Хутор Костицино

      Во дворе старой ведьмы, казалось, происходили боевые действия. Дородная дама средних лет, под гогот собравшейся вдоль забора толпы, таскала за волосы черноволосую, достаточно привлекательную молодуху, которой, невзирая на подпитое, потасканное лицо, с наливающимся уже знатного размера “фонарем”, было от силы лет тридцать. Вокруг же этой песьей своры прыгали тощеватый мужичок, да молодой, быдловатого вида, упырь из разряда людей.       Люди смеялись, кто-то неодобрительно качал головой, а одна старушка, попеременно крестясь, грустно вздыхала:       – Устроили побоище, не успела еще помереть Прасковья, а Танька-дура, да Аленка уже имущество ее делят. Эх, куда же мы катимся?       – Сейчас все решим, – прошипела я, понимая, что сейчас придется лезть на рожон. Все равно мне надо было попасть к старой ведьме. Я обещала.       – Да уж, персонажи слегка меняются, а ситуации примерно одинаковые выходят, – покачал Андрей и спрятал топор под курткой. Из дома же, в этот момент, донеслось сначала приглушенное, все больше нарастающее, похожее на вой, стенание. И от заунылого воя этого замерли все, кроме, собственно, дерущихся, которых подобное не смутило никоим образом. Кажется, еще сильнее вырванные патлы полетели в весеннюю грязь.       – А что тут происходит-то? – я, будто не зная, что сейчас происходит за “сеткой октагона” с невинным видом обратилась к той самой старушке, что продолжала креститься и охать.       – Да Прасковья нынче слегла, видимо приставиться решила, да вот стонать начала так громко, что соседи позвонили в райцентр ее дочери, потом внучке, да кто ж знал, что эти две змеи такой балаган устроят! Ох, ничего святого нет! Там мать и бабушка умирает, а они деньги нашли на кухне под скатертью. Вот теперь разделить не могут.       – Да так ей и надо, ведьме! – парировала стоящая рядом девица. – Если бы не колдовала, то не вырастила бы таких!       – На мой взгляд, – я потерла затылок ладонью, – змеючесть их не от колдовства зависит. Баловать меньше надо было.       – Вот, Луки дочь правду говорит! – буркнула старушка.       Оппонентка лишь недовольно фыркнула и махнула рукой, а я удостоила ее лишь короткого взгляда, так как сейчас была занята немного другим. Я внезапно почувствовала, что нужна сейчас Прасковье. Нужна, как никогда ни до, ни после. Поэтому, не думая сейчас ни о чем, открыла калитку и шагнула во двор. Странно, но после у меня никогда не возникало подобного невыносимо сильного желания. Будто руководил мной кто-то. Молча прошла мимо дерущихся матери и дочки, и уже успела открыть входную дверь, когда была внезапно замечена.       – А это еще что за шалава? – Алена встрепенулась первая, после чего кинулась в мою сторону.       Готовая к подобному повороту событий, я развернулась и в упор поглядела на сие обдерганное недоразумение. И впервые в жизни поняла, что взгляд мой не работает. Кое-как увернувшись от кулака, летящего в лицо, я вывернулась из угла, в который едва не загнала себя саму, после же успела сказать большое спасибо Андрею, за его науку. Не все прошло мимо. В голове немного прояснилось.       – Я пришла проверить самочувствие Прасковьи! – успела выдохнуть, когда эта недоперепитая разворачивалась, а сама глазами искала Андрея, но того, как на грех, нигде не было.       – Вали отсюда, пока все зубы тебе не пересчитали, шлюха городская! – присоединилась к скандалу необъятная перегидрольная мамаша.       – Я сказала, – я перевела взгляд на нее и это немного, но подействовало, баба остановилась, – я уйду, когда проверю, как себя чувствует Прасковья Никитична.       – Пошла отсюда нахер, – все же налетела на меня Алена, но ее силы уже слишком сильно поистрепались предыдущей дракой и алкоголем, поэтому я удержала ее за руки, – силу бабкину решила поиметь?!       – Не мели чушь! – я увернулась от ударов ног. – Какая сила? Вы вообще в курсе, что ваша бабушка и мать при смерти?!       – Да и хрен бы с ней! Тебе тут че надо? Деньги, силы бабкины? Или тебя мокрощелка мелкая прислала? Лизка-шкура, выб…док недоношенный.       Вот это она зря сказала. Дочь, родную… да ты, баба, подурела! Шоры упали мне на глаза.       Позже Андрей говорил, что с трудом оторвал меня от ее пережженных, вымочаленных патл, я едва не содрала с этой дуры скальп, приговаривая, что она не мать, а сука, которой место на помойке! Да, я тоже иногда теряла контроль над собой, особенно если дело касалось детей. Больная, знаете ли, тема.       В это же время, ушлая мамаша, на удивление юрко прошмыгнув в дом, рылась теперь в одной из комнат. И, судя по матам, доносившимся оттуда, не находила того, что хотела. А Егерь, вышедший внезапно из дома, и отцепивший меня от Алены, с силой взял под руку и быстрым шагом завел внутрь.       – Прасковья Никитична ждет, – прошептал он и я зашла, на ходу оправляя волосы.       – Пришла, – будто из последних сил произнесла старая ведьма, – я ждала тебя, не зря Лизку к тебе послала. Молчи. Я уже чую, время мое пришло, девонька, вот только без твоей помощи ничего не выйдет. Только осторожнее, не прикасайся. Не нужны тебе мои силы.       – Что я должна сделать?       – Погоди ты, торопливая. Подойди к шкафу. Там завещание и для вас с Лизкой важные вещи. – Прасковья заскулила, словно побитая собака, но в этот раз смогла сдержаться. – Береги ее. Она теперь, как дочь тебе.       Я закусила губу. Дочь. Зачем? Я ведь не думала о том, чтоб стать кому-то матерью. Да еще и подростку. Одно дело меценат, но не мать же…       – Не кривись, ты одного потеряла, а найдешь многих и путь дашь многим таким же, как сама, – прохрипела ведьма, когда я прятала папку с документами под одежду. Выходило не очень, папка не помещалась под одеждой, топорщась и больно потираясь о кости, тогда Андрей, который все еще находился тут, забрал ее у меня из рук и засунул себе под свитер. Точнее в брюки и прикрыл одеждой. После поднял с пола топор и протянул мне.       – Чего это?! – у меня пропал дар речи и вещь едва не выпала из рук.       – Разбей потолок, – произнесла едва слышно Просковья, – Андрей уже высадил дыру в крыше пока эти были заняты.       – Обалдеть, вы что, действительно верите в предрассудки?       – Да разбей ты уже, хватит резину тянуть, сейчас бойцовая курица во дворе своего хахаля накручивает, чем быстрее уберемся, тем спокойнее дальше жить будет.       – Хорошо, – я подставила стул и взобралась на него, приподняла руки с топором к низкому потолку, – а как же обломки?       – Я подхвачу, – Егерь растянул на вытянутых руках скрученный мешок.       – Вы психи, – я лишь недовольно прошипела и ударила в гнилой потолок острием топора. вниз полетели куски штукатурки, сена, глины, и хрен его знает еще чего!       Второй, третий удар. Для моей слабосильной натуры это было крайне сложное занятие. Всего через три-четыре движения я уже истекала потом, и каждый последующий удар давался все сложнее и сложнее. И вдруг в определенный момент хрустнуло особенно громко и приличный кусок штукатурки упал в руки едва удержавшему его Андру. Даже ужаснуться успела, когда поняла, что вот этот огромный кусмарь едва не улетел в лицо старухе. Еще и Егеря морально похвалила за крепкие руки. В мешок вслед за куском упал свет пасмурного дня.       