Воспоминания о злодее

— Я хочу есть... Пожалуйста... Эйджиро ухмыльнулся, показывая свои от природы заточенные зубы во всей красе, на душе было приятное чувство победы. Издеваться дальше не стал, с некой тоской понимал, что пока ещё молить он уж точно не будет. Всё-таки героизм искоренить не так уж легко. Поднялся и не особо бодро направился на кухню. Денки видел, как мучитель вышел из комнаты. Только едва ли не сломленное сознание отреагировало на это уже весьма апатично. Тот пошёл за едой? Или же к чëрту, на место самого дьявола? Кажется, ему там самое место. Но, нет, возвращается с миской и ложкой в руках. Пока блондин размышлял о своём Киришима в холодильнике взял недоеденную банку с тушëнкой, ложку и, утром приготовленную, перловую кашу в небольшой миске. Шёл обратно в комнату, смешивая их, даже не утруждаясь чтобы разогреть. Собачая еда и то будет куда лучше, но этому сойдёт. Осмотрел матрас, ища на нём место почище, чтобы разместиться рядом. Злодей садится так, чтобы не испачкаться в местами ещё свежей рвоте, та крайне плохо впитывалась в футон. Каминари следит за ним, усмехаясь про себя едко. Какой мнительный к тому, что сделал собственными руками. Мучитель набрал в ложку немного каши и протянул её жертве. Как ни странно вполне спокойно, без агрессии или насилия, этого хватило на "водопое". Миска стояла на полу, поэтому свободной рукой Киришима приподнял майку, проводя пальцами по выступающим рёбрам. Руки злодея были не особо приятными, шершавыми и кололись на нежной и мягкой коже омеги. Кири успокаивала мысль, что он держит ситуацию под контролем, здесь лишь он хозяин. В Денки сейчас нельзя было увидеть серьёзного противника, не только потому, что он не ел долгое время и сильно ослаб, его омежья сущность тоже играла в этом роль. Продолжал кормить его. Это не было похоже на нежность или заботу, словно обычная рутина, которая не вызывала ничего, абсолютно ничего. Эту тихую атмосферу прервал вздох со стороны альфы. — Так бы сразу, не стоит выводить меня из себя. Просто запомни, что ты словно моя домашняя сучка, выполняющая любой приказ. Скажу - подашь голос, захочу - сдохнешь. Всё просто. — Как бы закрепляя слова, стал буравить того взглядом. На этот раз Денки не усмехнулся лишь потому, что проглатывал очередную ложку. Хорошо, что в его мысли пролезть не мог никто. И Красный Бунтарь видел только то, что хотел и должен был видеть - загнанного, послушного омегу, что безропотно съедает ложкой за ложкой холодную перловку с тушëнкой и нисколько не противится грубым касаниям под грязной майкой. Колкие, едкие слова, что ставят на место, уже не так задевают. Сказать ему на это нечего, всё равно до этого придурка не дойдёт. Да ему и не дают такой роскоши, отсекая разговор стукнувшей о дно пустой миски ложкой. Красноволосый поднимается и ненадолго отходит, оставляя Ками жадно облизываться. Съеденного ему мало, но о большем мечтать и не стоит. К нему возвращаются с бутылкой в руках. Последовала прежняя процедура. Хотя, на сей раз пальцы зашли неприятно, но не так сильно, чтобы вызвать рвотный рефлекс. Впервые он почти не давиться только что съеденной едой, вовремя сглатывая её вместе с небольшим количеством воды, сжимая пальцы стенками горла. Омеге всегда нужно время, чтобы прийти в себя после "питья", однако в этот раз его почти сразу тянут за волосы, заставляя выпрямиться из своей закрытой позы и какое-то время внимательно осматривая на что он стал похож. Каминари уставился прямо в красные глаза, кажется, даже видит своё отражение в чужих зрачках, тонущее в единственной за долгое время эмоции ярости, - пылкой, жестокой и опасной. Блондин сильно исхудал и осунулся за это время, он и сам это прекрасно чувствовал в себе. Так же вполне догадывался, как выглядит в остальном и как от него пахнет, ведь физиологические процессы плен не отменял. Уж точно не прежними сладко пахнущими, цветущими фруктовыми деревьями после дождя. Хотя сам перестал воспринимать какие-либо другие запахи, кроме терпкого граната. При всём этом, блондин не утратил свою стойкость, глаза горели. Эта картина вызывала смесь двух совершенно разных чувств в душе Эйджиро. Ту самую ярость и ..... Он не понимает, что второе, от этого ярость только накапливается и перевешивает. В Денки летит очередная пощечина. Удар откидывает его голову назад, словно не человека ударила, а безвольную куклу. Впрочем, так оно и есть. После чего, забрав уже пустую посуду, Эйджиро решает направиться на кухню, но на пол пути останавливается. — Грязная свинья, к тебе прикасаться невыносимо, — бросает мельком и