***
Подхожу к галерее через заложенные на дорогу полчаса. И просто стою у дверей. Я без понятия, где Витёк, а без него заходить не хочется. Зато хочется немного покурить. Хотя бы немного. Всего одну сигарету. Она как раз лежит в сумке, рядом с зажигалкой. Лежит там, совсем одна. А-а-а, ну твою налево, Марк! Достаю свой незамысловатый наборчик из сумки, зажимаю сигарету в зубах и прикуриваю от огня зажигалки. Сажусь на скамейку около входа, закрываю глаза и продолжаю вдыхать и выдыхать. Кайф… Иначе не скажешь. — Хорошо тебе? — рядом раздаётся голос Виктора Поповича. Меня передёргивает не столько от страха, сколько от неожиданности. Хотя-я… нет, я всё-таки реально испугался. Клянусь, он появился буквально из ниоткуда! Сигарета выпадает из пальцев, пытаюсь поймать, но Витёк вовремя перехватывает её, тушит и выбрасывает в мусорное ведро. — Осторожней, обожжёшься же! — Виктор Павлович отряхивает руку от пепла и спрашивает: — Вот не перестаю задаваться вопросом, совесть у тебя есть? — Нет, — на автомате отвечаю я, с грустью глядя на ведро. Где-то там сейчас валяется моя недокуренная и просто зря потраченная сигарета. У меня такое чувство, будто Витёк специально подобрал момент. Стоял, наверное, где-то в кустах ждал, пока я закурю. Очень удивлюсь, если окажется, что это реально так. — Вот именно. На сколько тебя пока хватает, интересно? — Почти два дня, — с гордостью отвечаю я. И реально есть чем гордиться. Целых двое суток практически не курить! В моём случае это сильно. Смотрю на Виктора Павловича: он удивлённо опускает уголки губ, приподнимает брови и кивает. — Мощно… Если бы не срывался постоянно, то вообще идеально было бы. — Да уж… Ну, так… мы заходить будем? — киваю на парадные двери галереи и встаю со скамейки, но Витёк хватает меня за руку и сажает обратно. — Давай ещё чуть-чуть посидим. Виктор Павлович спокойно вздыхает и смотрит куда-то вперёд. И мне снова интересно: о чём он думает? Сидим так минут пять, после чего я снова встаю, беру его за руку и тяну за собой. Я правда здесь из-за выставки, честное слово! Хочу скорее посмотреть, что там будет.***
Виктор Практически не мог уснуть ночью от мыслей о предстоящей встрече с Марком. Всю ночь ворочался, потом пошёл к Маю и просто наблюдал за ним. В конце концов, с котёнком же и уснул на полу. Чувствую, что потихоньку такими темпами начну спать даже в шкафу. Встаю с пола ровно в семь утра. Май улёгся на моей груди и явно чувствует себя отлично. Чего не скажешь обо мне… Стою без особой цели пару секунд, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями, а после иду в ванную. По отражению очень хорошо видно, что этот человек, то есть, я, испытывал какие-то проблемы этой ночью. Например, сон на полу с котёнком на груди. Выплёскиваю холодную воду на лицо, чтобы взбодриться. Как ни странно, это очень даже помогает. Быстро чищу зубы и делаю маску с алоэ. Купил недавно её, чтобы попробовать, но уже кажется, что она очень даже неплохая. Выхожу из ванной комнаты и бегу на кухню кормить котофея. Май уже сидит у своей кормушки, когда я отмеряю на кухонных весах нужную ему порцию корма. Блин, надо было его Марком назвать. Сидит, ждёт, а глаза такие молчаливые и умные. И наглые. Нет, не наглые, а… красноречивые. Один-в-один Марк! Насыпаю корм в миску и ухожу к кофемашине. Сейчас бы чашечку эспрессо… небольшую такую, на пол-литра. Засыпаю кофейные зёрна в нужный отсек, ставлю под дозатор любимую кружку и запускаю машину. Сам сажусь за стол, наблюдаю за Маем и думаю. Вот и пойду я сегодня с Марком на Ирину выставку. А дальше что? Не хочется почему-то его отпускать. Чёрт… а выставка Ирина… Главное, чтобы она на Марка не пялилась. У Иры есть такая не очень приятная черта… Забираю готовый эспрессо и выпиваю его в течение пары глотков. Май уже закончил свою трапезу и лезет