Андрей поднял на меня испытывающий взгляд, а я положительно кивнула и он отошел в сторону. Наши с Прасковьей взгляды встретились, казалось, ее мутные глаза на секунду прояснились и на тонких губах заиграла улыбка.       – Спасибо, внучка, – будто услышала я ее слова, хотя старая ведьма не произнесла ни слова.       После она подняла глаза, глядя на небо и вздохнула. И в этот момент меня будто ударило током. Тело сотрясло в конвульсии и я на мгновенье увидела длинный, светлый тоннель. Причем тоннель этот держался за счет меня. И она шла по-нему, а из меня сейчас, кажется высасывали жизнь. Будто кто-то просунул руку мне в рот и выдергивал пищевод, трахею, сердце и желудок вместе взятыми. Я хотела было закричать, но горло свело намертво, даже вдох сделать не хватало сил. Да твою мать, неужели это смерть ко мне пришла?       Руки Андрея с силой сжались на моей талии. Он с силой стащил меня со стула и прижал к себе. Жесткие пальцы сжали мои щеки.       – Таня, Таня! – зашептал он. – Приходи в себя, давай! Таня! Мара! Ты уже провела ее! Идем!       Он спрятал топор где-то под курткой и вывел из комнаты, но в последний момент я обернулась и заметила, что Прасковья лежала теперь на кровати, стекленеющими глазами глядя в дырку в потолке. Только что я дала ей дорогу туда, откуда не возвращаются. Так вот какая я оказалась проводница! Мне же сейчас казалось, что еще несколько шагов и я умру.       Во двор мы вышли в полной тишине. Удивленные люди следили за каждым нашим жестом, ожидая развязку. Стук топора явно был слышен сюда. Только зайти в дом не решался никто. Трусы.       – Сдохла, змея! – прошипела в стороне ее дочь и тут же оказалась возле меня. – А ты, курица городская, мне за ремонт платить будешь!       Егерь взглянул на нее зло и жестко.       – У тебя мать умерла и если бы не мы, она хрен знает сколько еще маялась бы!       – Да и хер бы с ней, как теперь хату продавать? – баба подбоченилась.       – Здесь ребенок прописан! Какой продавать?! – я немного пришла в себя и ярость снова начала опускать на глаза шоры, но Андрей ухватил меня крепче, кажется даже до синяка.       – А мелкая шлюха пусть возвращается в свою богодельню! – прошипела откуда-то Алена.       – А это уже суд разберет, – прошипела я идя прочь.       – Ты что, сука, решила себе все забрать? – Алена вылезла осторожно из какого-то сарая, откуда доносилось какое-то фырканье, хрип и еще какие-то странные звуки. – Валера, эти сволочи решили нас обокраааасть!       И в этот момент хахаль этой, с красными от злости глазами, кинулся в мою сторону. И резко остановился, так как Андр выступил вперед и встретил его кулак перехватом ладони, после чего свалил в весеннюю грязь достаточно профессиональной двоечкой. И тут же из сарая, таща за ногой веревку, вылетела черная, как ночь, коза и бросилась прочь со двора.       – Валера, мясо убегает! – заверещала Алена и кинулась за рогатой скотиной под оглушительный хохот толпы, а Андрей за это время увел прочь из их двора.       Уже дома Лиза подбежала ко мне и с надеждой посмотрела в глаза, но все поняла только по взгляду. Сильная девочка, она лишь утвердительно кивнула головой, а я уже знала, куда поеду на следующий день, так как еще по дороге успела позвонить своему адвокату и знакомой из ПДН. Хоть как бы мне ни было некомфортно, хоть как не было бы тяжело, но я обняла девчонку, стояла, утешая, пока мои компаньоны в нерешительности стояли в сторонке, а после отвела в свободную комнату наверху и сидела рядом, пока та не уснула. И, хотя мне самой в это время было, мягко сказать, не по себе, но оставить Лизу одну я просто не имела права.       