продолжает свой путь на кухню, а после назад в комнату к своему "барскому креслу". Электрозум снова закрывается от "альфы", прижимая к себе колени, обхватывая их руками и утыкается в получившийся домик лицом. Туда же он и усмехается, когда после очередной порции оскорблений на десерт слышит отдаляющиеся шаги. Нашëптывает сам себе одними губами. — Пускай так... Пускай так... Красноволосый вскоре опять возвращается и устраивается обратно в кресле. Денки поднимает голову от колен, смотрит на него какое-то непродолжительное время. Вдруг без прежней ненависти, злобы и апатии. — Пускай так... Зато ты не трогаешь меня без необходимости... — и затем на его искусанных губах расцветает слабая улыбка, впервые за всё время здесь. Благоговейный, будто только к этому он и шёл всю жизнь, шёпот снова сходит с них, повторяя прошлое начало. Киришима ужасно не понравилось такое высказывание. Его обставили в ЕГО ЖЕ игре. Да, именно игре, словно играющий в только что подаренную куколку. Телефон, что он успел взять секундой ранее, тут же отбрасывается в сторону. Красные глаза, будто дикие, направленны только на мерзкую лёгкую улыбку. Она заставляет кипеть, причуда невольно начала проявляться трещинами на руках, а в воздухе летал лишь запах прогнившего насквозь граната, от недавней сладости и следа не осталось. Говорить об этом было его ошибкой. Однако эйфория от этого осознания настолько затуманила почти сломленный разум, что герой даже не осознаёт её полностью. Он вздрагивает и более-менее очухивается после столь сладостного чувства от удара телефона об стену. Вложенная в бросок сила оставила вмятину в бетоне, уничтожив гаджет в хлам. Янтарный взгляд поднимается с разбитого устройства на того, кто его кинул, дальше с ужасом смотря на то, как меняется Красный Бунтарь от своей причуды, пока он сам вновь начал задыхаться и кашлять от резко изменившегося запаха граната. Отвратительно, ведь пахнет гнилью. На секунду Эйджиро останавливается, чтобы всё обдумать и прийти в себя. Очередное избиение только сломает его собственность, а отдавать её он был не готов даже самому дьволу или богу. Продолжая свои раздумья, он со стола взял нож и стал медленно, со спокойствием и неким даже равнодушием подходить к герою. В принципе, уже знал, что делать с этим геройским выродком дальше. Лезвие ножа, на удивление, блеснуло в тусклом свете лампы, обнаруживаясь в руках злодея спустя минуту-две. Денки сглотнул вставший комок в горле и постарался поглубже вжаться в стену позади себя. В идеальных мечтах было слиться с ней, мало ли что пришло тому на ум. Но ему вдруг перерезают верëвку от батареи к его рукам, что повергает на пару секунд в шок. А затем всё вновь встаëт на свои места. Верёвка была срезанна около батареи и вновь замотана вблизи запястий блондина. Край Красный бунтарь привязал к его чокеру, имитируя поводок. Мышцы Каминари ослабли и явно затекли, но это не отменяло его затеи. Не давая ему времени подняться, бунтарь потянул за поводок. Желанным был результат, что он, словно собачка, встанет на четвереньки, верёвка у ладоней позволяла так передвигаться, поэтому дёргал сильно и быстро, не давая вставать. Как же его это забавляло. Радовался и улыбался новой игре, словно ребёнок, которого привели в зоопарк. Каминари на привязи, как собака. Сбывается второй самый худший кошмар. Он даже до конца этого не осознаёт, не успевает, снова, уставившись на верёвку между ними во все глаза, как его уже дёргают на себя и меняют положение. С пяток он буквально падает вперёд на колени, локтями и ладонями так же стукаясь у самых ног мучителя, потому что собственные мышцы после долго сидения на одном месте словно камень. Ему дико хочется тут же встать на ноги, чтобы хотя бы не чувствовать себя так униженно и низко, но, помимо скованных тяжёлой судорогой ног, верёвку дëргают раз за разом. Израненная прошлыми попытками выбраться кожа запястий по новой стирается в кровь от этого, ему опять больно. Колени наверняка тоже получают свои первые царапины, даже через ткань штанов некогда геройского костюма. Его куда-то кажется ведут, вынуждая идти на четвереньках. А ему страшно настолько, что возразить нет сил. Запах граната возвращается к сладкому. Всё ещё отвратительно. Таким способом блондина дотаскивают до двери в другую комнату. Видя её, он наконец начинает брыкаться, стараясь оттянуть себя назад к облеванному футону. Выходит плохо, чокер давит на заднюю часть шеи и с каждым рывком ему больнее. Но голос вполне выдаëт переживаемый ужас, панику и чуть ли не истерику. — Куда ты меня тащишь?! Верни меня на место!! Я