ко мне по моей ноге. Хорошо, что ткань у штанов плотная, иначе вся нога была бы в царапинах. Беру Мая на руки и глажу его по спине. Всё ещё в голове не укладывается, что у меня спустя столько лет наконец-то появился кот. Нежданно негаданно, но появился. И так же появляется желание покурить. Выхожу на балкон, оставляю дверь открытой на случай, если Май захочет прийти ко мне. Наваливаюсь на ограждение и прикуриваю от зажигалки. Сейчас я курю уже гораздо реже, хоть и не всегда получается держать себя в руках. Кажется, скоро смогу заменить обычные сигареты травяными, а потом совсем от них откажусь. Главное, снова не начать… Телефон в кармане начинает звонить. К лицу его не прикладываю, чтобы экран не испачкался в маске, поэтому ставлю на громкую связь. — Вик, привет, — говорит Вика. Судя по звуку на фоне, она едет. — Привет. Ты через сколько приедешь? — Да, я как раз по этому поводу. Смотри: я приеду через минут десять, за Маем послежу, не волнуйся, но уеду пораньше, в три часа дня, у меня свидание сегодня. — Свидание? С кем, если не секрет? — Секрет. Если он нормальным окажется, то познакомлю вас через месяц-два. Короче, давай, я скоро буду. Вика сбрасывает звонок. Смотрю вниз, вижу пришедшего ко мне Мая. Он молча смотрит на меня. — Ну что, Май, скоро тётя Вика приедет. Котёнок наклоняет голову и на мгновение мне кажется, что он даже улыбается. Похоже, ему понравилась Вика.***
Из дома выезжаю в без десяти час. Марк, наверное, уже либо там, либо идёт. Я больше склоняюсь к первому варианту. Помню тот раз, когда он ушёл из кафе, — ходит очень быстро. Подъезжаю к галерее и паркуюсь за высаженными у каменной дорожки ёлками. Вижу на скамейке знакомую фигуру. Марк сидит там и смотрит куда-то перед собой. О, а вот он сигарету с зажигалкой достаёт. А вот прикуривает. Кажется, это мой звёздный час. Тихо подбираюсь к Марку и сажусь рядом. — Хорошо тебе? — спрашиваю, потому что выглядит так, будто он охренеть как доволен. Вон, даже глаза закрыл. Я явно напугал Марка, потому что сигарета выпадает из его пальцев, а самого его передёргивает. Неудобно получилось… Быстро ловлю сигарету и выбрасываю её. — Осторожней, обожжёшься же! Вот не перестаю задаваться вопросом, совесть у тебя есть? — Нет. Конечно, нет! Приличные люди бросают и как-то в руках себя держат, а этот сидит и курит. Хоть бы постеснялся. — Вот именно. На сколько тебя пока хватает, интересно? — а мне действительно интересно. Может, я его недооцениваю. — Почти два дня. Ничего себе. А это сильно. В принципе, ладно. Сейчас почти два дня, потом три, потом ещё больше. Так и бросит, думаю. — Мощно… Если бы не срывался постоянно, то вообще идеально было бы. В том-то и дело, что было бы. Не срываться, на самом деле, очень трудно. Сам знаю, проходил когда-то через это. И сейчас в каком-то роде прохожу… — Да уж… Ну, так… мы заходить будем? — Марк встаёт со скамейки, но я сразу сажаю его обратно. Хочу посидеть так ещё немного… — Давай ещё чуть-чуть посидим. И сидим. Просто сидим и смотрим вперёд до тех пор, пока Марк не встаёт. Он берёт меня за руку и ведёт за собой, прямо в галерею. Наверное, странно об этом задумываться, но у него рука очень мягкая и тёплая. Просто так, без задней мысли отмечаю. Заходим в галерею. Чувство такое, будто я сто лет здесь не был. Это при том, что в последний раз я сюда заходил полгода назад. На стойке показываю немолодой женщине телефон, в котором высвечиваются два билета, подаренные Ирой, и прохожу вперёд, волоча за собой Марка, чтобы не потерялся. А то украдут такого красивого и что потом делать? Только плакать и всё. По огромной лестнице поднимаемся наверх. Уже вижу выставочный зал, а там как раз большой экран с именем, фотографией Иры и одним из шедевров, написанных ею же. Сама Ира встречает нас прямо на входе. В волосах опять ленточка, на