Принимая вуаль

      На следующее утро Тоска проснулась рано. Приведя себя в порядок, слишком нервная и взбудораженная для праздного безделья и пустой болтовни, она первой явилась в святилище и первой его покинула, едва завершилась служба.       Пока девочки направились в сад подышать свежим воздухом, Тоска, сама не своя, пошла обратно, не желая уходить далеко от обители. Не хотелось попасть в недоразумение и по глупости лишиться встречи с сыновьями, если кого-то отправят на её поиски.       Тоска ожидала, что за ней придут стражники, но сегодня прибыл лично Лорд Тенебре в компании красных преторианцев, замыкающих шествие.       — Доброе утро, — серьёзно кивнул он. Плащ с низко надвинутым капюшоном придавал его облику особую величественность. Как и окладистая борода, образ которой, как наконец призналась самой себе Тоска, ей весьма полюбился. Не похожий ни на что. В этом был он весь. Своеобразный и единственный в своём роде человек.       — Доброе утро, — безучастно кивнула Тоска в ответ. Внезапно что-то её отвлекло. Какое-то странное ощущение… Присутствие, что не посещало её уже давно. С рокового дня, когда ей удалось пробраться в тронный зал Императора.       Тоска закрыла глаза, нежась в хорошо знакомом за долгие годы ментальным родстве.       — Мар-кус… — еле-еле прошептала она вслух.       Реакция Лорда Тенебре была молниеносной. Стоило лишь распахнуть глаза, как он уже качал пальцем перед её носом.       — Нет! — запрет был категорическим. — Ты увидишься с детьми и только с детьми, — постановил он тут же, опережая любые уговоры. Впрочем взгляд, которым он дополнил это, заставил проглотить просьбу, готовую неосмотрительно сорваться с губ.       — Да, мой господин, — машинально уступила Тоска его упреждению. Она не собиралась рисковать шансом увидеть сыновей, настаивая на встрече ещё и с Маркусом. Это свидание и так явилось послаблением со стороны Лорда Тенебре, даровать которое он и вовсе был не обязан. Тоска была благодарна за саму возможность. И… ужасно переживала на этот счёт.       — Лорд Стракт сопроводил сюда детей. Цель этого визита — увидеть детей, — чётко обозначил условия Лорд Тенебре.       — Да, мой господин.       Убедившись в принятии своих требований, он лично довёл её до приёмной, примыкавшей к кабинетам жрецов. Это оказалась та самая комната, где Тоска впервые встретилась с ним несколькими неделями ранее. Вместе они остановились перед закрытой дверью.       — Твои мальчики внутри. Я буду ждать здесь.       — Да, мой господин.       — Тоска…       — Да? — она подняла глаза.       Он улыбнулся. Улыбка преобразила его суровые черты и вернула жизнь морщинкам в уголках глаз.       — Всё будет хорошо.       — Надеюсь, — вздохнула она, сцепив пальцы в нервном ожидании.       Он взял её за руку и ободряюще сжал.       — Всё будет хорошо.       — Спасибо тебе за всё. Ты не представляешь, как много это для меня значит.       — Я знаю. Вот почему я это делаю, — дал ответ он. — Говори с ними о чём угодно, только не об их отце.       — Да, мой господин, — сделав ещё один глубокий вздох, Тоска активировала дверь.       — Мама! — сразу же раздался возглас её младшенького, стоило ей переступить порог.       Его радость вызвала на лице широкую улыбку. Люциусу исполнилось десять, но он всё ещё был её малышом. Он помчался в её распростёртые объятия, совсем как в раннем детстве.       — Люциус! — Тоска нежно прижала его к груди, но затем оторвала от себя, чтобы хорошенько рассмотреть. Разлука длилась всего три недели, но казалось, будто прошёл целый год. — Ты что, вырос? Погляди, какой ты стал большой! — взволнованно воскликнула она. — Кухарка хорошо тебя кормит? С виду вполне упитанный. — И перевела взгляд на старшего сына, застывшего в другом конце комнаты. — Десимус, подойди, обними меня.       Дождавшись конца осмотра, Люциус вновь прыгнул ей в руки и уткнулся лицом в грудь.       — Теперь ты сможешь вернуться домой? — с тихой надеждой спросил он. — Пожалуйста…       Десимус вёл себя гораздо хладнокровней. Он медленно оттолкнулся от стены и выпрямился, расставив ноги по ширине плеч и скрестив руки на груди.       — Я здесь только потому, что папа заставил меня прийти.       — Мама? — напомнил о себе Люциус, дёрнув её за платье. — Ты вернёшься домой?       Она опустила взгляд и прислонила ладонь к его щеке. Отвечать на этот вопрос было больно, но она решила оставаться как можно более честной со своими детьми. Неразумно вселять в них ложную надежду.       — Нет, милый, я не могу. Отныне я живу здесь.       — Я же тебе говорил! — старший торжествующе ухмыльнулся. Озлобленность легко читалась на лице Десимуса, сквозила в его поведении, тоне, ауре Силы. — Но тебе не положено здесь жить! Ты должна быть мертва! — возопил он, ткнув в её сторону пальцем со всей обличающей уверенностью в своей правоте.       Мертва?..       — Десимус! — одёрнула его Тоска. — Не говори так со своей…       — Папа должен был убить тебя! — даже не дослушал мальчик. В свои тринадцать, в форме Академии, маленький Лорд держался как взрослый. Он горел от негодования и в своих упрёках был очень уверен в себе. Тоска быстро осознала, во что это может вылиться. Десимус всегда отличался вспыльчивостью, но сегодня, похоже, был готов по-настоящему полыхнуть.       — Папа разломал твои вещи, — залопотал Люциус, явно занервничав. — Он взял меч и переломал твою гардеробную и твои вещи. Кругом были щепки…       — Он должен был убить тебя и убить того проходимца, с кем ты спала! — бушевал старший. И с такой громкостью его наверняка было слышно в коридоре.       — Мне всё равно, мамочка, — продолжал Люциус, цепляясь за неё. — Мне всё равно, что ты сделала, лишь бы ты вернулась домой…       — Ты обесчестила папу! Все соседи это знают! Он опозорен! Все сплетничают, кто это был, но папа не говорит. Значит, твой любовник был кем-то важным, — пришёл к выводу Десимус. — Так кто он? Признавайся!       Тоска попыталась положить конец этой теме. Посмотрев в глаза старшему, она произнесла, вложив в речь весь вес своего родительского авторитета:       — Это касается только меня и твоего отца. Позволь взрослым разобраться самим. Это не твоя забота.       — Не моя забота? Ты думаешь, что это не моя забота? — Десимус резко шагнул вперёд. — Ты изменила папе, он отправил тебя в храм, а мы потеряли нашу маму. Потому что наша мама — шлюха! И ты считаешь, это меня не касается?       Люциус отстранился от неё и встал перед братом.       — Деси, ты обещал папе…       — Ты опозорила нас! Ты разрушила нашу семью! — рассвирепел старший мальчик. Его гнев не убывал, распаляясь всё сильнее.       Бедный Люциус отчаянно пытался хоть как-то всё исправить. Оглянувшись, он уверил её:       — Я по-прежнему люблю тебя, мамочка, — искренность на его лице разбила ей сердце. — Мне плевать, что ты сделала.       — Я согласился прийти сюда только, чтобы сделать это! — объявил Десимус, и меч, висящий у него на поясе, прыгнул ему в руку, мгновенно вспыхивая.       От неожиданности Тоска вздрогнула.       — Это тренировочный меч, — развеял угрозу младший брат.       — Он не убьёт её, но сделает ей больно! — гневно парировал Десимус. И казался в полной мере готовым исполнить свою жуткую угрозу.       Внезапно Тоска переполошилась не на шутку, хоть и старалась этого не показывать.       — Убери эту штуку! — приказала она.       Но её старший сын не собирался подчиняться. Он злился — всеми фибрами души злился на неё. Сила передавала всю глубину его разочарования и смятения после пережитого. И, как свойственно всем упрямым впечатлительным подросткам из ситхской Академии, его первой реакцией было перенаправить этот поток эмоций в ожесточённость.       Однако в эту же секунду дверь приёмной ускользнула в сторону, впуская тёмную фигуру Лорда Тенебре.       Десимус дёрнулся и застыл, отвлёкшись на непредвиденного свидетеля, ведь это сразу изменило расстановку сил. Мальчик замешкался.       — Убери эту вещь немедленно! — вновь приказала Тоска, пытаясь стоять на своём и не выдать страха.       Лорд Тенебре не произнёс ни слова. Он просто встал, безмолвно оглядывая паренька с зажжённым мечом в руке.       — Ты кто такой? — вопросил Десимус.       — Обращайся к нему «мой Лорд», — осадила его Тоска. — Это Лорд Тенебре, первый чародей храма. Не смей обнажать оружие в его присутствии.       Десимус бросил в её сторону презрительный взгляд.       — Он что, колдун? Ты хочешь сказать, один из жрецов?       Тоска кивнула.       — Он — верховный жрец во дворце.       — То есть, получается, с ним ты тоже спишь? — глумливо оскалился её старший сын. Подле него десятилетний Люциус, который в силу возраста ещё не осознавал эти понятия, но чутко улавливал неприятный подтекст, громко сглотнул и выглядел так, будто готов расплакаться.       — Тупая мелюзга! — прошипел старший, услышав его предательское сопение. — Немудрено, что ты будешь инженером!..       — Хватит! — в очередной раз вмешалась Тоска. Она старалась не повышать голос, который стал пронзительным от напряжения назревающей ссоры, буквально витавшего в воздухе. — Убери меч, сядь и давай поговорим.       Лорд Тенебре, в свою очередь, только наблюдал, храня молчание.       Под мерное жужжание активированного меча Десимус враждебно обвёл его взглядом.       — Я не чувствую тебя в Силе, — вытаращил глаза подросток. — Почему я не чувствую тебя в Силе, раз ты жрец? Почему в Силе ты не отличаешься от слуг?       Тоска и сама часто задавалась этим вопросом, правда, никогда не решалась его озвучить.       Но Лорд Тенебре ответил — степенно и негромко, и уже одно это слегка охладило обстановку в приёмной:       — Ты не можешь чувствовать меня, потому что я прячу мою ауру в Силе, дабы остаться незамеченным. Это старый фокус, в последние годы он вышел из моды. Однако, когда я был в твоём возрасте, он считался обычным делом. Джедаи охотились на нас, посему мы взяли на вооружение защитные тактики.       Это объяснение было не совсем достоверным — в его случае, знала Тоска. Ибо за юным Карлом Верадуном охотились не их исконные враги-джедаи, а его собственный отец — ситхский Лорд.       — Это давно вошло в привычку, — пожал плечами Лорд Тенебре.       — Джедаи не охотятся на нас больше тысячи лет, — со скепсисом отозвался Десимус. — С момента переоснования Империи.       — Лорд Тенебре старше переоснования Империи, — сообщила ему Тоска.       — Ничего себе!.. — открыл рот Люциус. Они с братом обменялись потрясёнными взглядами. — Вау…       — В наши дни умение прятаться в Силе — это знак отличия, — продолжил Лорд Тенебре. — Император требует этого от своих самых могущественных Лордов. И делает это сам. Это помогает скрыть нас от джедаев. В ином случае, какой-нибудь излишне прозорливый лайтсайдер сумел бы определить наше местонахождение.       — Республика не знает о нашем существовании, — Десимус воспроизвёл строки из официального учебника по истории. — Джедаи думают, что нас всех уничтожили.       — Есть джедаи, которые знают, что мы существуем, — развенчал это Лорд Тенебре. — Просто они не афишируют это знание. Но они могут чувствовать нас, как я могу чувствовать их. Могучая Тьма обладает своим антиподом в лице могучего Света. Те из нас, у кого достаточно Силы и подготовки, во время медитации способны ощущать присутствие джедаев.       — Они знают? — испугался маленький Люциус. — Они знают, что мы здесь?       — Они знают, что мы существуем, но не знают, где мы прячемся. Мы для них — скрытая угроза, и Император желает, чтобы так и осталось впредь.       — Ничего себе… — заворожённо прошептал её младший сын.       — Маскировка — полезный фокус, — губы Лорда Тенебре прорезала ухмылка. — Перед тобой мог бы стоять сам Император, а ты бы этого так и не понял.       — Раз ты такой сильный, — с подростковым нахальством заявил Десимус, — то где твой меч?       — Десимус! — укорила Тоска. — Где твои манеры? Не смей в таком тоне обращаться к Лорду Тенебре!       — Ну и что? Он же старик. Про свою силу он ничего не говорил. Он же просто колдун, мама. Обычный фокусник. Такие, как он, перестали быть важными тысячи лет назад. Величайшие Повелители — воины и всегда ими были, — прозвучало со всем высокомерием младшего курсанта, который был убеждён в том, что боевое превосходство — вершина любой славы.       — Войны никого не делают великим, — насмешливо ответил Лорд Тенебре. — Как и оружие. Великим тебя делает Сила.       — Мы современные ситхи. Мы уже давно не призываем монстров, чтобы отпугивать врагов, — парировал юный Десимус. — Возвращайся в свой храм, жрец. Пой свои песенки.       — Десимус! — взвыла Тоска ещё раз. — Немедленно замолчи и убери меч!       На сей раз мальчик угрюмо сник и подчинился, но в основном из-за убийственного взгляда, которым пронзила его мать.       — Прошу простить его невежество, мой господин, — с покрасневшим лицом сбивчиво извинилась она. — Он всего лишь глупый мальчишка. — И в миг стресса, забыв предыдущее предупреждение Лорда Тенебре, она спросила у сыновей: — Как ваш отец?       — А ты как думаешь? — саркастически усмехнулся Десимус. — Ему плохо! Он ломает все вещи, которые напоминают о тебе. Каждый день что-нибудь новое. На прошлой неделе вот уволил кухарку, когда она сказала, что скучает по тебе. А ещё твои подруги продолжают захаживать и таскать запеканки, и от этого становится только хуже, потому что ему приходиться с ними разговаривать. Они задают вопросы, на которые он не отвечает.       — О Сила…       — Папа решил вернуться в свой гарнизон, и он заберёт с собой Люциуса.       — Что?       — Лорд и леди Вайл согласились, что я могу оставаться в их семье между семестрами. Через несколько лет у меня будет Учитель, так что я всё равно буду воспитываться у него и жить в другом месте. Только Люциус у нас головная боль. — Старший брат, как обычно, отзывался о младшем с безжалостностью: — В Академию он не поступит. У него никогда не будет Учителя. Да и на Зиосте, где служит папа, нет нормальных школ. Но дома за ним присматривают только слуги.       — Ох.       — Вот было бы здорово, если бы папа мог двигаться дальше и снова жениться, чтобы Люциусом занималась новая жена. Но он не может, так как спихнул тебя в храм. Он сам себя подставил!       — Он сказал папе, что тебя надо было убить, — сказал Люциус, разболтав негласный секрет.       Но Десимус не стал отрицать — он пошёл ва-банк:       — Ну да, это правда!       — Папа разозлился, — бесхитростно продолжал Люциус. — Начал ругаться. А потом заплакал. — Не выдержав, он взмолился: — Возвращайся домой, мамочка. Без тебя всё рушится.       Мечась взглядом между одним заплаканным сыном и другим, кипящим от гнева, Тоска почувствовала, как сердце обливается кровью. Ибо с каждой минутой становилось только хуже, и она не понятия не имела, как этому помешать.       — Я не вернусь домой, — стойко повторила она. — Отныне я живу здесь.       Но убеждение не помогало.       — Почему не вернёшься? — жалобно вопросил младший. — Почему папа не может сказать, что всё нормально, а ты согласишься больше так не делать, и мы снова будем жить вместе? Мы притворимся, будто ничего не было, — уговаривал Люциус с логикой, присущей десятилетним детям. Потому что в их возрасте простые извинения всё ещё разрешают большинство споров.       — Я не вернусь домой. Отныне я живу здесь, — повторила Тоска уже в третий раз. Ибо трех недель в статусе послушницы, несомненно, будет недостаточно, чтобы расплатиться за помилование Маркуса. Император будет ожидать большего от своей сделки.       — Это всё твоя вина! — громко бросился обвинением Десимус. — Ты преклоняла колени перед отцом, а за спиной предавала его!       С точки зрения её старшего сына, он имел право на гнев. И Тоска не могла защититься — должна была лгать и дальше, чтобы уберечь жизнь Маркуса. Поэтому она приняла вину. Ухватилась за отговорку, за которой спряталась вчера при встрече с леди Марроу:       — Я совершила ошибку… Я совершила большую ошибку, и в сложившихся обстоятельствах твой отец проявил милосердие. — Она взглянула на сыновей и произнесла: — Мне жаль. Мне очень жаль, что так получилось. Если бы я могла что-то изменить… но я не могу.       Увы, Сила донесла Десимусу о её полуправде:       — Ты лжёшь! Я знаю, ты лжёшь! Что ты скрываешь? — снова надвинулся он на неё. На этот раз он не прикоснулся к мечу, но вскинул правую руку. Угроза была нешуточной, даже если угрожающий тринадцатилетний подросток был на пять дюймов ниже и намного легче её самой.       Глаза Тоски инстинктивно нашли Лорда Тенебре, но тот не вмешивался. Тем не менее, она отметила, как пристально он наблюдал за происходящим.       — Почему? Мама, почему? — воскликнул совершенно несчастный Десимус. Подняв кулак, он всматривался в её лицо и жаждал услышать ответы, которые она не могла дать. — Скажи нам правду! Всю правду! Почему никто не говорит мне правду?       Тоска сделала глубокий вздох.       — Мальчики, нам нужно перестать обвинять друг друга. Я понимаю, вы рассержены, и вы хотите объяснений, но подробности касаются только меня и вашего отца. — К горлу подкатил ком, заставив тяжело сглотнуть. — Я бы хотела обсудить то, как нам жить дальше.       — Скажи, кто он, чтобы мы с папой могли его убить! — упорствовал Десимус. Гормоны подпитывали Тёмную подростковую браваду. — Он принудил тебя? Шантажировал? Он тебя соблазнил? — В голосе бедного ребёнка слышалась отчаянная надежда, будто он искал любой предлог оправдать её действия. — Он тебя опоил?       У фантазии Десимуса иссякли варианты. Он просто уставился на неё, дожидаясь объяснения, которое примирило бы его с образом матери, которую он знал.       — Нет, — ответила Тоска. — Ничего этого не было.       Её глаза вновь невольно обратились к Лорду Тенебре. Жрец жадно наблюдал за скандалом со странным выражением лица. Она не могла разобрать, тешится он зрелищем или оно его отвращает.       Десимус стремительно терял решимость отвечать на обиду насилием. Запутавшийся ребёнок теперь казался совершенно сбитым с толку.       — Я хочу сказать, почему ты? Я могу представить, что мама Януса выкинет такое или, например, леди Марроу — она горячая штучка. Но ты? Ты же… ты… Я имею в виду, посмотри на себя… Ты же самая толстая мама в школе и…       — Заткнись! — самоотверженно велел Люциус брату. Затем продолжил с детской наивностью: — У мамы красивое лицо. Все так говорят. У неё такое красивое лицо…       Мальчики начали препираться, забыв про Тоску, потерявшую дар речи и совершенно разбитую.       Их противоречия претворили в жизнь каждый её страх, что обуревал её перед встречей. Оказавшись перед пышущим праведным гневом старшим сыном и хнычущим испуганным младшим, Тоска чувствовала себя пойманной в ловушку сделкой с Императором. Она безуспешно пыталась преодолеть чувство вины и несправедливости, но в процессе быстро растеряла уважение, присущее фигуре родителя. Впрочем, возможно, всё это более не имело значение. Ибо теперь она не могла исполнять свои материнские обязанности целиком и полностью. Её детей воспитают слуги.       — Я думал, ты любишь нас! — пылко бросил Десимус. Он выглядел преданным и уязвлённым.       Она не имела права винить его за эти чувства — только беспомощно опровергла со вздохом:       — Я люблю вас.       Её старший сын беспощадно покачал головой.       — Нет. Если бы ты нас любила, то не сделала того, что сделала.       В Десимусе проглянуло олицетворение той власти ситха, которым он однажды станет. Покров безоговорочного мужского господства, что он и его брат рано или поздно унаследуют. Ибо право каждого Лорда ситхов по рождению править своим домом и требовать предельной верности от всех, кто в нём обитал. Но сейчас юный Десимус сделал шаг назад, отдаляясь от неё и высоко подняв руки, точно признавая поражение.       — Ладно, я закончил. Мы закончили, — прохрипел он. Его подростковый голос потрескивал от напряжения. — Я не желаю тебя больше видеть, никогда! Можешь остаться здесь и гнить, мне всё равно! Трахайся со всеми жрецами сколько захочешь!       — Деси…       — Я ненавижу тебя! — прорычал он и, протолкнувшись мимо неё, устремился к двери. Тоска онемела — сердце замерло в груди.       — Его дразнят за это, — подал голос Люциус, оставшийся рядом. — Вот почему он такой злой. В школе ребята смеются, что он мягкий, как папа.       — Мягкий?.. — не сразу поняла Тоска.       — Мягкий, потому что он отправил тебя в храм, а не убил.       — Ох.       — Мягкий, как я, — уныло добавил он.       Эти слова окончательно доконали Тоску.       — Довольно о Деси! — она вытерла слезы, наполнившие глаза, и обратила взгляд к своему младшему сыну.       