не хочу никуда!! Смех красноволосого тут же затихает и наступает недолгое молчание. От резкой тишины после смеха становится страшно. Если честно, омеге сейчас от всего страшно. Морально плен потрепал его не меньше. Он сидел несколько дней точно один, да и до этого Красный бунтарь не то что бы сильно много обращал на него внимания. Почти всегда один, лишь со своими мыслями, дергая в безуспешных попытках связанными руками-ногами в надежде спастись и с каждыми новыми сутками понимая, что никакой надежды нет. Не свихнулся, но точно потерял прежний контроль над собой и своими эмоциями. И поэтому сам на себя беду и накликал. Мучитель с сочувствием к нему улыбнулся и сел рядом. После долгого голодания Денки вряд ли мог использовать слишком сильно свою причуду, поэтому не боялся. Поводок он не отпустил, но и не натягивал. Вытер рукой, недавно вылитую на него, воду и кашу, что осталась на лице. Другую же руку запустил к нему в волосы, стал, как можно приятнее для героя, поглаживать кожу головы. Прислонился к нему лицом вблизи уха, голос с грубого баса перешёл на нежный, словно совершенно другой человек. — Мой ты хороший... Ну ты чего, испугался? Ну же, тише..,— даже приобнял его. Причуда, в случае бунтарства Каминари, всё же покрыла тело Эйджиро. Проявлял к нему только ласку, поглаживая по спине, волосам и говоря что-нибудь успокаивающее. Они сидят в коридоре, где находятся ещё две двери. Денки не думает, какая из них на выход, потому что последовавшая вдруг ласка пугает тоже. Он перестаëт дëргаться от шока, пока альфа стирает ошмëтки каши, легонько гладит волосы и следом массирует кожу головы. Думать рационально сейчас не выходит, причуда так вообще остаëтся забытой, а иррационально это вполне успокаивает, помогает с болью сглотнуть почти вышедшую истерику. Он даëт злодею сократить расстояние, не сразу и всё же доверчиво прикрывая глаза. Ему так нравятся такие слова и касания, на удивление, с лёгкостью воображает, что в безопасности. Не меняющийся запах граната только способствует этому. На минуту забывает, где он находится на самом деле. — Больно тебе?... Но ты же понимаешь, что мне приходится..? Ты делаешь ВСË, что тебе захочется! Вообще ничего не ценишь, брыкаешься тут постоянно!! — Рука, которая приятно гладила волосы, вдруг крепко сжала у корней, задирая светлую голову повыше, чтобы он видел его лицо. Он срывался на крик, хотя до этого был спокоен. Прекрасную иллюзию разрушает постепенно повышающийся голос. Каминари тут же хочет отпрянуть, уйти подальше, однако по собственной же глупости подпустил красноволосого слишком близко. Хватка у корней волос самая болезненная, она и отрезвляет его окончательно. Он вынужден опять смотреть в переполненные злобой и яростью красные глаза, морщиться от больше не ласковых пальцев в волосах и вздрагивать от каждого крика, мимолётно думая, каким же слабохарактерным, жалким идиотом стал, что так легко повëлся ради крупицы ласки и заботы. Несмотря на эти крики, до него вдруг доходит - нет, не совсем так. Сам бы герой никогда не опустился до такого уровня, ведь знал себе цену ранее. — Я просто вынужден ставить тебя каждый раз на место! А тебе нравится делать из меня монстра?! Любишь быть жертвой??? Ну, сейчас я дам тебе очередной повод.~ Просто за прошедшие часы Красного Бунтаря слишком много. И его внимание оказывается гораздо губительнее, чем не внимание. Осознание этого тяжело ударило, будто в дополнение, по голове, и словно оглушило. То, что сейчас выплевывал из себя злодей, прошло мимо ушей героя. Но, если бы он только услышал эти остальные крики, что это он рисует монстра, он бы не сдержал горькой усмешки от такой самоуверенности альфы. Однако всё, что он делает, будучи в шоке от такого перепада настроения - жмëтся к стене и старается закрыться от криков внешне, оставаясь в своих мыслях. После своих слов Киришима отпустил его волосы и тут же схватил за майку около спины. Затем открыл дверь и уже сам затащил его внутрь. Это была обычная ванная комната, не на много лучше спальни. Киришима поднял блондина и скинул в ванну. Видимо, его тело весит достаточно мало, раз тот с такой лёгкостью поднимает Ками с пола за шиворот, как нашкодившего щенка. Омега запоздало понимает, что его принесли в ванную комнату, и то только потому, что сильно ударяется всем боком о бортик ванны, а затем включается душ и на него льётся ледяная вода. Одежда намокала сразу и стала прилипать к телу героя, остатки костюма на нём сейчас выглядели как с помойки. — Достаточно страдаешь?! Тебе нравится?! Одежду долой, свинья! Ты только посмотри, в кого