этот раз белая, а одета она в лёгкое белое платье. В любой другой день апреля сказал бы, что не по погоде, но что поделать, если уже сейчас так тепло? Только наслаждаться. Мы подходим ещё ближе, и я замечаю Илью в чёрном костюме. А ещё ближе замечаю, что и он, и Ира как-то странно пялятся на Марка… — Привет, ты как? — Ира обнимает меня и три раза целует в щёки. — Привет, нормально всё. Илья, — обращаюсь к другу и пожимаю его ладонь. — Привет, Вик. Не представишь нам молодого человека? — Олейников как-то умудряется указать бровями на Марка. Поражаюсь этой его способности так контролировать выражения на своём лице. — А, да… Знакомьтесь, это Марк. Мой ученик… — в этот момент понимаю, что вся эта ситуация выглядит крайне странно. Ну и что, интересно, за ученик такой, который со своим учителем на индивидуальные экскурсии по галереям ходит? — Очень приятно. Я Ира, это как раз моя выставка. — она разводит руками, улыбается и обнимает Марка, но при этом смотрит на меня как-то очень… странно, что ли? — Я Илья, её муж, — гордо представляется и пожимает Марку ладонь. Господи, Илья, я тебя умоляю! Какой муж? Ты пока хотя бы с ролью жениха справься. — Приятно с вами познакомиться, — отвечает Марк. — Марк, солнышко, пойдём со мной, я тебе всё подробно покажу и расскажу. Куда лучше ведь ходить по таким местам с человеком знающим, правда? — Ира подлетает к Марку, берёт его под локоть и упархивает вглубь зала. Ну всё, Марк, удачи тебе. Ира — человек, крайне увлечённый своим делом. Если завести с ней разговор обо всей этой художественной фигне, то она может говорить без остановки несколько часов. Смотрю им вслед, наблюдая за тем, как растворяется светлая макушка Марка среди людей. И почему-то улыбаюсь… Илья кладёт ладонь мне на плечо и отводит в сторону. Садимся на кресла под большой картиной, на которой изображена женщина средних лет с седыми волосами, одетая в серый свитер, с открытой на середине книгой в руках и лежащим на страницах красным тюльпаном. Это портрет матери Иры, Василисы Михайловны. Она в прошлом году умерла, хорошая была женщина. Мне, Илье и Вике Василиса Михайловна за эти годы успела стать как родная мать, мы поэтому все так и переживали, когда она умерла. Олейников возвращает меня в реальность, когда хлопает по моему колену. — Вик, можно я кое-что проясню? — Насчёт Марка? — чувствует моя пятая точка, что сейчас мне проведут воспитательную беседу. — Да. Точно просто ученик? — что за вопросы, Илья?! — Точно. — Но ты как-то неуверен, я прав? — с одной стороны, нет. Марк — просто мой ученик, но даже больше как друг. С другой стороны, мои мысли насчёт него разнятся, но тут я не могу вычленить что-то определённое. В общем, если есть сомнения, то второй вариант. Если бы их только не было… — Прав… Илья, он мне уже как хороший друг. Я из-за него котёнка с улицы приютил. Мы, считай, с ним хозяева пополам. — Это как? Котёнок теперь у тебя, но при этом за него ещё и Марк трясётся? — Ну… получается так. — Вик, ты же понимаешь, к чему я клоню, так? Ученик, друг — окей, ладно. Что-то больше — тоже ладно, просто от этого проблемы будут. Илья! Ну твою мать, Илья! Ты за кого меня принимаешь?! — Понимаю! Илья, у меня всё под контролем. Я о нём в этом плане не думаю, это на случай, если ты окончательно что-то там себе надумал. А может, и правильно надумал… — Хорошо. Рад слышать, Вик. Пойдём.***
