Наследие.

На город медленно опускались сумерки. Зажигались фонари, разгоняя своим светом, подступающую темень. Уставшие люди спешили оказаться дома в тепле и уюте. Но медленно бродившему, пепельноволосому парню было не до этого. Он думал. Он размышлял. Анализировал... вновь и вновь возвращаясь в мыслях к тому самому дню... дню, когда ему, Гокудере Хаято, приказали устранить очередного наследника на кресло Десятого босса Вонголы. Чёрт! Он никогда не забудет тот самый день... Флэшбэк. Италия. Два года назад, за неделю до встречи с Тсуной. Письмо с просьбой прибыть как можно скорее домой настигло его в Вероне. Он находился там, охраняя очередную шишку мафии. Не особо заботясь о методах. Есть деньги, значит, жив. К власти Хаято не стремился, уважал силу и считал Альянс семей теми, кто вправе вершить высший суд. Правда, презирал всех до единого боссов мафии. Считая их приросшими к трону старперами, способными только приказы отдавать. У него есть сестра, вольный киллер, и отец, который его ненавидит. Но все же, как и в детстве, Хаято не мог отказать ему в просьбе, читай, приказе, приехать домой. А значит, случилось нечто очень важное. Поэтому, входя в мрачный кабинет родителя, Хаято был готов ко всему... но не к этому! Отец молча передал ему раскрытую папку. На него со страницы смотрел парень лет тринадцати-четырнадцати, с темно-каштановым шухером на голове и глупым лицом. — Это последний и единственный кандидат на пост Десятого Вонголы. «Что за шутка!!! У этого Девятого совсем мозги спеклись? Да это в мафии и дня не продержится!» Хаято хотелось рассмеяться. — Да по фотке видно, что он лузер! В чем дело-то? — не понял парень. — Следи за языком! — осадил своего сына хранитель Девятого. — Босс выбрал этого парня не случайно. Он якобы прямой потомок Примо. И вот это проверить предстоит тебе. — Что? — Ты отправишься в Намимори, и, если наследник окажется слаб, ты убьешь его. Если же он достоин, ты вотрешься к нему в доверие и будешь докладывать мне о его действиях. Нам нужно знать о нем все. — Я не собираюсь тратить свое время на такое ничтожество, — Хаято кинул папку на стол и развернулся к двери. — Ищи другого идиота, я не нянька. — Хаято!!! — мужчина громко хлопнул по столу. — Это наш шанс поставить этих выскочек из Вонголы на место. Ты вполне можешь стать следующим Десятым, но если мы будем иметь влияние на этого, как ты выразился, лузера, то сможем править миром мафии из тени. — Не интересует, — парень пожал плечами и уже взялся за ручку двери. — Это приказ, Хаято! Когда голос отца становился металлическим, ему никто не мог перечить. И с обреченностью Гокудера понял, что ему не отвертеться. Это задание смертоубийственное. Если Вонгола узнает, кто убил наследника, его просто убьют. — Что еще прикажете? — не поворачиваясь к отцу, спросил Хаято. — Ты должен любыми методами втереться в доверие к этому мальчишке. — Любыми? — переспросил парень, не до конца понимая слова родителя. — Любым, — повторил свои слова мужчина. — Если понадобится, и в постель к нему ляжешь. Подрывник был рад, что стоит к главе дома Гокудеры спиной. От сказанных слов его глаза потрясенно расширились, но он быстро взял себя в руки. И, ни слова не сказав, вышел из кабинета. Такого унижения он не испытывал с детских лет. В тот вечер он впервые напился в хлам. А на следующее утро улетел в Японию, в город Намимори. Конец флэшбэка. Воспоминания о задании отца были болезненными, особенно после того, как он искренне привязался