Хутор Костицино

– Я… я к папе пришла. Все дела сделала и очень захотелось посетить могилу папы. – Перед рождеством, вечером. Ты тупая? Тебя отец что, совсем ничему не учил? – В смысле?! – я набычилась. Этот придурок уже неплохо вывел меня из себя подобным отношением. Ну да, не успела быть спасенной, а уже готова драться с тем, кто меня выводит. – В коромысле, ты что, ничего не слышала от него насчет походов вечером на окраину села еще и в такую ночь? – он размахнулся и всадил нож вместе с головой упыря в стену, после чего достал второй нож и воткнул ему в грудь, но тварь не прекратила дергаться. – Упырей в своей жизни тоже никогда не встречала? – Да что я должна встречать?! – я начинала закипать, но его это, кажется только веселило. – Я всю жизнь в городе прожила, самым удивительным было увидеть пролетающую бабочку! Что тебе от меня надо? – Так детство твое хотя бы частично, но здесь прошло! – не унимался Андрей, запирая решетку изнутри, так как где-то вдалеке послышался рык и шипение. – Я ни-ког-да не встречалась ни с чем подобным. – Врешь, – буркнул он спокойно и захлопнул тяжелую деревянную дверь, – я слышал отсюда твои слова. – Когда отца деревом придавило, я попала в детский дом, откуда меня едва не увезли в психиатрию, когда начала рассказывать ребятам о страшных рожах, которые иногда стучали мне в окна ночью. Пугали и смеялись. Потом мне долго втолковывали за бурную фантазию и бабкины страшилки. Я вообще вот, до нынешнего момента думала, что это были просто яркие детские сны. – Ага, то есть аналогию с тем, что отец твой погиб аккурат после того, как рассказала об одном из таких снов, ты не проводила. – Мой отец погиб при уборке бурелома! – я с трудом сдержала блеснувшие в уголках глаз слезы, но он только недоверчиво хмыкнул. – Хорошо, не буду разрушать твоих иллюзий, последняя наследница рода, – Андрей подошел к каменному гробу, чуть отодвинул крышку и достал оттуда несколько поленьев, удивив меня сием открытием. – Эм, а что ты делаешь? – Нам тут торчать теперь до утра, – спокойно произнес он, доставая топорик, начал рузрубать полено на мелкие щепки, – не хочу к рассвету покрыться инеем. – А чего это мы должны сидеть тут? Эту мразоту ты, вроде поймал. Кстати, а чего она до сих пор не издохла? – Потому как убить ее очень сложно, ножиком вообще практически невозможно, если только голову не отсечь. Но тут проблема, я когда у тебя в огороде лопатой махал – руку потянул! Так что придется подождать, пока я кол наточу. Ты присаживайся пока, ночь долгая. – Так проводи меня домой. – Ты на самом деле дура, что ли? Не поняла с первого раза, – Андрей, резко встал, подошел ко мне, ухватил за руку и быстрым шагом подтащил к двери. Распахнул ту и резко прикрыл мне рот ладонью. По кладбищу, среди могил бродили темные силуэты. С первого раза показалось, что это были люди, тьма размывала первичные образы. Но блин, эти красные глаза. Они светились. А еще твари шипели. А еще их было ой как много! Андр тихонько прикрыл дверь и навесил сверху занавеску из старой дерюги. То же самое проделал с маленькими окошечками, после чего в помещении воцарилась кромешная тьма. – Этой ночью истончается грань между миром тьмы и миром живых. Нежить, понимая, что с утра, в светлый праздник, она ослабнет, пытается оторваться по полной и пройти в село. Думаешь, почему коляники сеют пшеницу. Особенно тут? Урожаев желают и достатка? Нет, круг из зерен возводят. Упыри любят считать. В село не пробьются. Вот и бродят тут, злятся. А тут ты, кусок сам на блюде пришёл. – Что же теперь делать? – Ждать рассвета, – он щелкнул зажигалкой и поджег кусок бересты, – сегодня, пока ночь, будут властвовать они. – Мне домой надо, меня Ксения искать будет! Я ей не сказала, куда пойду, она