Воспоминания о злодее

Взгляд, каким на него теперь смотрел Красный Бунтарь, совсем не понравился. Запах кислого граната снова защекотал нос после дешëвых сигарет, неприятно осел на языке. Денки не в первой чувствовал такую неприязнь, высокомерие к себе. Многие до сих пор считали, что омеги ни на что не годны, кроме как на поддержание хозяйства, домашнего очага семьи, или как быть подстилками. И тем не менее, он закончил Академию ЮЭЙ - лучшую, что когда-либо выпускала героев. Может, да, не с отличием, не вышел оттуда сразу выдающимся героем, но, тем не менее, считал, что уже стоит чего-то большего, чем обычно предписанная судьба. Поэтому ему так не понравился этот взгляд и так сильно задели сказанные злодеем слова. — Ты использовал на мне феромоны! Задавил мою волю своей хотелкой, ослабив и просто вырубив, а теперь говоришь, что я никчëмный герой?! Да ты!..— несмотря на сдавлееую шею со злостью выпалил хоть что-то в попытке отстоять своë мнение. Он порывался встать, наброситься со своей причудой на него. Но получилось только подняться на колени на футоне, чуть выворачивая привязанную руку. — а ты думал злодеи сюсюкаться с тобой будут? Честь да... Ой, а мне похуй на ценности и прочие... Мне похуй что ты обо мне думаешь, твоё мнение в этом доме вообще ничего не стоит! — Однако, слова юного героя знатно задели итак шаткое самолюбие... Буд-то без ферамона он ни на что не способен. Нет уж! Он увидит! И подавиться своими словами! — Да пошёл ты, узколобый придурок! — Не сдержав порыва обиды и злости, сдавленно прокричал блондин. Каминари дëргается в сильных руках, стараясь уйти от прикосновений там, где не надо. Двигает бëдрами назад от руки, чтобы та вылезла из его штанов, но верхняя часть туловища ещё удерживается за чокер, что теперь тоже давит на кожу вместе с верёвкой и чужими пальцами. Морщится от их боли и грубости, смотря вверх ещё более яростно. И, пока на него не воздействуют феромонами, свободной рукой с активированной причудой пихает Красного Бунтаря в это же плечо, пуская по нему разряд электричества. Разряд электричества прошелся по всему телу и уже его инстинкт самосохранения заставил отбросить пошлые намерения и отдëрнуть руки, быстро отшатнувшись. Проматерил свою глупость всеми словами, что только знал. Эта сволочь явно не знает своего места, следовало бы, как джентельмену, любезно его показать. На секунду Денки опять захватывает самодовольство, когда злодей, получив порцию электричества чуть отходит от него, ругаясь на чëм свет стоит. Его губы трогает усмешка, что, видимо, ещё больше раздражает красноволосого. К лицу героя стремительно стала приближаться ладонь и по мягкой, гладкой коже щеки послышался сильный хлопок. Пощëчина достаëтся хлëсткая, звонкая, щека горит после удара, что чуть отбрасывает голову в сторону. Кажется, на губах чувствуется металлический привкус собственной крови. Но на этом альфа не успокаивается. Затем рука разместилась на волосах, оттягивая их назад, чуть не ударяя того головой. Второй рукой со всей силы сжал запястье и направил её от себя, чтобы вновь не получить электричеством. Хватка в волосах не менее болезненная, вырывает шипение из уст, а затем и болезненный вскрик, когда свободную руку заламывают в сторону. Каминари жмурится от этой боли, от громкого голоса, что будто бьëт по ушам, пропуская через себя каждое слово. — Тварина, да ты, как посмотрю, хорошего отношения совсем не понимаешь!! — Сорвался на крик, цепляя волосы сильнее настолько, вот-вот вырвет с корнем. Феромон при этом старательно блокировал. Пусть это ничтожество видит, что способен Альфа и без него прекрасно способен поставить Омегу на место. — Слушай сюда!... К собственному же удивлению, у Каминари на первую часть фраз даже есть, что едко сказать в ответ. Останавливает