Истеричка

      В своём упрямстве Кавех занял бы первое место, если бы пришлось конкурировать.       Именно поэтому он снова отстаивает свою точку зрения, манипулирует и ведёт себя крайне импульсивно. Его тонкие ручки машут из стороны в сторону — так уж он жестикулирует. На лице за последние десять минут промелькнул весь спектр эмоций от отвращения и до шока.       — Я просто прошу убирать за собой. Наш дом вечно в твоём бардаке. Я бы молчал, будь ты только в своём кабинете, но ты захламляешь спальню, которую мне приходится убирать, кухню, детскую, да даже ванную, Кавех! Сколько мне нужно ещё сказать, чтобы до твоего ума дошло?       Кавех, до этого собиравший с ковра свои чертежи, поднял голову и драматично выбросил все в сторону, перед этим изрядно замахнувшись. Вещи попадали по самым разным сторонам.       — Ну извини. Извини, что я пытаюсь найти работу, — он со злостью сжал руки в кулаки и, выпрямившись, пошёл к дивану, чтобы взять с пола корзину для мусора в виде бумаг и других чертежей, — Извини, что хочу прокормить нашего сына, — он со злостью свел брови и наклонился, чтобы быстро собрать первый, второй, третий, а затем и десятый листок с чертежами, скомканный в шарик в порыве злости, — Извини, что изо всех сил стараюсь найти место по душе, чтобы сделать нашу семейную жизнь лучше!       — Я не это имел в виду.       Аль-Хайтам, до этого стоявший со скрещенными руками, медленно подошёл, чтобы помочь. Однако Кавех грозно взглянул на него, забрал из рук ровные листы, которые в тот же момент стали мятыми из-за резкого действия, и пихнул его плечом. В корзине оказалось ещё несколько шариков бумаги, а потому она заполнилась до краёв.       — Вечно в этом доме я слышу «Кавех», «Кавех»! «Кавех, не оставляй бардак», «Кавех, уберись», «Кавех, прекрати дуться», «помой посуду», «прекрати так смотреть не меня» — его руки затряслись, как и концы блондинистых волос, которые небрежно лежали на плечах. Было видно, что он правда очень устал за длительный промежуток времени и даже перестал так усердно ухаживать за собой, как делал это раньше, — Я в этом доме найду спокойствие?! — закричал он, чувствуя, как нервы поднимаются, а мышцы в теле напрягаются.       Их маленький сын, мальчик четырёх лет с серебристыми волосами и зелёными глазами-изумрудами, убежал в свою комнату. Прежде он стоял у порога и наблюдал за происходящим. Понёсся по коридору мальчик достаточно быстро и громко, а потому сразу же привлек к себе внимание.       — Замечательно, теперь и Аспар думает, что от меня одни беды! Что я бардачу, кричу, а ещё безработный неудачник! — с этими словами он, вздохнув, быстро и неосознанно провёл длинными ногтями по своему запястью, расчесав его движениями до царапин и покраснений, и взвыл, всплеснув руками и смотря куда-то вверх. Корзина из его рук случайно упала на пол, рассыпав все содержимое. Заметив это, он горько усмехнулся и сдержал порыв.       — Прекрати эти сцены, Кавех. Что опять начинается? — мужчина подошёл к нему чуть ли не вплотную, схватил за щеки и заставил смотреть точно в глаза, полные негодования, — Чтó с тобой опять происходит? Может, к врачу тебя сводить? Совсем крыша поехала?       Возмутившись, блондин стиснул зубы, сделал шаг назад, отталкивая от себя ненавистные руки, и стиснул кулаки. Будь он чуть сильнее, то зарядил бы ему в рожу. Хотя почему «бы»? С этими мыслями он замахнулся и ударил своего мужа по лицу, оставляя алый след. Кулак он, конечно, расправил, а потому получилась очень смачная и звонкая пощёчина, которая украшала чужое лицо. Вот, что бывает, когда доводишь человека до белого каления днями и ночами.       — С ней ты выглядишь красивее. Она отлично вписывается в твой образ.       С этими словами он быстро взял корзину с пола и высыпал оставшееся содержимое ему на голову, а затем резко пропал из комнаты. Будет знать, как обзываться и позволять себе говорить первое, что придёт в голову. Никакого уважения.       