* * *
Гарри самому себе не мог толком объяснить, почему он не выбросил дневник Реддла. Даже если бы он знал, что дневник пуст, он все равно поднял бы его тогда и перелистал страницы. — Чтобы удостовериться в этом. Да и он меня манил к себе. Дневник принадлежал прошлому, возможно, с ним связана давняя история, которую ему хотелось разгадать. И хотя Гарри твердо знал, что никогда в жизни не слыхал имени Т. Н. Реддл, ему все время казалось, будто оно что-то значит для него, будто этот Реддл был старинным полузабытым другом детства… — Другом детства?! — в шоке воскликнул Люциус. — Каким… — он хотел сказать что-то нецензурное, но под взглядом Нарциссы он не стал этого говорить. — ещё другом детства?! Но это абсурд, до Хогвартса у него, благодаря усилиям Дадли, никогда не было друзей. — Прости! — пискнул Дадли. — Внимание, анекдот! — начал говорить Оливер. — Малыш и Карлсон. Винни—Пух и Кролик. Их пример лишний раз доказывает: дружба будет гораздо прочнее, если хотя бы у одного есть что пожрать. — В Тайланде курортный роман закончился крепкой мужской дружбой. — поддержал его Вернон. — Самый редкий вид дружбы — это дружба с собственной головой. — сказал Гарри. — Возможна ли дружба между мужчиной и женщиной? — Несомненно, но презервативы нужно всегда иметь с собой. — за этот анекдот мистер Дурсль получил подзатыльник. — Когда я смотрю на девушек, они мне кажутся очаровательными созданиями для дружбы и любви. Когда девушки смотрят на меня, они мне кажутся расчётливыми суками. — неожиданно, но к эстафете анекдотов присоединился и Люциус. — Алкоголь является отличным растворителем. Он растворяет браки, дружбу, семьи, рабочие места, банковские счета, печень и мозг. Но только не проблемы. — эстафета снова вернулась к Оливеру. — Секта шутников , чёрт вас возьми! — сквозь смех проговорил Джордж. — Слушая вас мне кажется, что мы с Форджем не такие уж и великие шутники. — поддержал его Фред. — Отец, когда ты успел вступить в эту сетку? — спросил Драко. — Только что. — подмигнул мужчине Гарри. — Читать!!! — только голос Долорес вернул всех к серьёзности и чтение продолжилось. Дневник дневником, а пока Гарри решил как можно больше разузнать о Т. Н. Реддле. — Лучше бы не узнавал… На следующий день он отправился в обеденный перерыв в Зал почета разведать, нет ли там каких-нибудь подробностей о награде Реддла. Вместе с ним пошли иронически настроенный Рон и уверенная в своей правоте Гермиона. Рон шел просто так, за компанию, заявив друзьям, что Залом почета он сыт по горло. — Это ещё мягко сказано… Сверкающая золотом табличка с именем Реддла помещалась в угловом шкафу. На ней ничего не было сказано, за что Реддл был так отмечен. — Это хорошо, а то б она была раз в десять больше и я бы полировал ее до сих пор, — пошутил Рон. — Надо заметить, что не смешно. — как новый специалист в шутках, сказал Оливер. Однако друзьям удалось найти имя Реддла на старой медали «За магические заслуги» и в списке старост школы за последние сто лет. — Он похож на Перси. — Рон недовольно сморщил нос. — Староста факультета. Староста школы… наверняка еще и учился лучше всех по всем предметам. — Перси, ты — лучше! — поменял своё мнение Рон, а Перси на это только улыбнулся. — Оливер, ты тоже лучший! — сказал Гарри своему бывшему капитану. — Ты тоже лучший, Гарри! — Оливер вернул ему улыбку. — Как будто флиртуют… — пробормотал Теодор на ухо Блейзу, а потом оба тихонько засмеялись. — Ты говоришь так, словно это плохо, — слегка обиделась Гермиона.* * *
В Хогвартсе опять стали радоваться солнцу. Нападений больше не было, настроение у всех поднималось, оживала в сердце надежда, что сгустившиеся было тучи пройдут стороной. Мадам Помфри радостно докладывала, что мандрагоры становятся нервными и замкнутыми, а это значит, что они вступают в переходный возраст. — Вот юношеские прыщи сойдут, и мы снова их пересадим, — случайно услышал Гарри, как она добродушно делилась новостями с Филчем. — А после этого нарежем и приготовим настойку. Так что в скором времени Миссис Норрис будет опять с вами… Возможно, наследник Слизерина, кто бы он ни был, растерял решимость, думалось Гарри. — Если бы… Должно быть, становится все рискованней открывать Тайную комнату, ведь вся школа настороже. Да и чудище, наверное, решило погрузиться в спячку на ближайшие пятьдесят лет… — Хороший был питомец… — погрустнел Гарри. — Был?! — удивился Люциус. — Значит, сейчас он?.. — Да. — кивнул Поттер, но глазами сказал «нет». «Он жив! Я бы не стал убивать такого милашку!» — мысленно сказал он старшему Малфою, а тот посмотрел на него, получив в ответ ещё один кивок. Только Эрни МакМиллан из Пуффендуя не разделял общего благодушия. Он по-прежнему был убежден, что Гарри виновен, он же сам себя выдал на открытии Дуэльного клуба. — Мерлин, я