только то, как вновь его сильнее дëргают за волосы в сторону, словно хотят выдрать клок с него. Неосознанно он тянется в ту же сторону, хоть как-то стараясь облегчить себе участь. От последующих слов его сердце пропускает пару ударов в новом приступе страха. Для Каминари и вправду нет ничего ужаснее, чем такая перспектива. Только выбившись в люди, стать никем просто потому, что природа сделала его пару недалëким, стереотипным придурком с уязвлëнной гордостью. — Я ж тебя тут и сгною, валяться у меня в ногах будешь, пока не сдохнешь!! — Глаза метались по миловидному личику Каминари, стараясь ухватиться за каждую мелочь, дабы понять, чего тот поистине боиться. — Не.. дождëшься.. — Эти слова с трудом он буквально выплëвывает Бунтарю в лицо, из последних сил смотря на него не менее неприязненно, чем тот смотрел ранее. — Я ни за что здесь не останусь!.. На эти слова бунтарь лишь начинает громко, безвольно смеяться. В таком-то положении он продолжает огрызаться и строить из себя невесть что. Вновь приятный вкус азарта проходит по телу. А запах граната, что уже невыносимо сложно тому сдерживать, становился сладким, приятным, вся кислота словно испарилась. — Ты-то? Да я тебя, да хоть на наркоту подсажу! Будешь потом валяться и исходить слюнями от передоза. Хотя, соглашусь, грустно будет терять такую подстилку. Слууушай... Может, тебе больше бордель нравится? Мне плевать, готов и дать тебя в использование! Предвкушаешь как парочка членов пускает тебя по кругу? Ну...Давай, покажи чего ты боишься! Конечно, не собирался отдавать никому свою собственность новая и неприменно любимая игрушка, однако пытался добраться до той самой нужной ниточке, за которую впоследствии нужно дёргать в подходящий момент. Хватку на волосах слегка ослабил, как бы намекая на продолжение диалога, но руку, остерегаясь квитка героя, лишь сильнее отводил в другую сторону, сейчас немного жалел, что с самого начала не связал сразу обе, усложнив этим себе задачу. Решение злодея вдруг поделиться дальнейшими планами на его жизнь приводит в недоумение и лёгкий ступор. На миг даже злость им уступает. Только вот слова о наркотиках совсем не пугают, в отличии от слов про подстилку и бордель. И то, в третий раз, это уже, скорее, не испуг, а простое отвращение. Ему всё ещё претит мысль быть под кем-то и не важно - предназначенный ли это узколоб или множество других, думающих лишь членом, альф. Хотя, от последнего всё же тошно вдвойне. Лицо омеги заметно скривилось, впервые пока что не от боли. Однако цедит опять же злостно. — Иди к чëрту! Не дождëшься! Ай! — Боль не заставляет себя ждать. Она чувствуется не в волосах, там, наоборот, легче как-то, а в руке, что продолжают отводить в сторону. Даже тренированные мышцы уже ноют, покалывают, что не даёт возможности воспользоваться причудой. Кажется, что ещё немного и тело свернут какой-то немыслимой дугой, и раздастся хруст сломанных костей плеча. — Чëрт, да отпусти ты уже!! — Рявкает блондин, стараясь хоть как-то повлиять на ситуацию. Но Эйджиро обратил никакого внимания на его слова. Ведь понимал, что тому не остаётся ничего, кроме как продолжать всё отрицать. Решил немного помучить перед следующим разговором, так будет проще, поэтому отпустил его и пошёл в другую комнату. Когда Красный Бунтарь вдруг всё же отпускает руку и выходит из комнаты, Денки не может сдержать облегчëнного вздоха. Он даёт скрученной руке отдохнуть, затем разминает её осторожно, заодно опять осматривает комнату, выискивая хоть что-то, что могло бы помочь ему для будущего побега. Киришима включил свет и слегка поморщился от столь яркой вспышки после тусклого света спальни. Достал верёвку из дальнего угла шкафа, паралельно думая о том, что стоит делать. Вернулся в комнату, имея уже некий чёткий план действий. Невзирая