Кавех приоткрыл дверь в детскую и аккуратно выглянул, разыскивая глазами своего ребёнка. Кроватка, маленький столик, диван и ковёр одиноко расположились на своих местах, а книжный стеллаж пустовал, хоть и был набит разнообразной литературой. Но архитектор был бы плохим родителем, если бы не знал, что его сын любит прятаться за шторами, на широком подоконнике, в маленькой палатке в углу комнаты или шкафу. Обследовав два первых места, он с тоской вздохнул, а его сердцебиение успело немного успокоиться после сильного нервного стресса. Теперь, когда он не так взвинчен, нужно уделить внимание своему маленькому ребёнку.       Как он и предполагал, мальчик закрылся в шкафу, поджимая к груди ножки и обнимая их. Стоило только открыть дверцы шкафа, как на него уставились любимые глаза. Собственное сердце от такого грустного взгляда сжалось.       — Мое солнышко, ты чего тут сидишь? — гораздо нежнее и мягче произнёс Кавех, в сравнении с тем, как кричал пару минут назад, — Испугался папиных криков? — с этими словами он взял ребёнка на руки, прижал к своей груди и закрыл шкаф. Затем проследовал к кровати, сел к самому углу, рядом с плюшевым гусем, и ещё крепче обнял сына, согревая своим теплом, — Прости. Прости меня, милый.       Мальчик обнял своего родителя, ощутил несколько поцелуев в лоб и успокоился, прижимаясь своим хрупким и маленьким телом. Кавех удобнее устроился на кровати, уткнулся носом в серебристые волосы и, ощущая тёплое и размеренное дыхание в районе ключиц, вздохнул. Аспар успокоился, а значит, все не так уж и плохо, как могло быть.       — Я больше не буду кричать при тебе, хорошо? Клянусь. Не волнуйся, дорогой.       Омега вспомнил одну из своих любимых мелодий, а потому воспользовался возможностью и спел нежную колыбельную. Однако не заметил, как тепло и расслабление окутало все тело и он уснул, прижимая к своей груди самое дорогое, что у него было.

__________

      Кавех проснулся из-за того, что место рядом с ним опустело, а солнечные лучи пробрались к векам. Отбросив в сторону плед, который внезапно появился на его плечах, он растеряно оглянулся (ещё вечером аль-Хайтам зашёл в комнату, заметил там наимилейшую картину и укрыл обоих одеялом, а наутро забрал сына в садик, украдкой поцеловав свою истеричку в щеку). В голове тут же появился логичный вопрос, ответ на который он пошёл искал за пределами комнаты.       По квартире ходить не хотелось. После того, как Хайтам вынес ему мозг, а сам он должен был отчитываться, как ребёнок, было сильное желание собрать все свои вещи и уйти. Не хотелось видеть эту бесячую физиономию своего мужа, разговаривать с ним, да вообще быть в одном помещении. Удивившись своим резко негативным мыслям, парень нехотя вышел из детской, мельком заглянул на кухню и, проигнорировав записку с накрытым столом, пошёл в другие комнаты. Позже оказалось, что в квартире он остался совсем один, время уже близилось к десяти, а небольшое послание на бумаге гласило:

«Я простил тебя и приготовил завтрак. Аспар в садике, я на работе, бардак все ещё ждёт твоего вмешательства».

      Хмыкнув, Кавех раздражённо скомкал записку и выкинул её в открытое окно, попадая точно в голову какому-то прохожему (вот что значит рука профессионала). Простил? Да кто он вообще такой, чтобы прощать его? Главный потерпевший в этом доме? Ну нет, это уже все границы переходит.       Он все ещё злился. Хорошо, что муж отсутствовал в доме, иначе он бы придушил Хайтама собственными руками за обесценивание всех его проблем, чувств и стараний. Неужели так сложно было понять, что творилось у него на душе? Тем более когда он так часто рассказывал, намекал, просил чужого внимания. Нужно было вывалить на голову мусорное ведро, чтобы до этого мужчины дошло? Кавех усмехнулся этой идее, покачал головой и взглянул, что приготовил его муж. В животе в этот момент громко заурчало, а во рту начали скапливаться слюнки от аромата еще тёплой еды. К счастью, Хайтам готовил как бог, тщательно обесценивая это и вынуждая выполнять все обязанности по дому Кавеха. Ну вот зачем, когда он может потратить время на что-то более весомое, чем кучу углей?       