был таким придурком! А тут еще Пивз — вылетит в людный коридор и горланит самодельные куплеты. — Гарри Поттер, ты злодей, Убивец духов и людей! Златопуст Локоне, похоже, считал прекращение нападений своей личной заслугой. — Павлин! Гарри как-то подслушал его разглагольствования о собственных доблестях. — Это было очень смешно! МакГонагалл вела гриффиндорцев на урок трансфигурации, Локонс шел рядом. — Думаю, Минерва, что жертв больше не будет, — говорил Локонс, подмигивая и постукивая себя пальцем по носу. — Полагаю, Комната на этот раз закрыта окончательно. Преступник осознал, что я изобличу его, это лишь дело времени. С его стороны весьма разумно именно сейчас прекратить злодеяния, пока я не взялса него основательно. Да, между прочим, вы ведь тоже понимаете, школе нужен сейчас какой-то праздник, который поднял бы моральный дух. Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! Сейчас я не могу сказать больше, прибавлю только, что знаю, какой дорогой нужно идти… Он еще раз изящно постучал себя по носу и зашагал прочь. Представление Локонса о празднике воплотилось в жизнь в Валентинов день, четырнадцатого февраля. — Этот ужасный день! — скривились почти все, кто был участником того дня. Тренировка накануне затянулась до глубокой ночи, и Гарри прибежал в Большой зал, немного опоздав на завтрак. В первую минуту ему показалось, что он ошибся дверью. — Нам тоже так казалось. Стены зала были сплошь увиты пышными, ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек. Гарри подошел к своему столу — Рон сидел с таким видом, как будто его вот-вот стошнит, что до Гермионы, она то и дело хихикала. — Что тут происходит? — спросил Гарри, сел за стол и начал сковыривать с жареного бекона сердечки. — Лучше бы я не спрашивал… Рон молча указал на преподавательский стол — не мог говорить из-за переполнявшего его отвращения. — У нас у всех оно было. Локонс, в омерзительной розовой мантии в тон цветам, жестом требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Гарри со своего места видел, как дергается щека у профессора МакГонагалл. Снегг выглядел так, словно его только что заставили выпить полный стакан «Костероста». — С Днем святого Валентина! — возгласил Локонс. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это еще не все! Учителя застонали, вспомнив этот момент. Локонс хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов. Правда, это были не обычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной — золотые крылышки. — Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался Локонс. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снегга, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! — Такие были? — поинтересовалась Андромеда. — К счастью, таких идиотов не обнаружилось. — ответил ей Северус. А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея! Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд Снегга говорил, что он силой вольет стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за Любовным напитком. — Гермиона, скажи, ведь тебя нет среди этих сорока шести? — взмолился Рон по дороге на первый урок. — Не было. — улыбнулась Гермиона, заставив Рона облегчённо выдохнуть. Но Гермиона вдруг увлеклась поисками расписания в своем портфеле и ничего не ответила. — А зачем это нужно было? — на этот вопрос девушка пожала плечами. На протяжении всего дня гномы с валентинками бесцеремонно сновали из класса в класс, к вящему раздражению преподавателей. После обеда у дверей кабинета заклинаний один из них, особенно уродливый, поймал Гарри. — Эй, ты, Гайи Поттей! — проскрипел он, расталкивая учеников. Все стали смеяться с того, как назвали Гарри. Даже сам Гарри. Гарри бросило в жар. Еще этого не хватало, получить валентинку в присутствии мелюзги, среди которой была и Джинни. — Почему? — не понял этого Сириус, справившись с приступом смеха. — Потому что я бы хотел получить свою первую валентинку в одиночестве. — ответил его крестник. Он попытался улизнуть — не тут-то было. Гном метнулся ему наперерез, колотя по ногам кого ни попадя, настиг его и крепко схватил за сумку. — Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, самолично, — объявил гном, неумолимо забренчав арфой. — Только не здесь! — вырвался Гарри. — Стой смийно! — хрюкнул гном, дернув его к себе. — Отпусти меня! — разозлился Гарри, рванул сумку, раздался хлопок, похожий на выстрел, сумка лопнула, из нее посыпались книги, волшебная палочка, перо и пергамент, последним упал пузырек с чернилами и, конечно, разбился. Гарри бросился подбирать рассыпанные вещи. Скорее, пока гном не начал петь! — Оу… Неприятно… — Что здесь происходит? — насмешливо проговорил Малфой, манерно растягивая слова. — Я даже не сомневалась, что ты обязательно влезешь! — Нарцисса просто