на брыкания героя силой прижал вторую руку к батареи и привязал ее, затем уже очередь дошла и ног. Ни смотря на новые обстоятельства, слова Ками не шутка, он сделает всё для того, чтобы уйти отсюда. Но об этом пока приходится забыть - красноволосый возвращается обратно с ещё одним мотком верëвки и, как бы сильно не сопротивлялся блондин, плотно вяжет его к батарее. Не только руки, ноги тоже, оставляя ему единственную позу сидя, в которой спина едва дотягивается до стены для опоры. Прошёл месяц, как герой электричества пропал, первое время об этом даже говорили по новостям, но спустя пару дней СМИ и забыли о пропаже. Денки все так же был связан и лишь изредка выпускался потехи ради на прогулку по комнате, как собачонка, к чекеру давно была туго привязанна старая верёвка, что отлично имитировала поводок. Базовые потребности блондина удовлетворял впустя рукава, кормя один-два раза в день. Не то чтобы злодей так издевался... Сколько потому, что у Эйджиро просто-напросто не было денег на кормешку двоих. Что там, он и курить был вынужден начать бросать в целях экономии, от чего стал слегка нервным. За долгое время, что Денки здесь и ранее, им был почти позабыт именно сладкий запах граната. Герой не совсем понимает, что вызвало в альфе такую перемену, что он, кажется, даже доволен происходящим. Видимо, только у Каминари и не было пока причин чему-то радоваться, от того его запах ещё отдавал горечью. Бунтарю нравилось смотреть, как такого важного героя подавляет только лишь его природа и желания. От этого запах становился чуть ли не приторным, подавлял горечь омеги. За последние несколько дней у Алого бунтаря появлялись новые и новые "миссии", и бурно отдыхая после которых, он не только забыл о еде для блондина, но и вообще не появлялся в доме. И вот наконец вернувшись в дом, слегка пошатываясь довольно посмеялся, осматривая издали омежку. За закрывающийся дверью было слышно, как калеса какой-то машины знатно защумели по земле. На кухне, из холодильника, Гулена достал бутылку воды, подходя к любимой, но забытой игрушке. Ни смотря на долгое отсутсвие воды, герой не спешил открывать рот, поэтому довольно мыча бунтарь слелал это насильно, явно оставляя на впалых щеках синяки от пальцев. После, дабы тот не не сомкнул резко губы сунул в того пальцы, проникая чуть ли не в глотку, укусы никак не пугали, а воду лил специально выше, чтобы она растекалась по лицу, попадала в глаза и нос. — Давай, вот тааак умница, захлебывайся, мразота, пхпхах. Ещё чуть-чуть мммм...— улыбка становилась все шире с каждым разом, как бедолага пытался откашляться или прекратить, стараясь при этом получить хоть немного жевательной влаги. После все, так же ухмыляясь, красноволосый скрылся за дверью кухни, начиная очень уж громко готовить что-нибудь съестное. За несколько дней жизнь Каминари стала кошмаром наяву, до этого хоть кормил, а тут... О еде речи не шло, хотя первые сутки Денки вполне продержался без нужды в ней. А сейчас, чувствуя из-под щели двери какой-либо съедобный запах, помимо граната, его рот наполнялся слюной и живот начинало сводить от голода. Была только вода, после получения которой он чувствовал себя так, будто чуть не утонул. То, что могло дать облегчение, стало пыткой. Грубые пальцы до боли сжимали челюсть, вынуждая открыть рот, а затем они же проникали глубже, ногти злодея буквально царапали нежные стенки горла, от чего оно потом болело. Сколько бы Каминари не кусался, это было бесполезно. С виду причуда, что годилась только для мордобоя, как выяснилось, прекрасно защищала злодея, уплотняя кожу твëрдым слоем. Воду в него не вливали, а скорее, выливали на него. Каминари почти сразу, по садисткому взгляду красных глаз и, как назло, сладкому запаху граната понял, что это делается специально. Ему