Вкусно позавтракав и грациозно вытерев салфеткой губы, архитектор прилег на спинку кресла и допил ароматный чай с кусочками лимона. На его лице все же нашлось место приятной улыбке. Парень блаженно вздохнул, провёл ладонью по набитому животу и, постукивая по нему кончиками пальцев, принялся думать о планах на день. Он отправил резюме куда только мог, одна его работа уже была закончена и ждала единственного звонка от работодателя. Значит, было свободное время, чтобы подумать, где ещё можно взять заказы.       Молниеносно встав, он случайно толкнул попавшийся под ногу стул, из-за чего тот с грохотом упал, побежал в ванную комнату и распахнул дверь, даже не успевая включить свет. Сейчас точно было не до него. Склонившись перед унитазом, он в считанные секунды опустошил свой наполненный желудок, понимая, что проебался, а вернее переел. Из-за этого все добро, которое приготовил его муж, ушло насмарку. Этот факт совсем не обрадовал, ведь придётся теперь либо готовить самостоятельно, либо заказывать еду. На своей кредитке у него оставалось буквально на один поход в магазин, а просить у мужа не было никакого желания. Он лучше пойдёт в лес, чтобы вспороть брюхо какому-нибудь попавшемуся на глаза зверьку, а затем приготовит его на костре и съест, чем попросит у альфы что-то. Тем более теперь, когда они ссорятся почти каждый вечер, а их отношения изрядно портятся. Прямо как лимон, который он забыл проверить, но не забыл добавить в чай. Так вот чего его так!..       Все-таки пришлось готовить обед, а затем и ужин, на что Кавех потратил более двух часов. Каждое его блюдо всегда выглядело как произведение искусства, что не очень ценили близкие. «Красивое — враг вкусного» — Кавех такой мысли только раздражался. В общем, все давно сошлись на том, что спокойнее приготовить самостоятельно, нежели просить об этом омегу.       Оставив все на плите, парень перекусил, положил в раковину посуду и пошёл в свой кабинет. Однако стоило открыть дверь, как взгляду бросилась целая куча стопок бумаг, расставленные по своим местам принадлежности, необходимые для работы материалы. Свой, творческий порядок царствовал в этих нескольких квадратных метрах. Довольно улыбнувшись, парень прошёл в середину, чтобы рассмотреть своё рабочее пространство со всех сторон. Как хорошо, что Хайтам не отрастил руки до такой степени, чтобы совать их в эту золотую палату, иначе бы быстро с ними распрощался.       Несколько часов парень провёл в кабинете, рисуя прямо на полу чертёж нового здания. Несколько простых карандашей валялись рядом с ним, ластик же всегда отсутствовал в этом доме. Любые недочёты и мелкие соринки вынуждали перерисовывать все заново, комкать лист стоимостью в целое состояние и швырять куда-то сзади себя. Кавех бы назвал себя перфекционистом, вот только его не устраивало почти все, что он делал, но он склонялся к тому, что «лучшее — враг хорошего», а потому оставлял все, как есть. Мало ли, вдруг он начнёт делать «как лучше» и испортит все. Знаем, проходили.       Ближе к пяти вернулся аль-Хайтам, и даже сам звук открывающейся двери уже начал раздражать Кавеха. Образ мужа возник сначала в мыслях, а затем и на пороге комнаты. Было отчётливо слышно, как он делает несколько шагов, чтобы подойти к сидящему на полу супругу.       — Сколько раз я просил не входить без стука? — он сдержанно вздохнул, не поднимая взгляда с чертежа.       — С ума сойти, вот это бардак, Кавех. Не знал, что в нашей квартире есть вход в лес Авидья, — проигнорировал он вопрос, как-то безэмоционально делая замечание.       — Работа с Сайно не идёт тебе на пользу.       — Жизнь в сплошных ссорах с тобой тоже. Ты убрал гостиную? — с этими словами мужчина развернулся и пошёл прочь. Очевидно, чтобы проверить.

Кавех уже приготовился, сделав глубокий вдох и выдох.