к Тсуне. Он прекрасно помнил свое первое впечатление о наследнике. Те мысли не давали ему покоя до сих пор. Просто Хаято запрятал их поглубже в себя. Дойдя до детской площадки, он сел на качели и под свои невеселые мысли стал раскачиваться. Первое впечатление о Саваде Тсунаёши можно описать двумя словами «жалкое ничтожество». Понаблюдав за ним еще несколько дней, Хаято начал его презирать и потихонечку ненавидеть. Тогда, в классе, переворачивая его парту, он хотел показать ему, насколько он жалок. Потом его нашел Реборн и предложил сразиться с его учеником. И тогда Гокудера узнал, что значит Наследник Неба. Его пламя, его действия, его решимость... и Хаято впервые испытывал такие чувства. Нет, это была не любовь, ничего подобного. Скорее, он был ошеломлен чистыми намерениями Наследника. Бросится спасать человека, который пришел тебя убить... Таких людей вообще не существует... А сегодняшний разговор... Даже вспоминать не хочется. Справедливые слова Тсуны не желали уходить из его головы. И от них становилось больно, сейчас он, наверное, даже называться другом его не может... На его макушку опустилось что-то холодное, и, подняв взгляд, Хаято наткнулся на мягкий взгляд шоколадных глаз. Тсуна стоял перед ним, поставив банку с соком ему на голову. Шатен виновато улыбался. Хаято взял банку из рук Дечимо и крепко сжал ее. Соседние качели скрипнули. И наступило неловкое молчание. — Джудайме, я... — Гокудера-кун... Произнесли они одновременно и замолчали. — Прости, я наговорил лишнего, — Тсуна откинул голову и посмотрел на темнеющее небо. — Знаешь, когда ты мне говорил о преданности и верности, как Правая рука босса мафии, я чувствовал в твоих словах ложь. Ты был неискренен в самом начале. Но я понимал, что даже если спрошу, правды ты мне не расскажешь. Поэтому попытался не обращать на это внимание. И твоя излишняя активность вводила меня в панику. Но я понимал, что в этом весь ты. А потом постепенно ты начал меняться, и я понадеялся, что скоро ты мне расскажешь то, что тебя так тревожит. Только... я уже все знаю! — Что? — Хаято от шока даже слетел с качелей. Неоткрытая банка с соком оказалась у ног Тсуны, который встал, чтобы помочь парню подняться. И как тут можно было не споткнуться! — Джудайме! — Хаято с замиранием сердца смотрит, как Тсуна летит спиной на качели, и те, совершив полет, со всего размаху готовы ударить неловкого Дечимо... Удара Тсуна не почувствовал, его вдруг прижали к груди и потянули в сторону. — Черт... — прошипел Хаято, и до Савады дошло, кто его спас от сидения качелей. — Гокудера-кун? — обеспокоенно вскрикнул он и, отстранившись, полез в карман искать платок. Прижав его к ране, Тсуна обреченно вздохнул. — Ты в порядке? — Ага, — Хаято хотел отстраниться и встать, но Тсуна первым поднялся с земли и мог ему встать на ноги. — Я не достоин вашей помощи... — Замолчи, ради Будды! — голос Савады был непреклонен. Поддерживая друга, он пошел в сторону дома Гокудеры, и Хаято не смел ослушаться. Разговор вообще не получался. Только начавшись, все было испорченно глупой выходкой. И что теперь делать? Они молчали всю дорогу. Молчали в лифте, когда поднимались на третий этаж в его квартиру. Гокудера говорил, что он сам обработает шишку, но Тсуна не слушал его. И только увидев Сасагаву, который стоял, опираясь на его дверь, он понял, чего именно не хватало. — Вы долго, — Реохей подхватил стоящий у его ног пакет и улыбнулся. — Настало время экстремального мужского разговора!