Ксения Егоровна бесшумно скользнула в комнату, и я неодобрительно глянула на нее. Ну да, когда надо, Матушка умела быть очень тихой и аккуратной, что, к сожалению не распространялось на меня.       – Татьяна Лукинична, идите отдыхайте, я с ней посижу, – шепнула она и демонстративно села напротив.       – Хорошо, пойду отдыхать, – я устало хрустнула позвонками во всей спине, проходя мимо нее и бесшумно затворила за собой дверь.       – Татьяна Лукинична, – Андрей стоял на лестнице и я даже раздраженно дернулась. Ну, тебе еще что надо?       – Что случилось? – я дрогнула даже, представляя, что именно ему надо. Игривый настрой испарился окончательно еще днем.       – Дело есть. Неотложное. Пойдем.       – Куда еще?       – Узнаешь.       Я даже не стала давить вздох недовольства, когда спускалась с ним по лестнице. Пусть знает, что его дела мне уже слишком! Вышли на ночную улицу и я только и успела, что тихонько ахнуть, когда он внезапно подхватил меня под зад и перекинул через плечо. А еще через несколько мгновений поняла, что он несет меня в баню.       – Ты с ума сошел?! – я взвизгнула, когда он толкнул толстую дверь и занес меня в полутьму помещения. – Какие у тебя тут ко мне дела? Предупреждаю, полезешь в трусы – выгоню из деревни!       – Можешь даже не угрожать, – Егерь стянул куртку и с ухмылкой посмотрел на меня, – во-первых, я тебя не боюсь, во-вторых, я не претендую на твое тело. Сегодня по крайней мере.       – Тогда какого хера мы тут? – я обвела руками вокруг.       – Я попросил тебя позвать, – появление Кирилла заставило меня забеспокоиться о сохранности своей чести.       – Не бойся, Кир стал свидетелем твоего сегодняшнего подвига и решил помочь немного восстановить силы, – Егерь же в это время зажег керосинку и выключил свет в парилке.       – И как же вы собираетесь это делать? – я ногой нащупала выступ порога, готовая бежать в любой момент.       И тут казак оказался возле меня и коснулся лба кончиками пальцев. И следом по телу разлилась такая слабость, что я не смогла удержаться на ногах и если бы не он,я бы растянулась по полу.       – Ты это, поаккуратнее, – Андрей оказался рядом, но Кирилл отстранил его рукой.       – Не истощу, она и так на грани. Вы о чем думали, когда пошли упокаивать такую сильную ведьму?       – Она обещала, – Егерь указал на меня пальцем, – уж не знаю, чем ее старая так проняла.       – Да что тут понимать, – казак пристальнее посмотрел на меня, а я поняла, что чувствительность в ногах начала возвращаться, – кровь у вас общая. Разденься. Хотя бы до белья. Мне нужна твоя открытая кожа.       – Ага, чтоб ты меня опять выключил, – я пыталась понять слова об общей крови.       – Я тебя не выключал, я просто просканировал. Да только ты просто насквозь напиталась такой дрянью, что странно еще, что она тебя не убила.       – И что же ты предлагаешь?       – Я могу поправить твои силы.       – И как же?       – Узнаешь, Андрей, в моем рюкзаке платки лежат, выбери один, который ей подойдет больше всего, только красный не бери, вы вдвоем очень сильные, чтоб лечиться красным цветом. А вы, – он посмотрел на меня серьезно и немного задумчиво, – разденься до белья и в парилку. Обещаю, больше нужного я вас трогать не буду.       Я вздохнула и все же вдруг стало интересно, зачем им платок? Думаю, что в сексуальных игрищах он меньше всего может помочь. Тем более, Андрей с деловым видом рылся в рюкзаке. Да и Кирилл был одет. Я сбросила одежду и молча забрела в парилку, натопленную, но не горячую. Атаман сидел на выдвинутой на середину парилки полать и при моем приближении встал.       –ложитесь, – он похлопал по дереву рукой и отошел в сторону.       