      — Кавех, мать твою, опять ты разбрасываешь вещи по дому, — крикнул через целую комнату Хайтам. Пока омега не видел, он вынужден был убраться за него, с раздражением и усталостью после рабочего дня.       В это же время, заканчивая набросок, парень делал последние штрихи. Как бы он но хотел высказать все, что думает, работа сейчас была превыше всего. Удалось даже забыть о том, что от него требуют объяснений. Он уже хотел было провести ровную линию вверх, как вдруг лист из его рук был сдвинут вверх, а полоса от карандаша пошла ровно вниз и влево. Работа, которую он выполнял целых полтора часа, была испорчена.       Дальше все происходило как в замедленной съёмке. Кавех, шокированный и разозлённый, медленно поднял голову, борясь с чувствами. Аль-Хайтам, тоже еле сдерживаясь, смотрел на него испепеляющим взглядом. Если бы глазами можно было влиять на материю, они оба уже давно избавились бы друг от друга, не оставляя и мокрого места. И откуда только взялась такая ненависть?       Архитектор поднялся на ноги, всплеснул руками и сразу же полез на мужа с кулаками, толкая его в крепкие плечи. Это не повлекло за собой никакого результата, ведь различия в физиологии было налицо. Однако волновало ли это Кавеха? Конечно нет.       — Ты что творишь?! Я делал его полтора часа, Хайтам! — опять блондинистые концы задрожали, а руки метнулись по чужой груди, нанося несильные удары. Больше ради того, чтобы создать драму, а не развить конфликт.       Вот только вместо ответа мужчина одним уверенным движением поднял корзину и вывалил все чертежи ему на голову, тем самым вызывая шок и заставляя замереть на месте. Хайтам аккуратно положил корзину на пол и скрестил руки на груди. Он старался выровнять дыхание, и это получалось, в отличие от супруга, в глазах которого уже можно было заметить огонь.       — Какого хрена ты делаешь? Ответь мне, черт возьми! — он повысил голос, а его щеки покраснели от злости.       — Убираю мусор. На свалку. Она же у нас прямо дома сформировалась.       Кавех хотел было вновь дать ему смачную пощёчину, но его рука была перехвачена за запястье. Дрожь пронзила все тело, вместе с яростью и злостью. Аль-Хайтам немного нагнулся, чтобы быть на одном уровне с супругом, и сказал серьёзным тоном:       — Веди себя достойно, истеричка, приведи себя в порядок и подотри сопли. Жду тебя в прихожей. Через час у нас светское мероприятие на территории Академии.       Альфа быстро покинул комнату и закрыл дверь. Кавех не заметил, как по его щеке скатилась одинокая слеза, в носу непроизвольно стало сыро, а на душе скребли кошки. Нет, тигры, причём целая стая. Очень хотелось обнять своего любимого сына, но, видимо, он сегодня был оставлен у дедушки. Мероприятия на территории Академии — не редкость. Всегда после них молодые родители возвращались примерно к часу ночи, пьяные и уставшие, зато весёлые. Однако в этот день веселиться вовсе не хотелось. Нужно было переделывать чертёж, отправлять работодателю и со спокойной душой идти спать. Ехать куда-то — не приоритет на этот вечер.       Хранить все в себе Кавех просто не мог, а потому через минуту, когда его дыхание немного выровнялось, пошёл на поиски мужа. Легкие феромоны альфы, разлетевшиеся шлейфом по коридору, вели точно в спальню, где Хайтам переодевался в дорогущий костюм.       — Я никуда не поеду. — с самого порога комнаты заявил омега.       — Давай без этого, Кавех. Мы оба знаем, что это обязательное мероприятие. Помоги застегнуть.       Кавех, пересилив себя, сократил расстояние и оказал услугу, приводя белоснежную рубашку в идеальный вид. Несмотря на бесконечные ссоры, в глубине души он был рад прикасаться к своему истинному, чувствовать его приятный аромат и находиться рядом. Пусть и чувства были заточены где-то глубоко внутри. То же чувствовал Хайтам, но он позволял себе больше, а потому неожиданно сжал ладонями чужие щеки, надавив на них, и сократил расстояние. До того, как из чужого рта полились бы возмущения, он успел сорвать сладкий поцелуй, притянув к себе омегу. А Кавех, вновь шокированный его поведением, просто замер, не отвечая, но и не отталкивая.       — Пожалуйста, не устраивай скандал, а просто спокойно соберись.       Архитектор увильнул от поглаживаний по щеке, словно кот, боясь покраснеть от смущения. А потому он поспешил отвернуться и молча покинуть комнату, чувствуя лёгкий жар. Все-таки покраснел.       