волноваться будет! Она же молодая совсем, заполошная! – А раньше ты о Ксении думала, когда тащилась на кладбище на ночь глядя?! – в синих глазах Андрея поблескивал явный смех. Он издевался надо мной. – Тебе сколько лет, пятнадцать? Позвони ей! – Я телефон дома оставила! – Сочувствую. Я тоже свой не взял. А в твоем случае, если уж так любишь память о папочке, то в следующий раз, если конечно он у тебя еще будет, иди днем. – Смешно! Неужели у тебя никогда не было желания увидеть того, кого потерял или ты у нас сухарь, что в жизни кроме себя никого, никогда не любил? Андрей прищурился и вдруг приподнял в оскале уголок губы. – Не твое дело, милочка! – едва слышно прошипел он и сел затачивать кол над разгорающимся костром. – Слушай, если так не нравится тут сидеть, я не держу, можешь идти домой. – Издеваешься что ли? Хочешь, чтоб меня сожрали? – Если честно, то мне на тебя вообще глубоко и бесповоротно плевать! Поэтому, если не хочешь, чтоб я лично не выкинул тебя на улицу, тем самым прервав на корню твой род, то заткнись и найди себе место, чтоб не мельтешить у меня под ногами. Не мешай работать. Он встал, подошёл к корчащемуся упырю и с усилием всадил кол тому в грудь. Тварь издала глухой вопль и тело ее охватило синее пламя, сжигая серую плоть. Обугленные останки свалились к ногам Андра. А он лишь перехватил два своих ножа и с лёгким отточенным прокрутом в руках, спрятал их обратно в ножны на бёдрах. Опустил толстовку, скрывая смертельное оружие от посторонних глаз. Всё это выглядело настолько сюрреалистично, что от шока и ужаса я не могла вымолвить ни звука. Просто подошла к костру и встала в его свете. От всего этого тошнило, скрутило живот и я невольно согнулась, прижав руки к животу. К горлу подкатило. Я только и успела, что зайти за гроб. Выполоскало меня основательно. Андрей обернулся и со стоном подкатил глаза. – Невероятно, ты ещё и загадить тут всё решила? – он расстелил пенку и завалился возле костра, напряжённо вглядываясь в потолок. – Уже начинаю немного жалеть, что спас тебя от этого выродка. – А как ты себя чувствовал, когда впервые столкнулся с таким? – пропустила его укус мимо ушей. – Не помню, это было слишком давно. – Андр достал из кармана сигарету и сунул в рот. Поджёг и с наслаждением затянулся. – И что, больше десяти лет? – я пыталась вытереть лицо платком, но теперь противный запах блевотины, пепла сгоревших костей и разложения преследовал повсюду. Казалось, он впитался не только в одежду, но и кожу. Он только хмыкнул, будто думая о чём-то своём. – Десять, двадцать. Не помню. – Хм, а ты выглядишь моложе. Сколько лет? Сорок, сорок пять? – Смешно. Решила сравнять счёт в колкостях? – Ну, не тебе же одному тут устраивать стендап шоу. Андрей фыркнул и прикрыл глаза ладонью. – Ну и хорошо, королева колкостей, тогда располагайся и не шуми. Твари пока не пришли в себя, но скоро начнут выяснять, кто это притаился тут в склепе и молись, чтоб это произошло, как можно ближе к рассвету. А ещё надейся, что среди них не появится никого умнее вот того, что я прикончил несколько минут назад! – Чего? – я приоткрыла от удивления рот. – Какие другие??? – Те, кто в состоянии войти за охранный периметр – Какой-такой охранный? – Тот самый, который установил по периметру кладбища твой отец с остальными охотниками на нежить. Хотя, весь лес и поле, и окраины, никаким периметром не обнести. Но селяне знают, как вести себя в таких случаях. – То есть о том, что тут ночами бродит всякого рода нечисть, не знала только я? – Неужели ты никогда не задумывалась о том, почему в селе почти нет детей, почему жители не гуляют после десяти? – Но сейчас ещё даже не десять. – Так и ночь особенная. Теперь они будут гулять тут до рассвета. – А в селе? – Ну, будем