Я снова подчинилась и он положил банный веник мне под голову. Он сцепил пальцы в замок и хрустнул ими. Потер ладони, после чего простер одну из них над моей головой и закрыл глаза. Зашептал что-то едва слышно. От его ладони шло приятное тепло, которое согревало и расслабляло. Я даже глаза прикрыла, настолько это было приятно. Тепло медленно перемещалось вниз и когда дошло до груди, внезапно исчезло, а легкий шлепок по лбу заставил вздрогнуть.       Я открыла глаза, вопросительно глянула на него, а Кирилл озадаченно улыбнулся.       – У тебя в этом месте большой диссонанс, – когда мы успели перейти на “ты”, но я не обиделась, – ты должна была кормить, но не кормила.       – До живота не дошел еще? – я приподняла майку и он заметил шрам.       Атаман нахмурился, протянул ладонь, но тут же одернул ее, потирая пальцы, будто от чего-то горячего. Приподнялся, отошел к стене и отвернулся.       – Давно? – голос его был хриплый.       – Пять лет назад, – я прикрыла лоб ладонью, посмотрела на него задумчиво.       – Андрей, не ищи, бери черный! – скомандовал Кирилл. – У нас тут нерожденная смерть. Раздирает ее изнутри. – Повернулся ко мне, присаживаясь обратно, пересилил себя и коснулся обеими ладонями к шраму. Вздрогнул. Зашептал что-то завел нараспев.       Я же задохнулась от боли. В этот момент из меня будто вырывали матку. Это чем-то напоминало агонию. Меня трясло от боли, даже звука произнести не было сил. Я только и могла, что тихонько всхлипывать. Чьи-то руки коснулись моего лица,погладили по лбу, подбородку.       – Тише, терпи, – мягкий шепот Андрея обжег ухо, – сейчас все закончится. Потом больно уже не будет.       И вдруг все закончилось и я будто с высоты боли рухнула обратно на полати. В стороне что-то щелкнуло, но у меня даже не было сил открыть глаза. Но стало внезапно так легко и хорошо, будто меня окутало облаком.       – Бабка-то не дура, знала, кого звать, – услышала я в стороне их разговор, – Таня – ее кровь, вот бабка и воспользовалась последним шансом, ушла, но не вся. Оставила свою частичку. У вас с ней секс давно был? Да не смотри на меня так, я же чувствую ваши энергии и их переплетения.       – Три дня назад.       – Повезло. У нее сегодня овуляция. Если бы два дня прошло, она бы понесла. Душа бабки избежала бы преисподни.       – Она не может детей иметь.       – Я почувствовал, но формально, она нормальная женщина, даже несмотря на спайки там. От такой колдовской подачи понесла бы, как миленькая. Беда вся в том, что вместе с ребенком забеременела бы смертью. Родить родила бы, да сама вряд ли прожила долго. Опухоль бы ее быстро сожрала. А ты в ближайшие дни не лезь к ней, даже если очень сильно будет хотеться. А хотеться будет страшно. Я убрал лишь часть грязи, остальную вытащить не смогу, она не выдержит. Так что потерпите несколько дней, если не хотите проблем. Зачать смерть всегда можно успеть.       – Что такое зачать смерть? – я не сдержалась, вставляя свой вопрос.       – Опухоль, если он сейчас бросит семя, в тебе зачнется опухоль. Минимум девять дней. Потом отрывайтесь хоть на потолке.       Он снова зашептал какие-то свои наговоры и моего тела внезапно коснулось что-то легкое, теплое и очень нежное. Приоткрыла глаза. Кирилл укрыл меня от подбородка до колен большим расписным платком, основным цветом которого был черный.       – Закрой глаза и не думай ни о чем! – произнес он и обернулся к Андрею. – А ты охраняй ее, пусть поспит, я приду к часу демона, погоняю ей кровь.       И он вышел прочь. Андрей же сел ближе, взял меня за руку и задумчиво посмотрел в глаза.       – Все делается во благо, – шепнул он и поцеловал ладошку, – даже то, что нас часто прерывают, как оказалось.