***

— А я тебе говорю, что ты похож на просящего щенка, когда поешь оду про Правую руку, — Тсуна, раскачиваясь подобно неваляшке, тыкал пальцем в недавнюю набитую шишку Хаято. — Где твоя гордость? Где пафо-с-с-с... и крутизна... — Экстремально, осьминожка, сколько можно себя так вести? — поддержал босса краснеющий Реохей. — А сами то... ик, — Хаято поднабрался и грозно обвел товарищей. — Заламывать руки и истереть по каждому поводу! Помолчать и послушать, что вам говорят, вы... ик... не можете! Решать все грубой силой, черт возьми, и конкретно достать всех своим экстримом... — Ну, Гоку-чан, я же маленький еще, — притворно прохныкал Тсуна, состроив кавайные глазки. — Ага, как же, — насупился Хаято. — Как с Кёей лизаться, так он большой, а как в боссы мафии — так маленький! — Но, но, Гоку-чан, ты Кёю не трогай, — замахал на него пальцем Тсуна. — Это мой святой еж, такого нигде не найдешь! — Браво, Савада ты поэт, — Реохей захлопал боссу. Савада раскланялся и случайно приложился о край стола. И теперь сидел с такой же шишкой, как и Хаято. Разговор в подобной манере продолжался уже где-то час. И за это время они уже успели выпить одну бутылку саке, что принес с собой Реохей, и начать бутылку вина, которая была у Хаято. Достаточно опьянившие они выговаривали друг другу упреки, припоминали глупые поступки... и постепенно начали вообще забывать, на кой ляд они это затеяли. Реохей, в силу натренированного тела, пьянел медленно и пока мог думать. Смотря на двух друзей, он не понимал проблемы. Да, у них у всех свое прошлое, которое было до Савады. От этого не уйти, так в чем проблема? В прошлом? Так его уже не исправишь...В ошибках? Их тоже не переделаешь. Теперь их связывает слишком многое, чтобы вот так глупо рассорится и разойтись. Реохей не любил запутанных ситуаций, поэтому поставил вопрос ребром. — Ребята, — Реохей подождал, когда внимание Тсуны и Хаято обратится к нему. — Может... ну их, эти ссоры и претензии... Мы же друзья. У каждого свои хорошие и плохие стороны. Даже осьминожка может быть мужиком! — боксер хлопнул Гокудеру по плечу и одобряюще улыбнулся. — Это что, по-твоему, я в остальное время баба?! — Хаято от шока даже забыл все ругательства. — Нет, — Реохей отрицательно покачал головой, пытаясь сдержать себя и не ляпнуть про бабские истерики, которыми Гокудера мог вынести мозг. — Просто... — голос Тсуны прозвучал неожиданно, поскольку до этого он молчал. — Забьем на мелочи и будем жить дальше. — Но, Десятый... — хотел возразить подрывник. — Нет, Гоку-чан, не Десятый! Для друзей я просто Тсуна, и я буду счастлив, если ты будешь именно мои другом, стоящим со мной плечом к плечу на поле брани! — пафосно закончил Тсуна, и в этот момент в дверном проеме появилось трое парней. — Я же говорил, что они тут, — улыбнулся Такеши. — Травоядные, — глаза Кёи от бешенства сузились. — Чем вы тут занимаетесь? — Пьем, — чистосердечно признался Реохей. — Ку-фу-фу, пить в таком раннем возрасте нехорошо, Тсуна-кун, — Мукуро осуждающе смотрел на своего босса. Тсуна не ответил на брань своего Тумана. Он, не отрываясь, смотрел на своего парня и, медленно поднявшись, направился к нему, благо, расстояние было небольшим, иначе он бы не дошел. Неровной походкой Тсуна шел на встречу камикоросу... то есть Кёе, напевая: — О боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына! — на этих словах он упал в объятья обалдевшего Хибари и вцепился в него, как коала в ветку. Шок Кёи длился недолго. Усмехнувшись, он сказал: — Ананас, на тебе экстремальный смертник. Такеши, разберись со своим! А тебя, Савада... — Кёя закинул зверька себе на плечо и понес в гостевую комнату. — Никто за язык не тянул, про сына я запомню! Стоило этим двоим скрыться, Мукуро отошел от шока и возмутился: — Эй, какого черта!!! — Тебе вверх по лестнице и направо, Рокудо, — похлопал по плечу иллюзиониста Такеши и повел своего любимого в ванную. — Чтоб вы все пропали, — в сердцах топнул ногой Мукуро и, наложив иллюзию лиан, понес боксера наверх.

