***
Прихожу домой, сразу же бегу в свою комнату и нахожу пачку сигарет у себя в рюкзаке. Я почти два дня не курил! Почти два дня! Знаю, «почти» не считается, но всё равно! Имею полное и законное право закурить! Открываю в комнате окно, сажусь на подоконник и выставляю ноги наружу, а сам прикуриваю и затягиваюсь. Странно, но теперь сигареты ощущаются как-то совсем по-другому… Нет того кайфа, который был всё время. Или это просто я не в том настроении?.. А-ай блин! С раздражением тушу сигарету и выбрасываю её. Слышу за дверью папины шаги, а через секунду после он уже заходит в комнату. Я улыбаюсь, будто из-за этого мне всё сойдёт с рук, и оборачиваюсь. — Марк, дорогой ты мой ребёнок, солнце ты моё ясное, скажи, пожалуйста, у тебя всё нормально по жизни? — спрашивает батя, параллельно снимая меня с подоконника и сажая в кресло между окном и столом. Сам папа садится в рабочее кресло и прикатывает на нём ко мне. — В смысле? — пап, можно попонятнее? Я не понимаю. — Ты вчера в семь утра встал, сегодня в шесть. — батя наливает себе воду из кувшина в стакан, который я оставил вечером около компьютера. — Слушай, а ты вообще ложился спать? — Конкретно сегодня нет, я как-то это… заснуть не мог. — Ясно. А в школу как пойдёшь? Опять спать на уроках будешь? Мне недавно твоя классная писала, жалуется как раз, что ты спишь всё время. — Да не всё время! Я и учиться успеваю! — Ладно, ладно… Но всё равно. Что-нибудь с этим сделай, пока совсем не запустил. Поспи сейчас немного, я тебя в без десяти восемь разбужу. Или нет, в восемь. Задержишься, опоздаешь, зато выспишься и поешь нормально. Папа хлопает меня по плечу и выходит из комнаты, забирая с собой кувшин и стакан. Слышу, как он бухтит: — …бедный ребёнок, не поспавши, не пожравши… в эту школу грёбаную… — он закрывает дверь и обращается ко мне: — Сына, спи давай, не теряй время. Блин, если так посмотреть, то он, по сути, прав. Решаю не спорить и иду к кровати. Падаю на подушки, накрываюсь одеялом и закрываю глаза. Тут, оказывается, так мягко…***
Виктор Чувствую себя полнейшим идиотом. До сих пор вспоминаю лицо Марка в тот момент, когда я про его мать спросил. По нему было прекрасно видно, что это та самая тема, которую затрагивать не стоит. У-у-у, сука… Надо будет извиниться. Кажется, я реально сильно его задел этим, он даже сам домой ушёл. И это при том, что, как и обещали, пошёл ливень. А если он ещё и простыл? Да твою ж мать! Я, оказывается, реально сильно налажал. Теряюсь в мыслях и совсем забываю о цели своего здесь прибывания. — Виктор Павлович, а урок будет? — вдруг спрашивает Света Фазанова. Я бы предложил ей его и провести, раз так сильно надо, но работа это моя. К сожалению… — Будет, будет… — встаю с кресла и иду к доске. Седьмой «А», конечно, — спиногрызы умные, но и среди них есть необременённые интеллектом, потому я взял за привычку всё, что рассказываю, хоть как-то запечатлевать на доске, чтобы не было потом просьб повторить, ещё раз объяснить и так далее… Вот Аня Нестерова могла бы у них поучиться не задавать кучу лишних вопросов. — Записывайте. «Органы правопорядка». Весь класс утыкается в тетради и начинает писать. Я потихоньку добавляю на доску разные схемы со стрелками и начинаю объяснять: — В общем, мелкие, смотрите: тема, на самом деле, обширная, так что дай бог к концу месяца разберём все моменты. Пока начнём с общего понятия, видов и функций, иначе у вас головы повзрываются от объёма информации. — Виктор Павлович, а может, ещё что-нибудь? Мы же долго будем это всё проходить, — встревает Ваня Загорский. Вань, кому ты это говоришь? Нет. Какое право ты имеешь это говорить? Я до сих пор помню, как этот же самый