быть аккуратным, милым и воспитанным?              – Спасибо, – Василиса поднялась изо стола, вытирая жирные руки салфеткой, – думаю, мне пора заняться своими делами.              – Но вы ведь даже не попробовали яблочного пирога, – взмахнул рукой Сергей.              – Да нет, что вы. Василёк очень занятая девушка, ни один пирог в мире не остановит её, – сразу втиснулась в разговор Катя. Ей подумалось, что уйди сестра сейчас, всё поменяется: Сергей вновь станет тем, кого она в нём увидела.              – Меня вроде не задевают эти слова, но очень хочется верить, что за ними не скрывается желание выгнать меня, моя любимая Катерина, – Василиса подправила гольф на правой ноге, чуть не запнулась на ровном месте, когда решила посмотреть на Сергея и его реакцию. Ей не хотелось, чтобы он считал её грубиянкой, чтобы потом высказал своё недовольство старшей сестре. Пульс её участился, когда тот неоднозначно перевёл взгляд на Катю, наклонился к ней и что-то проговорил. Тогда Василисе захотелось разгромить кухню, ведь его внимание не может принадлежать такой глупой девице. Неужели он не слышит её речей и не видит пустого незаинтересованного взгляда?              – Согласна, – засмеялась Катя и положила руку на плечо Сергея, – всем людям нужно отдыхать, милая моя, – она уже обратилась к сестре с наигранной добротой, – иначе можно потерять вкус к жизни. А мы очень не хотим видеть тебя подавленной, ведь мы тебя любим.              Васе даже стало не по себе от такой напыщенности. Особенно ей не понравилось признание в любви от сестры, которая та говорила лишь при гостях и когда желала показать себя с лучшей стороны, тем самым туманя разум других. Хоть Катя и была влюблена во всех людей мира и считала это своим истинным хобби, она забывала о своих истинный чувствах – любви к себе. И могла в порыве минут заблуждения наговорить разные глупости, о которых сразу забывала и не принимала на свой счёт. Слова, ведь, по мнению Катерины, ничего не означали, кроме звука.              Василёк бы рассмеялась в обычной ситуации и махнула бы на весь этот спектакль рукой, но увидела ожидающий взгляд Сергея. Он-то не знал правду, он-то верил своей ученице и считал её милейшим созданием. А какой будет Вася на фоне Кати, если на слова любви рассмеётся и закроется в комнате?              – Как это мило, – сдержанно ответила младшая сестра, – тогда мне непременно нужно остаться и выпить чашечку чая с пирогом.              Она села обратно, налила из небольшого чайника, стоявшего возле Кати, чай, отрезала кусочек пирога, и начала медленно есть, разглядывая цветочки на скатерти. Ей не хотелось поднимать глаза, слушать бессмысленную болтовню старшей сестры, ловить восхищение Катей во взгляде Сергея. Васе нравилось делать вид, что ничего этого не было, но сложно было отрицать правду. Каждый раз, когда девушка всё же поднимала взгляд, то видела заинтересованность в глазах гостя, видела, как он кивает головой на каждое слово Кати, как улыбается ей и как смотрит на её губы. Потому Вася долго не смогла поддерживать хорошее настроение, не доев пирог и не допив чай, она поблагодарила всех за приятный обед и в ужаснейшем настроении ушла в комнату, где убеждала себя, что рано или поздно всё это кончиться.              Василиса Витязева была настолько подавлена увиденным, что не смогла выйти на семейный ужин, потеряв вкус не только к еде, но и к жизни. Перед сном, когда время доходило уже двенадцать, в комнату постучала Катя. Вася могла бы сделать вид, что уже спит или очень занята, но через щель между дверью и полом проглядывал яркий свет.              – Не сегодня, Катя, – приоткрыла дверь Василиса, – поговорим завтра.              – Но я не могу завтра, – Катя выставила ногу вперёд, чтобы сестра не закрыла дверь перед её носом, – пожалуйста, всего пару слов, я так наполнена энергией, что хочу поделиться ей с миром, а ты в этом мире ближайший бодрствующий человек.              – Нет, – стояла на своём девушка.              – Это не займёт и часа твоего времени, мне очень хочется рассказать о своём первом занятии и о Сергеи. Возможно, он будет моим мужем. Разве это не прекрасно? – протараторила Катя, пытаясь заинтересовать сестру.              – Нет, Катя, нет и ещё раз нет.              – Ты серьёзно? – старшая сестра топнула ногой, – да ты вообще самый ужасный человек, просто ужасный, – она сжала кулаки, нахмурилась, – в тебе нет ничего человечного, ты всегда такая противная. Понятно почему ни один нормальный мужчина не взглянул на тебя. Ты невыносима, Василиса Витязева.              Катя хотела добавить ещё оскорбления, но Вася заметила, что во время бурного прилива негативных эмоций сестра убрала ногу, что перестало препятствовать закрытию двери. Конечно, после этого действия Катя не успокоилась, она ещё раз десять постучалась, попыталась докричаться до Васи, дёргала ручку, но всё завершилось поражением. Василиса не открыла ей дверь, она лишь выключила свет и легла спать, смеясь над вспыльчивостью Кати.              Утром младшая Витязева проснулась от странных звуков, доносящихся с улицы: странно хлопнули ворота, громкий смех. И это не первое утро, которое так начиналось. Василиса уже знала, что за ней приехал Довлатов Денис – рыжий мальчик с её курса. Он постоянно ходил в кожаной куртке, мечтал приобрести байк и обещал прокатить на нём первую Василису, хотя та никогда не восхищалась какой-либо ездой. Денис был высоким брутальным парнем, который ещё в своём подростковом возрасте выглядел старше своих лет, а когда ему исполнилось восемнадцать, то он быстренько завёл роман со взрослой женщиной, дабы распробовать все соки взрослой жизни. И неизвестно сколько бы длились его похождения к сорокалетней блондинке с роскошными кудрявыми волосами и длинными ресницами, если бы в одну ночь её муж не решил вернуться пораньше с вахты. На удивление всем, Денис Довлатов долго отходил от горького и неожиданного расставания. Тогда ему казалось, что больше ничто и никто в мире не даст ему таких эмоций, как его взрослая блондинистая любовница. И пусть роман длился всего два месяца – мучения и боль, оставшиеся после разлуки, продолжались больше года. Сейчас он и редко вспоминает о ней, не горюет и не желает вернуться. Сейчас Денис считает её ошибкой, обычным детским развлечением и всё же удачным опытом, который выпадает далеко не всем красавчикам.              Василиса знала его историю, Денис как-то сам того не замечая рассказал вкратце на каком-то студенческом мероприятия в ожидании заключительной части. Она также знала, что он привязан к Васе. И Василиса всегда готова была ответить ему взаимностью, если это касалось эмпатии или дружеской поддержки. Она часто видела в нём заблудившегося мальчика, которого необходимо порой взять за руку и показать, где выход. Денис так часто путался во времени, что прошлое предложение не имеет никакого метафоричного значения. Он настолько увлекался настоящим, что и не замечал, когда и где теряет драгоценный ресурс.              Дружба между Василисой и Денисом завязалась на втором курсе, когда парень опоздал на пару и все привлекательные места были заняты, кроме одного, рядом с Витязевой. Он без всякого стеснения сел с ней и завёл диалог, прекрасно зная, что девушка не имеет друзей в группе и редко с кем общается. Довлатова ничего не останавливало, когда он решался на что-то, в большинстве случаев, идеи ему в голову приходили спонтанно, и парень стремился осуществить их в реальность сразу, насколько бы глупо и смешно это не выглядело.              И спустя год их дружба только стала крепче. Денис иногда стал заезжать за Василисой, поскольку ему по пути, а Василиса иногда стала радоваться ему. Не всегда, конечно, но всё же искренне радоваться. И сегодня она была рада, что после нервных и тяжёлых выходных ей предстоит дорога с приятным человеком, который не заставит её много размышлять о разных вещах и ни в коем случае не станет её обижать.              Денис стоял уже в прихожей и слушал болтовню Кати, которая громко смеялась со своих шуток и пыталась заставить Дениса признаться в чувствах к Васе. Тот лишь хмуро кивал головой и уже ничего не отвечал, поскольку ему порядком надоедали Катины разговоры и допросы, обоснованные лишь её предположениями.              – Да ладно тебе, Дениска, признайся, ты влюблён в мою сестру-злюку, иначе бы ты тут так часто не появлялся, – была последняя фраза Катерины перед тем, как Василиса встала между одногруппником и сестрой. Младшая сестра, не пожелав доброго утра старшей сестре, обулась и надменно посмотрела на неё, дав понять, что её разговоры порядком надоели не только Денису.              Довлатов открыл дверь одногруппнице, попрощался с Катей и, обогнав Васю, открыл ещё одну дверь, в машину. Василиса тяжело вздохнула и решила не напоминать другу в тысячный раз, что может и сама открыть двери. Ей вдруг показалось, что она находит этот жест милым, и что, если бы вместо Дениса был Сергей, она бы даже расплылась в непривычно долгой улыбке. И, может, дело совсем не во внимании, а в том, кто его одаривает? Или всё же тёплые деньки в холодную осень так влияют на мировоззрение?               – Боюсь предположить, сколько девушек за выходные побывали на этом месте, – пристёгиваясь, сказала Василиса.              – О, Василиса, столько, сколько тебе и не снилось.              – Больше десяти?              – Я и не считал. Тут были все: и милые, и умные. Настолько было много, что скажи любое имя, не прогадаешь, – Довлатов Денис завёл машину, окинул взгляд на собеседницу и стряхнул с её плеча пылинку, – абсолютно любое.              – Любое говоришь, – она перевела взгляд на плечо, которого коснулась рука Дениса, затем на его руки, – допустим, – она прикусила губу, посмотрев вверх, – Василиса.              – Нет, Василиса, такой женщины тут точно не было. Так уж сложилось, что ты у меня одна, – Денис широко улыбнулся, – очень интересное женское имя.              – Как и история о нём, – Василиса увидела заинтересованность со стороны Дениса, потому продолжила, – маменька была уверена, что вторым ребёнком обязательно будет примелейший мальчик, как её муж, как брат мужа, как все мужчины в нашем роду. Они и допустить мысли не могли о рождении второй девочки. У моего отца было столько мыслей по поводу будущего долгожданного сына, о его жене, которой должна стать дочь Ольги Князевой, той самой, что принадлежит половина города. Девять месяцев отец не отходил от матери и называл плод Василием, в честь его деда, основавшего семейное дело. Василий был не просто долгожданным ребёнком, он был надеждой на укрепление бизнеса и сотрудничества с крупными компаниями. Врачи уверяли отца, что нет сомнений в мужском поле ребёнка, однако роды показали другой результат. Маменька взяла меня на руки и сказала: «Вася», а потом воскликнула: «Василиса». А папенька уехал из города, сообщив родственникам, что у него срочная работа и что он не вернётся в ближайшее время. И он до сих пор не вернулся, лишь оплачивает счета дома и прихоти любимой дочери, о моём существовании он предпочитает не думать, считая меня недоразумением и подкидышем. Однако у меня его лицо, голос и характер. Но я тоже предпочитаю не знать о существовании отца, как и о связи между с родственниками. Они просто есть, не более.              – Твой отец не знает, кого любить. Заблуждается в выборе между двумя дочерями. Конечно, можно любить по возрасту, дело каждого, но любить одинаково – это долг родителей.              – Верно, однако даже родительскому сердцу не прикажешь.              – Да и ты не обязана ему ничем, – Денис затормозил на светофоре, посмотрел на безэмоционально лицо Васи, – хотя по тебе и не скажешь, что ты грустишь по этому поводу. В такие моменты я восхищаюсь твоим умением держать ситуацию на расстоянии. Будь я таким, возможно было бы меньше проблем.              – Тебе всего двадцать лет, ты учишься, тебя обеспечивают родители. О каких проблемах может идти речь?              Довлатов завёл машину, положил правую руку на сердце и ответил:              – Сердечных. Как же душевные страдания, переживания? Думаешь, это знакомо только девушкам и глупым подросткам? По мне так это не зависит ни от пола, ни возраста, ни характера. Просто кому-то более удачно получается скрывать их, а кто-то эмоционально переживает горе и любовь. Хотя эти два понятия так близки.              – Горе и любовь?              – Страдание приносит лишь истинная любовь, сколько бы не длились минуты счастья, минуты горя будут гораздо дольше.              – Денис, у тебя сегодня какое-то чересчур меланхоличное настроение. Оставь эти диалоги на вечер с очередной подругой, которая с удовольствием разделит твои переживания. Не хочу быть свидетелем ненужной драмы или очередной плаксивой истории, которая по итогу сведётся к несбывшемуся будущему. Тем более ветряным девушкам ничто так неинтересно, как несчастная любовь, от которой нужно спасти красивого и одинокого мужчину. Но изволь напомнить, я не нуждаюсь в мужском внимании.              – Все люди нуждаются во внимании, просто некоторые боятся об этом говорить. И я уверен, что головой, ты прекрасно понимаешь, что я прав. Я чертовски прав.              Она никак не показала внешне соглашение с теорией Дениса, но сразу подумала о Сергее и об очевидном желании просто его увидеть. И весь день она, оглядываясь по сторонам, ходила из одного кабинета в другой, в надежде, что где-то краем глаза увидит его тёмные волосы, услышит голос и запах яркого цитруса. И если бы у Василисы была аллергия на цитрусы, она бы с радостью умерла от удушенья его духами. Но за весь день так и не сошлись их пути. Она ходила между четвёртым и седьмым этажами, а Сергей Александрович вёл пары по понедельникам на восьмом. И если бы Василиса знала, то вероятно нашла бы предлог подняться выше на этаж и обойти его полностью, убеждая себя, что дело вовсе не в её влюблённости в преподаватели, а, например, в желании пройтись по университету. Заставая себя на таких мыслях, Василиса начинала ругать себя, порицать и считать самым глупым созданием.              Она уже не могла оценивать ситуацию холодным умом, поскольку понимала, что вечером, после пар, они всё же встретятся в её доме, что она увидит его голубые глаза, что они будут с любопытством и вниманием рассматривать черты лица Катерины, что ревность снова пробудит в ней злость и бессонницу. Но дело даже не в злости и бессоннице, которая влияла не только на позитивный настрой по утрам, но и на здоровый внешний вид, пропавший у Васи за выходные. Дело было в её отношении к ситуации: она до сих пор не могла понять, чем Катерина могла понравиться такому умному и воспитанному мужчине. И сколько себя помнит Вася, она каждый раз удивлялась, когда старшая сестра приводила в дом довольно состоявшегося в жизни человека и утверждала, что их пути обязательно сойдутся, ведь в нём сочетается красота, вежливость и желание научить Катю жизни. Катерина всегда утверждала, даже убеждала семью, что нет мужчины лучше для создания семьи, чем тот, кто может дать уверенность в будущее, вверяя его опытом и знаниями о мире. Однако единственное, что могла наблюдать Василиса – это быстрая потеря интереса Кати к таким людям, а её мнение менялось о них на противоположное: она начинала обвинять их в нудности, скучности, закрытости и в постоянной критике в сторону старшей сестры. Потому Василиса просто ждала. Ждала дня, когда, вернувшись домой, она застанет Катю в непривычном печальном настроении, в котором она и поведает младшей сестре об очередной ошибке. Вот только пугало, что Сергей Александрович не простой мужчина с улицы, он её репетитор, от которого отказаться будет чуть сложнее, чем от простых знакомых. Оставалось надеяться, что сестра поступит так, как свойственно ей, и что она не решит влюбиться по-настоящему в своего учителя.              На обратном пути, когда Денис с Василисой уже подъезжали к дому Витязевых, девушка перепугалась, что сегодня сможет увидеть нечто большее, чем просто милые гляделки между сестрой и преподавателем, потому с осторожностью, пытаясь не выдать тревогу в голосе, спросила друга:              – Не хочешь ли зайти на чай? Помнится мне, ты ни разу за всё время не пил чай, лишь стоял на пороге и ждал меня. Да и познакомишься ближе с Катериной, вдруг твоё мнение о ней изменится, да и маменька моя часто спрашивала про рыжего симпатичного парня на чёрной машине, который тайно похищает её дочь по утрам и увозит на учёбу.              – Слишком заманчивое предложение, от него невозможно отказаться. Но сперва спрошу, не боишься ли, что твоя семья подумает, что между нами намного больше дружбы, что припишут тебя в мои жёны и что потом привыкнешь к этому и будешь умолять меня о замужестве?              – Не смеши, Денис. Уж я справлюсь и постараюсь перебороть желание стать твоей женой, поэтому не переживай заранее.              Они посмотрели друг на друга, когда машина остановилась у дома, и рассмеялись.              – Не покажусь ли я невоспитанным, заявившись в гости с пустыми руками? – перед тем как открыть ворота, спросил Довлатов.              – Покажешься, но какое тебе дело до их мнения? Тем более я и так знаю, что ты невоспитанный, а доказывать обратно гиблое дело, потом ещё разочаруются дважды, уж лучше сразу покажи свою натуру. Одно прошу – не ругайся матом и не оскорбляй маменьку, она уж точно такого не простит.               Денис сдерживал себя, как мог. После знакомства его с Катей и Викторией Викторовной, Василиса предложила вместе поужинать. Довлатов старался держаться рядом с Васей, смотрел за её движениями и поначалу вёл себя, как застенчивый и скромный мальчик, повторяющий за своим авторитетом, но после получасовых стараний Кати и маменьки вызвать молодого человека на откровенности, он расправил плечи и произнёс отборный мат, удививший всех сидящих за столом. Вместо ожидаемых красных щёк и слов извинений, Денис рассмеялся и похлопал подругу по плечу, давая понять, что наставления были нарушены, а значит терять нечего. Маменька тяжело вздохнула и отлучилась под предлогом принести ещё угощений и посмотреть, как дела у пирога в духовке. Денис сразу расселся поудобнее, положил локти на стол, неприлично уставился на Катю, затем без «пожалуйста» попросил её подать мандарин, лежавший в посуде рядом с ней.              – И, может, стоит добавить в просьбу немного слов, дабы выражение не казалось приказом? – возмутилась Катерина.              – Ну, а по итогу ты всё равно мне дашь мандарин, – с издёвкой ответил Денис и, получив желаемое, добавил, – ещё если бы почистила, то цены бы тебе не было.              – А сейчас что ли есть? – Катерина стиснула зубы, выхватила фрукт и начала чистить, надавливая на него так, что сок брызгал во все стороны.              – Ну, видимо да, раз ты так стараешься доказать обратное, – она протянула ему очищенный влажный цитрус, показала всем своим видом недовольство, цокнула, а Довлатов Денис лишь добавил, – могло быть и лучше. Правда?              – Ты перегибаешь палку, – равнодушно и коротко отсекла Василиса.              – И она много себе позволяет, когда считает себя правой говорить мне в лицо о чувствах к той, которую считаю подругой, – ответил Денис и снова посмотрел на Катю издевательским взглядом: глаза его смеялись и смотрели исподлобья.              – Помни, что ты сейчас в доме, хозяйкой которого она является.              – Ладно, – он пожал плечами и вместе с этим из кухни вышла маменька.              Она несла в руках пирог и широко улыбалась. Виктория всегда гордилась своей белоснежной улыбкой и гладкой белой кожей, за сиянием которой она следила чуть ли не каждые полчаса. Она в свои 40 лет считала себя молодой и равнялась на дочерей, не любила, когда гости делали акцент на её славном материнстве, ей нравились сравнения её с дочерями, как со старшей сестрой. Именно так Виктория себя и чувствовала. Когда Василисе исполнилось 16, Виктория сразу поняла, что теперь может гулять и наслаждаться жизнью, что в 40 лет жизнь только начинается. И неважно, сколько тебе и где ты. Она следила за фигурой, постоянно училась чему-то новому и часто звала гостей. Любила вечера в шумной компании и мечтала уже избавиться от дочерей и выдать их замуж, чтобы её дом принадлежал только ей. Каждую ночь она просила Бога о любви своим дочерям, грезила о дне, когда останется одна и сможет воплотить все желания детства, юности и отрочества. Безусловно, Виктория любила своих девочек, желала им лучшего, но больше всего она любила непринуждённую жизнь, которую всегда запрещали ей и не позволяли сначала родители, затем муж, а после и дети. Конечно, Виктория никогда не произносила свои мечты вслух, но сейчас, видя Довлатова Дениса, она готова была закрыть глаза на его поведение и выдать Василису за него хоть завтра.              – Денис, – она отрезала кусочек пирога с картошкой и капустой, положила ему в тарелку, – как тебе наша Василиса?              Младшая Витязева медленно повернула голову в сторону маменьки с выпученными глазами и обомлела от такой наглости и прямоты.              – Не знаю девушки лучше, – ответил тот, – но в этом-то и проблема, – он замолчал, посмотрел на подругу, тяжело вздохнул и приступил к поеданию, оставив маменьку с выражением слушателя, которое сменилось негодованием.              – Я вижу, вы за словом в карман не лезете, лаконичны и кратки. Это всё же талант, – маменька налила сок из графина и протянула Денису, – сейчас мало талантливых молодых людей.              За окном мелькнул чей-то силуэт, который Катерина сразу узнала, вскочила и побежала к двери. Василиса тоже сразу всё поняла, окинула взгляд на друга, затем на свои руки, потом на маменьку, наблюдавшую за Катей, а после поднялась и сообщила всем, что ей пора уходить.              – Ну, нет, – закапризничал Денис, – я бы хотел ещё пирога, а после вместе уйдём. Не оставляй своего гостя одного, мне всё же будет некомфортно без тебя.              – Тогда схожу за молоком и приду, – смирилась Василиса и вспомнила правила этикета, которые соглашались с мнением Довлатова.              На кухне она пробыла чуть дольше обычного. Василиса замерла со стаканом молока, размышляя о том, что в гостиной сейчас Сергей Александрович, увидеть которого она мечтала целый день. Она даже подумала, что может переждать его уход на кухне, но всё же набралась смелости и вышла с опущенным взглядом. Сев за стол, она на секунду посмотрела на него, поздоровалась и начала пить молоко. Никогда ещё молоко не было таким вкусным и желанным, никогда она ещё не ощущала так ярко, как щёки начинают гореть. Но больше всего её тревожило сильное желание убедиться в догадках – Сергей смотрел на неё.              – Сергей Александрович, – маменька засмеялась, – а тут Довлатов Денис, какое у вас отчество? – Денис ответил, а Виктория продолжила, – какой замечательный день, с одной стороны Сергей Александрович, с другой – Денис Дмитриевич. Ах! какие прекрасные молодые люди. Мои прекрасные леди сумели найти замечательных мужчин для ужина. Давно мы так не собирались большой компанией. Катерина, милая моя, у тебя же близится день рождение, не хочешь ли ты, как в школьные годы, устроить танцы в гостиной и собрать такую потрясающую компанию снова?              – Маменька, – протянула Катя, – какая замечательная идея. Ещё можно позвать твоих друзей и моих.              – Не думаю, – сразу перебила Виктория, – мне так нравятся эти молодые люди, что я хочу познакомиться с ними поближе.              Виктория была переполнена счастьем, она была уверена, что если приложит чуть больше усилий обычного, то Сергей Александрович сможет добиться сердце Катерина и совместные вечера сблизят их ещё больше, а Денис поймёт, что Василиса подходит ему не только, как подруга, но и как компаньонка на все его оставшиеся годы.              Василиса, напротив, не поняла суть идеи и такого отчаянного желания провести время ещё с парнем, явно не возлюбившим Катю. А потом она поразмыслила и нашла много плюсов: Сергей будет рядом, хоть и с сестрой, но всё же в одном помещении, а Денис сможет привлечь внимание именинницы с другой стороны, и тогда возможно старшая Витязева переключится с одного мужчины на другого, как это всегда и происходило. Вася не боялась взаимной симпатии Дениса и Кати, поскольку заранее знала, что кроме недельного флирта ничего у них не выйдет, а пока ужин показывал, что не выйдет даже и минутного флирта. И Вася пообещала себе, что постарается сделать невероятное: внушить другу прекрасное мнение о её сестре через диалоги и описание, явно чересчур приукрашенные. Затем она подумала, что не сможет лгать и что это не в её стиле, а потом посмотрела на Сергея и решила иначе. Вообще она ещё долго сомневалась в разумности плана, в своей адекватности, но всё же сошлась на том, что в любой момент можно отказаться, отступиться и поменять мнение. Да и если Сергей Александрович влюбиться в её сестру, то она уж точно не будет мешать их счастью, Василиса не была разбивательницей сердец, она всего лишь хотела убедиться, что Катерина не изменилась и осталась такой же легкомысленной девчонкой, как и пару недель назад. А то, может и вправду, люди меняются по щелчку, а Вася просто не в курсе.              Вечером, когда Денис Довлатов давно уехал, когда Сергей Александрович провёл урок по философии с Катериной, после которого та ускакала гулять и наслаждаться последними тёплыми деньками, Василиса осталась в гостиной читать книгу, а маменька сидела напротив и перебирала украшения, разделяя серьги, бусы и браслеты.              – О чём читаешь? – нарушила тишину Виктория.              – О жизни. Да и зачем спрашивать, если сама никогда не возьмёшь её читать? – ответила дочь, не отрываясь от чтения.              – Я всё думаю, почему за все двадцать лет ты впервые решила привести в дом молодого человека. Да и ещё такого смышлёного.              Вася подняла взгляд, увидела, как маменька старательно распутывает бузы, усмехнулась и предпочла промолчать.              – А какой редкий у него цвет волос. Рыжие мальчики романтичны, мне так ваша бабуля говорила, а ещё его широкие плечи и яркие зелёные глаза пленяют. Невозможно не влюбиться, правда?              Василиса снова просто усмехнулась.              – Понимаю, ты это знаешь и без меня, – продолжала маменька, – все в молодости ищут себе идеального мужчину, а потом в преклонном возрасте жалеют, что однажды отказали симпатичному одногруппнику или однокласснику. Все жалеют и ревут, что не поняли раньше главного – нужно следовать зову сердца, а не ждать подходящего момента. Вот ты дождёшься и останешься одна в старости, и будем мы с тобой две одинокие и старые сидеть в гостиной и вспоминать рыжего парня на чёрной машине. Вспоминать и рыдать, что когда-то обе ничего не сделали для вашего брака.              – Интересно, – Василиса дочитала страницу, положила закладку и закрыла книгу, подняв взгляд на Викторию, – с чего такие выводы, что я жду подходящего момента? Возможно, мне и не нужны отношения, возможно, я готова съехать из этого дома в любой момент и оставить эту жизнь далеко за спиной? Наверное, ты спросишь, что же мешает мне так поступить, а я отвечу, что ничего. Однако твоя старшая дочь настоятельно просила меня оставаться здесь до её женитьбы. Она, конечно, ещё точно не определилась за кого идёт замуж, но складывается ощущение, что выйдет за первого встречного.              – И всё же я желаю тебе обрести счастье и советую приглядеться к Денису Дмитриевичу, он хорош собой, подумай о красоте ваших будущих детей, о смешение ярко-рыжего и каштанового цветов. А Катерина своими взглядами меня порой пугает, сначала я привыкаю к одному жениху, затем появляется другой. Всё же надеюсь, что Сергей Александрович станет сначала другом, а потом она поймёт, что нет мужчины лучше для неё. Да, милая моя Василиса, настоящая любовь зарождается из дружбы, потому-то я так уверена в ваших будущих отношениях с Денисом.              – Не каждая дружба порождает любовь, оттого и следует, что не вся любовь начинается с дружбы.              Василиса Витязева поднялась с мягкого кресла, чтобы принести графин с тёплой водой из кухни, подправила плед, свисающий с сиденья маменьки, потянулась, налила воды и села обратно.              Гостиная была небольшой и представляла из себя квадрат, в центре которого стоял стеклянный невысокий круглый столик, на котором всегда лежали журналы Кати и очень редко читаемые книги Васи. Вокруг столика находились три мягких больших кресла, которые отличались лишь цветом лежавших на них пледов. Катя украсила сиденье розовым покрывалом и маленькой перьевой подушкой, которую сделала сама в период изучения рукоделия. Василиса укрывала свои ноги зимой фиолетовым одеялом, а летом предпочитала убирать его в шкаф, поскольку оно было тёплым и тяжёлым. Маменька же обходилась лёгким кружевным вязаным пледом, который часто накидывался на плечи и придавал ей шарма. Чуть поодаль, ближе к выходу, стоял большой диван для гостей, рядом с которым находилось пространство для игр. Перед ним полукругом лежали разноцветные подушки для пола, а по бокам стояли небольшие шкафы, в которых прятались настольные игры. Когда Катерина училась в школе, то в доме часто собирались её подруги, проводившие целые дни на полу, развлекая себя не только купленными карточками, но и разнообразными гаданиями, которые придумывались девочками на ходу. Теперь же Катерина часто грустила и почти не появлялась в этой зоне гостиной, поскольку её подруги уехали учиться, вышли замуж и позабыли о ней, а если и не позабыли, то не смогли найти время на старые развлечения.              В правой части от стеклянного невысокого столика находилась столовая, которая никак не отделялась от гостиной, поэтому гости часто трапезничали и сразу шли на диван обсуждать дела или просто придаваться утехам.              Никто из девочек не умел играть на пианино или ещё каких-то музыкальных инструментах, потому в гостиной их не было, хотя Катерина часто раньше вздыхала по этому поводу и даже как-то просила папеньку избавить их гостиную от такого недочёта, но спустя время вздохи появлялись лишь по привычке, а про клавишный инструмент девушка больше и не вспоминала.              – Да, – маменька снова прервала чтение Васи, – не хотела тебе говорить, но мы с Катей заметили твои перемены в поведение, а потом ещё пришёл Денис на ужин. Я ни на что не намекаю, но где-то ты нам не договариваешь. Ты ведь уже взрослая, и я взрослая, ты можешь мне всё рассказать. Я смогу помочь тебе и сохранить всё в тайне, на то мама и нужна. Если вдруг дело в том, что ты сомневаешься в чувствах Дениса к тебе, то я уверена, что нет смысла сомневаться. Я видела, как он смотрит на тебя.              – Интересно, – Василиса зевнула и потянулась, – когда ты сопоставляла все эти факты, учла ли, что большую часть времени мы проводим в разных местах и что на моё внутреннее состояние может влиять, – она приложила кончики пальцев к губам, посмотрела в потолок, немного помычала и закончила, – ну, в конце концов, переменчивость погоды, как говорит Катя.              – Я знаю тебя двадцать лет, живу с тобой под одной крышей, а ты думаешь, что я не смогу сопоставить два очевидных факта? Моя дочь влюбилась, но боится говорить об этом. Разве от матери утаишь такое? Даже не от матери, а просто от женщины, мне кажется, они чувствуют это на ментальном уровне. И я очень рада за тебя, моя дорогая, потому что нет ничего прекраснее в мире, чем познать любовь. И я готова принять любой твой выбор, помочь тебе и ускорить процесс.              Вася тяжело вздохнула и ответила:              – Думаю нам пора заканчивать столь увлекательную беседу, не имеющие ничего общего с реальностью. Моя маменька, если вдруг моя любовь будет взаимна или хоть чуть-чуть такой, какой ты её описываешь, то моя душа бы не страдала, а избранник не был бы тайной, поскольку с таким не шутят. Но услышь меня, ведь смысла лгать не вижу: Денис Дмитриевич мой хороший друг. Насколько бы это абсурдно и грубо не звучало, у меня к нему действительно есть любовные чувства, однако они так идентичны с родственными узами и дружеской привязанностью, что сердце попросту не колыхает от возбуждения. Дам знать, как только моей руки коснётся тот, чьё имя я произношу во снах. Пока же такому не бывать.              – На страсти далеко не уедешь, милая, – крикнула маменька уже в спину уходящей Василисы.              Та развернулась и лаконично ответила:              – А без неё и вовсе не поедешь.              Девушка хотела уже закончить этот день, раздеться и сладко упасть в объятья холодной подушки, которая спасла бы не только от духоты в доме, но и от головой боли, появившейся между мыслями ни о чём и мыслями обо всём сразу. Но яркий свет от фар и звук колёс прервал её мечтания о сне. Василиса бы и не обратила внимания, если бы машина не остановилась возле дома. Она залезла на стол, открыла окно и выглянула. Возле ворот стояла чёрная машина Дениса. Ей подумалось, что он приехал к ней по какому-то вопросу или у друга, случились какие-то серьёзные проблемы, раз в столь поздний час он не сидит дома, готовясь ко сну.              На улице было темно, а поскольку луна начинала рождение завтра, отчётливо разглядеть происходящее было невозможно, однако свет из окна соседей и из ограды, оставленный специально для Кати, помогал выловить основные моменты. Как только Василиса начала закрывать окно, чтобы выйти к Довлатову, как увидела, что из машины выпорхнула Катерина и сразу побежала в дом, не оглянувшись назад и не сказав больше ни слова. Да и Денис долго не церемонился: не прошло и минуты, как машина направилась на большой скорости вперёд.              У Василисы никогда не появлялось так много вопросов к сестре, она никогда ещё не знала, что делать со своим любопытством – бежать к Кате или остаться в комнате и радоваться, что её план осуществился так быстро. Она металась от окна к кровати, качая головой, около десяти секунд, потом же, осознав, что сестра может уйти в спальню и не сказать ни слова, а потом вовсе наврать, кинулась в прихожую, где застала Катю за обуванием тапочек.              – И как прогулка? – не нашла лучшего начала разговора Вася. Она чувствовала себя глупой сплетницей, ей хотелось провалиться сквозь землю.              – Прогулка, как прогулка, – резво ответила девушка, подбежала к Васе и приобняла, – а в конце представляешь не надо было даже идти пешком от самого центра. Сейчас всё расскажу, пойдём, присядем, – старшая взяла младшую сестру за руку и провела до кресел, – моя Анечка, моя самая любимая подруга, надеюсь, что помнишь её, она такая с маленькими кудряшками, белыми волосами, а на лбу у неё шрам с рождения, – Василиса кивнула и послушно продолжила слушать, – она рассказала, что нашла необычайного человека, что впервые увидела такую неординарную внешность, что всё происходит, как в сказке.              Катя сделала длинный вздох и упала на спинку кресла, а потом с ещё большей радостью продолжила:              – И самое забавное, когда речь зашла о его имени, она назвала его цветочком, ну, конечно, после долгих уговоров, призналась, что её избранник Довлатов Денис. Моему удивлению не было предела, я даже подумала, что в мире слишком много Довлатовых Денисов, что быть не может, что избранник моей сестры нашёл себе другую девушку. Однако после пару уточнений про рыжие волосы, чёрную машину и широкие плечи, сомнений больше не было. И ко всему в добавок, чтобы доказать мне, что я не права по поводу тебя, а я рассказала Анечке про вашу дружбу с Денисом, мы вынудили его приехать. Очевидно, что он не стал церемониться с нами и объяснять данное недоразумение, но соизволил меня подвести в столь поздний час.              На последней фразе взгляд Кати упал вниз, рука дёрнулась и начала наматывать выпадающий локон из хвоста на палец. Она явно что-то недоговаривала, но Вася не заметила изменений, поскольку была увлечена впервые рассказом Кати, что её пугало и странно радовало. Неужели она глупеет или меняется в худшую сторону? Неужели причина тому одна – любовь? И если любовь делает из человека мягкотелую и глубоко-переживающую личность, то она очень жалеет, что вступила на эту тропу. Вася с испугом представила, как через неделю будет уже сама приходить к Кате и с таким же увлечением рассказывать ей бессмысленные вещи и радоваться. Она вздрогнула, поднялась с кресла, пожелала сестре спокойной ночи и медленно направилась в комнату, рассуждая над своей бессознательностью. И ведь не было смысла выскакивать к Кате, не было смысла интересоваться её жизнью, поскольку всё и так было очевидно. Вася бы и без того догадалась бы, что Денис её просто подвёз, однако убедиться стоило. Или не стоило? Или всё это очередная фальшь, которой кормит её Катерина на протяжении последних лет? Чему верить и стоит ли вообще играть в эти игры, когда ставка слишком высока? Может, пустить всё на самотёк, дождаться женитьбы сестры, подтолкнуть её к Сергею и уехать далеко в горы, где не только чувства останутся за спиной, но и целая эпоха, которую хочется выкинуть из головы поскорее. Так и было решено ночью – Василиса позабудет о старом плане и сделает всё возможное, чтобы Сергей и Катерина влюбились в друг друга и поскорее женились, отчего всем станет лучше, хоть она не отрицает, что первое время будет глубоко страдать, но все мучения проходят и вместо них приходит стабильность.              Вторник на удивление начался с тишины, что смутило младшую Витязеву. Она выглянула в окно, за которым уже стояла чёрная машина, а значит с гостиной должны доноситься вопли и наигранный смех старшей сестры. Вася даже приоткрыла дверь, чтобы убедиться в тишине. И всё же стояла гробовая тишина. Ни звука в коридоре, доносящегося из гостиной. Она испугалась, быстро привела себя в порядок, собрала сумку и с осторожностью вышла из комнаты.              В столовой она увидела Дениса, сидящего за столом и пьющего что-то из кружки. Рядом сидела Виктория и подавала ему каждый раз новое печенье, а напротив Катерина, рассматривающая лицо гостя.              – Доброе утро, – Василиса подошла чуть ближе и разочаровалась в семье, поскольку они буквально обхаживали человека, который вчера грубил им.              – Василиса, – маменька поднялась со стула, поцеловала дочь в правую щёку, – а мы как раз тебя ждали. Денис приехал чуть раньше обычного, а чтобы не будить тебя Катерина предложила ему чай.              – Интересно, – Вася осуждающе посмотрела на Дениса, положила ему руку на плечо и спросила, – у тебя в планах остаться тут ещё или всё-таки отправиться на пары?              – Доброе утро, – Денис поставил кружку, посмотрел на самое недовольное лицо из всех присутствующих, поднялся и направился к выходу.              Сев в машину, Денис оглядел подругу и убрал пылинку с её плеча. Она опустила голову и спросила:              – Не находишь их поведение странным?              – Катерина сегодня не смеялась со своих глупых шуток и не пыталась навязать мне наше сватовство, но думаю, что дело во вчерашнем инциденте. Мне кажется, я доходчиво объяснил ей, что Анечка моя не единственная подружка, а она, я уверен, очень хорошо это поняла.              – Это звучит слишком откровенно, что я даже не хочу об этом думать. Однако не задумывался ли ты остановиться на одной?              – Я думаю об этом каждый день. И если вдруг увижу ту самую, то сразу пойму. Пока же меня окружают легкодоступные, глупые и милые девушки, которые почему-то не задумываются о завтрашнем дне, о людях в целом, они зациклены на себе и своей красоте. А это меня не цепляет. Да и красота далеко не главное, меня больше привлекают умные и целеустремлённые, остальные же просто не моё. Конечно, я знаю пару парней, которые возносят в Богини красивейший дам, но ведь красива та, кто может показать красоту себя речами, иначе гнить вам вместе в скукоте и старости.              – У Катерины много ухажёров, она с тобой явно не согласна, – проговорила Василиса.              – Ухажёров-то много, но где они все? Не видел за эти два ни одного мужчину рядом с ней, который бы смотрел на неё влюблённо. Она податлива и хочет эмоций, ещё молода и к тому же скучна, а её робкий ум, на удивление, понимает, что главный плюс Кати – внешность, потому она так часто улыбается и двигается и потому так бесхарактерно выполняет любые поручения.              – Ты слишком предвзят к ней. У вас было не так много времени узнать друг друга, а ты делаешь уже такие поспешные выводы. Не смотря на нашу схожесть во взгляде в данной ситуации, я всё же могу найти пару плюсов Кати. Она умеет поддерживать и подстраиваться под ситуацию. А ещё у неё хорошо развито сострадание, потому у неё было много подруг в школе.              – Однако ей 24 года, а она так и не нашла себе место в жизни, не отучилась, живёт с мамой и строит из себя беспечного подростка. Катя ничего не делает для своего будущего и уверена, что в мире происходит всё по щелчку, по её велению и хотению. Но объясни мне. Вы воспитывались одним и тем же человеком, но у тебя есть голова на плечах и осознание того, что в будущем никто не будет бегать за тобой, а у Кати попросту отсутствует мышление, она даже не знает, что о таком нужно думать.              – Мы не имеем право её судить, – спокойно проговорила Вася и положила свою руку ему на руку, держащую рычаг переключение передач, – она ответственна за себя, а мы за себя. Мы можем хоть сколько упрекать другого человека в неправильности мысли, однако сами не знаем, что есть по истине верно. Так может Катерина права, что не загружает себя обязанности и довольствует всеми прелестями, пока тому позволяет ситуация. Ты рано повзрослел и требуешь того же от других, но каждый в разных условиях и каждому нравится разное. Я уверена, что рано или поздно, сестра вырастит и выйдет замуж, что перестанет играть в необразованное дитё, однако если не случится таких перемен, то ты будешь прав. Судить всё же ещё рано.              – Я пытаюсь, – Довлатов Денис резко затормозил, остановился у университета, хлопнул дверью, обошёл машину и открыл дверь аккуратно для Васи, протянув руку и предупредив, что тут немного грязно.              Во время пар Василиса всё никак не могла сосредоточиться на изучаемом материале, она всё отвлекалась на мысли о предстоящем дне рождении Кати. Вдруг ей удастся заговорить с Сергеем не только об учёбе, вдруг он найдёт её приятным собеседником, вдруг судьба всё же есть, а её атеизм был всё это время не оправдан.              Последняя пара была самая долгожданная. Сергей Александрович пришёл с опозданием в десять минут, оглядел большую аудиторию. Он был в голубом костюме и белой рубашке. Сначала он сделал подводку к новой теме, которая сразу понравилась Василисе. «Человек как главная философская проблема». Сергей поведал о происхождении и сущности человека, затем достал листок со списком группы. Василиса встрепенулась, ведь теперь он узнает, что сестра Катерины является его студенткой. Она заметила, как перед её фамилией он усмехнулся, поднял взгляд и сразу нашёл её за второй партой, затем перевёл взгляд на Довлатова, который шёл следом по списку.              – Я даже сначала и не понял, что репетитор твоей сестры – это наш препод по философии. Хотя не странно, я же не слушаю его. Я бы с радостью прогуливал эту пару, если бы он не опрашивал и не ставил бы баллы просто за мнение. Странная философия, конечно, уж лучше что-то строгое и логичное, чем размытое.              Василиса не слушала возмущения Дениса, она уже давно с восхищением смотрела на Сергея, позабыла обо всём на свете и просто внимала каждое слово, каждый жест, каждый взгляд в её сторону. Она не замечала, как открывала рот, как зрачки её увеличивались, как непроизвольно она начинала карябать лоб и как краснела при пересечении взглядов. На паре Сергей Александрович ни разу не спросил Василису, а она не осмелилась высказать своё мнение самостоятельно в страхе разочаровать преподавателя. Она снова подумала, что может сказать что-то нелепое, бессвязное и глупое. И только на его парах Вася думала о таком, на остальных её посещала лишь уверенность в знаниях и в своих силах.              Вечером она узнала за ужином от Кати, что Сергей будет появляться по понедельникам, средам и субботам. Василиса сначала обрадовалась, что будет видеть его не каждый день, а потом расстроилась по этому же поводу.              Так вышло, что в среду, когда пришёл Сергей Александрович, Василиса читала и готовилась к экзамену, а в субботу отправилась на выставку картин с Денисом, который восхищался Пикассо и его ранним творчеством. Друг сразу заметил, что Василиса выглядит подавленно, поэтому не стал много болтать и отвёз подругу обратно, хотя уже было поздно, ведь человек, так ярко повлиявший на её настроение, уже ушёл, сообщив о важных делах и большой нагрузки. Катя тоже не осталась в стороне и проявила сочувствие к младшей сестре, нежно обняв перед сном. Она даже не стала задавать вопросы и говорить о себе, а просто вышла и выключила свет, оставив Василису одну.              Вот только одиночество не спасло её от слёз и терзаний. Не могла она понять, почему некий взрослый и совершенно чужой человек не может выйти из её головы, почему она так яро желает его внимания и так отчаянно ищет в его взгляде симпатию. Сколько бы она не убеждала себя о бреде, о надуманности и бессмысленности всего происходящего, сколько бы не ругала себя, сколько бы не пыталась уговаривать и договариваться с мыслями, всё было без толку. Она себя не понимала, не слышала и не видела. Василисе хотелось вернуться в цельное состояние, когда разум соглашался с сердцем, когда холод мыслей помогал здраво оценивать ситуацию, но ничего не выходило. Словно одна из её частей откололось, перестала совпадать, не сходилась. И эти мучения, терзания, страдания и боли разрывали её сердце. И всё же нет ничего хуже, чем быть влюблённым нигилистом. И пусть каждый день начинается с мысли о новом, пусть мысли кажутся свежими и упорядоченными, пусть эта иллюзия порождает веру в пережитое, пусть всё будет так. Но от этого «пусть» Василисе проще не становится. И снова утро с этим «пусть», снова первые шаги и вроде бы даже реальное ощущение пустоты и отсутствия чувств, но вот только вторые мысли уже с некими воспоминания о вчерашнем дне, а третьи уже о будущем. О том будущем, где Василиса может быть не одна, а с человеком, который во сне говорил о бессмысленных днях без неё.              Воскресный обед младшая Витязева мечтала провести в своей комнате, забрав еду с собой, включив спокойную музыку, и привести мысли в порядок, а у Катерина были другие планы на семейный отдых. Девушка собрала всех за столом, принесла заваренный чай и поведала о планах:              – Всем известно, что в предстоящую субботу мне исполняется уже 25 лет, а это половина от пятидесяти. Спасибо моей маменьки, что в свои 16 лет родила меня и что я могу теперь всем хвататься твоей молодостью и своей схожестью с тобой, как оказалось, мужчины часто обращают внимание на матерей, дабы убедиться, как изменится внешность и поведение выбранной девушки. Но сейчас не об этом, – Катерина потрясла руками, затем сложила их на стол, – я решила осуществить просьбу маменьки. Позовём Сергея и Дениса, тем более мы всё же с маменькой надеемся, что у вас, Василиса, с Денисом что-то да получится, не смотря на его любовь к моей подруге. Да и в конце концов, любовь приходящее и уходящее, да и на Аню надееться в плане верности, я бы не стала.              Василиса тяжело вздохнула, понимая, что монолог Кати может растянутся на часы.              – Аня у меня немного глупая, но всё же достойная девчонка, – Катя посмеялась и хитро посмотрела на Васю, – поэтому я решила позвать ещё и её. Понимаю, сейчас вам обоим покажется, что в этом нет необходимости, но всё же. Денис должен разобраться в чувствах, чтобы не обижать ни мою сестру, ни мою любимейшую подругу. Да, как бы это грубо не звучало, всё познаётся в сравнении.              Катя резко замолчала, прижала ладонь ко рту, что-то прошептала себе и продолжила:              – Боюсь, что затомлю вас. Но Василиса не переживай, Денис Довлатов меня никак не интересует, а если он решит, что из вас двоих ему нужна третья, то есть я, то его ждёт отказ. Будь уверена, я не увожу молодых людей у подруг и сестёр. Считаю, что низко заигрывать и так с занятыми мужчинами, даже если они напрашиваются или проявляют какой-то интерес. В моём случае это слишком частая практика, потому путём проб и ошибок я научилась держать себя в руках и не вестись на чары всяких любвеобильных и разгульных мальчиков. Хотя вот такие мальчики обычно самые красивые и выделяющиеся, – девушка мечтательно посмотрела вверх и даже загрустила.              – Интересно, – решила вернуть в реальность сестру Василиса, поскольку вздохи отнимали её время.              – А самое интересное, что я хочу провести день рождение именно с вами, то ли годы так влияют на меня, то ли пасмурная погода, я просто хочу сказать, что с каждым годом люблю вас всё больше и больше. И мне очень страшно представить, что однажды я влюблюсь и уеду из этого дома, оставив любимую маменьку одну и маленькую Василису, которая в моих глазах по-прежнему карапуз, которого я воспитывала, учила читать, считать и писать. Я буду благодарна вам, если на моё двадцатипятилетие вы будете просто рядом.              Виктория расплылась в улыбке, но не сильно искренней, ибо она уже не могла дождаться, когда её взрослое чадо покинет родимый дом и оставит матушку.              – Ты всегда будешь для меня маленькой девочкой, – немного приукрасила маменька и, протянув руку через стол, погладила щёку Катерины, – всё будет у тебя хорошо, но всегда наступает момент прощания и к этому невозможно быть готовым. Он может наступить через час или через год, никто не умеет видеть будущее, но могу точно сказать, что ты готова. Ты невероятно сильная и смелая, я горжусь тобой.              – Да, – больше с возмущение отрезала Вася, а после тяжёлого вздоха добавила, – после такой речи даже отказать сложно. Не буду строить планов на субботу, лучше пойду впитаю тишину, спокойствие и отсутствие лишних людей, чтобы этого ресурса точно хватило на тяжёлую предстоящую неделю.              Василиса Витязева твёрдо решила не выходить из комнаты, когда в дом приходит Сергей Александрович, потом она вовсе решила, что нужно чаще гулять, а уже ближе к субботе поняла, что бегает она не от Сергей Александровича, ведь нет смысла скрываться от того, кто тебя не ищет, а от себя в надежде позабыть о сильных чувствах, живущих в сердце.              Утром в субботу, пока Катерина готовилась к празднику, младшая сестра уехала на пары с Довлатовым Денисом, который по дороге предложил быстренько заехать за подарком, потому что не мог себе позволить явиться на именины с пустыми руками.              