Удивившись своим эмоциональным качелям, парень пошёл в ванную, чтобы привести себя в самый лучший вид за последние четыре года отцовства. С тех пор, как их небольшая семья из двух человек пополнилась, краситься было просто некогда и незачем. Потому Кавех чаще ощущал неуверенность в себе и собственных силах, несчастье и усталость. Он бы не удивился, если бы врач выписал ему бумажку с надписью: «депрессия».       Полчаса усердий у зеркала сделали своё дело: теперь перед ним стоял не просто заебавшийся от жизни семьянин, безработный и недооцененный гений, а очень красивый заебавшийся от жизни семьянин, безработный и недооцененный гений. Кавех знал, что у него золотые руки и ими он может создавать не только прекрасные здания, чертежи и подделки, но и достойный макияж, который подчёркивал его красоту, выделял среди всех остальных и демонстрировал высокий статус. Прежде лохматые волосы, больше похожие на сено, стали красивыми, пышными, золотистыми кудрями, которые подчёркивали разрез его глаз, длинные тёмные стрелки и яркие губы. Что-что, а макияж ему всегда шёл.       Аль-Хайтам, проходя мимо ванной и проверяя приготовления мужа, очень немного смутился, но не мог остановить себя перед тем, чтобы поцеловать его в румяную щеку. Омега, конечно, немного поворчал, припомнил ему отвратительное поведение и подразнил, но с гордостью позволил оставить еще один поцелуй. А затем запустил в нос поток пудры, из-за чего тот чихнул и поспешил скрыться из виду.       Подобрать одежду к своему образу удалось довольно быстро: он сделал акцент на своей стройной талии, тонких ножках и острых ключицах, подбирая такой костюм, который смог бы передать всю красоту и грациозность. Хайтам еле сдержался перед тем, чтобы сделать или сказать что-то, что никак бы не вписывалось в их нынешние отношения. А потому, увидев омегу, блеснул изумрудными глазами и одобрительно кивнул, приглашая к выходу из квартиры.       Всю дорогу Кавех позволил себе выглядывать из окна машины, высунуть свою голову и насладиться потоками встречного ветра. Если бы машина была кабриолетом, он бы обязательно воспользовался возможностью и расправил свои руки. Водитель сделал ему замечание, но муж, замечая счастье своего омеги, просто не мог не разрешить ему такую пакость, а потому легко договорился, засунув несколько купюр в сиденье спереди. Кстати, несколько купюр большого номинала были помещены и в почти пустой кошелёк, который Кавех носил в небольшой глянцевой сумке чёрного цвета. Так, на всякий случай.       Лучшие люди Академии собрались в главном офисе города, настолько масштабном и красивом, что не хватало только красной дорожки у входа. Обойдя машину, альфа открыл дверцу перед Кавехом и протянул руку, на которой через секунду показалась тонкая ладонь с длинными и ухоженными ноготочками нюдового оттенка. А затем, повесив на оголенное плечо сумку, омега обхватил крепкую руку мужа и, фальшиво улыбнувшись, поздоровался со знакомыми, курящими у входа небольшой компанией.       Академия нисколько не изменилась: все такая же красивая, современная и самая лучшая в Тейвате. Каждый мечтал не то что учиться, а хотя бы попасть сюда, взглянуть одним глазком на архивы, стеклянные лифты, лучшие и редчайшие цветы. У неё, бесспорно, было целое множество достоинств, о которых можно говорить бесконечно.       Мужья поднялись на необходимый этаж, а именно — самый последний, тридцатый. По пути встретились ещё с несколькими знакомыми и проследовали в главный зал, который мог похвастаться размером не только панорамных окон, но и бара. Уже было собрано много людей, в основном альф, которые непосредственно работали в компании от Академии. Большинство из них пришли с довольно однообразными омегами, которые обязательно должны были составлять им компанию и вряд ли являлись их настоящими партнёрами.       Решив не обращать на них никакого внимания и отвлечься от своих мыслей, Кавех натянул все своё очарование, гордость, дружелюбие и харизму. Отпустив своего супруга, он уверенным шагом двинулся в сторону бара, словив на себе множество удивлённых и восхищённых взглядов. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что все были в восторге от такой кандидатуры. Однако сейчас, в самом начале мероприятия, никто не планировал предпринимать первых шагов, чтобы познакомиться с ним.       — Желаете чего-нибудь? — обратился к нему милый и приветливый юноша, работающий за барной стойкой. Кажется, он был либо альфой, либо бетой. Тем не менее, внушал только хорошие впечатления.       — Да, будь добр, налей какого-нибудь красного полусладкого, — улыбнувшись, произнёс Кавех, усаживаясь на высокий барный стул.       Архитектор безэмоционально оглядел помещение, отвернулся от всего зала и, дождавшись заказа, стал медленно выпивать одно из любимых вин.       — Вы здесь с аль-Хайтамом? — спросил его бармен, который не спешил убирать вино.       — Какой ты внимательный, — хитро улыбнувшись, ответил очаровательный блондин, делая пару глотков.       С барменом была поймана какая-то неуловимая на первый взгляд связь. Они улыбаясь друг другу искренне и по-лисьи. Беседа шла очень активно и представляла интерес для двух сторон, что изрядно обрадовало омегу. А из разговора их отвлёк альфа. Он подошёл сбоку, взял своего развеселившегося супруга за руку и, наклонившись, шепнул:       — Ты снова убежал. Пойдём, я тебя представлю.       Кавех не спешил допивать вино, но мужчина, чтобы привлечь его внимание, схватил бокал за ножку и одним ловким движением опрокинул его чуть выше, чтобы ускорить процесс. Архитектор вынужден был быстро проглотить спиртное и со вздохом отпустить пустой бокал.       — Это обязательно?       — Кавех.       Не нужно было повторять, чтобы понять, что это не тот случай, когда можно было показывать свой характер. Нехотя вставая из-за барной стойки, омега отсалютовал бармену, на что тот с улыбкой кивнул и проводил взглядом интересную парочку. «Вроде не ладят друг с другом, но есть в них что-то близкое. Возможно, грустные глаза, которые выдают одиночество и тоску друг по другу» — подумал он, тщательно протирая пустой бокал.       — Кто этот красавец? — присвистнул подошедший к стойке мужчина, кладя на глянцевую поверхность купюру большого номинала. Все это время он украдкой рассматривал грациозную походку, величественный стан и уверенность, которая поразила его с первых секунд.       — Сегодня все за счёт Академии –– приказ руководства, — парень проигнорировал купюру и вернул бокал к остальным, — а это омега аль-Хайтама. Странно, что он ни разу о нём не рассказывал. Я бы не смог удержаться перед тем, чтобы похвастаться такой партией.       Юноша пожал плечами и перевёл взгляд на подошедшего, ловя при этом ответный. Улыбка у этого мужчины вынудила и самого улыбнуться. Он сверкнул белоснежными зубами, забрал деньги и одним ловким движением сел на край стула.       — Тогда налей то, что брал он.       Когда Кавех наконец отцепился от начинающего раздражать мужа, то с облегчением выдохнул. Он развернулся и хотел было пойти вновь в сторону бара, как вдруг его схватили за плечо, вынуждая развернуться. Не трудно было догадаться, кто это был.       — Куда ты опять? Побудь со мной.       — Я хочу выпить. Не мешай моим планам.       — Что скажут мои коллеги? — прошептал он с раздражением, изо всех сил вынуждая остаться, — ты подумал об этом? «Муж аль-Хайтама — пьяница»?       — Не создавай из мухи слона. Я всего лишь хочу выпить, Хайтам, — он выбрался из захвата и посмотрел в его изумрудные глаза, — И ты меня не остановишь.       — Ты должен оставаться со мной. Хотя бы попытайся помочь, а не делай только хуже! — но его муж уже развернулся и стал отходить, ничего не ответив, — Кавех!       Архитектор с облегчением покинул компанию супруга, чувствуя, как с его груди будто падает тяжёлый камень, который все это время тянул ко дну. По приходе к барной стойке он заметил статного мужчину с длинными, роскошными волосами и смуглой кожей. Возникло ощущение, будто он уже встречался с ним.       — Так-так, кто это тут занял моё место, — ненавязчиво спросил он, усаживаясь рядом, справа от него, и поворачивая голову по направлению к мужчине.       Они сразу же встретились улыбками, такими хитрыми, намекающими на то, что разговор будет идти плавно и размеренно. Два дьявола нашли друг друга.       — Прошу прощения, хотите своё место назад? — он встал, чтобы предложить его, но Кавех только посмеялся и положил руку ему на крепкое плечо, намекая, что не стоит.       — Дорогой, повтори мне то, что я заказывал, — обратился омега к бармену, вызывая у того нежную улыбку.       — Да, конечно, — он достал бокал и уже открытое вино.       — И мне, будь добр.       — Как скажете, — кивнул парень, наливая красное полусладкое сначала блондину, а затем и другому гостю.       Заметив, что он вынужден был делить такое хорошее вино со своим собеседником, одобрительно закивал, протягивая тонкую ручку к ножке бокала.       — Хороший выбор.       — Подсмотрел за вашим.       Не ожидав такого ответа, он ещё шире улыбнулся, подхватывая свой бокал и почти сразу вливая в себя вино. То же как бы зеркально отобразил мужчина рядом с ним, а затем оба улыбнулись друг другу.       — Откуда вы? Не припоминаю, чтобы видел вас в Академии, да и вообще в городе.       — «Это потому что я сижу дома с сыном уже как четыре года,а выхожу из него как замарашка» — решил не озвучивать Кавех, встречаясь глазами с голубыми, — Выходит, плохо смотрели, — шире улыбнулся он, старательно подавляя иронию с видом на один закрытый за маской глаз.       Мужчина рядом с ним красиво и искренне рассмеялся, делая несколько глотков из бокала. Архитектор последовал его примеру, чувствуя, как алкоголь начинает ударять ему в голову.       — А вот я вас видел.       — Серьёзно? — он в ответ кивнул, — И где же?       — Не помню, — омега пожал плечами, улыбаясь, — но уверен, что это было.       — Как занятно. Тогда давайте официально представимся. Моё имя — Кэйя Альберих.       — Просто Кавех, приятно познакомиться, — ответил он, хотев было протянуть руку для рукопожатия, но застыл, замечая, как между ними сокращается расстояние. Мужчина взял его ладонь в свою, приблизил к губам и оставил поулов, довольно улыбнувшись. Реакция собеседника его позабавила.       Больше аль-Хайтам не донимал с просьбами и требованиями, хоть и Кавех продолжал чувствовать его запах, присутствие, взгляд на своём затылке. А потому впервые за длительное время архитектор почувствовал себя таким свободным. На его лице на протяжении всего разговора сохранялась приятная или хитрая улыбка, несколько бокалов опустело, а тело расслабилось. Приятная истома посетила его, и он не заметил, как согласился на предложение уйти в более тихое, тайное место.       Кэйя взял с собой ещё одну бутылку спиртного, два бокала и ручку Кавеха, помогая тому подняться с места. Они вместе громко рассмеялись, замечая, как смешно омега чуть ли не упал на месте, буквально сделав один шаг в сторону. А затем мужчина ненавязчиво потянул его за собой, в более тихий и тёмный коридор, ведущий к лифту. Они зашли в него, преодолели буквально несколько метров и оказались на служебном этаже, который вёл прямо на крышу. Кавех готов был поклясться, что это одно из самых красивых мест, которые он видел за всю свою жизнь. Его творческая душа словно сделала самый глубокий вдох за последние двадцать два года. А Альберих, увидев восхищение на чужом лице, не мог не улыбнуться, ведь сам был таким же романтичным.       Темное небо со множеством звёзд и одной большой Луной показалось перед глазами, а весь город был словно на ладони. Сияющий, сложный, многоструктурный и такой красивый! Небоскрёбы, расположенные рядом с этим зданием, блестели от света фонарей, вывесок и больших экранов. Это было волшебно.       Кавех не заметил, как его потянули за собой, держа за руку. Они с Кэйей преодолели несколько метров, доходя до места между бассейном слева и столиками справа. И то, что было дальше, было настоящим безумием, ведь парень одним умелым движением толкнул его в сторону. Кавех пошатнулся, потерял равновесие и вцепился руками в своего спутника. В следующее мгновение раздался громкий всплеск и они вместе упали в бассейн, окунаясь с головой. Бутылка и бокалы пропали где-то в водной глади, целая куча пузырьков поднялась на поверхность. Кавех, встречаясь взглядом с зачинщиком, хотел было стукнуть его по плечу, но тот невинно улыбнулся. Алкоголь изрядно ударил в голову обоим и они не заметили, как потянулись друг к другу, прикоснувшись губами.       Их не волновало ничего в этот момент, они разделяли оставшийся воздух на двоих, цепляясь друг за друга и закрывая глаза. Кавех принимал положение снизу, а Кэйя оказывал давление сверху, хватая его за талию и прижимая к себе. Архитектор обнял за шею, обвивая её руками, и они продолжали ласкать себя ровно до того момента, как их общий воздух не закончился.       Выныривая, каждый думал о своём, а вернее пытался, ведь оба изрядно напились. Они держались на расстоянии, вдыхали свежий ночной воздух и чувствовали, как их сердца бьются с высокой скоростью. Однако затем, стоило встретиться взглядом сияющих глаз, они рассмеялись. Оба не испытывали таких чувств уже продолжительное время. И если Кэйя казался свободным человеком, который мог менять своих партнёров, как перчатки, то Кавех начал чувствовать угрызение совести.       — У меня, вообще-то, муж есть, — произнёс блондин, подпирая щеку рукой и находясь наполовину в воде.       — А у меня, вообще-то, тоже. Тот ещё упрямец, серьёзный, хмурый, как грозовое облако. Вот только.. Любовь будто пропала. Нет никаких чувств, только обязательства. Мы бесконечно ссоримся.       