Загорский не мог запомнить формы и виды социальных норм в течение, внимание, восьми уроков! Это, на секунду, четыре недели. Четыре недели я пытался донести до него эти несчастные формы и виды социальных, сука, норм! Уже думал, а не зря ли я подался в педагоги, но потом оказалось, что это не я плохой учитель, а просто Загорский чуть туповат. — Проходить будем долго, да. Зато до вас дойдёт. Напомни мне, как долго ты социальные нормы осваивал? Спиногрызы тихо смеются, Загорский замолкает и утыкается носом в тетрадь. — То-то же… Итак, мелкие, кто даст мне определение правоохранительных органов? Ожидаемо, руку никто не тянет. Очень не хочу работать, если честно. Я эти темы пересказываю из года в год. Но надо. Мне за это хотя бы платят. Вообще, было бы неплохо, если бы школьникам за учёбу тоже какая-нибудь сумма капала. Во была бы мотивация. Всё ещё смотрю на спиногрызов. Молчат. Надеюсь на Свету Фазанову, но она также ничего не говорит. Жаль. Значит, придётся работать. — Хорошо, тогда пишем…***
Урок заканчивается через неприлично большой промежуток времени. Мне кажется или эти сорок минут слишком долго длились? Быстро выхожу в коридор, чтобы развеяться, но мой небольшой план разбивается, когда я вижу у окна Аверина. Марк выглядит вполне нормально. В плане, он такой же, как и обычно. Не весёлый, не грустный, а просто обычный. Надеюсь, у него всё в порядке. Насколько я вижу, он даже вполне здоров. Только замечаю, что глаза какие-то уставшие… Вот что-что, а такое я всегда замечаю. Хочу подойти к Марку, но к нему пулей подлетает Нестерова и уводит куда-то за собой. Я что-то не понял. Вот совсем не понял. Это с каких таких пор Аверин с Нестеровой начал водиться? Они же терпеть друг друга не могут. А Аня, вон, даже улыбается. Мир сошёл с ума. Мир точно сошёл с ума, я в этом абсолютно не сомневаюсь… Шум в коридоре начинает медленно, но верно раздражать. Пойду, наверное, к Сергею в кабинет, у него там всегда более-менее спокойно. Спускаюсь вниз по лестнице, здороваюсь с пробегающими мимо малолетками и наконец оказываюсь на первом этаже. Тут даже дышать как-то легче стало. Подхожу к нужному кабинету и стучу по двери. — Серж, не занят? — интересуюсь у коллеги. Сергей жестом подзывает меня к себе, и я захожу внутрь. — Нет. Присаживайся. Что-то случилось? — Сергей сдвигает прямоугольные очки с переносицы на русые волосы и немного ослабляет галстук на шее. Понимаю, друг, понимаю… Сам галстуки не особо люблю, но упорно продолжаю носить. — Нет, ничего. На втором просто шумно очень, хотелось немного тишины… — Понятно всё с тобой… Кстати, у девятых и одиннадцатых классов завтра пробники будут, поэтому у началки, средних и десятых классов день самоподготовки. Ну, выходной, в общем. Надо будет сказать, а то завтра не дай бог придут. Как Костя Зайцев из восьмого «А». Вспоминаю эту историю и начинаю смеяться. С Костей такая история, что он приходит в школу раз в полгода. Я не преувеличиваю, он действительно пришёл в школу всего один раз за полгода. И тот раз как раз пришёлся на тринадцатое декабря, когда у нас был день самоподготовки. Помню, как мы сидели на следующий день здесь же, на этом месте, с Вацлавом и Сергеем и угорали с этой ситуации. Пацана, конечно, было жаль, но ещё больше нам было смешно. — У тебя ничего точно не произошло? А то ходишь тут, весь такой озабоченный, — замечает Сергей. — Да нормально всё. — для убедительности пожимаю плечами, будто не понимаю, о чём идёт речь. По сути, всё правда нормально. Причём всегда. Просто то кто-то где-то налажал, то кто-то на кого-то обиделся… Всё нормально. Это мы, люди, всё всегда портим. — По тебе не скажешь. Хочешь обрадую? Ты завтра