***

Устроив выпившего явно лишнего боксера на кровати, Мукуро вздохнул. Ну и денек у них выдался. Сначала выслушивать истерику Савады, потом наблюдать итог перемирия святой троицы, вместе с Кёей и Ямамото застать этих троих за распитием саке, да еще и не одной бутылки. В итоге, Хранители облака и дождя сейчас выговаривают своим половинкам все, что о них думают. «Хотя... судя по стонам, еще и оргией закончат. Супер! А я застрял тут с этим экстримом. Даже пожаловаться некому». — Эй, Мукуро... — раздался голос Сасагавы. Иллюзионист повернул голову и посмотрел на лежащего на кровати парня. Сам он сидел на полу и листал какой-то журнал по мистике или фантастике... черт поймешь... — Спи, экстремальный наш... утром будет больно. — Почему? — не понял Реохей. — Потому что Кёя отбивает печень быстрее, чем саке, — пошутил Мукуро. На какое-то время воцарилось молчание, но Реохею спать совершенно не хотелось. И благая мысль достать иллюзиониста вопросами проснулась в нем. — Скажи... Какая она мафия? — Сасагава... — Рокудо был в шоке. Нет, ну нашел, что спросить. Какая мафия? Зеленая, блин, в крапинку. — Спи, а то я твое тело захвачу и пойду в ближайший гей-бар. — Гей-бар, говоришь? — с интересом произнёс боксер. — Интересно, каково это, когда тебя целует парень... «Савада, ты мне утром за все ответишь», — так думал Мукуро, вставая и наклоняясь над лежащим парнем. Возразить или согласиться на эксперимент боксер не успел. Губы Мукуро накрыли его, а в приоткрытый от удивления рот уже пробрался язык иллюзиониста. Поцелуй вышел каким-то неловким, и Рокудо отстранился со словами: —Теперь знаешь, спи! Рокудо хотел сесть обратно на пол, но Реохей потянул его обратно на кровать. — Ты тоже… — боксер не договорил и уснул. Иллюзионист вздохнул, обещая про себя, что завтра он устроит Саваде хорошее утро.

***

Ему совсем не хотелось открывать глаза, даже когда Кёя уложил его на прохладные простыни. Перевернувшись на живот, Тсуна не сразу понял, что подставил свою пятую точку под удар... Хотя ему было сейчас так хорошо, что все мысли вылетели из головы. — И к чему была эта глупая выходка? — голос Хибари звучал недовольно. — Мне показалось это неплохой идеей, — Тсуна прикрыл глаза, поскольку комната кружилась перед глазами. — Кажется, мне плохо... — Травоядное, — презрительно фыркнул Кёя и вышел из комнаты. Направившись к ванной, он успел увидеть, как оттуда вышли Ямамото с Хаято. Признаться, Хранителя облака не смущало, что он в чужом доме. Он зашел в ванную и намочил полотенце. Заскочив на кухню и достав лед, Хибари поднялся наверх и, зайдя обратно в комнату, застал довольно интересную картину. Зверек, с закрытыми глазами пытался освободиться от одежды. Но руки не слушалась, отчего рубашка оказалась лишь наполовину расстегнутой. Услышав звук открывающейся двери, Тсуна приоткрыл глаза. — Кёя... жарко... помоги... — шатен облизал пересохшие губы. — Меньше пить надо! — Кёя отбросил левые мысли и положил холодное полотенце ему на лоб. Помог расстегнуть и снять рубашку. — Впредь будет тебе наука, видимо, алкоголь на тебя как-то по-особому действует... Накрыв Тсуну легким пледом, он устроился рядом, и почти задремал, когда из-за стенки послышался шорох и приглушенные стоны. «Чертовы кролики. Прибью!» — вынес про себя приговор этим двоим Хибари. — Кёя, — Тсуна прижался к груди своего парня и прошелся носиком по коже, задевая соски. Компресс шатен снял и откинул в сторону. — Ты сильно злишься? — Спи, завтра поговорим, — Хранитель прижал его к себе, поцеловав в лоб. Тсуну такой братский поцелуй не устраивал, и он, обняв Кёю за шею, поцеловал того в губы. Конечно, он не стал сопротивляться, и через секунду их языки вовсю ласкали друг друга. Прерывистое дыхание рвалось наружу, стоило им разъединиться. Ладонь Тсуны вовсю хозяйничала под рубашкой Кёи, прочертив линию от груди до кубиков пресса на животе. Стоило юркому пальчику Тсуны провести у границы брюк, задевая чувствительную кожу живота, как рука Кёи остановила его. Из-за стены послышался еще один стон, и на сей раз брюнет заметил, как закусил губу Тсуна. Шатен покраснел и даже зажмурился. — Какой же ты развратный, — прошептал Кёя ему на ухо. Лизнув это самое покрасневшее ушко, он захватил мочку и, чуть посасывая, сполна наслаждался стонами своего партнера. — Ах... кх... ммм... Кё...я. Тсуна плавился в ощущениях, потерял счет ласкам. А когда губы Хибари накрыли возбужденный член, разум испарился, осталось только острое наслаждение. Губы и язык ласкали парня, доводя до потери пульса, а алкоголь, который еще не выветрился, ускорил оргазм. Наслаждение накрыло слишком быстро, кажется, он даже потерял сознание на пару минут... Кея вытер себя и Тсуну и лег рядом, прижав его к себе. « Завтра кому-то будет очень стыдно», — подумал про себя Хибари, прежде чем уснуть.