Чуткий, отзывчивый мальчик всегда находился в давящей тени вспыльчивого и заносчивого старшего брата. В частности, по этой причине Тоска всегда чувствовала нужду уделять Люциусу столько внимания. Пусть нянченье с ним мало помогало, но она продолжала стараться. Люциус больше походил на своего сдержанного отца, чем на импульсивного брата.       — Как ты? — стала допытываться Тоска. — Как ты на самом деле?       Мальчик увильнул от ответа и продолжил рассказывать о других:       — Папа или злится или печалится. Сейчас только так или иначе. Он тоже не отвечает на вопросы Деси. Просто велит ему пойти прочь и говорит, что подвёл всех нас. Папа просит не винить тебя, потому что на самом деле это только его вина. Мамочка, что это значит?       Тоска сглотнула, но не отступила:       — Люциус, как ты? Скажи мне.       Мальчик отвёл взгляд.       — Я не хочу жить на Зиосте. Все мои друзья здесь. И я хочу остаться и ждать, когда ты вернёшься домой.       — Я не вернусь домой. Прости, но тебе придется с этим смириться.       — Никогда? — встревоженно уточнил мальчик.       — Не в ближайшее время.       — То есть, через год?       — Может, через несколько лет. Может, никогда.       — Ой, — на миг лицо Люциуса обрело задумчивое выражение, а следом он кивнул. — Я подожду. Я дождусь тебя, мамочка. Мне всё равно, что ты сделала. И Деси будет всё равно. К тому времени, когда ты выберешься отсюда, он перестанет злиться. Он просто будет рад, что ты снова дома. — Младший сын, который с первой минуты этого кошмара пытался сохранять самообладание, залился слезами. — Я с-скучаю по тебе!.. — зарыдал он. — Деси тоже скучает, хоть и не признается!       Тоска заключила его в объятия.       — О, малыш, я тоже по тебе скучаю. Я люблю тебя. Я люблю твоего брата. И твоего от…       — Достаточно, — наконец заявил о себе Лорд Тенебре. — Разговор окончен. Прощайся.       Тоска неохотно кивнула и повернулась обратно к Люциусу.       — Передай своему отцу…       — Достаточно! — властно повторил Лорд Тенебре. Никогда прежде она не слышала у него такого голоса. И поэтому сразу смолкла.       Жрец коротким жестом указал на дверь, и та открылась Силой. Это был чёткий сигнал, что Люциусу пора уходить. Всхлипывающий мальчик высвободился из её рук и стремглав умчался прочь. Последовав за ним до дверного проёма, Тоска увидела в коридоре Десимуса. Он стоял рядом со своим отцом.       Их взгляды встретились, и Тоска прошептала:       — Маркус…       На миг у неё перехватило дыхание из-за немыслимого накала чувств и мыслей.       Маркус её ненавидел? Или он понимал причину её поступка? Чувствовал ли он свою вину за то, где они все очутились?       Тоска, как и Десимус, не знала ответов на свои вопросы, когда смотрела в безрадостное лицо своего мужа, оказавшегося от неё всего в каком-то десятке шагов. Выражение его лица казалось до странного непроницаемым после стольких проведённых вместе лет.       — Маркус…       Её семья… Все самые родные люди находились так близко и в то же время несоизмеримо далеко. Мальчики в их учебных формах и Маркус в парадных доспехах. Деси был мрачен, плечи Люциуса сотрясались от приглушенных рыданий, но Маркус казался совершенно пустым. Словно боялся проявить хоть малейшие эмоции.       Она, должно быть, чрезмерно долго зависла на пороге, потому что Лорд Тенебре незаметно подошёл сзади. И наклонился совсем близко, чтобы вкрадчиво прошептать:       — На этом всё. Ты хорошо справилась, — и потянул её от двери, уверенно обхватив за талию.       Жест получился излишне интимным, что сильно расходилось с принятыми в обществе ситхов формальными приличиями, церемонной обстановкой храма и присутствующими здесь же стражниками. Лорды и леди, не связанные родством, не прикасались друг к другу подобным образом. Это придало моменту оттенок намеренной демонстрации — демонстрации власти, подчёркивающей особое отношение верховного жреца к ней, в её новом статусе послушницы. И сколь тонким ни был подтекст, Лорд Тенебре с тем же успехом мог просто запустить руку ей под юбку. Ибо реакцию это вызывало одинаковую. Даже с такого расстояния она видела, как напрягся и нахмурился Маркус.       Вот он — его шанс вломиться в храм и истребовать жену обратно. Забрать её и отправиться прямиком к Императору, дабы пересмотреть ненавистную сделку… Но он остался на месте. Маркус просто стоял, удерживая рукой сердитого Десимуса.       Запрокинув голову за плечо, Тоска провожала его взглядом, пока Лорд Тенебре не завёл её в комнату. В груди засело необъяснимое глухое разочарование.       Спустя несколько часов и много пролитых слез ей пришлось вернуться в ту же приёмную, дабы поприветствовать новенькую девушку и её семью.       Уже успокоившаяся и опустошённая Тоска представилась здешней матроной и поприветствовала крайне раздражённого Лорда. С собой в храм он приволок безропотную супругу и дочь с мятежно-горящим взором.       По виду Лорда казалось, что больше всего в галактике ему хотелось бросить тут их обеих и забыть об этом, как о страшном сне.       — Мой Лорд, — она начала с него, как главы семьи, — поведайте мне, почему вы посетили нас сегодня?       Он в красках излил свои невзгоды. Суть жалобы была таковой: упрямая дочь отказывалась от хороших брачных контрактов из-за своих глупых девичьих капризов. Приданое у неё было невелико, а число мидихлориан — низкое, поэтому с перспективами было негусто.       — Да и лицом не вышла, — язвительно добавил отец. — Почему ей не по силам просто выбрать себе Лорда, выйти замуж и жить дальше, как сделали её сестры? Не ровен час, она вообще не покинет дом.       Словно заслышав условный сигнал, в разговор вступила дочь, объявив, что не собирается быть женой противному старикашке с тремя детьми, которым просто нужна нянька!       — Нищим выбирать не приходиться! — огрызнулся Лорд, явно не в первый раз слышавший эту тираду.       Их перепалка побудила измученную мать устало предупредить дочь, что, коли та не пожелает выбирать себе мужа, то окончит дни свои, став женой всем жрецам в храме.       И затем начался шумный спор.       Тоска прислушивалась к бурным потокам эмоций, исходивших от каждого из трёх членов семьи. Забавно, не то же ли самое испытывал Лорд Тенебре, побывав зрителем на её семейной перебранке этим утром? Но, держа в памяти историю Поппи, она внимательно присматривалась к гостям, готовая к любой попытке ввести её в заблуждение. Одним из преимуществ того, что матроной была леди, являлось то, что в этом случае Силой располагали обе стороны собеседования.       Наконец, когда в споре наступило затишье, она позволила себе заговорить:       — Наш храм — место знаний и поклонения, а не пристанище для своевольных девиц. Что делает вашу дочь подходящей для служения послушницы?       Никто в семье не ожидал такого вопроса. Они, разумеется, рассматривали храм в качестве наказания — как высшую социальную кару, за вычетом разве что смертного приговора. Оба родителя недоуменно воззрились на неё, не зная, что ответить.       — Расскажи мне, как ты услышала свой благочестивый зов? — Тоска адресовала вопрос дочери, давая ей шанс высказаться. — Что делает тебя полезным приобретением для храма? Как давно тебя томит опаляющее вожделение к Тьме?       — Э-э-э… Я не знаю, — смущённо запнулась девушка.       — Дважды, по утрам и вечерам послушницам предписано исполнять повседневные ритуалы. Послушницы помогают и на прочих церемониях. Мы много молимся и поём. К слову, у тебя хороший голос?       — Не то чтобы очень.       — Когда девушки не участвуют на литургии, они преимущественно заняты изучением священных книг и классической литературы, — Тоска слегка приукрасила действительность. Единственным, что денно и нощно изучали её подопечные, были модные блоги в голонете, но Лорду с семьёй об этом знать необязательно. — Она хорошо училась в школе? — спросила она у матери.       — Не слишком.       — Нормально. Нормально она училась, — вмешался вдруг отец. И это было первой положительной вещью, которую он сказал о собственной дочери, даже если пёкся при этом только о своей гордости.       — В таком случае, надо полагать, ей лучше подходит брак и семья, — сухо отметила Тоска и перевела взгляд на надувшую губы дочь. — Боюсь, пребывание здесь сделает тебя крайне несчастной…       — В этом и смысл, разве нет? — буркнул отец.       — Наш храм — место знаний и поклонения, а не пристанище для своевольных девиц, — повторилась Тоска. — В данный момент мы не нуждаемся в дополнительной послушнице. — И единолично постановила: — У нас нет свободных мест.       — Значит, найдите место! — с рыком распалился Лорд. — Послушайте, во дворце нам сообщили, что нужно просто высадить её у ворот!       — Если только Император не сообщил вам это лично, вам придётся иметь дело со мной, мой Лорд, — безоговорочно возвестила Тоска. — Мне жаль, но мест у нас нет.       Лорд прожёг её тяжёлым взглядом.       — Найдите место.       — Я не возьму в толк, зачем нам это делать, когда ваша дочь внесёт в нашу обитель столь малозначимый вклад, — она старалась отвечать как можно учтивее. — Вы предлагаете нам отказаться от ценной для нашей общины послушницы ради девушки, которая ровным счётом ничего не умеет.       Родители не нашлись, что возразить. Лорд посмотрел на свою леди, а потом снова на Тоску.       — С каких это пор таланты и рвение стали нормой для принятия вуали? — прищурился он.       — К великому сожалению, публика за стенами не до конца понимает всю важность служения послушницы, — на ходу сочиняла Тоска. — Люди склонны зацикливаться на сенсуальной стороне и упускают из виду глубину призвания. — Неужели у неё получилось сказать это с невозмутимым лицом? Кажется, да. Тоска пыталась сыграть роль дипломата. Она не была семейным психологом, но делала всё, что было в её силах. — Как видится, сей вопрос может быть разрешён в частном порядке внутри вашей семьи?       Лорд окинул её страдальческим взглядом.       — Будь это возможно, нас бы здесь не было.       — Разве нет члена семьи, с которым ваша дочь может остаться на время… Скажем, тёти или сестры… чтобы она пересмотрела свой жизненный выбор? — Тоска скосила на девушку укоризненный взгляд. — Это дало бы всем некоторое время побыть порознь, пока она не изменит свой подход. И тогда, если ситуация не станет лучше, мы обсудим её кандидатуру, когда у нас будет открыт приём. — Чего не случится никогда, но Тоска опустила эту часть. — А сейчас, боюсь, храм для вас недоступен, — повторила она, изображая сожаление. — Хотелось бы мне, чтобы мы могли пойти вам навстречу, мой Лорд, но, к несчастью, мы не можем.       Впрочем, на этом дискуссия не закончилась, так как отец продолжил настаивать, а она продолжила отказывать и предлагать альтернативы. По крайней мере, она не заметила признаков утаённых издевательств, какие пережила бедная Поппи. Девушка в приёмной, похоже, знала, чего хотела, и умела высказать своё мнение. Вероятно, это и было настоящей проблемой. Возможно, обществу стоило открывать для женщин их статуса больше перспектив, чем роль жён и матерей. Но таковы были устои Империи. Это была не какая-то там Республика, где, по словам Лорда Тенебре, буквально каждый аспект жизни сводился к «самореализации».       Справедливости ради, перспективы мужчин Империи тоже были ограничены. Десимусу было уготовано стать военным, как его отцу, как отцу его отца до него и далее по семейному древу. Люциус был обречён до конца жизни нести на себе груз разочарования, так как он не сумел сохранить родовое наследие. Неважно, явился ты на свет мужчиной или женщиной, среди кастовой структуры ситхов твоё рождение во многом определяло твоё будущее.       Наконец дочь прервала затяжные переговоры и объявила, что согласна переехать к сестре и обдумать варианты брака.       — Но никаких больше старых вдовцов! — поставила условие девушка. — Пусть им будем хотя бы меньше сорока.       Тоска уловила нотки компромисса и выразительно посмотрела на родителей.       — Это просто блеф для отсрочки! Тебе двадцать шесть! Ты почти старая дева! — зароптал отец. — Эдак я буду вечно за тебя платить.       — Дайте ей ещё шесть месяцев и поглядите, что можно будет сделать. Если проблема сохранится, тогда свяжитесь со мной, — предложила Тоска. Она встала, давая знак, что собеседование окончено.       Протянув руку матери с затравленным взглядом, Тоска пожелала ей удачи. Дочери она напутствовала, что брак не обязан выглядеть идеально, чтобы быть успешным. Иногда жизнь не преподносит тебе идеальные варианты на блюдечке, но выбирать приходится. Значит, выбирай с умом и живи дальше. Заставь свой выбор работать — Тоска дала главный совет, которым руководствовалась сама. И выпроводила семью как можно скорее.       Едва троица покинула храм, Тоска позволила себе выдохнуть и молча засчитала свою победу. То, что семья осталась цела, стоило многого. И, если честно, отравляло её душу завистью.       Две семейные разборки за день было перебором, так что эмоционально она была совершенно истощена. Но, как и следовало ожидать, после повечерия её вызвали на ужин к верховному жрецу. Говоря откровенно, идти не хотелось, но она послушно надела капюшон и отправилась со стражниками в путь.       Лорду Тенебре, должно быть, передалось, насколько исчерпаны её силы, поэтому ужин превратился в его единоличный монолог. Время от времени Тоска вставляла односложные реплики, но по большей части она пила и с грустью размышляла. Только когда жрец обстоятельно выговорился, а она опустошила два бокала вина, он затронул тему её семьи.       — Опасности не существовало изначально, — с абсолютным спокойствием уверил он, резко сменив вектор разговора, что говорило о том, что ему прекрасно известно, о чём она думает. — Я бы не позволил мальчишке поднять на тебя меч. Я бы скорее свернул его запястье Силой, чем позволил причинить тебе боль, — это было галантное обещание. Ибо когда Лорд ситхов клянётся убить за тебя, это говорит о нежнейшей привязанности.       