Тигры в темных очках

Андрей не понимал, зачем существуют двойные свидания. Особенно если речь шла о свидании, где его парой выступал Миша, а их оппонентами стали идеальные Маша с Шурой. Он не представлял себе, что такое «свидание с Горшком», их странные отношения были лишены романтики. Даже если Миша о чем-то восхищённо бубнил, сверкая очаровательными бликами в глазах, то или дело в Мише и его пагубных пристрастиях, или пить пиво под мостом на сыром песке — это верх романтического жеста, по мнению Горшенёва. Им бы больше говорить друг с другом, вслух и с толком, а не шататься по паркам советского типа с колесом обозрения и качелями. Но как-то так повелось, что слово Маши — это закон. Потому что Балунову такая мысль в голову не пришла, а значит Маша, судя по хитрому блеску в глазах, снова что-то задумала. Ведь зачем этим двоим свидания? У них всё нормально. Зачем Князю с Горшком свидания, если они «определённо-точно-не-встречаются-Дюх-ты-чё-я-же-не-пидор», тоже непонятно. Солнце за длинными рассеянными облаками не греет. Ранняя весна хоть и заливала улицы светом, но ещё недостаточно распогодилось, чтобы смыть с улиц грязные сугробы и осевший с зимы песок и соль. У них вместо солнца Машка, которая радостно носится от ларька к ларьку, желая то игрушку в тире выиграть, то мороженое на ветру поесть, то затащить всех на карусель. Беготня за мелкой и греет, и заставляет участвовать всех. С Шуры — мороженое, Андрей служил, чтобы из пневматики по шарикам стрелять, а Миша... А Мише досталась карусель. По осоловелому взгляду Горшка не совсем ясно, рад ли он своей участи, но за Машей послушно идёт, нелепо головой дергая в попытке увидеть, куда пропали Балу и Князь, почему он тут один и зачем ему билет в руки пихают. У них так всегда, веселье строго по возможностям, а эти возможности — четыре рубля общим сбором. Щурясь на солнце без возможности рассмотреть хорошенько весь спектр эмоций Горшка на карусели, которую то и дело мотает из стороны в сторону, Андрей принимается разглядывать Шуру. Подозрительно улыбчивого и спокойного. От этого становится даже не по себе, будто на этом сомнительном празднике жизни плохо только ему (и, может, Мишу подташнивает). — Шур, слушай, — не выдерживает Князев, в очередной раз провожая взглядом фигуры Маши и Миши, истошно вопящих, — а тебе зачем всё это? Шура отмирает и хмурится, смотрит с прищуром на друга, будто ему спирт предлагают в кустах глушить. — Чтобы Маша повеселилась. — А Маше зачем? В образовавшейся тишине только крики с карусели и слышны, потому что Балунов слишком долго молчит, только смотрит всё так же с прищуром. Немым вопросом ставит Андрея в неловкое положение. — Чтобы повеселилась. Князь, чё пристал? — Да не понимаю я, зачем вам эти свидания! Хорошо же у вас всё. — У Князева губы непроизвольно кривятся, хочется тут же плюнуть и уйти. Ну, или хотя бы перестать позориться глупыми вопросами. — А у вас с Гаврилой всё плохо, поэтому хочешь каждый день как свидание проводить? — Шура язвительно смеётся и взгляд переводит на карусель, всматривается в миниатюрный силуэт скрипачки и довольно улыбается. — Дюх, веселье ради веселья. Не задуряйся. Маше вот весело, и мне весело, потому что весело ей. Андрей на это только плюётся, но не уходит. Решает сакральный смысл не искать, просто поймать своего бедового с карусели и придерживать за плечи, пока он не очухается. Просто придумать веселье ради... веселья. — Слушай, Мих, хочешь, я тебе тоже игрушку в тире выиграю? — Андрей шепчет заговорщически, идёт медленно, чтобы ненароком «счастливые молодожёны» не услышали. Горшок на это только моргает медленно и брови хмурит. — Князь, ты чё? Нахуя мне мягкая игрушка, я чё, пидор, по-твоему?! «Нет, Миш, я тебя просто в жопу ебу, но ты не пидор», — думает Андрей, но вслух ответ выбирает поцеломудреннее. — Ну, как нахуя? Ты ей голову откусишь, — но ответ этот явно не менее глупый. — Весело же. Миша в ответ лишь снова хмурится. Тряска на карусели явно влияет на мысли пагубно, думать становится сложно, результат получается чересчур витиеватым и понятным только Андрею. Он в глазах тёмных видит, как коротко озвученная идея прорастает корнями. — Слушай, и правда весело. Треску рвущихся ниток в полупустом весеннем парке советского типа аккомпанирует возмущённый визг. А Андрей смеётся. Потому что Мише отгрызать головы мягким игрушкам весело. А значит, весело и ему.