надеяться, что никого не потянет, как и тебя на прогулку после заката. – Тогда почему же ты не сидишь дома, как все нормальные люди? – А кто сказал, что я нормальный? Может я уродливее некоторых! Может мне нравится драться с нежитью и я только того и жду, чтоб они подошли поближе, чтоб посильнее обагрить кинжалы или сдохнуть в расцвете лет. Может, тут меня бояться надо, а не их всех вместе взятых. Он замер прислушиваясь. – Хм, странно, зашевелились больно. С чего бы это? И вдруг принюхался, после чего резко поднялся и посмотрел в мою сторону. – Ты?! – казалось, его глаза загорелись синим пламенем в полумраке помещения. – Ты что натворила? – Чего? – я едва не свалилась, зацепиашись за каменный гроб. – Чего я-то сделала? – Ты течёшь! Словно сучка в течке! Почему ты не сказала ничего? – Я теку? – я отвернулась и заглянула в штаны. – Блин! Что делать?! Как я умудрилась даже не заметить подобного явления – вопрос номер два. А вот первый, как пережить подобное явление, оставался открытым. Андрей в это же самое время проводил какие-то сложные манипуляции. Расстегнул и стянул с себя толстовку, а после стащил майки и швырнул ее, словно тряпку, мне практически в руки. – Заткни получше дырку и молись, чтоб твою вонь они учуяли как можно позже. – Прошипел он зло и не дав даже опомниться от такой наглости, добавил. – Это не дом, чтоб зайти им разрешение не понадобится! – Тут везде решетки, – огрызнулась я прячась за саркофаг и раздирая старую «алкоголичку» на куски. Скривилась от запаха несвежей кобелины. Вынужденный напарник же в это время поливал вход в склеп чем-то очень вонючим. У меня даже глаза резать начало от неожиданного омбре ударившего со всех сторон. – Ты крайне наивная, если считаешь, что она сможет их долго сдерживать. – Так ты же вроде сам ждешь боя. Или я чего-то не поняла из твоего такого проникновенного монолога? – Тань, если я и мечтаю умереть в бою, но только не сегодняшней ночью. Тут еще куча незаконченных дел, как раз в виде этих самых упырей. Если мы не будем их сдерживать, они расплодятся и рванут в город. – Лицемер. Не стыдно быть таким дерьмом? – Стыдно, у кого хрен видно. А лично я этим даже горжусь. – Господи, оставь при себе подробности физиологии. Что делать мне? – Не крутись под ногами. – И все же. – Посмотри в саркофаге, может найдешь что полезное для себя. А что мне еще оставалось делать? Естественно, я пошла. Заглянула в приоткрытую крышку и поморщилась от усилившегося запаха тлена. Останки, завернутые в грузно-белую тряпку, лежали у самого угла, а дальше покоился большой туристический рюкзак. Рядом какие-то металлические штыри, мешочки, тряпочки, скляночки, стеклышки, бумажки, короче, целая гора разносортного мусора. Венчали же всю эту гору барахла старый ржавый, от времени, серп и большая пачка презервативов. Вопросов стало гораздо больше, чем ответов. Хотя, взглянув на серп, я вдруг вспомнила, как когда-то отец, вложив мне точно такой же в руку, стал показывать замысловатые, крестообразные движения, приговаривая при этом странные слова. Для меня тогда это показалось какой-то очень скучной игрой. Но странные слова намертво впечатались в память. Никаким психологам не удалось вытравить их у меня из подкорки. Я взяла старый инструмент в руку. Ручка была неудобная, рассохшаяся и потрескавшаяся. Я прочертила в воздухе то самое крестообразное движение, вспоминая, как это же делал папа. Слова сами вылетели из уст: – Как тьма со светом не сходятся, так и живое с мертвым не сойдется. Живое живым, мертвое мертвым. Живое просцветает, мертвое иссыхает. Что из земли вышло, то в землю сыру и вернется. Земля к земле, прах к праху. Так было и так будет. В земле упокоится, соленым камнем запечатается. Душа страждущая успокоится. Отныне и