ни в чём не задействован, можешь остаться дома. Ладно. Ну ла-адно. Не может же все быть так просто, да? — Есть подвох? — уточняю и тут же расслабляюсь. — Нет. Просто у тебя завтра выходной, вот и всё. Так уж и быть, улыбнусь. А вообще, я реально рад. Ничему я так не радуюсь, как дополнительным выходным. Лишней возможности посидеть дома с котом грех не порадоваться. — А ты меня обрадовал, — отвечаю Сергею и даже подмигиваю. Но радость пропадает, когда я слышу звонок на урок. — Я пошёл. — Удачи, — желает Сергей и поднимает вверх кулак. Выхожу из кабинета и смиренно иду на второй этаж. Как я заметил, сменив в свои годы три школы и теперь преподавая здесь, вторые этажи — самые загруженные. Реально. Как будто за пределами второго этажа вся жизнь умирает, а выживают только сильнейше. То есть, одиннадцатиклассники, которым уже на всё плевать, они просто раз в день в столовую забегают и кофе себе в горло вливают. Марка, правда, таким представить не могу. Целиком и полностью уверен, что он будет на кайфах и расслабоне, ровно как и сейчас. Его же реально ничто практически не колышет. Ну, кроме вчерашнего случая. Всё-таки надо наконец извиниться и успокоиться. Спиногрызы заходят в класс. Пожалуй, подожду чуть-чуть, всё равно ещё не все вернулись. Становлюсь рядом с дверью, опираясь о стену. В класс заходит Арсений. А где Фролов, там и Аверин. Поворачиваю голову: Марк идёт к классу вместе с Аней Нестеровой. Я сейчас будто увидел вечно воюющих кошку с собакой в паре… Нестерова сразу заходит в кабинет и занимает своё место, Марк же на пару секунд задерживает на мне взгляд, глядя прямо в глаза, и идёт за свою первую парту, куда я пересадил его на прошлой неделе. Странно, но я не почувствовал ни ненависти, ни обиды, когда он на меня посмотрел. Может, я правда себя накручиваю? Это что-то да значит. Например, что хватит тебе, Витя, загоняться по любому, блять, поводу.***
Марк Весь день хочется спать. Марк, сука ты такая, спать надо было ночью! А теперь уже всё, поздно пить боржоми, раньше надо было и так далее все те мемы, которые подходят к моей ситуации. Господи, ну почему я такой тупой?! Надо научиться правильно приоритеты расставлять, чтобы потом не материть себя девятиэтажным матом. Ещё и Витёк… Точнее, его вопрос. Чего я так накручиваюсь? Ну в самом деле. Во-первых, он, как я уже замечал, не знает, что происходит у меня в семье. Во-вторых, блять, он просто спросил. Просто спросил и всё. За вопросы не расстреливают. За такие, по крайней мере… Короче, вывод. Просто я накручиваюсь и слишком много и долго обдумываю. И ещё я тупой. Надо было спать, а не этим всем заниматься. Сплошной хернёй страдаю, ей богу! И Аня Нестерова целый день не отлипает. Странно, что она так резко прям взяла и общаться со мной начала. Будто пару раз пересеклись вне школы и всё — лучшие друзья навсегда. Но с другой стороны, она правда не такой ужасный человек. Я даже узнал, что она на таро гадает. То есть, расклады делает. Говорит, что на картах не гадают, они, видите ли, всегда верно всё показывают. Предлагала мне тоже что-то там разложить. В принципе, идея интересная, надо будет как-нибудь устроить. Литература окончательно выбивает меня из колеи. Еле держусь, чтобы не заснуть, когда Людмила Ивановна читает какое-то там стихотворение. Если она так нагружает нас во время обычных уроков, то боюсь представить, что происходит с теми, кто ходит к ней на допы. У этих, наверное, вообще уже нервных клеток не осталось… Выхожу из класса в коридор и вдыхаю свежий воздух. В кабинете так душно было… Точно из-за Людмилы Ивановны. С ней станет душно даже в Антарктиде, серьёзно говорю. Подхожу к приоткрытому окну в