только и оставалось, что сидеть с задранной головой, с пальцами во рту, что давили на язык, и смотреть с яростью на красноволосого, пока вода не зальёт глаза, а затем рвать хотя бы в минимальной стороне от себя на футон желочью из-за долгого отсутствия еды. После такого "питья" он остался мокрым по пояс. Только под конец этого мероприятия он сдался. Дыша глубоко носом в моменты, когда в ноздри не затекает вода, омега закрывал глаза от той же воды, впуская чужие пальцы до самых костяшек, позволяя жидкости стекать по ним и с уголков рта, освежая нутро хотя бы малым её количеством, как следствие, он почти полностью избавил себя от рвотного рефлекса. Хотя горечь с сладкого запаха так и не ушла. Теперь оставался только голод, что всё больше давал знать о себе уже с каждым часом. Из-за резко ухудшихся условий жизни, течка у него задерживалась, хотя на запахи реакция была острая, как при ней. Но блондин продолжал упорно молчать, пока Красный Бунтарь был в "его" комнате, представляя "кормëжку" в его исполнении и не желая ещё больших неприятностей себе. Живот в очередной раз свело и он громко заурчал, настойчиво прося еды, хоть какой-нибудь. Мучитель, - что, по скромному мнению героя подходило гораздо больше, чем "альфа", - как раз сидел в кресле чуть поотдаль и смотрел то в телефон, уже закончив с приготовлением чего-либо, то в окно, поэтому тонкие, содранные за последние сутки губы поначалу были плотно сжаты, несмотря на лёгкую боль. Только янтарный взгляд и прожигал в его профиле дыру, надеясь так испепелить. Но когда внутренности скручивает снова, приходится их разлепить, чтобы тихо через силу выдавить из себя. —Я.. Я хочу... есть.. Прекрасно слышал его слова, они были словно бальзам на душу. Все идёт как надо, хотя он уже начал думать, что тот лучше сдохнет, чем промолвит свою просьбу. Но дни ожидания того стоили. Он не спеша убрал телефон, поднял палец, как бы останавливая шум, которого нет, и с пофигизмом начал беседу с собой. — Хм... Мне показалось или что-то?.. А! Наверное, показалось, если бы кто-то умолял меня, я бы наверное услышал это чётко и ясно. — Он вновь занял удобное положение на кресле и взял телефон. Хотелось проверить насколько тот отчаялся, прощупывал почву, чтобы дальше знать, что лучше сделать. Собственная гордость была задета слишком сильно, ему стоило многого, чтобы переступить через свои же кошмары и произнести эти три жалких слова. А Красный Бунтарь просто поиздевался над ним, сделав показушный вид, что не слышит. Да лучше бы действительно не услышал. Денки на последних силах снова испытывает злость, почти что ненависть к нему. Он прижимает колени к груди, кладя на них голову, отворачиваясь от мучителя и в очередной раз слыша урчание своего живота. Внутри будто сосущая пустота, от которой дурно при каждом вдохе запаха граната. Терпкого, сладкого, сочного, сок которого так и течёт по губам. Каминари в последний момент внутри убирает язык из-под собственных зубов, что следом клацают друг об друга. И приходит в тихий ужас от осознания того, насколько же он голоден. Он чуть было не прикусил свой же язык из-за того, что эта сладость запаха осела на нём, будто действительно ест гранат. Такими темпами ему и до смерти недалеко. Стоит ли гордость того? Омега опять кусает губы, на которых тут же чувствует металлический привкус, слизывая сразу же свою кровь. Задел только поджившую ранку. Проходит максимум полчаса в тишине. — Я хочу есть... Пожалуйста... Блондин так и не двинулся, даже не посмотрел в сторону красноволосого. Его взгляд упёрт в стенку с обшарпанными обоями, язык в последний раз скользит между губ, чтобы произнести мольбу, пока руки до побеления костяшек сжимают края своих штанов. Возможно, когда-нибудь, он простит себя за это, но точно не в ближайшее время.