***

Утро было отнюдь не добрым! Первым это понял Ямамото, который зашел на кухню и увидел своего друга и любимого в одинаковых позах. Головы обоих были положены на стол, глаза закрыты, на лице — вселенская мука. Единственным бодрым выглядел Реохей, что вызывало некоторое удивление. Правда, было так ровно до того момента, пока сверху не спустился Кёя и, достав незамедлительно тонфы, покарал камикоросом боксера. А нечего спаивать несовершеннолетних! Когда виновные были наказаны, а страждущим выдали по бутылке минералки, все уселись завтракать. Ели молча, не переговариваясь. Однако Кёя, Такеши и Мукуро хмуро смотрели на Хаято и Тсуну, будто размышляя, с чего начать ругать... Однако Савада всех опередил. — Итак, прежде чем мои дорогие друзья накинутся на меня со всеми справедливыми упреками, я хочу попросить у вас прощения, — Тсуна сложил ладони и покорно склонил голову. — За вчерашнюю ссору, которой вы были свидетелями. За мой необдуманный поступок и... — Джудайме... Тсуна, — Хаято вскочил, прерывая своего босса. — Ты не должен себя винить. Я и торфяная башка тоже пили. И мне... возможно, стоило рассказать все еще до битвы с Шимон... — Гокудера-кун, — Тсуна улыбнулся и похлопал друга по плечу. — Может, вы уже нас просветите? — спросил Мукуро. — Конечно, — Савада кивнул. — Я узнал, что отец Хаято готовит негласный переворот в Вонголе. Он переманивает союзников семьи на свою сторону и хочет поставить во главе семьи своего сына. Для этого ему нужно избавиться от всех наследников, что он и сделал. Остались только я и Занзас-кун. Но все оказалась сложнее, Девятый отнюдь не идиот и явно знает, чего стоят его Хранители. Он отправил ко мне Реборна, а значит, защита была на высоте... — Хотя малыш каждый день гонял тебя, — Реохей отставил чашку с кофе. — Значит, ты, осьминожка, должен был что-то сделать с Савадой? — Да, — кивнул Хаято, поморщившись. — Втереться в доверие всеми способами вплоть до соблазнения. Со стороны Ямомато и Кёи послышалось рычание. Тсуна и Хаято с удивлением смотрели, как их партнеры одинаково сжали кулаки. — Однако этого не понадобилась, — продолжил Гокудера, нервно посмеиваясь. — Я отослал ему пару отчетов, но после событий в будущем не писал. И что теперь делать, я не знаю... — А ничего не делать, — пожал плечами Тсуна, вводя своим заявлением всех в ступор. — Ты продолжишь докладывать ему о своем никчемном боссе. Правда, с одним большим но! Помогать в составлении отчета тебе будем мы, — Савада улыбнулся во все тридцать два зуба. А у друзей наступил разрыв шаблона. Вот уж от невинного Тсуны никто не ожидал такого плана. — Значит, ложная информация, — задумчиво произнес Кёя. — Ты уверен, что с ним не нужно разобраться сейчас? — Нет, не нужно. Нет безопаснее врага, чем тот, который думает, что ты у него на крючке. Такой находчивости стоило только позавидовать. Конфликт был исчерпан, и на кухне воцарилась тишина, когда шестеро друзей покинули квартиру Гокудеры и Ямамото, в которой они теперь жили вдвоем. Впереди их ждало наказание от Кёи в виде помощи на культурном фестивале Намимори, но Тсуна, Хаято и Реохей пока были в счастливом неведении.