ты себя превратил! Как ты выглядишь! Злобные крики Киришимы продолжаются, но герой по-прежнему едва ли слышит их, неосознанно взвизгивая и стараясь забиться в дальний угол ванны от пробирающего до дрожи холода воды из душа. Однако он всё ещё на поводке, за который держат, и в него целенаправленно наводят душ. У него просто нет и шанса хоть как-нибудь уйти. Мокрые, всклоченные волосы спадают и липнут к лицу, и всё, что остаётся, это беспомощно смотреть сквозь них на злодея. Дверь в ванную тот так и не закрыл, поэтому довольно быстро ему становится ещё холоднее, и, чтобы хоть как-то помочь себе, он опять обхватывает свои колени и легонько начинает стучать зубами. Не совсем вовремя вспоминается академический курс биологии, в котором они как раз проходили тему голода, как результат пленения гражданских. Из-за голодовки иммунитет ослабевает намного больше всего тела. Будет чудом, если после такой ванны он сам не заболеет. Лишь спустя где-то минуту Электрозум медленно начинает двигаться. Опускает взгляд обратно на себя и затем связанные, дрожащие руки тянутся к ремню на штанах. Ремень поддаëтся крайне неохотно, но всё же щëлкая пряжкой, следом жужжит молния и руки наконец тянут мокрую тëмную ткань с себя до связанных щиколоток. Туда же потом спускаются и боксеры. С майкой возни выходит больше, с завязанными руками через голову снимать что-то жутко неудобно и больно, но и та в конечном итоге повисает на верëвке от чокера. Омега полностью голый снова садится в позу эмбриона, тихонько начиная кашлять в колени и шмыгать носом. Слëзы? Кто его знает. Из-за стекающей воды на лицо всё равно не понять. Но и его голос тоже слегка хрипит вначале, когда он убито произносит. — Вер-кхр-кх... Верëвки мешают.. снять полностью.. Х-холодно... В руках вновь блеснуло лезвие бабочки. Эйджиро, что, на удивление, терпеливо ждал всё это время, в миг разрезал верёвки, освобождая того. Одежду в остальном тоже помог снять, откинув в сторону. Впоследствии она полетит в помойку, где ей и место. Хотя у Денки и надежды, что Красный Бунтарь прислушается к его словам, особо не было. Самую малость Каминари был готов и дальше мыться под ледяной водой, игнорируя боль от натирания верëвок.Однако его не только освободили, вытряхнув из остатков одежды, но и неожиданно перестали поливать. Эйджиро переключил воду с душа на кран, и теперь, освободив руки, потянулся за жидким мылом. Ему на руку было то, что блондин вымокнул в ледяной воде достаточно, чтобы продолжать сидеть на месте тихо, стараясь справиться с забившим тело ознобом. Можно было отвлечься, набирая в ладони мыла побольше, и не волноваться, что герой будет дёргаться без малейшего присмотра. Пытаясь согреться в собственных, жалких объятиях, Каминари действительно просто сидел в углу ванны и не обращал ни на что внимание, пока что-то жидкое не начало скатываться с головы. За волосы начали часто тянуть, причём порой сразу в разные стороны, намыливая их до спадающей с них же белой пены. Каминари вздрагивал, жмурился и поджимал губы, в целом молча вытягивая голову следом за грубыми пальцами, чтобы не было так больно, и впервые за долгое время вдыхая что-то помимо запаха граната. Агрессия Альфы понемногу стихала, но, к сожалению, никуда не уходила, поэтому действия были быстрыми и резкими, в них отсутствовала какая-либо ласка. А мыло... оно приятно пахло ромашками. После руки Киришимы спустились ниже. С волос немного на лицо, затем, оттягивая чокер с разных сторон, на шею. Новая порция мыла слегка щипала встревоженную поддёргиванием чокера и верёвки кожу, но мучитель не останавливается, спускается ещë ниже. Третий, наверное, самый главный кошмар становился реальностью. Блондин так не хотел ощущать на себе лишний раз эти руки, в любом ключе событий, а теперь они спокойно могли лапать его. И именно, что лапать, на мытьё это было похоже лишь отдалëнно - только из-за мыла на ладонях, благодаря которому с выпирающих костей они скользили и по другим местам. Мышцы из-за долгого отсутствия еды уже не так выделялись, да и вообще не особо интересовали мучителя, на переднем плане, словно в картине, были выступающие рёбра и тазовые кости. Киришима хищно смотрел, проводя по ним, ощупывая, будто пересчитывая и проверяя все ли на месте. Герой не понимал этого. Не понимал, почему рëбра и тазовые кости, что тоже были будто натянуты на светлую кожу, больше всего привлекали внимание красноволосого. Ками, дрожа, не только видит, но и буквально чувствует вместе с касаниями грубых пальцев этот пожирающий взгляд на себе. То, как их прощупывают, наводит на мысли