Однажды в Эрегноре

Я обходил посты, когда одна из теней, притаившихся между казармами, вдруг ожила за моей спиной. Краем глаза я заметил какое-то движение, но отреагировать не успел. Сильная рука перехватила мое запястье, знакомым приемом блокировала мой чисто рефлекторный удар. Что-то тяжелое ударило в спину, и я отлетел лицом к стене. Попытался вывернуться, но боль в заломленной руке и холодок стали у горла подсказали, что это плохая идея. Я перестал сопротивляться и замер неподвижно. Реальной опасности не было — за эти короткие секунды импровизированного поединка я успел узнать нападавшего. — Привет, Ринальдо. Проверяешь мою бдительность? — как мог небрежно поинтересовался я. — Завязывай с этим. Однажды я тебя просто не узнаю и зашибу ненароком. Твоя мамочка расстроится. — Если ты не заметил, это я сейчас держу нож у твоего горла, — парировал он. — Я тебя узнал и поддался. Не хотел тебе навредить. — Да, конечно! Я ожидал, что он отпустит меня, но лезвие ножа прильнуло еще плотнее к горлу, слегка надавило, пока больше предупреждая, чем раня. Что-то горячее потекло по шее... — Эй, ты мне рубашку испортишь! — Я тебе шкуру испорчу! — неожиданно зло пообещал Ринальдо. — Далт, какого дьявола ты творишь? — Могу спросить тебя о том же. Лезвие вонзилось еще на миллиметр, и я инстинктивно дернулся, пытаясь вырваться. Безуспешно. Хватка у Ринальдо была железная. — Ты что, вообще последние остатки мозгов потерял? Что это за показуху ты устроил в Бегме? — Ты о чем? — Не надо держать меня за дурака! Тебя видели, Далт, тебя и твоих людей. Оркуз рвет и мечет! Этот наглый ублюдок угрожает мне войной, и все из-за тебя! — Да о чем ты вообще говоришь? Внезапно он отпустил мою руку, ударил в плечо, заставляя повернуться к нему лицом и посмотреть в глаза. Кинжал при этом он не опустил, его острие по прежнему впивалось в мою шею. — Ты что, действительно ничего не знаешь? — недоверчиво спросил он. — Где ты был вчера вечером? — Здесь, где же еще? Весь лагерь может это подтвердить. — Твои люди подтвердят все, что ты им скажешь, в том числе и то, что черное — это белое, и наоборот. Поклянись, что вчера ты был здесь и никуда не отлучался! — Клянусь памятью моей матери, — выдохнул я. Ринальдо медленно опустил кинжал. — Тогда если не ты, то кто? Я машинально коснулся саднящей шеи, провел пальцами по краям оказавшегося неглубоким пореза. Крови было совсем немного. Ерунда. — В чем дело, Ринальдо? Что такого произошло вчера, что ты готов был перерезать мне горло? Он вздохнул, отвел глаза, но извиняться не стал. Да я и не ждал от него этого. Я ждал ответов на вопросы... И дождался. — Слышал про Керст? — спросил он. Я отрицательно качнул головой. — Это маленький бегманский городок у самой границы с Эрегнором, всего в нескольких десятках миль отсюда. Вчера его стерли с лица земли. Все жители, все, кому не хватило ума сбежать сразу, были убиты, а сам город был разграблен и сожжен дотла. — Печально. Ну, а при чем тут я? — А при том, что тебя там видели. Тебя и твоих людей. — Это невозможно! Ринальдо криво улыбнулся. Наверное, это просто тени так легли на его лицо, но внезапно он показался на много, много лет старше. — Есть многое на свете, друг Горацио... — чужим, неестественно спокойным и ровным голосом произнес он, словно это не он, а кто-то другой, гораздо старше и мудрее, говорил сейчас его устами. Я моргнул. Наваждение исчезло. — Тебя видели там, — уже совершенно обычным тоном сказал он. — Или кого-то очень на тебя похожего. На самом деле это не важно, был ты там или нет. Бегма пойдет на все, чтобы заставить именно тебя ответить за произошедшее, и я не знаю, как долго смогу тебя прикрывать. Ты должен найти того, кто это сделал, и как можно быстрее сдать Оркузу. Живым. Это твой единственный шанс. Ты меня понял, Далт? Найди его. Это в твоих интересах. Я кивнул. И право, чего уж тут не понять... Мне понадобилось несколько дней чтобы выйти на его след. Проклятый сукин сын не прятался, отнюдь, он делал все, чтобы привлечь к себе внимание. Он нападал на деревни и города, убивал, грабил, поджигал поля и осквернял церкви... Не то чтобы само по себе меня это особо трогало, в конце концов, это было проблемой Бегмы, — ни в Кашфу, ни в Эрегнор он и не совался, — но этот ублюдок непонятно с какой радости прикрывался моим именем. А Ринальдо покрывал меня. И это уже было серьезно. Я-то и так в Бегме вне закона, обвинением больше, обвинением меньше... Это не так уж и важно. Я привык. А вот Ринальдо, защищая меня, рисковал куда большим. И если начнется война... Нам придется воевать на своей территории. А я этого не хотел. Я слишком хорошо помнил послевоенный Эрегнор, в котором вырос, и такой участи своей родине не желал. И потому как проклятый гонялся за этим чертовым самозванцем. Надо отдать ему должное, он был профессионалом. Он мастерски уходил от преследования, путал следы, сбивая с толку не только бегманских солдат, но и меня. Тропинки, по которым он проходил, свивались кольцами, реальность вокруг искажалась, плавилась, и сквозь знакомые места вдруг начинали проглядывать совсем иные, дикие пейзажи... Он переплетал за собой Тени и делал это так виртуозно, что я даже не всегда понимал, что именно и как он делает. Он и его отряд были похожи на призраков, бесследно