коридоре, хочется постоять так чуть-чуть. Но ко мне снова подходит Аня и тянет за собой. — Мы куда? — спрашиваю у Нестеровой. — В столовую, пойдём кофе попьём. Ладно, от кофе глупо будет отказываться. Тем более, я не в том для этого положении. Вон, еле ноги переставляю. Пиздец, Людмилу Ивановну нужно уволить, а потом добиться запрета на преподавание, потому что так пытать людей нельзя. Она реально энергетический вампир или как их таких называют. Вот просто есть такие люди, после общества которых чувствуешь себя ужасно. Просто ужасно! Заходим в столовую вместе с Аней, она просит два кофе, после чего идём к столику подальше от выхода и садимся за него. Из окон почти ничего кроме густой листвы клёнов не видно, поэтому в столовой постоянно такой полумрак. Мне это очень нравится, если честно. — Ты так и не поспал? — спрашивает Аня, подпирая лицо ладонями. — Поспал. Целых два часа, прикинь? — Прикидываю. Неплохой результат, особенно для твоей ситуации. Кстати, а чего ты заснуть-то не мог? Кофе перепил? — Нет, я просто думал. Так, задумался о вещах и спать расхотелось. Бывает иногда. — И что же это за вещи такие, о которых ты так думаешь? — Ну, это… семейное. Аня кивает и разом выпивает весь кофе. Он же горячий капец! — Что-то с родителями? — спрашивает Нестерова, и я почему-то чувствую, что она хорошо понимает, о чём именно я говорю. — У меня несколько раз родители развелись, а потом опять поженились, переживала из-за них жу-утко и спать нормально не могла. Широко раскрываю глаза, слушая Аню. По сути, мы чем-то похожи. Даже не мы, наверное, а наши ситуации. Но у неё хотя бы все дома. В прямом смысле. Ещё удивляюсь с того, как легко Аня мне доверилась. Это при том-то, что мы начали так тесно общаться всего лишь на прошлой неделе. И всё же решаю довериться ей в ответ. Может, так смогу по-другому на всё это взглянуть. — А у меня мама несколько лет назад ушла к другому мужчине. Ушла, бросила меня с сестрой и оставила всё на папу. До сих пор терпеть её не могу за это. — Ты пытался с ней разговаривать? Или она? Проявляет к вам внимание? — Не-а, она умерла. Вот как раз как ушла, через год после разбилась. Мне тринадцать лет тогда было. — Так это относительно недавно… — Аня чуть притихает, кладя лицо на руки. — Мне жаль. — Не надо. Знать судьба такая. — я развожу руками и улыбаюсь для пущей уверенности. — Я, вот, сегодня уснуть не мог, потому что меня вчера о ней спросили. И, видимо, призадумался немного. Нестерова вдруг кладёт ладонь на мою руку и гладит по ней большим пальцем. Нифига себе. Нифига себе! — Всё наладится со временем. По крайней мере, так оно обычно и бывает… Я тоже тогда думала, что лучше не будет, но вот, я с тобой этим поделилась и даже не заплакала. А ты… если плакать захочется, то не сдерживайся. Это поможет. Куда лучше, чем не спать потом и по улице в шесть утра шарахаться. Странно слышать это от Ани. Очень странно… Но, блин, почему-то я ей верю. Я реально сижу и слушаю её. — Спасибо, Ань, — благодарю её и выхожу из-за стола. — Пойдём, урок уже скоро будет. Выходим в коридор, тут же звенит звонок. Идём к кабинету обществознания вместе, я даже не ускоряясь, чтобы не дай бог не подумали, что мы с Аней подружки-подружки. Просто иду рядом. Нестерова заходит первой, вслед за ней и я, но на пару секунд ловлю взгляд Виктора Павловича. Выглядит грустным. Надо будет поговорить после урока. Сажусь за первую парту и с грустью смотрю на Арса, сидящего позади с Яной Мечниковой. Он кивает мне, типа, «Держись, брат», подмигивает и по приколу посылает воздушный поцелуй. Во придурок, конечно. — Так, какую тему сегодня разберём? — спрашивает Витёк, открывая свой ноутбук. — А