В магазине Денис встал у полок с игрушками, затем минут пять оглядывал витрину духов, а после свечей. Василиса ходила за ним по всему магазину, молчала и лишь иногда кивала на его предположения.              – Я не знаю, что можно подарить Катерине, – через час признался Денис, когда они уже опоздали на пару.              – Даже я не знаю, чем можно угодить взрослой даме, у которой всё есть, – Вася развела руками.              – Может, тогда остановимся на цветах? Все девушки любят цветы. Не знаешь, какие любит Катерина?              – Предполагаю, что розы. Ей кто-то дарил розы, и она восхищалась ими и клялась, что тот молодой человек станет её мужем.              – Она всех записывает себе в мужья? – Василиса кивнула на вопрос, – смешная она. Тогда остановимся на розах, но, если вдруг она решит, что я влюблён в неё, постарайся, Вася, переубедить Катю. Не хотелось бы потом оправдывать себя за несуществующие чувства и поступки, не имеющие ничего общего с ними.              Вася засмеялась и пообещала, что, в случае чего, вернёт Катерину в реальность.              Поскольку друзья прогуляли первую пару, они посчитали, что нет смысла посещать и вторую, на которой записывали лекцию под диктовку о матрицах и комплексных числах и слушали монотонную болтовню старой, всем недовольной и измученной женщины. Довлатов предложил позавтракать Василисе в студенческом кафе рядом с вузом, а после прогуляться по набережной до вечера, чтобы не мешать Катерины готовиться к празднику. Девушка сначала не очень хотела объезжать полгорода и измучивать себя перед длинным вечером, но Денису удалось убедить её, вверив, что организму требуются разгрузочные дни, что работа изнашивает его и что веселье молодит.              Вася за все три года обучения ни разу не посетила студенческое кафе, поскольку не хотела разделять завтрак, обед или ужин с большой толпой людей. Её больше привлекала еда в тишине, без лишних глаз и вопросов. И вот она уже была готова смириться с шумной толпой, с очередью, как за соседним столиком увидела Сергея Александровича. Он завтракала яичницей и что-то читал.              – О, – Денис заметил, как Василиса смотрит на Сергея, – он тут частый гость. Как не приду обедать, он тут. Да и вообще, преподаватели часто сюда заглядывают.              После они поехали на набережную, где пошёл сильный дождь и им пришлось бежать до машины мокрыми. В итоге приехали они к дому Витязевых раньше положенного. Катерина встретила их с улыбкой, приняла большой букет красных роз и налила горячего чаю, предложив Денису оставить вещи на сушилке и взять полотенце из ванны. Вася принесла ему тёплое фиолетовое одеяло и усадила на своё кресло, а сама разместилась на месте Катерины.              – Если вдруг завтра заболеешь или уже сегодня вечером поднимется температура, то лучше обратиться к врачу, иначе могут быть осложнения, – Катерина принесла ещё одну чашку горячего чая и поставила на стеклянный столик, – погода ужасная, просто не верится, что именно в мой день решил пойти ливень. Он же размоет все дороги, будет грязь, как же моя Анечка пойдёт в такую погоду. А она наверняка не станет использовать зонт или дождевик, чтобы спасти праздничный наряд. Неужто ей придётся передумать и отказаться от веселья?              – Думаю, что Анечка найдёт решение и навестит подруга во что бы то ни стало, – успокоила Василиса, и Катя сразу приободрилась, найдя в словах сестры истину. Однако уже через час снова загрустила, потому что Анечка заверила её в ненадобности отмечать праздник в такую ужасную погоду, которая портит весь настрой и самым отрицательным способом влияет на самочувствие.              Катерина долго распиналась перед подругой, уверяя, что нет лучше дня на свете, что в мире главное люди, а не погода и природа, не знающая любви. Но ничего не могло переубедить вредную Аню, она стояла на своём и наотрез отказывалась появляться в доме Витязевых в ливень, не желая портить всем настроение и подвергать опасности своё здоровье. Старшая сестра уже было хотела связаться с Сергеем и сообщить об отмене праздника, но Денис опередил её.              – Ты уверена, что хочешь отмечать свой день в чужой день? Не думаешь ли угодить в первую очередь себе, а не подруге, которая почему-то решила, что в праве тебе советовать такие вещи? Я бы всё же на твоём месте провёл праздник, просто в кругу тех, кто хотел прийти по-настоящему и для кого погода не будет поводом оставить тебя в такой день одну, – проговорил он. Катя с восхищением посмотрела на него, не сдержалась и сжала его руку, а если бы он стоял, то обняла бы. Ещё никогда она не слышала такой поддержки, не получала такого прилива от слов малознакомого человека.              – Ты прав, – Катерина засмеялась и сразу позабыла о желание отменить праздник.              Василиса с подозрением посмотрела на Дениса и спросила:              – Интересно, что заставило тебя сказать столь милые слова девушке, которую ты осуждал пару часов назад? Мне кажется ты немного лицемерен.              – Не смешиваю справедливость со своим отношениям к людям. Мне может нравиться самый прекрасный человек, но если он поступит неправильно, то я не за что не стану его адвокатом. Да и любой человек, каков бы он ни был, заслуживает двух праздников в году: новый год и свой день рождения.              – Хочу сказать, что моя сестра помнит хорошее долго, и теперь думаю, запишет тебя в близкие люди. Не пугайся сильно, когда останешься с ней наедине и не сумеешь остановить поток её сознания, так как это обыденное дело в кругу её близких.              Он усмехнулся, немного наклонился к Васе, махнул рукой, дав понять, что хочет сказать что-то на ухо.              – Наверное, ты не знаешь, но я точно знаю, как можно заткнуть девушку.              Василиса положила руку на шею другу, чтобы тот не отстранился, а выслушал и её:              – Как хорошо, что твои магические штучки не действуют на меня.              Рука соскользнула вниз, они посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись, а потом вовсе засмеялись, чем ввели в ступор Катю, которая редка слышала смех сестры. Даже не слышала вовсе. Она в какой-то момент подумала, что младшая сестра не научилась этому, а теперь её Василёк заливался звонким смехом. Катя даже расстроилась, подумав, что смех Васи гораздо лучше её, но быстро успокоилась, решив, что разные тембры смеха сравнивать такое же гиблое дело, как красоту разных национальностей.              Позже Катерина отлучилась в магазин за продуктами, а Василиса и Денис остались в гостиной обсуждать прогулянные пары. В какой-то момент она застала себя на мысли, что ей не хватало таких свободных вечеров, когда мысли не заняты чепухой и учёбой, когда лучший друг свободно держится рядом и не щебечет о своих девушках, счёт которым давно был потерян. Вася и подумать не могла, что может быть забавной и что умеет шутить. Но ещё больше она удивилась, когда Денис сказал, что не встречал таких умных девушек.              – Выбирают всё же по красоте, – сразу ответила Вася.              – Выбирают, может, и по красоте, однако невозможно жить с глупым человеком, – он поднялся, потянулся и направился к окну. Она последовала следом, как это делала всегда, словно не могла иначе.              – Сейчас мало кого интересует ум, больше ориентируются на внутренние ощущения рядом с человеком, если нравится милое личико, то можно и жениться, – высказалась Вася.              Денис пожал плечам и положил руки на подоконник. За окном шёл ливень, где-то там среди грустных улиц шла именинница и думала об одиночестве. О вечном одиночестве. Её часто гложили мысли о старости. Об одинокой старости. Катерина заплакала, спрятавшись под крышу какого-то разноцветного дома, находящегося в трёх минуты ходьбы от Витязевых. Ей уже двадцать пять лет, а в огромном мире не нашлось для неё человека, который бы любил её просто за то, что она есть. А она уверена, что именно за обычное существование на этой процветающей земле должны любить люди. Не за красоту, которой она так гордилась, не за ум, которого стыдилась, не за успехи и не за таланты, а просто за желание, рождающееся между клапанами сердца, быть рядом. Катерина прекрасно понимала, кем считает её младшая сестра и грустит потому, что не стала примером, что решила, мол не бывает последствий свободы. Она забыла – у свободы есть грань дисциплины и осознанности, от которых старшая Витязева отказалась и пожалела.              Катя была расстроена даже не тем, что её друзья, стоящие в тот момент у окна и мило болтающие, не догадались пойти с ней за продуктами в такую пасмурную и безлюдную погоду, а тем, что не было рядом человека, который без раздумий бы взял её руку и отправился бы в любой путь независимо от погоды. И одиночество разрасталось в ней, порождало всё большие слёзы и странную боль в груди, мешавшую дышать и превращавшую всхлипы в хрип. Она злилась, что не могла полюбить кого-то так, как желало сердце, как мечтало сознание, как молило тело. Злилась и не могла ничего поделать, не могла заставить себя любить всех мужчин, окружавших её, быстро теряла интерес и ненавидела себя за это. Да разве она виновата, что поначалу сердце бешено стучит, что голову поглощает туман, а потом всё испаряется, будто не было желание разделить с человеком вечность, обнимать по ночам, дарить поцелуи и внимать каждое слово. Она всё пыталась понять, почему же это происходит, почему трезвеет разум и куда деваются те счастливые минуты. Она даже как-то думала, что дело во сне, быть может кто-то забирает её чувства по ночам. Боялась ложиться спать, зарывалась поглубже и не выключала свет, однако это не принесло положительных плодов. И всё повторялось снова и снова. А теперь…              Теперь в её жизни появился Сергей Александрович, к которому она с каждым днём теплела. Местами он вызывал раздражение, когда делал умный вид и ждал логичное ответа от Кати, а она совсем не понимала его. Кате поначалу казалось, что она обязана быть хорошей ученицей, чтобы наконец-то реализовать себя и найти достойного мужчину, дабы перестать расстраивать маменьку. Спустя пару занятий Катя удивилась тому, что не влюбилась в Сергея, как происходила ранее с любым симпатичным воспитанным человеком, она его уважала, но не любила. Ничего, кроме отношений, как у самых обычных ученицы и учителя. Сергей иногда ругался, а Катя подчинялась, хоть и жутко злилась, но исполняла поручения и старательно выполняла задания, но иногда хитрила и старалась избежать, по её мнению, бессмысленных поручений.              – О красоте можно рассуждать часами, скажи, если ошибаюсь, но в старости ты и не вспомнишь о теле, а будешь жить с душой и головой, которые выбрал в молодости, – Денис перевёл взгляд с размытой грязной дороги на невысокую Василису, опиравшуюся о подоконник спиной. Он тоже развернулся и стал смотреть на стеклянный столик, где лежала книга Достоевского.              – Наверное, потому люди и разводятся. Они теряют вкус к обличию и начинают внимать нутро, по итогу натыкаются на пустошь и ищут других людей. Я всё же считаю, что человека можно наполнить любовью, влить в него знания, поведать о мире, и он впитает всё как губка при огромном желании.              – А желание порождает любовь? И всё же мы сталкиваемся с ещё одной проблемой, когда вливать и рассказывать попросту некому, ведь брак глупых людей никто не запрещал.              – Я бы сказала, что ненавижу любовь и никогда не смогу разделить с кем-то жизнь, но знаю, что никто от этого не застрахован, что придётся жить в страхе измен и перемен, – Василиса тяжело вздохнула и направилась к креслам, оглянувшись по дороге на Дениса и остановившись, когда он начал возражать.              – Ты ведь всё перевернула. Когда любишь надо доверять, не будет твоей вины, что человек решит уйти, ты должна наслаждаться минутами с ним, иначе будешь грустить и жалеть потом о минутах страданий, которые могли быть минутами счастья, – он подошёл к ней, посмотрел в грустные глаза и добавил, – я уверен, что в мире есть человек, который станет для тебя опорой на всю жизнь. Такие как ты не ошибаются в выборе, Василиса.              Девушка опустила взгляд, хотела возразить, но не стала. Ей очень хотелось верить, что Сергей полюбит её, что она не ошиблась, что Денис Довлатов прав.              От двери подул холодный ветер, в дом зашла бесшумно Катерина, оглядела гостиную и увидела двух рядом стоящих людей. Она подумала, что пришла не вовремя, что нарушила романтичный момент, однако Денис не дал ей уйти и надумать что-то ещё. Он забрал её мокрые пакеты, послушно отнёс их на кухню и вернулся в гостиную, усевшись на кресло Василисы.              