о том, что в планах у того сломать его ещё и физически. — Не надо.., — короткая фраза шёпотом сама слетает с искусанных губ. Страх опять сковывает тело. Киришима, не обратив на шёпот никакого внимания, лишь добавил немного мыла и стал оглаживать небольшие бёдра, то сминая кожу, то впиваясь в неё ногтями. Будто пытаясь разобрать его по кусочкам, каждый из которых будет только его, пока с губ омеги, вытянувшегося по струнке от этих ощущений, невольно срывается что-то наподобие скулежа. Тихого, болезненного. Дрожащие руки хотят оттолкнуть того от себя, как и в целом хочется уйти от этих прикосновений, но получается ими только коротко ухватиться за чужую футболку возле плеч, оставляя на ней мокрые следы. Герою тошно от своей слабости. Он жмуриться сильнее, давая больше воли своим слезам. Злодей же наслаждается слабостью героя, как тот беспомощен в его руках и даже не пытается что-либо сделать. И, что бы так продолжалось и дальше, намекая на хорошее поведение пленника, он сделал воду теплее и поставил затычку для ванны, чтобы остановить её уход. После, казалось бы, вечного холода тёплая вода, вдруг касаясь ног, вновь пугает героя. С опаской переводя слегка мутный янтарный взгляд в сторону, блондин кое-как замечает переключатель крана, что был больше направлен к красной отметине. Затем, возвращая его обратно на Красного Бунтаря, встречает всё такой же строгий, но более снисходительный взгляд в ответ, что говорит: "эта благосклонность не просто так". Ком встаёт в горле, его трудно сглотнуть. Красный бунтарь не стал тянуть время, перевернул его на живот сразу же, как уловил испуганный взгляд. Блондин неохотно, со страхом, но ложится задницей к верху. Он хочет хотя бы не видеть того, что задумал сделать с ним бунтарь, поэтому делает из рук знакомый домик, который потихоньку наполняется водой, и утыкается в него. На секунду утопиться кажется прекрасной идеей. В ванной тихо, настолько, что напряжённый слух улавливает замах руки и затем слышится и чувствуется первый несильный шлепок по подставленной заднице Ками. Почти сразу за ним последовало ещё несколько, чуть посильнее. Денки вскидывает голову или же крупно дрожит на каждый, прикусывая нижнюю губу. Затем ещё несколько, от которых герой сжимается сильнее, случайно едва дëргается наверх, вставая на колени, и тут же соскальзывает по ванне обратно. Пальцы второй руки бунтаря до красноты сжимают кожу чуть ниже ягодиц до красных полумесяцев от ногтей и мелких полос-царапин. Металлический привкус во рту не заставляет себя долго ждать, чтобы не срываться на стоны. Не только на болезненные. Потому что помимо боли от шлепков чувствуется кое-что ещё. Пока совсем ничтожное чувство, которое растёт против его воли с каждым шлепком и грубым сжатием бёдер. У Денки всё же есть четвëртый, самый главный страх. Потечь прямо сейчас от рук Красного Бунтаря. Его омежья сущность никуда не ушла, течка просто задерживалась из-за недостатка сил в организме, и, если сейчас было мимолëтное возбуждение от неё, то это лишь вопрос времени, когда он потечёт - сегодня, завтра или в ближайшие дни. Ложиться, в принципе, под Бунтаря не хочется. Уж лучше действительно утопиться или ещё чего-нибудь. От очередного шлепка Каминари опять выгибается, стараясь вжаться в дно ванны, по которому колени тут же скользят и он уходит под воду, что уже наполовину заполнила ванну. Бунтарю же нравилось наблюдать за Денки. Когда покупаешь омегу или он сам этого желает, нет такого приятного чувства где-то внутри. Человек и ведёт себя по-другому, эмоции не такие искренние, действия этих идиотов открытые и пошлые. Они не возбуждали мучителя так, как это делал Ками. Его не хотелось порочить раньше, чем надо. Сломить, сделать послушной, безвольной куклой вот то, чего он хотел. Но решил всё же немного поиграть с ним, он ведь всё-таки не железный, ждать долго при таком раскладе невыносимо. Посчитав, что шлепков пока хватит, Красный бунтарь раздвинул ноги блондина, проводя пальцами по кольцу мышц. Нарочно слегка заходил подушечками до первой фаланги. Тёплая вода хоть и не была хорошей заменой смазки, но всё равно помогала с этим, облегчая жизнь герою. Другая же рука потянулась к своему паху, оттягивая резинку трико. Омега, к собственному счастью, выныривает сразу же, испугавшись за свою жизнь, несмотря на все прошлые мысли, и лишь немного наглотавшись воды. Руки дрожат снова, но, на удивление, стойко в этот раз упираются в край ванны, как и ноги. Только колени всё равно чуть скользят, уже против воли и под командой чужих рук. Он чувствует грубые пальцы, что проходятся