вовеки. – Соли дать? – Андрей стоял у двери, глядя на все мои выкрутасы со странной смесью сарказма на фоне общего офигения. Иначе это выражение я назвать никак не могла. – Ты откуда это знаешь? – Папа научил, когда маленькая была. – Молодец папа, хоть чему-то научил. Еще бы драться научил, да по погостам ночами не шляться, цены бы ему не было. – Ты это, много не возбухай, а то в детстве вот такая штучка была моей любимой игрушкой, – я демонстративно повертела серп в руке, – гляди, еще укорочу болталку-то ненароком! – Здоровья не хватит, – Андрей демонстративно напряг достаточно внушительные мускулы, поигрывая ими в свете костра и я заметила еще несколько довольно больших шрамов на его широкой груди и внизу на уровне ребер. То ли следы от пуль, то ли еще от чего подобного, но выглядело это все жутковато. Заметив мой нездоровый интерес, Андр быстро натянул толстовку и застегнул так, что едва не прищемил шерсть на груди. Я же, приподняв бровь, обвела его скептическим взглядом. – Не люблю, когда таращатся, – пояснил он, пряча лицо за капюшоном. – Было бы на что еще, – не преминула укусить его я, но в этот раз Андрей только покосился в мою сторону. Если честно, то в этот раз слукавила я, так как сложен кладбищенский сторож был не просто отлично – шикарно. Ни грамма лишнего жира, при этом широкая развитая грудь, плечи. В меру узкая талия. Умеренная мужская оброслость. Вот именно такой тип я выбрала бы для того, чтоб зачать ребенка, если бы была способна к деторождению. Интересно посмотреть, что у него ниже талии. Так стоп. Мать, ты о чем вообще думаешь? Тут за дверью смерть бродит многочисленным числом, а у тебя на уме одни сношения! Ох уж эти проклятые гормоны! Да и длительное воздержание на пользу не идет ни коим боком. А он ухмылялся, поглядывая теперь из-под капюшона за каждой моей эмоцией поэтому, дабы не искушать судьбу, отвернулась. И в этот же момент в дверь с той стороны толкнули. Кажется, мы одновременно забыли, как дышать. Дверь не поддалась, но через небольшую щель послышалось странное фырканье, будто кто-то принюхивался, подобно большой и настроенной не очень дружелюбно собаке. В старое дерево царапнули когти. Тварь решила так просто не сдаваться. Принюхивание продолжилось и в этот же момент кто-то царапнул в стекло одного из окошечек. Сердце мое не то, чтобы ушло в пятки, но присело знатно, а Андрей, пригнулся, подобно зверю и спрятал руки в карманы, расчехляя клинки. Все это он проделывал в полной тишине. Я же вся сжалась, не представляя даже, что теперь делать, как выбраться из сложившейся ситуации. Страх сковывал, сердце стучало с такой силой, будто грозилось выскочить из груди. Я прикрыла рот ладонью, стараясь дышать через раз. И не заорать внезапно дурниной. И это было правильно, так как в этот момент сзади с брызгами разлетелось другое окно, осыпав меня осколками, но Андрей прижал палец к губам. И все же нас раскрыли. Вторая рука просунулась следом за первой, срывая дерюгу и на меня уставились алеющие в сумраке глаза. Тварь заверещала и тут все стены склепа содрогнулись, а дверь едва не вылетела под ударами рук или лап. Уже непонятно было, на что это было похоже. И тут Андрей зашипел вдруг рассерженным котом и кинулся к разбитому окну. Взмахнул бритвенно острым кинжалом и отрубленная кисть твари подергиваясь и шевеля еще когтистыми пальцами, покатилась по дорогому гранитному полу, пятная тот черной смердящей жижей. Упырь взвыл и удары на мгновенье ослабли, но буквально через минуту ударили с новой силой, хотя, руки больше не совали. Может они были и нежитью, но отращивать новые, видимо, еще не научились, поэтому решили не рисковать, переведя все внимание на решетку и дверь. Железо все еще держало напор, а вот древесина. Доска с треском