Готовка пришлась по вкусу всем, кроме Васи. Катерина взяла себе в помощники Дениса и маменьку, а Сергея оставила с сестрой, пригрозив её хорошо слушаться и не пугать гостя колкими выражениями. На нём был тёплый чёрный свитер и брюки, сильный ветер немного потрепал причёску. И если бы только Василиса была чуть смелее, то подправила бы торчащую волосинку, но лишь от этой мысли покраснела и уставилась в пол, вжавшись кресла как можно сильнее. Руки её сжимали колени, дыхание было прерывистым. С чего начать диалог? И стоит ли его начинать? Никогда она ещё не ощущала себя настолько глупой.              – Может, стоит открыть окно? – неожиданно спросил Сергей Александрович. Он пытался понять реакцию Василисы, но там лишь отрицательно покачала головой.              Ей стало стыдно, что она не нашла слов даже на такой банальный вопрос, однако оправдывала себя тем, что не обязана развлекать гостя Катерины. И вообще в её голове не укладывалось, почему именно Сергей стал репетитор сестры, почему Катя позвала его к себе на день рождения и почему оставила с Васей наедине.              – Достоевский, – Сергей поднял книгу со стеклянного столика, – моя мама говорила, что если девушка читает Достоевского, то это особенная девушка. Может, она просто обожала считать себя таковой и выдумала разные выражения для подтверждения факта, а, может, она была права.              – Особенных девушек не бывает, – холодно отозвалась Василиса, зарыв в сугробе безразличия пламя любви.              – Вы больны или всё же стоит открыть окно? – он протянул руку, чтобы дотронуться до её лба, но Василиса с огромными глазами отстранилась, однако Сергею всё же удалось осуществить задуманное, поскольку спинка кресла ограничила движение девушки.              Василисе показались вечностью те три секунды, пока мужчина пытался понять больна девушка или просто вспотела. Её ладошки вспотели, а сердце стучало так сильно, что отдавалось эхом в ушах. Ей хотелось провалиться сквозь землю, отчего она ещё больше краснела и вводила в заблуждение Сергея.              – Вам плохо? Попали под дождь? Я принесу градусник, только скажите, где он, – он уже поднялся и начал оглядывать комнату в поисках аптечки.              – Не стоит, – она поднялась, – мне нужно отойти, надеюсь, что одиночество вас не расстроит, всё же моя сестра скоро вернётся.              – А вы? – спросил он, когда девушка уже отвернулась.              – Конечно, разве я могу пропустить такой славный праздник.              – Но если вы больны, то не жертвуйте своим здоровьем.              – Спасибо.              Она упала на кровать в своей комнате, сердцебиение долго не могло восстановиться. Василисе хотелось кричать, крушить и рвать на себе волосы, однако кроме улыбки на лице и счастливого писка больше ничего не могла выдать. Он заговорил с ней. Просто без повода. Дотронулся до её лба и посмотрел в карие глаза, позаботился о здоровье. И счастью не было предела. Ей уж казалось, что большего контакта она сегодня и не выдержит, что стоит соврать сестре о болезни, а Сергей всё подтвердит, хоть и спутал обычное стеснение с недомогание – бывает. А ведь ей казалось, что любовь её уже не станет больше, но сейчас не видела предела, взлетала над всеми пиками, смеялась над Эверестом и улетала в космос. Границы стёрлись. Хотелось смеяться и говорить ни о чём. И если бы не характер, не стеснение и не планы Васи – всё так и было бы. Она бы вела себя, как беззаботная девчонка и не думала бы о завтрашнем дне.              Время возвращаться в привычную скорлупу наступила быстро: Катерина постучала в комнату сестры и спросила про её самочувствие. Та встрепенулась, улыбка исчезла, холод пробежал мурашками по коже, бледность вернулась на место. Но всё же последней пришлось уйти, когда Сергей Александрович сел на диван по правую руку Василисы.              Катерина много болтала, а гости смеялись, пытаясь угодить именинницы. Потому старшая сестра и обожала этот день – никто не смел её перечить, никто не смел закатывать глаза во время её долгих монологов, и никто не называл её глупой, так как глупым был тот, кто испортил бы вечер. Все играли в игры, пели песни и разгадывали загадки. Василиса не подавала виду, что ей жутко не нравятся развлечения, она выдавливала улыбку и мило отвечала маменьки и Катерине.              Ближе к вечеру, когда начались танцы, когда Катя решила исполнить пару номеров, придуманных ей за несколько недель до праздника, все расселись и стали ждать.              – Давно Катерина увлекается танцами? – спросил Сергей Александрович. Он держал в руке небольшое блюдце с кусочком клубничного торта.              Василиса не сдержала смешок и посмотрела в сторону Дениса, который не мог припомнить, чтобы Вася говорила о танцевальных способностях Кати, из-за чего тоже засмеялся. Маменька недовольно посмотрела на студентов, перекинула ногу на ногу и ответила:              – У Кати много талантов.              – Да, – Вася не смогла сдерживаться из-за Дениса, который смеялся в открытую, – она одарена всем и ничем сразу.              – Василиса! – прикрикнула маменька, – ты ведёшь себя, как маленькая.              Денис рассмеялся ещё громче, рассмешив ещё сильнее Василису. Сергей тоже не удержался и улыбнулся, стараясь не смотреть на суровую Викторию Викторовну. Веселье закончилось, когда заиграла музыка, а свет выключился. Зрители направились к дивану, где Денис уселся на ручку, облокотившись на спинку, Василиса предпочла место рядом с ним, чтобы не смущаться от Сергей и не злить маменьку смешками. Катерина вышла в белом наряде под грустную песню и начала танцевать. Каждые десять секунд Денис наклонялся к Васе и высказал своё недоумение происходящем. Они сошлись на том, что танец был посредственным, который было даже стыдно смотреть. Василиса уже краснела не из-за Сергея, а из-за Кати. Неужели её сестра не понимала, что показать сырой танец девушки, которая никогда этим не занималась, ужаснейшее решение.              – Я теперь понимаю, почему в свои двадцать пять лет она ещё одна, – проговорил Денис после окончания танца, хлопая в ладоши со всеми.              – Всё не так плохо. Иди наберись смелости показать никудышный танец хоть и такой скромной публике. Я бы умерла со стыда.              – Я бы посмотрел на ваш совместный танец. Леди Катерина и её сестра Василиса.              Маменька же выразила все свои восхищения, а Сергей предпочёл оставить мысли при себе, доедая в полном шоке третий кусочек торта. После долгих бесед и ещё нескольких игр, Василиса направилась на кухню за сестрой, чтобы помочь принести пирог.              – Я знаю, тебе не понравилось, – сразу проговорила Катя, когда они зашли на кухню, – ты смеёшься надо мной.              – Не буду лгать, это было ужасно. Но с чего ты вдруг решила танцевать, ни разу не танцевавши!              – Ты не понимаешь. Я всегда хотела танцевать, – старшая сестра открыла духовку, из которой сразу послышался приятный запах печёного теста.              – Это всё меняет, – больше с издёвкой ответила Василиса и взяла прихватку.              Катерина выхватила её и прокричала:              – Если тебе всё в этой жизни даётся так легко, то не означает, что и другим так же. Мне тяжело, и никто меня не понимает, не поддерживает! А я хочу стать актрисой и этот танец учила для поступление в театральное. А ты нагло надо мной смеёшься.              – Милая моя, не злись и не ругайся, иначе пирог остынет.              Катя достала пирог и поставила на стол. Василиса аккуратно начала разрезать, мысленно высчитывая площади получившихся квадратиков.              – Ты всегда такая злая и будто ни в чем не причастная. И знаешь, я могу делать, что хочу и как хочу, и ты не имеешь права надо мной смеяться. Никто не имеет права. Я вам ещё докажу свои способности, будете завидовать мне и гордиться моим существованием.              Вася выложила пирог на блюдо, пока Катерина высказывалась.              – Хорошо, – вздохнула младшая сестра, – достань, пожалуйста, компот из кладовки, кажется, он заканчивается на столе.              Вернувшись к гостям, Василиса посмотрела на время в ожидании увидеть там хотя бы одиннадцать часов вечера, но была всего половина десятого. Она уже устала слушать бессмысленные разговоры, отвечать маменьки и сидеть под шумную музыку. Спустя ещё час, когда до двенадцати оставалось полтора часа, Катерина объявила танцы. Выключила свет, оставив маленькие разноцветные фонарики на подоконнике, отодвинула кресла к стене и включила музыку.              Денис уселся на ручку кресла рядом с Викторией, рассказывая ей о чём-то. Василиса же осталась сидеть на диване, ощущая разрастание боли в голове. Она уже не замечала ни Дениса, который весь вечер крутился возле её маменьки, ни Сергея, который искал утешение в торте. Ей даже показалось, что она может уснуть, если не заведёт диалог хотя бы сама с собой, но её собеседник быстро определился. Сергей сел рядом и задал вполне очевидный вопрос:              – Почему вы не танцуете со своей сестрой?              – Она больше любит, когда ей восхищаются со стороны. Думаете, её смущает то, что она одна из всех сейчас двигается под музыку, а остальные сидят и ведут разговоры? – Вася покачала головой, – она любит быть в центре внимания.              – А вы не любите? На парах тоже довольно скромно себя ведёте. Всё же какими разными могут быть сёстры.              – Чтобы наверняка не влюбиться в двух сразу, – прошептала Вася, дабы никто её не услышал, и увидела, как Катерина остановилась из-за стихающей музыки. На смену пришла новая: медленная и плавная.              – Хорошо быть разными, можете учить друг друга и показывать мир с разных ракурсов. Это всегда довольно интересно общаться с человеком не из своего мира.              Сергей хотел договорить, но тоненькая ручка Кати вывела его на танец. Также к ним присоединились Виктория и Денис, который почему-то решил, что может танцевать у всех на глазах с маменькой Витязевых. А Василиса осталась одна, вглядываясь в чёрную точку на потолке. И хотелось ей лишь одного – объятий Сергея во время странного танца в кругу разноцветных подушек. Пустота захватила её разум, мыслей не было, сон улетучился. Осталось только странное ощущение, сидящее где-то в горле, то ли пронзающий крик о несправедливости, то ли рёв от безысходности. Чтобы Катерина не сделала, как бы не опозорилась перед Сергеем он не перестанет быть её репетитором, не перестанет смотреть на неё так, как сейчас. А сейчас – это было слишком больно для Василисы. Голубые глаза не скрывали своей симпатии и осматривали старшую сестру со страстью, которую по какой-то неведомой причине Катерина не замечала и считала себя недостойной этого молодого человека.              Минутами Василиса завидовала Кате. Её умение находить друзей, быстро сближаться с людьми и завораживать глупостью. Сколько бы Вася не капалась в себе, не искала изъяны и несовершенства, она всё не могла ответить, почему же к одним люди тянутся, а других просто не замечают. Может, Патрик Сюзкинд был прав, писав о запахах, а девушке не повезло именно с ним? Или всё же загадка гораздо глубже, на молекулярном уровне? Может, у неё в генах прописано несчастье в любви и дружбе? Или Катерина же права, говоря о большой значимости для людей милого личика, белоснежной улыбки и незамысловатых мыслях, понятных всем и вся?              Она и не заметила, как уснула. Лишь утренние лучи солнца заставили её пробудиться в воскресное холодное утро. Лучи осветили её уставшее лицо, вчерашний наряд, который она выбирала старательно, дабы привлечь внимание Сергея, и фиолетовое одеяло, лежавшее в ногах из-за духоты. Кто-то всё же позаботился о ней и не дал позволить замёрзнуть ночью. Краем глаза Василиса заметила у стеклянного столика Катерину, сидящую на корточках и собирающую видимо пазлы.              Заметив пробуждение младшей сестры, старшая не заставила себя долго сдерживать и села на край диван, пожелав доброго утра.              – Спасибо, что досидела до конца, хоть всё это тебя и утомило. Через пару часов должен приехать Довлатов Денис, он обещал разделить обед с нами. Я всю ночь думала о вас, о вашем будущем. И знаешь, я уверена, что между вами чуть больше дружбы, просто ты боишься себе в этом признаться. Боишься, что кто-то узнает о твоей пробиваемости и начнёт тобой манипулировать. Ты не обязана отталкивать Дениса. И знаешь, что ещё. Вероятно, я так подумала, ты ищешь идеального, нереального мужчину, но знаешь, пора взрослеть, Василёк, пора осознать, что ты сама далеко не подарок.              – И тебе доброе утро, – Вася сладко потянулась и спустила ноги на пол, – сколько сил ты потратила на внезапное озарение?              – Опять смеёшься надо мной. Денис хороший молодой человек, а ты принижаешь его качества. Ты всех воспринимаешь ниже себя, поэтому у тебя никого и нет. Нельзя так жить, Василёк. Смотри на людей приземлённо, как я, иначе останешься одна.              – Как ты, – подметила Василиса, – удобно раздавать советы и не пользоваться ими. Я, пожалуй, пойду приведу себя в порядок и дождусь гостя. Надеюсь, что сегодня его не одолеют вопросами о нашем будущем, и он спокойно насладиться обедом.              Не успев подняться, Василиса опешила, увидев пришедшую из спальни маменьку. Виктория уже в десять часов утра успела накраситься, накрутить волосы и выбрать своеобразный повседневный костюм, состоящий из лёгкой кофточки и штанов. Младшая сестра всё никак не могла припомнить, чтобы маменька вообще появлялась до ужина в воскресенье, она всегда больше предпочитала лежать на кровати и отдыхать от взрослых дел.              – Маменька? Доброе утро, как приятно вас видеть в столь ранние часы. У вас свидание или деловая встреча? – спросила Василиса.              – Доброе утро, девочки, – маменька села на кресло, – кто-то собирал вчерашние пазлы от Сергея, – она наклонилась к столу, – удивительно, это талант, – Виктория широко улыбнулась, – нет, Вася, я никуда не собираюсь. Я пожелала проснуться пораньше и освещать дом в такую переменчивую погоду.              – У тебя это получается, – Катерина направилась обратно к стеклянному столику.              – Всё же надеюсь, что дело не в приглашённом госте, – усмехнулась Василиса.              – А в госте, – маменька сделала вид, что и забыла о нём, – нет, что ты, – она нахмурилась, сделав задумчивое выражение лица, – Василёк, – маменька подняла палец вверх, будто её только что посетила невероятная идея, – вам стоит непременно ближе начать общаться с Довлатовым Денисом. Он милый и очень умный молодой человек, который умеет обращаться с женщинами и делать их счастливыми. Я уверена, что он станет хорошим мужем и отцом ваших детей.              Вася тяжело вздохнула, встрепенулась и, не сказав ни слова, отправилась в комнату, дабы привести себя в порядок и перестать выслушивать бред, охвативший по какой-то неведомой причине всех жителей этого дома. То ли Денис обладал магическим способом вводить в заблуждение девушек, то ли маменька и сестра желают избавиться поскорей от Васи – ей было непонятно.              К обеду, после приезда гостя, Василиса Витязева встретила его на улице. Она решила разобрать старую обувь и привести в порядок крыльцо, которое было в грязи после вчерашнего ливня. Денис застал её с метлой в руках в потрёпанном плаще и лохматой причёской, над которой постарался сильный северный ветер.              – Даже не знаю почему, но на тебя приятно смотреть даже в потрёпанном виде, – Денис Довлатов аккуратно приобнял девушку за талию, чем смутил её.              Василиса развернулась к нему и поставила между ними преграду в виде метлы. Он опешил и сделал шаг назад, не понимая, почему у его подруги недовольное выражение лица. Ему даже показалось, что вчера он мог её как-то обидеть, сказать лишнее или как-то странно себя вести. Может, Денис переборщил с выражением мыслей, используя много мата, чем испортил впечатление маменьки и старшей сестры, и теперь Василиса не знает, как подобрать слов, дабы объяснить ему ситуацию и сообщить о нежелание хозяев дома видеть Довлатова на обеде.              Все его сомнения развеялись, когда Василиса проговорила:              – С каких пор объятья в нашей дружбе стали методом приветствия? Не хочу показаться грубой, но мы всегда обходились обычными словами.              Денис взял древко правой рукой чуть выше Василисиной схватки. Их взгляды пересеклись, оба, очевидно, что-то хотели сказать, но отвернули голову. Довлатов сделал шаг назад, стиснул зубы, но что-то всё же мешало ему продолжить диалог. Ему казалось неправильным, что подруга отчитала его, что не приняла его объятья, в которые он ничего не закладывал, а теперь уже сомневался в этом. Василиса же совсем потерялась в догадках и продолжала грустить лишь по одному человеку, не замечая сомнения Дениса.              – Что случилось, Василиса Витязева? На тебе нет лица, пропало вчерашнее замечательное настроение. В чём дело? Во мне? Ты лишь скажи, я уйду и больше не появлюсь в этом дворе без твоего приглашения.              Девушка перетянула метлу, подправила волосы, которые лезли в глаза и направилась к концу ограды, где было железно ограждение с приоткрытой дверью. Друг направился за ней, как это всегда делала Василиса. Они зашли за ограждение и перед ними предстала невероятная картина: огромное пространство с аккуратно посаженными деревьями, явно по определённому алгоритму. Деревья стояли кругами, внутри которых из камня были выложены грядки для цветов. Небольшой лабиринт из кругов вёл к беседке, внутри которой не было и пылинки. Под навесом стоял столик, выкрашенный в ярко-голубой цвет, а рядом стояли скамейки такого же цвета. Выглядело всё свежим и новым, словно только вчера покрашено. Вокруг было пусто, но Довлатов на секунду представил, какая красота здесь бывает в летний период, как здесь свежо и уютно в тёплую погоду, а сколько птиц утешают своим пением – невероятно.              Василиса поставила метлу в небольшое сооружение, находящееся рядом со входом. Она заметила, как Денис с любопытством расхаживает по саду, как взгляд его бегает от одного дерева к другому. Она прошла к нему, сев на скамейку. Денис ещё немного походил по саду, а, убедившись, что он огромный, что после цветочного рая идёт рай из различных деревьев, из которых он узнал яблоню, вишню, крыжовник. Остальное ему чуждо, но он и понять не мог, что в этом доме такой чудесный сад, о котором можно было только читать в книгах и видеть в мультфильмах.              – Летом здесь чудесно? – спросил он, вернувшись к Василисе и упёршись о стол.              – Невероятно, – ответила девушка.              – Это огромный сад. Ваша маман делает из него сказку?              – Маменька? Вы плохо ещё знаете её. Моя маменька никогда не станет копаться в саду. Если честно, мне даже стыдно в этом признаваться, то я не имею понятия, кто следит за ним. Кто убирает здесь, кто подкрашивает каждую трещинку, меняет камни. Я не знаю, да и как не пыталась узнать, никто не отвечает. Загадка нашего дома – это сад. Ходят слухи, что человек, который откроет тайну, обретёт нечто большее.              – Я бы погулял здесь летом, – Денис развернулся, сел напротив Василисы, протянул ей руку в надежде, что она даст ему свою. Девушка озадаченно посмотрела на него, отчего парень не стал долго ждать, – вчера весь вечер твоя маман говорила о тебе. Расхваливала. Она говорила о твоём золотом характере, об уме. Говорила так, будто я сам этого не знаю.              Денис приподнял ладонь, раскрыл её и требовательно посмотрел на руку подруги.              – Ты сегодня необычайно тактилен, – Василиса положила, – надеюсь, что у этого есть причины.              – Твоя рука холодная, как и вчера. Как и каждый раз, когда я беру её. В тебе ничего не изменилось, но эти разговоры что-то меняют во мне. Я говорю тебе это сейчас открыто, потому что ты моя подруга, а не объект обожания и любви. Но справлюсь ли я с постоянными наставлениями о наших отношениях? Знаешь ли ты как работает самовнушение? Когда человеку каждый раз говорят об одном и том же, он начинает верить в это. Василиса, – Денис потерял с ней связь, она его не слушала, а её разум был в другом месте, напротив него же только тело без эмоций и мыслей, – ты меня слышишь?              Она вздрогнула, несколько раз моргнула. Ей не нравились назойливые мысли, с которыми ничего нельзя было поделать. Ещё ей не нравилось, что она ничего не могла ответить Денису, поскольку даже если и слышала монолог, то сразу забыла. Было ли в нём что-то важное? Попросить повторить или сделать вид, что нет желания обсуждать поднятую проблему, суть которой она и не знала.              – Я, – девушка посмотрела на руку Дениса, заметила обветренные костяшки, небольшие царапина возле большого пальца, – нам необходимо идти, маменька что-то готовила для тебя.              – Василиса, – он сжал её руку сильнее, – она мечтает о нашем браке. Ты об этом знаешь? Ты знаешь, почему я стал желанным гостем?              – Имеет ли значение, чего хотят мои любимые женщины, если в наших сердцах нет любви друг к другу? Поверь, никто не сможет внушить того, чего нет.              Довлатов поднялся, подал руку Василисе, она взяла его под руку, и они направились на обед, размышляя о разном. Денис был уверен, что не сможет справиться с напором, что в конечном счёте сдастся и решит, что у него сильные чувства к его милой подруге, отчего на сердце становилось тяжело. Однако его успокаивали мысли и слова Василисы о несуществующей любви, которая не может взяться из ниоткуда. И может ли любовь вообще взяться, если изначально ничего не было? И всё же больше его беспокоили даже не мысли об их возможном браке, а о состоянии подруги, которое часто менялось и сбивало с толку. То ли дело в Денисе, то ли он просто совсем не знает Васю, что не в силах найти причину её загруженности и сбивчивости. А девушка же вспоминала вчерашний последний танец Сергея и Катерины. Она вдруг поняла, что не сможет пережить их союз, что ей непременно нужно искать новое место жилья, что нужно исчезнуть, забыть любовь, которая горит внутри неё. Была бы её воля, она бы прорыдала весь вечер, прокричала о чувствах, разломала бы сковывающие стены, но воли нет. Она слаба и недостаточно смела для таких поступков. Позиция защитника, по её мнению, самая ужасная, однако о другой она и подумать не может, попросту не умеет.              За столом они поначалу долго выслушивали о вчерашнем празднике, а после Катерина заявила:              – Мы можем говорить обо мне бесконечно. Но думаю, за столом есть люди, желающие слушать и о других, – она с улыбкой посмотрела на Дениса, который вытаскивал из супа кусочки мяса и выкладывал их на блюдце для чая. – Например, Василёк вчера выглядела очень хорошо. Я всегда говорила, что белый ей к лицу, как здорово, что иногда младшие сёстры прислушиваются к мнению старших. Денис, как думаешь, насколько Василиса вчера была прекрасна? Конечно, сегодня она что-то выглядит уставшей, неопрятной, но ведь женщина не обязана всегда выглядеть на все сто, наверное. Я сама так лично не считаю, но сколько людей, столько и мнений. Да, Денис?              – Просто есть девушки, красоту которых можно прекрасно разглядеть и за неопрятностью. Не уверен, что твоя младшая сестра преследует эту цель, но так оно и есть. Она всегда мила.              – Восхитительно, – Катя хлопнула в ладоши, – ты такой романтичный. Я вообще уверена, что лучшего мужчины для Василисы и не найти. Вы невероятная пара, надеюсь, что в скором времени мы будем говорить о вас именно как о паре, а не как о друзьях, в чём пытается убедить нас Василёк. Денис, а расскажи мне по секрету, почему ты начал общаться с ней, ведь моя сестрёнка бука и не заводит себе даже подружек.              – Наверное, у каждого своя история о друзьях и своя причины в их выборе. Странно, что Василиса не рассказала тебе, – он посмотрел на подругу, которая с недовольным лицом слушала его, поставив локоть на стол и уперевшись рукой в ладонь, – но дело дружбы само по себе странное. Я никогда конкретно не задавался этим вопросом. Мы просто дружим.              – Интересно, – Василиса выдохнула, – а я-то думала, что ты всё знаешь и всегда прав. А вопрос дружбы ставит тебя в тупик. Даже мне стало интересно, почему ты считаешь меня другом и почему, не смотря на мой закрытый довольно характер, продолжаешь общаться со мной?              Довлатов нахмурился. Ему показалось, что Василиса недовольна, что предъявляет ему ни за что и что хочет закончить этот обед, испортив настроение всем вокруг.              – У тебя есть какие-то сомнения по поводу меня? Чего ты так пренебрежительно смотришь, будто я враг?              – Я что задела твоё эго, сказав о твоём вечном желании казаться правым?              – А это тут при чём? Василиса, – он хотел произнести мат, но просто сжал зубы, поднялся изо стала, – что с тобой происходит?              Девушка тоже поднялась и направилась за Денисом, который не знал, куда деть свою злость, и начал ходить по гостиной вокруг кресел. Она дождалась, когда он остановится, и ответила:              – Со мной всё так, как и всегда. Если тебя не устраивают надуманные перемены во мне, то проблема в тебе. Каждый видит, что хочет. Если начинаешь видеть во мне невыносимую и неприятную личность, то прошу больше не появляться в этом доме в качестве моего гостя и друга.              – Вот как! – он взмахнул руками, – ты слышишь себя? Невыносимую и неприятную личность? Я и слова не сказал об этом. Я всего лишь хочу понять, что с тобой. Говори хоть сколько о своём постоянстве, но человека, который общается с тобой каждый день, не обманешь.              – Я и не пытаюсь. Довлатов Денис, ты обвиняешь меня в несуществующих вещах. Если что-то и поменялось в нашей дружбе, так это твоё поведение. Если ты начинаешь испытывать ко мне привязанность и симпатию, причины которых и являются твои подозрения, то нам не судьба продолжать вести разговоры дальше, поскольку это влияние вызвано не из искренних побуждения, считаю, а из вечных разговоров тех двух, что без стыда слушают нашу ругань с открытыми ртами и не пытаются сделать непричастный вид.              – О чём я и говорил тебе недавно в саду, держа твою руку. Но ты в последнее время совсем ничего не слышишь. Но клянусь, что разговоры твоих родственников пока не вызвали у меня того, в чём они пытаются нас убедить.              Денис посмотрел на Василису, задумался, потом сделал шаг ближе и, чуть наклонив голову, дабы точно и ясно разглядеть реакцию подруги, спросил:              – Ты будешь продолжать разговор, если мои чувства к тебе искренни? Чтобы это не означало, я приму к сведению.              – Что ты примешь к сведению?              – Что если влюблюсь в тебя, то буду обязан сообщить тебе первой при точной уверенности в чувствах. Если же будет хоть малейшее сомнение, то ни слова о них. Однако сейчас я искренен, и не хочу раздувать ссору, в которой нет правых. Возможно, я не прав, говоря о твоей изменчивости, может, более близкий контакт меня немного сводит с ума, а может всё гораздо очевиднее: ты устала и хочешь уже побыть в одиночестве, а я лезу со своими диалогами и пытаюсь выяснить правду.              – Правду никто не знает, – Василиса упала в кресло, расслабившись и запрокинув голову наверх, – но ты прекрасно знаешь, почему я ещё рядом и почему так дорожу тобой. И для меня важно, чтобы твоё доверие оставалось всегда высоким, потому что моё доверие к тебе по-прежнему неизменно.              Довлатов Денис Дмитриевич ушёл от Витязевых с ясным ощущением лжи. Он был уверен, что Василиса что-то скрывает, что не с проста её вечный нейтралитет вдруг подорвался на повседневных вещах. Девушку, которую он знал, не волновала ни одна симпатия, ни один флирт или прикосновение, во всём она видела лишь привычки и незамысловатые человеческие причуды, а теперь вдруг начала говорить об искренности, начала отстраняться и смотреть иначе, словно теперь ей не чужда любовь, словно сердце подруги познало боль. По дороге домой Денис всё никак не мог успокоиться, ему хотелось вернуться и расспросить обо всём Василису, показать ей, что ему доверять можно.              Василиса же сидела в комнате и перебирала книги, часто посматривая в окно в ожидании появления неизвестного, но ничего кроме лунного света. Звёзды, тишина и свет от фонаря. Она вздыхала, руки её дрожали от внутреннего беспорядка, который всё никак не мог разобраться из-за отсутствия сил, желания, опыта в подобных ситуациях. Если бы хоть кому-то она могла упасть в колени и излить душу, спросить совета, стало бы проще. Лишь одни мысли о том, что кто-то узнает о её глупой тайне, расстраивала Василису. Она ненавидела себя за разрастающуюся и неконтролируемую любовь, место для которой становилось с каждым днём всё меньше и меньше, отчего начинало давить в висках.              Она бы и рада не появляться на паре, притвориться больной, закрыться в комнате или сбежать от всех бед куда-нибудь на другой конец города, где никто не знает, кто такая Василиса Витязева.              Вечер несчастного понедельника наступил слишком быстро. Василиса даже не успела опомниться, как на пороге появился Сергей Александрович, как Катерина перестала собирать пазлы и переменилась. Эту перемену было невозможно заметить обычному обывателю, однако Вася знала старшую сестру лучше, чем кто-то другой. Простота взгляда, наивная улыбка сменились на строгость. Она не увидела прежнего флирта, которым Катя пытается очаровать любого мужчину, не увидела натянутой улыбки и поднятых бровей, которые символизировали удивление и желание внимать каждое слово. Сестра на глазах превратилась из тринадцатилетней в девушку, выглядящую на свой возраст.               – Добрый вечер, Василиса, – Сергей прошёл до девушки и сел на кресло Катерины, – праздник субботы вас утомил или всё же вы были больны? Однако, глядя на вас сейчас, замечаю, что это ваша особенность.              Она поздоровалась и собралась уходить, чтобы не раскраснеться ещё больше и не ляпнуть от нервов чего лишнего.              – Уже уходите? – Он почему-то тоже привстал, а, когда их взгляды пересеклись, Василиса села обратно под силой ясной только ей. Сергей сел следом и проговорил, – Катерина обещала принести чай с мёдом. Извините, если я нарушаю ваш покой и вечер.              – Всё хорошо, – девушка перевела взгляд с его рук на глаза, потом на ноги, затем от волнения взяла книгу, которую прочитала два дня назад, открыла где-то в середине и принялась читать. Слова никак не складывались в предложения, сердце начинало стучать всё быстрее, а дыхание сбиваться. И волновало только одно: смотрел Сергей на неё или думал о своём. И если первое, то не зря она старалась держать спину ровно и делать умное выражение лица.              – Интересная книга? – Сергей постарался задать вопрос в тот момент, когда ему показалось, что девушка отвлеклась.              – А?              Василиса подняла голову, потом покраснела, подумав, что ей послышалось, что сейчас она выглядит крайне глупо и опустила голову в надежде, что преподаватель ничего не заметил.              – Мне в своё время нравилась Джейн Остин, хоть она и пишет больше женские романы. И «Эмма», пожалуй, мой любимый её роман, – проговорил Сергей.              – Мне больше нравится «Гордость и предубеждение». Я рада, что конец и там, и там одинаков.              – Вы уже прочитали «Эмму»? Любите перечитывать?              Василиса закрыла книгу с выражением пойманного преступника. Она тяжело вздохнула и не могла понять, что говорить сейчас: правду или ложь.              – Не люблю, – сказала правду и снова тяжело вздохнула. Оглянулась назад к двери, ведущей на кухню, дабы посмотреть, где же там сестра, но её не было даже ещё на пороге.              – Извините, если я задаю слишком много вопросов. Но мне стало любопытно, как часто вы читаете и есть ли у вас любимая книга?              – Часто, есть.              Со стороны кухни что-то брякнула, скрипнула дверь, а спустя пару мгновений на столике уже стояла кружка чая, а рядом с ним Катерина. И вроде бы Василиса была рада, что ей не придётся продолжать разговор и сдерживать бурю эмоций, а вроде бы на душе стало так грустно от того, что минуты наедине с Сергеем прошли очень быстро. Ей захотелось вдруг спросить у него так много, вдруг захотелось говорить ни о чём и отвечать с энтузиазмом, а не одночленными предложениями, но было поздно. Катя заняла всё пространство и говорила о философии, об уроках. Она уточняла расписание и спрашивала про домашнее задание. Василиса, почувствовав себя лишней, попрощалась с гостем и направилась в комнату, где просидела до полночи, размышляя о своей закрытости. Вася мечтала быть другой, не такой замкнутой, неразборчивой. Ей хотелось высказываться при Сергее свободно, независимо от его статуса и значимости, ведь это всё бы меняло. Как найти в себе силы быть собой, когда стеснение и волнение переходят грань дозволенного? Да и когда она была такой застенчивой? Неужели дело в одном мужчине, который вот так, сам не зная того, ворвался в её сердце и установил незримые порядки? Всё! Василиса окончательно под утро приняла решение завязывать с этим беспределом. Больше никакой любви, иначе добром это всё не кончится.              Во вторник она мучала себя до начала философии, пыталась понять, как теперь себя вести, смогла ли она договориться с сердцем. Сможет ли оно теперь быть безразличным, когда Сергей Александрович будет рядом. Как бы Вася не надеялась, всё случилось так, как прежде, как неделю назад или две. Стоило ему только зайти появиться в дверном проёме кабинета, как спёрло дыхание, зрачки увеличились минимум вдове и пропал дар речи. Девушка даже перестала кивать на рассказ Дениса, всё её внимание обратилось к человеку, который уверенной походкой прошёл до рабочего стола, оглядел студентов, достал листок со списком и начал громко зачитывать фамилии студентов, отмечая их либо галочкой, либо прочерком.              – Витязева Василиса, – девушка подняла руку, он, не подняв взгляд, добавил, – подойдите ко мне после пары.              Она посмотрела на Дениса в поисках объяснений.              – И чего ему надо? Может, хочет что-то Кате передать или спросить о ней? – предвзято проговорил Довлатов, – если твоя сестра влюбится в него, то тебе будут какие-то поблажки? Представь, если они поженятся. Я бы даже сходил на эту потешную свадьбу.              – Перестань.              – Мне бы тоже было неприятно слышать такое, если бы у моей сестры был роман с моим преподавателем. Хотя знаешь. Не нам же судить об этом. Любовь неожиданная штука, приходит, когда и откуда хочет.              – Денис, мы можем не говорить о Кате и её женихах хотя бы на парах? Если эта тема тебя так волнует, то говори об этом с Катей.              – Василиса, – он хотел положить руку ей на плечо, но девушка её стряхнулась и отодвинулась чуть дальше, – ты отталкиваешь меня, потому что чего-то боишься? Мне не тяжело будет выслушать правду и сохранить её в тайне, облегчив груз твоего сердца. Ты не должна причинять мне боль только из-за своих предубеждений. Я желаю тебе только счастья, скажи, что тебя беспокоит.              – Как много ты говоришь. Я ведь всего лишь не хочу обсуждать сестру и её нескончаемых мужчин, внимание которых она получает по щелчку!              – Ты ей завидуешь?              – Нисколько.              – Завидуешь.              Василиса сжала зубы, хотела уже начать ссору, но Сергей Александрович вежливо попросил их перестать вести разговоры, что успокоило Васю, но ещё больше разозлило Дениса. Он уже знал, о чём будет говорить с подругой по дороге домой.              В конце пары Василиса Витязева с осторожностью подошла к Сергею. Он кивнул головой и проговорил:              – Вы читали вчера книгу, скорее перечитывали. И мне показалось, что раз вы противоречите сами себе, то скорее всего, я не утверждаю, вы попросту перечитали все книги из вашей библиотеки. Я уверен, что она у вас разнообразная и большая, я даже буду рад, если вы позволите, ознакомиться с ней и взять что-то для себя. Однако я вас подозвал не для того, чтобы напроситься на экскурсию по книгам, а чтобы, – мужчина наклонился к сумке, достал оттуда книгу в чёрной обложке и продолжил, – я хотела дать вам почитать роман Жан-Поль Сартра «Тошнота». Надеюсь, что вы ещё не читали его, иначе я зря вчера весь вечер выбирал из ста возможных именно эту книгу. Сартр – французский философ, а «Тошнота» – самое удачное его произведение, которое запало мне в душу и откликнулось множеством фраз. – Сергей посмотрел на Василису, которая боялась даже пошевелиться, – так вы читали или возьмёте для прочтения?              – Я не читала, впервые слышу об этом романе. С удовольствием, возьму для прочтения и, если хотите, могу поделиться чем-то своим. Только я не знаю, что вы читали, а чего нет. У меня совсем небольшой выбор, боюсь, что нечем будет вас удивить.              – Уверен, что вы скромничаете. Выберете на свой вкус пару книг, и я уверен, что ни одну из них я не читал. Будет ли у вас завтра время?              – Конечно, я буду, как обычно в гостиной. До свидания.              Она развернулась, чтобы уйти, как услышала вслед:              – Вы забыли книгу, – он подошёл к ней и протянул в руки, – или хотели незаметно ускользнуть? – они вышли, Сергей закрыл кабинет, – до встречи, Василиса Витязева, – и их пути разошлись. Один пошёл налево, в сторону столовой, а вторая направилась к выходу, не ощущая своих ног, рук, головы.              На улице её ждал Денис, который не знал, с чего начать разговор, а после долгих размышлений и вовсе решил, что не должен давить на подругу, что таким образом Василиса вычеркнет его из списка близких друзей и оставит его на попечение самому себе.              – Василиса, – Довлатов воодушевился, когда девушка улыбнулась, увидев друга, – извини меня. Я глуп, раз мог предположить, что самая умная девушка, которую я встречал, может завидовать хоть кому-то.              – Комплимент засчитан, – она взяла его под руку и совсем не хотела вспоминать маленькие оплошности свои и друга.