по колечку мышц. Денки опять вскидывается, сжимается сильнее на виду, и резко с мелькнувшим страхом в глазах оборачивается на своего мучителя. — Н-нет!.. Постой!.. — Он остаëтся не услышанным. Указательный палец давит на вход и, преодолевая сопротивление мышц, не на много проникает внутрь. И всё равно это неприятно, даже больно из-за того, что мышцы продолжают сжимать в себе этот палец. У Красного Бунтаря они к тому же длинные и крупные, с отросшими ногтями, уже до этого причинив ему достаточно неприятных ощущений. Денки жмурится, ощущая, как на глаза подступают новые слëзы, отворачивается к стене и жмëтся бëдрами к бортику ванной, стараясь уйти от проникновения. Этот палец из него выходит, но подставляется средний. Вода бьёт сверху из включённого душа, оставляя тёплые капли на выгнутой худой спине. Лопатки на фоне этой худобы тоже натягивают светлую кожу, словно крылья, что не могут выбраться наружу. С них по позвоночнику, к тазовым костям и несколько капель с новым толчком среднего пальца тоже затекают внутрь. Толчку вторит жалкое, протестующее мычание, а со светлой головы во все стороны летят ещё одни мелкие капли, пока Каминари трясёт ею в отрицании происходящего. Однако, к сожалению, всё прекрасно чувствуется. Мышцы поддаются неохотно из-за жуткого напряжения в теле и отсутствию смазки, - вода не может заменить её полностью. Но палец всё равно входит на одну фалангу, и тогда мышцы просто плотно обхватывают его, хотя бы не давая пройти дальше. Под него мышцы не растянуться и это совсем неприятно, о том мимолетном возбуждении больше не может быть и речи; он правда не понимает этого, зачем это с ним делают. Поэтому через отвращение в себе снова заглядывает через плечо. Красный Бунтарь же, походу, был совсем другого мнения. Парень был явно возбужден, вторая его рука находилась и медленно двигалась вверх-вниз в своём домашнем трико. Янтарные глаза широко раскрылись от увиденного. Ками не замечает, как из него достают палец. И снова вставляют до первой фаланги, уже не встречая прежнего сильного сопротивления мышц. Неосознанно он слегка расслабился, ведь почему-то не мог оторваться от того, как чужая рука следом опускается по стволу вниз. И этот альфа говорил, что до омеги отвратительно прикасаться??? Прогнивший извращенец. Палец наружу - рука вверх. Палец внутри - рука вниз. Омеге всё ещё никак от самих толчков, но вот от этого осознания он не то снова недовольно мычит, не то тихо стонет. Видимо, почувствовав расслабление мышц, в тело Денки толкаются сразу два пальца и гораздо глубже. Без хорошей смазки это опять приносит лишь боль и он вскрикивает, дëргает ногами, пытаясь как-то уйти от этого, но только бьётся коленями об стенки ванны. Его пальцы хотят за что-то ухватиться, кинуть в своего мучителя, однако с его стороны ничего не стоит и ногти просто цепляются и соскальзывают с влажной плитки. Голос сдержать не удаётся, доставляя, наверняка, своему мучителю ещё больше удовольствия, даже губы кусать не получается. Лёгкое эхо отражается и возвращается, усиливая болезненные, мерзкие ощущения. Слëзы свободно начинают течь по впалым щекам. Пальцы внутри не переставая двигаются, сгибаются и чужие ногти проходятся по нежным стенкам, царапая. Больно, мерзко, унизительно. Невыносимо. Пальцы резко входят намного глубже, принося болезненные ощущения бедняге. Эйджиро нравится слушать вскрики блондина. Как ему больно, что он страдает, не в силах сделать что-нибудь, чтобы помогло избежать боли. Он пытался нащупать нужную точку, хотя это вряд ли бы помогло в этой ситуации, проводил подушечками пальцев, но, по итогу, лишь продолжал слегка царапать его ногтями. Пока Каминари опять не вскрикивает, на этот раз удивлённо и следом давиться собственной же слюной. Худая спина выпрямляется как хорошо натянутая струна из-за дрожи, идущей снизу-вверх. Янтарные глаза снова широко распахиваются, ведь эта дрожь неожиданно приятная, но слëзы продолжают с них течь. Не полностью и всё же боль значительно отступает. Неосознанно он сжимает пальцы в себе, ощущая как они с прежним напором поглаживают чувствительную точку внутри. Израненные губы приоткрываются, с них сходит надрывный стон вместе со всхлипом прежде, чем блондин поджимает их. Вместо ещё одного стона через шум воды едва слышится тихое, не такое болезненное мычание. Нашёл, и, исходя из реакции омеги, стал уже нежнее проводить по ней. Однако совсем-совсем недолго. Красный Бунтарь тут же достаëт из него пальцы. Промелькнувших приятных ощущений слишком мало, так что, сокращаясь, мышцы ануса всё равно отдают лëгкой болью. Ками