полетела в нашу сторону и сторож только в последний момент успел оттянуть меня в сторону, с силой вжав в стену. – Молись! Молись, чтоб мы дожили до рассвета! – жарко шепнул он мне на ухо и снова повернулся к двери, которая уже едва держалась на металлической раме. Раз за разом в получившейся прорехе показывались щерящиеся от злобы серые рожи. К сожалению, они мелькали слишком быстро и все же, один раз Андр успел воткнуть кинжал в этот омерзительный алый глаз. В ответ на это вторая доска ударилась в него с такой силой, что сторожа с силой откинуло аж к соседней стене. Он не потерял сознания, но на несколько мгновений впал в болезненную прострацию, стоя на четвереньках и мотая головой. Я же, от нарастающей паники забыв напрочь все самые простые молитвы, взглянула на ходящую ходуном решетку и поняла, что не то, что до рассвета, мы до следующего часа не доживем. И тут, словно благая мысль, в голове снова возникло воспоминание о странной игре отца. А что если… Серп все еще находился у меня в руке, а Андрей все еще корчился от боли на полу. Я нахмурилась, подняла ржавую железяку на уровень глаз и сделала решительный шаг вперед. – Как тьма со светом не сходятся, – громко произнесла я, делая крестообразное движение в сторону тварей, – так и живое с мертвым не сойдется. Живое живым, мертвое мертвым. Живое просцветает, мертвое иссыхает. – Очередное крестное знамение заставило тварь, которой напрямую попал крест, пронзительно завизжать и отскочить назад. – Что из земли вышло, то в землю сыру и вернется. Земля к земле, прах к праху. Так было и так будет. В земле упокоится, соляным камнем запечатается. Душа страждущая успокоится. Отныне и вовеки. – Соль возьми! – Андрей появился сбоку, протягивая мне небольшой мешочек. И в этот момент серая когтистая лапа сжалась вокруг запястья. Громко взвизгнув от страха и возмущения, я ткнула ржавым острием серпа в серую плоть и вопль упыря оповестил о том, что ему очень не понравилось подобное мое действие. Поэтому я выхватила мешочек из рук сторожа, развязала его, зачерпывая в пригоршню крупную соль и, повторяя слова заговора, бросила эту соль прямо в рыло очередной мерзкой твари. – Можешь полностью все не повторять! Сыпешь соль, говори про соленый камень. – крикнул Андр, очередным взмахом ножа раскроив этому шипящему рожу как раз пополам, причем наискось. Туша мешком повалилась под ноги его приятелей. Остальные упыри отпрянули назад с явным изумлением в тупых глазах. В сердце моем запело ликование. Значит я на самом деле могу справляться с этими тварями. Я в очередной раз произнесла заговор. И внезапно поняла, что тело мое начала сковывать тяжелейшая усталость. Я отступила на несколько шагов и оперлась об угол саркофага. Я стремительно начала терять силы и ничего не могла с этим поделать. И в этот момент крепкие руки Андрея обвились вокруг моей талии, прижимая к себе. – Потерпи, сейчас все пройдет. Ты еще слишком слаба магически. Сейчас час демона, в это время мы особенно слабы, – шептал он, прижимая мое лицо к своему плечу. – Постой так, я помогу тебе. Просто стой и молись. И я молилась, своими словами, как могла. Покуда хватало сил. Обняла его подмышками, сцепив руки в замок. Костёр потух, твари кружили вокруг склепа, вереща, но уже не пытаясь прорваться внутрь. Время, казалось, остановилось. Слезы текли помимо воли. Всё тело трясло в ознобе. Ноги затекли и замёрзли так, что я уже их не чувствовала. Иногда я поворачивалась и снова читала заговор в дверной отворот, где осталась только решётка. Но после каждого прочтения становилось всё хуже. – Таня, рассвет! – зашептал Андрей. – Прорвались, Таня! Ты молодец! Ты смогла! Я посмотрела в отвор. Небо светлело на востоке. Невольно усмехнулась и вдруг мир вокруг потемнел.