Марк После экскурсии по галерее, которую мне провела Ира, чувствую себя, на удивление, не вымотано, а очень даже воодушевлённо. Кажется, что я сейчас могу пойти и оценивать картины налево и направо. Блин, мне реально понравилось. Вот только я Витька и Илью нигде не вижу. — Ну как тебе? — спрашивает Ира, спускаясь вместе со мной по лестнице в холл. — Очень понравилось! Когда у Вас следующая выставка? — Ну, так сразу сказать, к сожалению, не могу. Предыдущая выставка у меня была полгода назад, эта, соответственно, спустя эти самые полгода, сегодня. А следующая… Даже не знаю. Наверное, в следующем году. Но могу очень постараться и успеть через полгода. — Не торопитесь, я всё равно приду, — отвечаю Ире и осматриваюсь. — Вы не видите Виктора Павловича? — Вот он. — Ира указывает на Витька, сидящего на скамейке рядом с Ильёй. — Наверное, опять пробежал, мельком всё посмотрел и сидит довольный. Илья, пойдём. Ира протягивает жениху руку и уходит вместе с ним наверх. Подхожу к Виктору Павловичу и сажусь рядом с ним. — Мы закончили, — говорю ему, грустно вздыхая. Хочу ещё, если честно. — Понравилось? — Очень. Зовите меня в такие места чаще, мне понравилось. Куда мы сейчас? — Я думал, мы могли бы погулять, но погода не позволит. — Витёк кивает на панорамные окна, и я только сейчас обращаю внимание на ливень на улице. — Кажется, Май по тебе соскучился. Не хочешь посидеть с ним немного? — А можно? — Можно, конечно. Напомни, благодаря кому он у меня есть? Лыблюсь от радости во все зубы и вскакиваю со скамьи. Капец, капец, капец! Кажется, я сто лет Мая не видел. Как он, такой маленький, там?***
Приезжаем к Витьку через двадцать минут. Из-за ливня на дороге были небольшие пробки. Хотя бы не пришлось стоять в них три часа… Заходим в квартиру. На пороге нас сразу же встречает Май. Он громко мяукает и трётся об ноги. А-ай, ну какой прикольный, а! — Проходи пока в зал, я буду на кухне, чай заварю. В зале у Виктора Павловича, честно говоря, очень уютно. Хотя кроме белого, серого и чёрного цветов больше нет. У меня дома точно так же, на самом деле. Но Злата каждый раз выпрашивает у папы каких-нибудь ярких подушек в зал или какую-нибудь посуду, потому что она показалась ей красивой. И на самом деле, только благодаря ей у нас дома есть хоть какие-то цвета. — Знаете, у меня такое чувство, будто у Вас на всю квартиру чёрно-белый фильтр наложили, — говорю Витьку, сидя на полу с Маем. — Есть такое. Я просто когда ремонт делал не очень хотел заморачиваться с цветами, — отвечает он с кухни. — А-а-а, тогда понимаю. Беру лежащую на домике Мая палочку с мячиком на конце и начинаю трясти ей перед его мордочкой. Первые две секунды он явно не понимает, что от него требуют, а после начинает подпрыгивать и догонять мячик. Во время игры Май даже задевает меня когтями, оставляя на запястье мелкие царапины, но, в целом, плевать. Главное, что ребёнок радуется. Вместе с тем ещё и осматриваюсь. Я снова не вижу ни одного признака того, что у Виктора Павловича могла бы быть девушка. Тут просто ничего от неё нет. — Марк, чай готов, — зовёт Витёк. Я встаю с пола и иду на кухню. Сажусь за стол напротив Виктора Павловича и беру чашку с чаем. Пробую: очень вкусно. Кажется, он сюда мяту и имбирь добавил. Мне папа всегда такой чай делает, когда я болею, — очень помогает. — Ну? Как тебе? — Очень хорошо. Не удивляйтесь потом, если я всё вместо Вас выпью. — делаю ещё один глоток и тут же вспоминаю Иру с Ильёй в галерее. Как люди мне они понравились, только сначала смутило немного то, как они на меня смотрели. Уточню, пожалуй… — Кстати, Виктор Павлович, почему Илья и Ира на меня так смотрели? Как-то странно. Сначала на меня, потом на Вас. — А, это… Тут с моим прошлым перекликается. Думаю, твоё мнение обо мне немного изменится, так что рассказывать не буду. — Серьёзно? Заинтересовали, Виктор Павлович! Рассказывайте, — прошу его, чуть ли не умоляю. — Уверен? — На все сто. Даже если окажется, что Вы в этом прошлом кого-то убили. — Ну смотри… Мы просто на юрфаке с Ильёй учились, мне тогда было лет восемнадцать-девятнадцать, где-то между. И я влюбился в парня, своего одногруппника. — Пиздец… — вырывается из меня. Но не в плохом смысле, как бы странно это ни звучало. Я почему-то даже рад где-то