с четверенек устало соскальзывает на дно ванны. Тело уходит в воду по пояс на жалкие секунды. Эйджиро сполоснул руку в набравшейся ванне, и затем вновь взял Каминари за ошейник. Стал сжимать его в руке, передавливая до красноты и будущего синяка горло Денки. Тот хрипел, оттягивал его, пытаясь вернуть возможность дышать, однако, это приносило лишь удовлетворение Кири. Держал достаточно сильно. Вторая рука лишь ускоряла движение, перемещаясь сверху-вниз. —Нет!.. Кх-кхр!.. Качественная кожа аксессуара от бывшего геройского костюма не рвëтся, сдавливает горло так сильно, пережимая кадык, что ему быстро становится чертовски трудно дышать. Только жалкие хрипы. Свои пальцы сами тянутся к шее, ногти безжалостно проходятся по светлой коже, оставляя мелкие царапины, лишь бы зацепиться за него, оттянуть и хотя бы коротко, но нормально вдохнуть. В глазах начинают мелькать тёмные пятна. С них снова градом текут слëзы вместе с водой из душа, затекая в рот - блондин силится умолять прекратить это, да только так и не выходит. Одна пытка меняется на другую. В какой-то момент чокер всё же перестаëт давить на горло под натяжением. Омега едва успевает кашлянуть в попытке прийти в себя, как опять таки резко грубые пальцы хватают за волосы и окунают в ванную. Отпустив несчастный ошейник, но, не дав отдышаться, Кири окунул в воду свою игрушку, начиная топить того в ванне. Вода вот-вот польётся на пол от таких перемещений туда-сюда, тем не менее, не позволял вынырнуть, хотел довести до предобморочного состояния, еле живого. Сам же был на пределе, чтобы излиться прямо в руку при виде человека, которому осталось уже недолго. Вода стремительно затекает в уши, глаза, нос и, конечно же, рот, его держат так с несколько секунд, затем достают. Он совсем не осознаёт, что ударился лбом о бортик и стенку ванны, отплевываясь от заглоченной воды и задыхаясь вновь в собственном кашле. Это повторяется далеко не один раз. Невозможно подгадать момент, чтобы хотя бы задержать дыхание и закрыть глаза и рот. Электрозум полностью дезориентирован и не способен думать, кроме коротких вспышек с надеждой на смерть. Эти мысли снова возвращаются к нему, пока красноволосый продолжает опускать резко, с нажимом, что не выбраться. Сверху от него иногда слышаться негромкие стоны и порыкивания, запах граната сладкий настолько, что вяжет язык. Просто ужасно. Мерзко. Невыносимо. Денки окунают ещё раз, в этот самый момент совсем не сопротивляющегося. Он даже отплëвывается от воды уже будто неохотно, сглатывая её через боль в горле и груди. Прежняя обстановка всё чаще исчезает из его сознания. Темнота громче зовёт в свои объятия, кажется спасительной, а голова словно чугунная, но с такой лёгкостью в грубых руках уходит в очередной раз под воду. Когда Эйджиро снова достаёт его, герой находится полностью без сознания. Глаза его закрыты, лицо мокрое - не понять, что вода, а что слëзы, - он не отплëвывается и не дышит. Это приводит злодея к кульминации. А Денки, как раз едва очухивается обратно, не сильно кашляя, с губ толчками выходит вода, смешанная со слюной. Дышать носом всё ещё невозможно, поэтому дышит через раз ртом. Янтарный взгляд, обессиленный и потерянный, смотрит через неясную пелену вперёд, и он не понимает, что такое горячее орошает его лицо. Этого много, и, кажется, оно белое. Само по себе чужое семя в основном стекает по измождëнному лицу на шею и грудь, пока не оседает на воде. Денки больше не плачет, находясь на грани сознания и жалеет, что только что не умер. Злодей отрывисто дышит после окончания дрочки, приятный спазм прошёлся по телу от чего настроение однозначно улучшилось. Снисходительно посмотрел на Денки и провёл рукой по его лицу. Он был замученный, такой, что вызывал жалость, о нём хотелось заботиться и жалеть. Потянувшись опять за душем, Кири стал смывать всё с его лица, теперь он был вновь полностью чистый. Омега едва ли чувствует касание к лицу и не отворачивается только лишь потому, что все силы уходят на то, чтобы более-менее ровно и почти без боли в заднице продолжать сидеть в ванной, а не пойти на её желанное дно. Глаза устало закрываются, вовремя. Тëплая вода смывает с него остатки чужой спермы. Его тело впервые за несколько дней полностью чистое, а чувствует он себя по-прежнему грязным, буквально втоптанным в невероятное количество грязи. После Киришима достает его всего мокрого из воды. Та стекает на пол уже с него, оставляя след до самой комнаты. Поводок, забытый, болтается на нём. Киришима поднял его на руки и понес в спальню, да, на сей раз это был не поводок, тот заслужил