Услышав это, Кавех словно протрезвел. Его брови потянулись вверх и он поспешил ответить:       — И у тебя?! Ты будто моего мужа описал. Я уже не знаю, что с ним делать! — он всплеснул руками, и с его пальцев брызнула вода, — Он не считается с моим мнением, оскорбляет, обесценивает мои чувства и, когда мне нужна поддержка, делает только хуже! Он ни разу не пытался понять меня, а только делает виноватым, будто я источник всех проблем! Жизнь с ним невозможна для меня. Раньше мы дополняли друг друга, все было хорошо, но в последние пару месяцев я просто.. Чувствую себя отвратительно рядом с ним.       Кавех ощутил, как его руки начали дрожать, а улыбка с лица исчезла. Кэйя подобрался чуть ближе, положил руку ему на плечо и кивнул, объяснив, что у него похожая ситуация. Вот только его развод был запланировал буквально на завтрашний день и уже ничего не могло дать надежду.       Затем они выбрались из бассейна, прежде найдя бокалы с бутылкой, и направились в туалет, чтобы хоть как-нибудь привести себя в порядок.       Пока Кэйя выжимал всю свою одежду и устранял капли салфетками, коих тут было огромное количество, Кавех рассматривал мокрое лицо. Он искренне радовался, что вся его косметика была дорогая и качественная, а ещё водонепроницаемая. Именно поэтому лицо оставалось таким же красивым. Вот только волосы.. Как вермишель быстрого приготовления. Альберих в шутку пытался съесть их, чем вызвал бурный смех.       Они приняли решение, что большая сушилка для рук сможет помочь им избавить одежду и волосы от капель, а потому усердно подставлялись под потоки тёплого воздуха, при этом проговаривая шутки. Находя что-то смешное в мелочах, парни не заметили, как отвлеклись от всех грустных мыслей, помыли бокалы, налили туда ещё вина и развеселились. Оказывается, сушиться в полутемном туалете и пить спиртное оказалось очень забавным занятием.       Впоследствии Кавех понял, что перед ним все это время был статный, красивый и очень умный альфа, который не спешил пользоваться своими феромонами. Конечно, ранее были догадки и намёки, но все они подтвердились тогда, когда Кэйя встал сзади него, чтоы помочь с укладкой мокрых волос. Прилив нежности настиг его слишком внезапно, когда Кавех рассматривал своё и чужое отражение перед зеркалом и поправлял украшения. Именно тогда, застегивая золотую цепочку на шее, Альберих поправлял волосы и не заметил характерную женатому омеге метку. Обычно, будучи связанными узами брака, мужья оставляли на шее друг друга глубокие укусы, которые наполовину перекрывали их собственный запах и добавляли аромат своего партнёра. Однако этот удивительно красивый, страстный, амбициозный омега был абсолютно чист, словно не было никакого альфы, который женился на нём. Об этом свидетельствовало только тонкое, золотое кольцо на пальце.       Алкоголь продолжал давить на сознание и из-за затуманенного рассудка Кавех не был сильно против, когда чужие губы оказались на его шее, выстраивая дорожку из мокрых поцелуев. Он прикрыл глаза и почувствовал блаженство, окутавшее все его тело. Смуглые руки прикоснулись к его бокам и сжимали кожу сквозь тонкую ткань рубашки. В воздухе витали нежные феромоны, воздействующие на сознание, и запах вина, которое они почти выпили.       Сделав последние глотки и опустошая как бутылку, так и бокал, Кавех вздохнул. Чужие руки уже начали расстëгивать его пуговицы, но он не давал себе отчёта в этом, а только прикрыл рот рукой и резко наклонился. Затем он внезапно оттолкнул от себя альфу и скрылся за кабинкой, опустошая желудок. Колени стукнулись о кафельный пол, а пышные, блондинистые волосы полезли в лицо, что архитектор благополучно проигнорировал. На протяжении нескольких минут он вынужден был сидеть в унизительной позе, сгорбившись над белым другом. Целый литр вина покинул его тело, и когда его уже начало рвать желчью, он издал жалостливый стон. Боль в животе и горле давали о себе знать, и он схватился за первое, начиная поглаживать успокаивающими движениями.       — Сука, — тихо ругнулся он, вытирая свои губы и волосы мягкими салфетками.       Еще через минуту он вышел из кабинки, но замер на месте, встретившись взглядом с изумрудными глазами, которые готовы были испепелить его на месте. Кавех готов был поклясться, что успел увидеть в них своё отражение, прежде чем крепкая рука сдавила его горло, затащила обратно в кабинку и, заставляя сесть в неприятное положение на крышку унитаза, ударила затылком о стенку. В этот же миг кислород был перекрыт, а боль в горле усилилась, заставляя схватиться за ладонь обеими руками.       — Какая же ты шлюха, — грубо проговорил его муж, не сбавляя силы и вынуждая скривиться от боли. Архитектор хрипел, страшно кашлял, задыхался и пытался хоть как-то ослабить хватку на своём горле. Но вместо облегчения чувствовал, как душа покидает его тело, в глазах темнеет, а силы покидают.