глубоко внутри. — То есть, вау! Я бы и не подумал, что Вы… — На оба фронта, так сказать? — Да. Но это… это нормально. Мне постоянно это папа говорил. Что если я посчитаю себя ненормальным из-за этого, то буду неправ. Не попрёшь же против природы. — Верно… Ну так вот, — Витёк делает глоток чая и продолжает: — Илья об этом знал. И Ира тоже… Я тогда, к счастью или к сожалению, потерпел неудачу. Я не признался ему, но увидел, что у него есть девушка, а три года назад он даже женился на ней. Тогда было тяжело. Поэтому у них такая реакция на парней вокруг меня. — Боятся, что Вы снова убиваться из-за этого будете? — Ну, убиваться — это громко сказано, но да, боятся. — И Вам кто-нибудь с тех пор нравился? — задаю вопрос, а сам надеюсь, просто безумно надеюсь, что он скажет «Нет». — Хах, нравился… Нравилась одна девушка из кофейни, куда я каждое утро перед парами ходил. Потом девушка из аэропорта, когда я с братом летал на Кипр летом. Ещё парень с журфака. И другая девушка из магистратуры. Я очень влюбчивый, на самом деле. Думаю, это моя главная слабость. Правда сейчас у меня никого нет. Я пытаюсь потихоньку разобраться со своими тараканами, так сказать… Блять, да! Да! Спасибо! Не знаю кому, но спасибо! Я реально рад это слышать! Только кто тогда та девушка? Может, подруга или сестра?.. — А мне-е… — задумчиво тяну, потому что вспомнить не могу. — Кажется, мне нравилась одна девочка в четвёртом классе, но она ушла в другую школу. И сейчас, кажется, тоже кто-то нравится… — Тогда удачи, — говорит Витёк и подмигивает мне. — Спасибо… Эх… Сложно. Всё правда сложно. — Кстати, мы можем поговорить о том, что было позавчера? Точнее, о той теме. Это правда так серьёзно? — Витёк подбирается осторожно, но я почему-то к этому готов. — Вы о моей маме? Вообще… да. Она ушла к другому мужчине, когда мне было тринадцать, а сестре — год. Не думаю, что она не любила меня и Злату, просто невозможно это представить. Кажется, она просто разлюбила папу… Хотя когда мама ушла, то даже не подала на развод. Об этом речь вообще почему-то не шла. А потом она разбилась. Выехала на дорогу в нетрезвом состоянии. — Мне жаль… Подобное не должно происходить. Но люди не могут без проблем, понимаешь? — Понимаю… — Ты смотрел когда-нибудь на это под другим углом? Например, что так было лучше. Твоя мама могла бы остаться и сделать вас намного более несчастными. — А так получается, что мусор сам себя вынес, — посмеиваюсь я и пожимаю плечами. — Не говори так, Марк. Но по сути да, получается что-то типа того. Мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы и мои родители разошлись. — Почему так? — А потому что отец — настоящая заноза, — отвечает Витёк, наливая побольше чая себе в чашку. — Они с мамой никогда не спорят. Мама считает его идеальным. Думает, что у них всё отлично. — А он? — Ну как тебе сказать… Я с самого начала хотел быть юристом, но он настолько делал мне мозги с юриспруденцией, что я в какой-то момент чуть не отказался от своей мечты. Но это ладно. Хуже то, что у меня есть родной младший брат и родная младшая сестра, но о сестре ни мать, ни отец не знают. — То есть… подождите, как? Как можно о ней не знать? — Отец нагулял, но каким-то образом так и не узнал, что она существует. И маме об измене не рассказал. Трус. Хотя я бы сказал немного иное слово. — А Вы как о ней узнали? — Когда нам было по пятнадцать и десять, она написала мне и попросила встретиться. С тех пор я не могу нормально родного отца воспринимать. Не могу не думать о том, что целая человеческая жизнь существует, потому что мой отец — идиот. Смотрю на него с искренним удивлением. Чёрт, бывает же… Витёк прав, что люди не могут без проблем. И я не могу описать, насколько рад, что мы поговорили. Чувствую, что стало гораздо легче. Оказалось, нужно было просто с кем-то поговорить…