какие остались? — спрашивает Филипп Вербин или просто Филя. Он вообще нечасто в уроках участвует, только и делает, что спрашивает о чём-нибудь за весь класс, за это мы его, на самом деле, и любим. — Какие остались?.. — Витёк выдыхает и опускает взгляд в экран ноута. Чёрт, а красиво звучит. Когда он вот так дышит… Блять, соберись, Марк! Не о том думаешь, идиот! — Мы с вами ещё экологическое право не рассматривали. Оно вам надо? — спрашивает Витёк, открывая тему и выводя её на белый экран. — Давайте, раз ещё не было, — говорит Аня Нестерова. Слышу, как она открывает тетрадь и стопятьсот ручек и маркеров. — Отлично. Короче, смотрите… Виктор Павлович начинает объяснять тему. Я его, конечно, слушаю, даже кое-как записываю там кое-что, но больше слушаю именно его голос и потихоньку засыпаю. Понимая это, бью себя по щекам и верчу головой, чтобы взбодриться. Марк, не спи! Не спи, чёрт возьми! Ночью надо было! Витёк удивлённо смотрит на меня и спрашивает: — Марк, всё хорошо? Не спал, что ли? — Да не, всё нормально. — Ладно… — Виктор Павлович опять вздыхает и продолжает: — Так, все всё записали? Я перелистываю. Если вопросы есть, то задавайте. Спросил бы, свободен ли он сегодня вечером, потому что хочу погулять и просто поговорить, почти как вчера… — Да. Я пропустила, чем благоприятность окружающей среды определяется? — Загрязненностью, исчерпаемостью ресурсов и разнообразием живых существ, — отвечаю вместо Витька и зеваю. Сам от себя в шоке, я это запомнил! Слышу тихие аплодисменты и смотрю на Виктора Павловича. Он стоит с офигевшим видом и хлопает. О, мерси, мерси, не стоит.***
Виктор Урок заканчивается на достаточно позитивной ноте: сообщаю спиногрызам, что завтра в школу идти не надо. Все выходят из кабинета, я и сам уже хочу выйти, но вижу, что в классе остался Марк. Он сидит на первой парте и смотрит на меня, не отрываясь. Ещё и моргает медленно, как коты, когда наблюдают за кем-нибудь. — Марк… — хочу нормально заговорить с ним, но осекаюсь и замолкаю. — Я это… насчёт вчерашнего… Простите, что ушёл. — Ради бога, Марк, не надо извиняться. Тебе, по крайней мере. Прости, что спросил. Влез не в своё дело… — Всё нормально. — И ты не злишься? — Нет. Года два назад разозлился бы, но в этом по факту смысла нет. Вы же не знаете, что у меня происходит, и задеть не хотели. Да и злость никак мне в этом не поможет… Зачем тогда злиться? Марк. Со стороны выглядит как типичный парень его возраста. Смотришь на него и кажется, что он инфантильный или несерьёзный. Я так думал. А теперь слушаю его и понимаю, что в чём-то он даже собранее меня. — Ты знаешь, что я тобой горжусь? — За что? — Марк смотрит на меня удивлённо, двигает бровями и непроизвольно улыбается. — Ты сейчас себя слышал? Даже взрослые люди иногда не настолько осознанны. — Спасибо?.. — неуверенно говорит Аверин, отводя от меня взгляд. — Кстати… А Вы завтра свободны? Раз день самоподготовки, то, может, погулять получится… — Свободен. И сегодня тоже. Не хочешь завтра на выставку пойти? Моя подруга участвует в выставке в картинной галерее, заставляет прийти. — На выставку? С Вами? — Ты можешь отказаться, я не буду тебя заставлять. — Нет, нет, нет! Я пойду! А во сколько? — К двум часам дня. Я пришлю тебе адрес или заеду за тобой. — Я могу и сам к Вам прийти. — Тогда посмотрим. Иди давай, у тебя ещё французский. Аверин улыбается мне во все зубы. Молча хлопаю его по голове, потому что не могу удержаться. Марк выбегает из кабинета и бежит на третий этаж. Капец… Просто капец! Чувствую себя так, будто делаю что-то очень, очень и очень неправильное. Зато стало немного легче. Как минимум, Марк на меня не злится, и я точно об этом знаю.