Тоска опустила глаза.       — Спасибо.       — У тебя неблагодарные дети.       — Они не знают, что им следует быть благодарными, — встала она на их защиту. — И, кроме того, они же дети. Они не видят картину целиком. Детство эгоистично.       Лорда Тенебре это не убедило.       — Они недостойны твоей жертвы, — хмыкнул он.       Тоска покачала головой.       — Родители должны идти на жертвы ради своих детей, — сказала она твёрдо, хоть и тихо.       Он снова хмыкнул.       — Именно так и работает жертва. Она значит гораздо больше для того, кто её совершает, чем для того, ради кого она совершается, — сварливо произнёс он, прежде чем пригубить вина. — Малыш точь-в-точь такой же, как ты. Полный сострадания и готовый прощать.       Воистину это было так. Тоска кивнула.       — Из старшего мы ещё сделаем Лорда ситхов. В нём есть Тёмная жилка, необходимая, дабы преуспеть. Он напоминает мне меня самого. — Тень на лице Лорда Тенебре подсказывала, что думал он о другом мальчике, полном оплошной ярости на свою ни в чем не повинную мать. О мальчике, надломленном и растерянном в обстоятельствах, которые не мог изменить. О мальчике, который искал, на кого возложить вину.       — У него низкий уровень, — дополнила Тоска безрадостную картину. — У них обоих.       Как у неё.       Он только отмахнулся.       — Мидихлорианы — всего лишь показатель. Они — не истинное мерило ситха. Некоторые Лорды с высоким уровнем не могут реализовать свой потенциал за целую жизнь. Обстоятельства способны сделать из неприметного человека нечто действительно особенное. Пока слишком рано списывать со счетов твоего старшего сына. Я найду ему достойного Учителя, и мы посмотрим, как пойдёт дело.       Тоску тронуло его обещание.       — Ты можешь это сделать? Ты, правда, это сделаешь?       По его губам медленно расползлась лукавая улыбка.       — Моя дорогая, — доверительно начал жрец, — может, я и простой фокусник, но у меня очень хорошие связи.       — Спасибо… — благодарно выдохнула она. По крайней мере, одна проблема была решена.       Лорд Тенебре откинулся на спинку кресла.       — Малыш представляет собой большую проблему. Из мальчика вышел бы хороший джедай.       Тоска застонала.       — Не говори так…       — Ему нужна причина и мысли о высоком. Возможно, медицина или инженерное дело. Что-то с примесью альтруизма для отдушины его Света, — определил жрец. — Из него никогда не получится солдат.       — Он безнадёжен, — вздохнула Тоска.       — Наоборот, он полон надежды, — возразил Лорд Тенебре. — В этом-то и проблема.       Его правая рука придвинулась к ней, накрыв её левую руку, лежащую на столе. Этим жестом он передавал своё сочувствие и ободрение.       — Он точно такой же, как ты, — задумчиво повторил Лорд Тенебре, переплетая их пальцы. — Полон решимости видеть в других только лучшее. Даже в такой древней Тёмной душе, как моя.       Тоска печально кивнула. Она беспокоилась за Люциуса.       — Мы переведём Стракта куда-нибудь на Дромунд-Каас, чтобы он присматривал за мальчиками, пока они учатся в школе.       Его великодушие вновь застало её врасплох. Пожалуй, было ошибкой принять его утреннюю бестактность за ревность, ведь он раз за разом продолжал предлагать свою помощь…       — Ты можешь и это? Он же военный.       В войсках ситхов существовала собственная иерархия, и, если честно, Тоска сомневалась, что лицо духовной власти сумеет повлиять на те круги.       Но Лорд Тенебре кивнул.       — Мы позаботимся, чтобы твоя семья хорошо обустроилась в будущем. Таким образом, ты сможешь их отпустить.       — Отпустить?.. — эхом повторила она и с тревогой вскинула взгляд.       — Да, — он сжал её руку, которую продолжал держать. — Так будет лучше для всех вовлечённых — создать дистанцию.       Сердце умоляло сказать «нет», но разум считал иначе.       — Возможно, ты прав, — пробормотала Тоска, внутренне разрываясь на части.       Безобразные сцены, подобные сегодняшней, в долгосрочной перспективе никому из них не пойдут на пользу. Не помогут совладать с обстоятельствами. Как бы отчаянно её ни тянуло почаще видеться со своими мальчиками, она не хотела причинять им боль. Наверное, её семье нужно привыкнуть к новой нормальности, влиться в неё на какое-то время. Это хотя бы частично снимет первоначальную остроту событий и в итоге однажды даст им жить дальше.       — Я позволю мальчикам приезжать к тебе каждый месяц, если ты того пожелаешь, — Лорд Тенебре вновь озвучил своё вчерашнее предложение. — Решение за тобой       Условия были теми же, как когда он разрешил выходить за стены храма, оставляя за ней право устанавливать границы. Но после вчерашней прогулки и утреннего кошмарного воссоединения Тоска была готова подвести черту под «никогда больше». Ни то, ни другое не принесло радости, которой она искала. Жизнь за пределами храма больше не казалась свободой, наоборот, она несла угрозу и унижение. Встреча с сыновьями не превратилась в счастливое примирение с любящей семьёй — она пробудила конфликты, стыд, взаимные обвинения.       Глядя в приятное лицо Лорда Тенебре, она видела беспокойство. Возможно, он действительно был прав: отныне за стенами дворцового комплекса её ждала только боль.       Поэтому решение пришло само собой:       — Мне кажется, это плохая идея — снова видеться с ними так скоро. Это лишь разбередит наши общие раны.       Он серьёзно кивнул, принимая её ответ.       — Также, не думаю, что я хочу повторять шоппинг, — призналась Тоска, от души глотнув вина. — Сегодня я отдала распоряжения насчёт примерки для девочек, и моё участие на этом всё. Никто из них с самого начала не хотел светиться на публике. Наверное, интуиция не подводила…       Всё с большей неотвратимостью Тоска понимала, что пока ей нужно оставаться здесь. Прятаться.       Пристально глядя ей в глаза, Лорд Тенебре одобрил её выбор:       — Всё, что тебе нужно, находится здесь. Здесь ты можешь быть счастливой. — После двух последних дней Тоске отчаянно хотелось ему верить. — Я сделаю тебя счастливой, — искренне пообещал он. — Я буду твоим убежищем.       Возможно, в республиканской традиции свиданий, которые он описывал, такие обещания могли показаться слишком пафосными. Но только не для неё.       Обязательства значили для ситхов всё. Последователи Теневой стороны не допускали неопределённости. Будь то брачная клятва после нескольких встреч в компании сопровождающих, будь то клятва Учителю, как наставнику и воспитателю, будь то клятва верности Императору и клятва низложить заклятого врага — Республику, ситхи бросались в обязательства с головой. Ибо такова была сама их суть. В противовес республиканскому культу демократии, бесконечных дебатов и крючкотворства ситхи предпочитали действие. Одержимая, упёртая приверженность — таков был их конёк.       