исчезающих и невесть откуда появляющихся в самых неожиданных местах. И они убивали, убивали, убивали... Я гонялся за ним две недели, и происходящее все больше и больше действовало мне на нервы. Меня злило, что я не мог его остановить. Но еще больше меня бесило, что его поступки приписывали мне. И, в конце-концов, мне удалось его догнать. Это была маленькая бегманская деревушка немного южнее Велленгийских гор, название которой я так и не потрудился узнать. Да оно и не имело значения. Деревня была очень близко к границе, и диалект тари, на котором говорили ее жители был очень похож на наречие Эрегнора. Возможно, когда-то эти земли тоже были частью Эрегнорского Княжества, да кто теперь разберет... Когда мы настигли их, вся деревня была объята пламенем. Воздух был наполнен дымом, гарью и звенел от криков и автоматных очередей. Ублюдок не стеснялся использовать огнестрельное оружие против мирных жителей. Я приказал своим людям рассредоточиться и взять деревню в кольцо. Никто не должен был из него вырваться. Никто и не вырвался. Заметив нас, он попытался прорвать наши ряды, но мои люди держались стойко. А у него, похоже, заканчивались боеприпасы. Я хотел взять его живым, но шальная пуля спутала мои планы. Я видел, как он упал, и бросился к нему. Автоматная очередь прошила воздух над моим плечом, но в следующий миг кто-то из моих бойцов прикрыл меня ответным огнем. Его камуфляж был весь пропитан кровью, кровавая пена пузырилась на его губах, но он был еще жив. И, будь я проклят, он улыбнулся мне, когда я схватил его за плечи, заставляя сесть, и отбросил длинные светлые пряди волос с его лица. Это было все равно, что смотреться в зеркало. Его лицо было отражением моего собственного. Вот только жизнь стремительно покидала его вместе с кровью, толчками бьющей из раны на груди... — Кто ты такой? — спросил я, почти не надеясь на внятный ответ. — Я — это ты, — едва слышно выдохнул он, и его глаза закатились. Ни один из его людей не сложил оружия. Они сражались до последнего даже после того, как умер их командир. Это был отчаянный, тяжелый и совершенно бессмысленный бой, но его нужно было довести до конца. Мы победили, и победа имела горьковатый привкус. Погибший двойник — хреновое доказательство моей непричастности ко всему произошедшему. Ринальдо был прав: в это никто не поверит. Я связался с ним после окончания боя. Контакт установился почти мгновенно, словно он сидел и ждал моего вызова. Выглядел он паршиво — весь взъерошенный, бледный, в глазах усталость. — А, это ты, Далт, — только и сказал он, когда связь между нами стала устойчивой. Он сидел в своем кабинете в Джидраше над кипой каких-то бумаг, но непохоже было, что он с ними работал. — Я с ним покончил. Вся его банда уничтожена. — Тебе удалось взять его живым? Я покачал головой. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на него. Ринальдо встал, протянул мне руку. Я крепко сжал его ладонь, и он шагнул ко мне. Огляделся по сторонам, поморщился. — Грязно работаешь, — прокомментировал он. — У меня не было выбора. Что я должен был противопоставить его автоматчикам, шпаги и арбалеты? Ринальдо хмыкнул, но ничего не сказал. Подошел к моему двойнику, коснулся носком сапога его щеки, отвел с его лица волосы. — Ты уверен, что у тебя нет родственников по материнской линии? Брата-близнеца? Просто брата? Или, может быть, сына? Я пожал плечами. — Насколько я знаю, нет. Я последний в роду. Ринальдо смерил меня внимательным взглядом, потом присел на корточки. Щелкнул пальцами и над его ладонью замерцал небольшой шар света. Он осторожно коснулся лба мертвеца, провел кончиками пальцев вдоль линии волос, потом расстегнул его куртку, не обращая внимания на испачкавшую пальцы кровь. Мне чертовски хотелось спросить Ринальдо, что он делает, но я молчал, стараясь его не отвлекать. Я не понимал смысла его действий, но доверял ему... Наконец Ринальдо закончил осмотр, поднялся на ноги. — Он — это ты, — вынес он свой вердикт, невольно повторив последние слова погибшего двойника. — Что ты имеешь в виду? — Именно то, что сказал. Он — твоя идеальная копия. Он прожил точно такую же жизнь, как ты, у него на теле — твои шрамы, а в голове, полагаю, были твои мысли. Он — твоя Тень. — Порождение Огненного Пути? — уточнил я, вспомнив второго Ринальдо, ставшего хранителем Пути Корвина. — Нет, порождение Теней. Все, в ком течет кровь Амбера, отбрасывают Тени, так же как сам Амбер отбрасывает Тени на окружающий его мир. Такова цена нашей крови. И как бы ты это ни отрицал, но в этом ты ничем не отличаешься от принцев Амбера. — Откуда он тогда здесь взялся? Если он — порождение Теней, то разве он не должен был остаться в Тени, его породившей? Ринальдо пожал плечами. — Возможно, ему помогли. Все это уже неважно, Далт. Он мертв, а мертвая Тень никого ни в чем не убедит. Впрочем, живая, наверное, тоже бы нам не помогла. Слишком поздно. — Это почему же? — Полчаса назад у меня был довольно занятный разговор с Рэндомом. Его амберское величество крайне недовольны тем, что здесь происходит, и, цитирую, собирается принять все необходимые меры для урегулирования сложившегося положения. Войска миротворцев уже в пути и скоро будут здесь. Ты понимаешь, что это значит? — Да, — коротко кивнул я. — Это значит, что нас подставили.