хорошим поведением некую поблажку. Кинул его на кровать, в комнате ещё стоял неприятный запах. Вновь поморщился, захотелось ткнуть Денки носом, как непослушногои тупого кота, крича при этом: "кто это сделал?!" Но, посмотрев на состояние пленника, всё же решил отложить свои нравоучения на следующий раз. Вместо них Эйджиро пока открыл окно, дабы проветрить, свернул футон и вытащил из комнаты, скинув впоследствии в подвал вместе с грязной одеждой из ванны. То, что попало на пол, небрежно вытер. Каминари это время не был никак связан, но при этом находился под присмотром. Всё потому, что оказавшись на мягком застеленном матрасе, Денки по-прежнему лежал какое-то время без движения. Только его грудь медленно вздымалась, пока прохладный воздух из открытого окна не достиг его. После тёплой воды по телу табуном пробегают мурашки, да и одежды ему никакой не дали. Он с трудом, едва открыв глаза, снова сворачивается в позу эмбриона, морщась, когда поджимает к себе ноги, и упирается взглядом в дальнюю стену. Если не смерть, то остаться бы так навечно, - на краю просторной постели, с мягкой подушкой под головой и в этой же позе, - больше ему ничего не хочется. Чем занят Красный Бунтарь его тоже не волнует, он видеть его не хочет. Ни сейчас, ни когда-либо ещё, что, видимо, вряд ли в ближайшее время будет возможно. В голове то абсолютная пустота, то руки, что опять топят. После таких моментов потухший, безучастный взгляд ненадолго оживает, цепляясь за соседнюю подушку. И картинки меняются, и теперь Бунтарь задыхается под ней. Жаль, что это не реальность. Сколько так проходит времени непонятно, но Красный бунтарь в очередной раз подходит к Электрозуму с верёвками. Даже минимально рисковать, оставляя его свободным, не хотелось, всë-таки тот ночью и придушить его может. А что? Эйджиро сам бы так и сделал, хотя вроде не суди по себе... Но думалось, после таких пыток каждый бы задумался об убийстве. Стал связывать его, лишая возможности двигать руками, ноги же связал не особо сильно. Никуда он не уйдёт, двери все на ключ, а ключи спрятаны надёжно. Так проходит ещё какое-то время. Погрузившись в свои мысли, потихоньку самую малость он начал отходить от пережитого, продолжая всё ярче воображать ответные мучения красноволосому. Пока его резко не вытряхивают с мокрого одеяла. Электрозум совершенно не помнил, как, какими силами и когда он закутался в него. Но зато под ним, на удивление, ему удалось более-менее обсохнуть и даже пригреться, несмотря на духоту в доме. Точнее, прошлую духоту. Ночной ветерок проскальзывает в комнату через открытую форточку, постепенно унося за собой смрадный запах с его прошлого местопребывания в этой комнате. Мучитель связывал его, - все мечты в одно место, - пока он не брыкался особо, боясь опять нагнать на себя не милость. Только раз-другой дëрнется, пытаясь прижать свои руки к себе, потому что больно. Верëвки специально затягивают туго, они вновь впиваются в израненную кожу запястий. Ноги ему тоже связывают, но почему-то не так крепко. Закончив с верёвками, Эйджиро напоследок проводит рукой по низу живота героя. Впалый, истощённый, хочется накормить. Более того, под его ладонью герой ещё больше втягивает живот, всё потому, что Ками страшно даже от такой ласки. Не искать способы уйти в целом от альфы для него невозможно. Сейчас ещё и дыхание перехватывает, слëзы против воли опять подступают. Картинка запуганного и слабого омеги не может не нравится, но в мозгу альфы-садиста будто что-то щёлкает и он подрывается с места. Денки же этому только и рад, с дрожью выдыхая. Из коридора доносятся негромкие звуки, но он на них не обращает внимания - отсаживается к изголовью кровати, дышит, как можно глубже, стараясь успокоиться, и снова натягивает на себя по пояс ещё местами влажное от воды с душа одеяло. Как будто оно способно защитить от этого кошмара наяву. Красный бунтарь не оставил его надолго. Метнувшись на кухню к холодильнику, он бегло изучил содержимое. Там ещё было немного молока, супа, но, в целом, был пуст. На такое малое количество продуктов приготовление тем более не занимает много времени и вот он подходил к блондину уже с молочной кашей. — Ты должен съесть все,— голос спокойный, будто вернулся в тот момент, когда жалел его до купания, на полу, около ванной. Янтарный взгляд с несколько секунд бегает от миски с кашей на злодея, и наоборот. Его правда просто так покормят? Без уничижительных просьб, без платы... или что это такое было в ванной. Пальцы сильнее вцепляются в одеяло на ногах, не веря и ожидая подвоха. Всегда теперь будет ждать.