Лорд Тенебре не отпускал её руки. Сжав ей пальцы, он дал ещё один совет:       — Пусть прошлое умрёт. Сейчас там для тебя ничего нет. Знай, что ты помогла своей семье в полной мере, насколько это в твоих силах, и тебе пора двигаться дальше.       — Мне кажется, будто я их бросила… — прошептала она.       — В сложившихся обстоятельствах ты сделала всё, что могла, — успокоил он. — Теперь тебе нужно смотреть в будущее.       — У меня нет будущего, — вздохнула Тоска, не найдя утешения в его словах. — В этом проблема.       Он снова пожал её руку, завладевая вниманием.       — Твоё будущее здесь, со мной.       — Я не знаю, что это значит, — откровенно призналась она. — Мы не поженимся. У нас не будет детей. Что это будет за будущее?       В нём не чувствовалось тяги к совместной жизни. Это отличалось от примеров, на которых её воспитывали, опровергало ожидания. Но, возможно, она слишком отдалилась от предписанного сценария жизни и более не имела права на такие вещи.       — У нас будем мы, — поручился он.       — Это будет притворство.       — Нет, отнюдь. За закрытыми дверями, где никто не видит.       Тоска не знала, готова ли это принять.       — Под конвоем, с мешком на голове? Видеться с тобой за ужином и всё? Почему тебя устраивает такая жизнь? Разве она делает тебя счастливым?       Насколько же изолированным он был?       — Жизнь здесь — необходимость.       — Потому что этого требует Император?       — Да.       — Должно быть, это одиноко, не так ли?       — Было, пока не появилась ты.       Тоска несчастно вздохнула.       — Я уже не знаю, чего я хочу. — И тут она кривила душой, ибо знала, чего хотела, но получить это не могла.       В голосе Лорда Тенебре мерещилось сочувствие, когда он наставительно произнёс:       — Порой ты должен принять то, чего требует от тебя Сила, даже если это не соответствует твоим чаяниям. После убийства родителей я скрывался в бегах долгие годы. Я не понимал, что делать дальше, кроме как выживать. Потребовалось немало времени, прежде чем я осознал: Сила открыла для меня куда более великое предназначение, чем я мог вообразить в своих жалких мечтах. Как только я отдался новому будущему и убил своего отца — я встал на путь величия. Это был мой первый большой шаг. А затем, когда война закончилась, я сделал следующий.       — Поддержав Вишиэйта? — догадалась она.       — Да. Вот так сын фермера с мирка-колонии Силой занял причитающееся ему место. Я благополучно стал тем самым ситхом-захватчиком, которых был приучен ненавидеть с детства. Ибо оставаться тем, кем я был рождён, больше не было возможным. Прими перемены, Тоска, — воззвал он. — Верь мне, этот путь гораздо упростит жизнь.       Ей вспомнилась дочь с собеседования — она отказывалась смотреть вперёд. Молодой девушке было слишком уютно в родной колее, да так, что нежелание меняться ожесточило её. Чтобы двигаться дальше, ей нужен был новый путь. И возможно, подумала Тоска, сей же совет пригодился бы ей самой.       — Я думаю, ты прав, — нерешительно выдохнула она.       — Ну конечно, прав.       Она почувствовала, как что-то сползло с пальца. Когда Лорд Тенебре убрал руку, она опустила глаза и обнаружила, что он снял с неё обручальное кольцо.       — Пусть прошлое умрёт, — повторил он.       Тоска с тяжестью на сердце уставилась на украшение, с которым жрец поигрывал в пальцах.       — Я всё равно останусь замужем, ношу его или нет.       — Этому браку пришёл конец, — опроверг он её убеждение. — Доверие, близость, связь, любовь… Сегодня ты сама убедилась, что всего этого больше нет. Кольцо на пальце ничего не изменит.       — Я даже не успела поговорить с Маркусом…       — Это потому, что он потребовал не видеться с тобой.       — Ох, — новость ударила под дых, заставив потерять почву под ногами.       Лорд Тенебре источал презрение.       — Он — трус, спрятавшийся за юбкой жены. Трус, позволивший тебе нести ответ за его слабость. С этим бездарем всё ясно.       Тоска не могла оторвать беспокойный взор от кольца.       — Что ты собрался с ним делать?       — Я сохраню его для тебя. Хочешь забрать? — он протянул его на ладони. — Тоска, тебе решать, носить его или нет. Я не тиран, стремящийся контролировать каждый твой вздох. Здесь ты сама принимаешь решения.       Она не моргая смотрела на простой золотой ободок, с которым не расставалась много лет. Правильно ли ходить с ним теперь? Стоило ли цепляться за жизнь, более ей недоступную? За обязательство, которое невозможно исполнять?       Тоска уронила взгляд.       — Нет, оставь себе пока, — решила она. И осеклась: — Полагаю, теперь я одна…       — Тебе не нужна семья. Тебе нужен только я, — с убеждённостью поправил он. Но, похоже, быстро осознав по увлажнившимся глазам, насколько глубоко эта малоприятная тема выводила её из равновесия, переключился на другое: — Что случилось с нашим пополнением в обители?       Ах, да. Момент настал. Собственные семейные неурядицы настолько поглотили её, что утренняя драма совсем вылетела из головы.       Тоска спрятала глаза, не в силах без волнения встретиться взглядом со своим начальником.       — Нет никакого пополнения.       — Вот как? — приподнял он бровь.       — Родители передумали, — она попыталась сформулировать это понейтральней.       Он скептически ухмыльнулся.       — Передумали?       Рассердился он или был доволен? Кто его разберёт. Она никогда не могла прочесть, что у него на уме.       — Родители и дочь постараются приложить больше усилий для решения проблемы, — промолвила она, глядя в пол. — Их семья останется вместе, даже если моя не сможет.       Произносить это вслух было больно. Тоска зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Из неё вышла худшая мать на свете! А теперь ещё и худшая матрона в придачу. Сегодняшний день обернулся полной катастрофой. Она всё провалила, потонув под грузом последствий — своих же рук дела…       …Но вуаль была единственно верным решением, в сотый раз напомнила себе Тоска. Ибо сколь бы несчастными ни казались её дети и Маркус, по крайней мере, они были живы.       А у другой проблемной семьи останется шанс всё исправить. Тоска не позволила бы им спихнуть дочь в храм, если сохранялся хотя бы крохотный шанс на примирение. Подобные решения, скорее всего, выходили за рамки обязанностей матроны, но сидеть сложа руки Тоска просто не могла. Если у неё получится добиться своего, то в обитель больше никогда не попадёт ни одна девушка.       Она чувствовала на себе взгляд Лорда Тенебре. Ему не нравились слёзы, которые она безуспешно пыталась скрыть? Конечно, он не любил плачущих женщин. Тоска резко встала из-за стола и пересекла комнату. Сделав вид, что смотрит в окно, она вернула себе самообладание. Достаточно истерик на сегодня. Пришло время взять себя в руки.       И, тем не менее, его взгляд сверлил ей в спину.       — Тот Лорд выглядел весьма категоричным в своём решении, — вскользь заметил Лорд Тенебре. — Как тебе удалось его переубедить?       — Я сказала ему «нет», — созналась она в своей диверсии. И настороженно повернула голову. — Это было испытание? Я провалила его?       Жрец поднялся и встал рядом с ней.       — Ты его прошла, — выдохнул он со странным блеском в жёлтых глазах.       Его руки обхватили её талию. Он любил обнимать её со спины. Одной рукой он смял её грудь, другой провёл по бедру. И прижался плотнее, делая упор на ягодицы, которыми так восхищался. Перемена его настроения не оставляла сомнений в намерениях. Тоска чувствовала, как он твердеет, прильнув к ней.       — Я знал, что ты не просто хороша, чтобы быть настоящей, — прохрипел он, жадно касаясь её тела. — Ты слишком хороша. Слишком хороша для меня. Слишком хороша для Тьмы.       Опять эти его до оторопи непристойные скабрёзности о власти… Она просила его не оскорблять её, именуя Светом, ещё тогда обозначив границы допустимого.       — Такая добрая. Такая сильная. Такая прекрасная, — напевал он ей на ухо. — Такая мягкая, но такая гибкая. Ты не ломаешься, ты сгибаешься, — и прошептал: — Позволь согнуть тебя.       Он пытливо тёрся об неё сзади, вынуждая тело поневоле отзываться. Руки этого мужчины были подобны дурману, что успокаивал и умиротворял. Изворотливость вкипела в саму его суть. Что хуже, Тоске с каждым разом становилось всё уютней в его жарких объятиях. Их ласки бодро приближались к сексу, и они оба это прекрасно осознавали.       Он повернул её к себе, впиваясь в губы страстным поцелуем, и Тоска откликнулась, обвивая его шею руками, выгибаясь ему навстречу. Ибо после перенапряжённого дня она жаждала найти отдушину. Пусть Маркус и Десимус отвергли её — мужчина рядом всей душой стремился к ней. И в этом положительном подспорье она нуждалась прямо здесь и прямо сейчас. Больше всего на свете ей хотелось обрести утешение. Чтобы кто-нибудь крепко обнял и пообещал, что всё будет хорошо.       — Мой господин… — выдохнула она, когда он приник к её шее.       — Карл, — поправил он.       — Карл… Карл…       Её голова откинулась, тело расслаблялось всё больше и больше.       — Да, моя госпожа?       — Не останавливайся.       — Как пожелаешь, — почти прорычал жрец.       Схватив за руку, он подвёл её обратно к столу. Одним взмахом руки и Силы он снёс с него всё — бокалы, вино, тарелки, еду, салфетки, даже её обручальное кольцо со звоном и лязгом попадали на пол.       Лорд Тенебре проигнорировал бардак и прижал её лицом к столешнице. Через миг её юбка оказалась на талии, трусики — у колен, а ноги — широко разведены, а ещё через миг он втолкнулся внутрь. Она прижалась лбом к скрещённым рукам, чувствуя, как Сила отрывает ступни от пола, — жрец заставил её прогнуться сильнее, чтобы дать волю движениям. Наверное, это было даже безумнее, чем секс в саду. Ибо он стоял за ней, крепко стискивая за бедра, и самозабвенно вбивался в неё жёстко и глубоко.       — Да-а-а… — это звучало скорей как шипение. — Будь моей хорошей девочкой, чтобы я мог испортить тебя!.. — выпалил он. — Будь его женой, чтобы я мог обольстить тебя! Живи в моём храме, чтобы я мог владеть тобой!       — С-сильнее, — сдавленно потребовала она, пытаясь не слушать. Ох, ему пора бы заткнуться! Довольно с неё чужой собственнической болтовни!       Но его это только раззадорило.       — Ты чувствуешь это? — прохрипел он, сопровождая вопрос грубым толчком. — Можешь чувствовать это?       Всё, что она чувствовала, — это дикое, сводящее с ума блаженство. Трение кожи о кожу в порыве горячей первобытной страсти. И как раз там, где надо. От чувственной перегрузки Тоска теряла рассудок. Бесстыдно постанывая и пытаясь не забыть, как дышать, она отдалась этому помешательству, позволяя Лорду Тенебре полностью овладеть ею.       Как и всякое исступление, страсть полыхнула яростно. Достигнув апогея, Тоска обмякла, поскуливая и дрожа. Он последовал сразу за ней, издав торжествующий гортанный крик.       Прилив адреналина схлынул, и Тоску, по правде говоря, охватила лёгкая оцепенелость. Лорд Тенебре отстранился, позволив ей выпрямиться, и она села, начав одёргивать юбку, чтобы скрыть смущение.       О Сила, всего несколько часов назад сюда приходил Маркус, и что она вытворяет? Воистину, она — падшая женщина. Шлюха, как и обвинял её сын.       — Я не знаю, зачем мне это нужно, — проговорил жрец, восстанавливая дыхание. — Но это мне нужно.       — Всем мужчинам нужен секс, — пробормотала Тоска. Женщинам — тоже, но об этом не принято было говорить.       — Дело не только в сексе, — качнул головой он, произнося эти слова с самым настоящим недоумением. — Это всё ты.       Она подняла глаза, и мир внезапно покачнулся — Лорд Тенебре без предупреждения подхватил её на руки. Это явилось такой неожиданностью, что она вскрикнула, испуганно схватившись за его шею и плечи. Он, конечно, делал это Силой, но шока это не убавило. Она была тяжёлой женщиной вообще-то.       Глаза Лорда Тенебре были такими же жёлтыми, как и всегда.       — Побалуй меня, моя госпожа, — скомандовал он. — Сегодня я хочу получить тебя ещё.       Он шагал вперёд и каким-то образом прошёл через стену. Должно быть, там пряталась дверь в его тайное обиталище, в котором ей удалось побывать один раз. Некий фокус Силы, коего она не понимала. Но вот в один момент они стояли рядом со столом, среди разбросанной посуды, а в другой приближались к большущей кровати под звёздами, которую она помнила.       Он опустил её на постель, забрался туда сам, нависнув сверху, и между поцелуями завёл новые возмутительные речи о джедаях:       — Будь моим Светом. Будь моим тайным пороком. Будь добром в моём мире.       «Светом…» Её глаза распахнулись. Пусть это и были безобидные ролевые игры в закрытой спальне, но он выбрал опасную тему. Подобное запрещено. И, надо сказать, сбивало весь настрой.       — Мой господин…       — Карл.       — Будь осторожнее! У стен есть уши! Кто-нибудь услышит и донесёт Императору.       — Тише, — шепнул он и уткнулся носом в её шею, выдохнув глубокий смешок: — Всё в порядке, моя аппетитная джедаечка.       Тоска чуть не поперхнулась.       — Я не враг! — выдавила она.       — Я знаю. — Как всегда, она говорила о личном, а он — о политике. — Все чаще и чаще меня мучает вопрос: а не должна ли Республика быть нашим союзником?       — Что?! — Она приподнялась, оттолкнув его.       Он воспротивился, вернув её к себе.       — Поцелуй меня.       Тоска прожгла его взглядом.       — Только если ты закроешь рот. Я не буду сообщницей в твоей измене. Мне нравится моя голова, мой господин.       Он засмеялся.       — Мне тоже нравится твоя голова. Но особенно мне нравится твоя…       — Я серьёзно!       — Да, дорогая. Да здравствует Император! — ухмыльнулся он. — А теперь поцелуй меня.