закатила глаза. Гарри стал лихорадочно заталкивать вещи в разодранную сумку. Только бы Малфой не услышал невесть откуда свалившуюся на него валентинку. — Из-за чего шум? — раздался еще один знакомый голос — это подоспел Перси Уизли. Еще напасть! — Мда… И Гарри решил бросить все и дать деру, но гном обхватил руками его колени и повалил на пол. — Ну вот, — сказал он, усевшись ему на лодыжки. — Теперь слушай: Его глаза хоть видят слабо, Но зеленей, чем чародея жаба, А волосы его черней тоски, Чернее классной грифельной доски. О, Божество, хочу, чтоб сердце мне отдал, Герой, что с Темным Лордом совладал! — А стихи и правда были красивыми. — подмигнул Гарри Джинни, отчего та покраснела. Гарри был готов отдать все золото «Гринготтса», лишь бы провалиться сквозь землю. Самое лучшее теперь — посмеяться вместе со всеми. Пытаясь улыбаться, он поднялся на ноги, которые совсем онемели под тяжестью гнома. Некоторые первокурсники рыдали от смеха, а Перси пытался навести порядок. — И что там смешного? Это же было признание в любви! — возмутилась Амелия. — Расходитесь, расходитесь, звонок был пять минут назад, — говорил он, подталкивая к дверям класса самых юных учеников. — К тебе это тоже относится, Малфой! Оглянувшись, Гарри увидел, что Малфой наклонился, что-то поднял и с ухмылкой продемонстрировал трофей своим верным спутникам Крэббу и Гойлу. Это был дневник Реддла. — И на кой ляд он тебе нужен был? — спросил Сириус. — Я думал, что это личная вещь Гарри. — ответил Драко. — Отдай, — тихо сказал Гарри. — Интересно, что Поттер пишет в этом дневнике? — издевался Малфой. Он явно не заметил дату на обложке и решил, что к нему в руки попал дневник самого Гарри. — Так и было. Наступила тишина. Джинни смотрела то на дневник, то на Гарри, и вид у нее был самый несчастный. — Я узнала его! — прошептала она. — Отдай, Малфой, — строго приказал Перси. — Сначала перелистаем… — ядовито пропел Малфой, помахав дневником перед носом у Гарри. — Драко, ты должен был отдать! — Нимфадора дала ему подзатыльник. Перси завел свое: «Как староста факультета…» — но Гарри уже не помнил себя. Схватил волшебную палочку и произнес: «Экспеллиармус!» — Я же сказал, что он меня не раз выручал. — лукаво улыбнулся Гарри. Снегг тогда в клубе показал дуэлянтам, как обезоружить противника, — И это было самое полезное, что мы узнали оттуда. и черный дневник пулей вылетел из рук Малфоя. Рон, весело ухмыльнувшись, ловко поймал его. — Гарри! — громогласно возмутился Перси. — Ты же знаешь, никакой магии в коридорах! Мне придется об этом доложить! — Но я не доложил. — признался Перси. Но Гарри было все равно — он отделался от Малфоя, и это стоило пяти баллов, которые сейчас потерял Гриффиндор. — Не потерял. Я забрал баллы не у Гриффиндора, а у Слизерина. — Перси посмотрел на Драко, намекая на то, из-за кого Слизерин лишился пяти баллов. Малфой был взбешен. Увидев Джинни, торопящуюся на урок, он злорадно крикнул ей вслед: — Не думаю, что Поттеру понравилось твое послание! — Это было грубо! — сказал Люциус, давая сыну очередной подзатыльник. — Мисс Уизли, простите моего сына. — Ничего страшного. — улыбнулась Джинни. Джинни, заплакав, вбежала в класс. Разъяренный Рон схватился за волшебную палочку, но Гарри удержал его. Вряд ли Рону улыбалось отрыгивать слизняков весь урок заклинаний. — Спасибо, Гарри, ты — настоящий друг! И только на уроке профессора Флитвика Гарри обнаружил одну странную особенность дневника. — Особенность?! Все книги были залиты красными чернилами, а дневник первозданно чист, точно чернила его и не коснулись. Гарри хотел показать его Рону, но у того опять разладилась волшебная палочка — из одного конца лезли какие-то фиолетовые пузыри, и Рона сейчас больше ничего не интересовало. …В тот вечер Гарри отправился спать раньше всех, отчасти потому, что не было желания лишний раз выслушивать музыкальную валентинку в исполнении Фреда и Джорджа, — Вы, кстати, в некоторых местах фальшивили. — заметила Джинни и покраснела. но главным образом потому, что ему очень хотелось проделать опыт с дневником Реддла, хотя Рон считал, что это пустая трата времени. — Прости, друг, ошибался. Гарри сел на постель и перелистал чистые страницы — нигде не было и следа красных чернил. Тогда он взял из прикроватного шкафчика новый пузырек чернил, обмакнул в него перо и посадил кляксу на первую страницу. Секунду чернила ярко выделялись на белом листе, и тут же, будто всосавшись в бумагу, исчезли. Гарри, не на шутку взволнованный, окунул перо еще раз и написал: «Меня зовут Гарри Поттер». — Дурак ты, Гарри! — сказал Сириус. — Нельзя же писать… — Ты сам писал в таком же неизвестном дневнике, который потом оказался дневником Лили! И ты тогда ещё получил от неё за это! — возмутился Римус. — Так а почему она не подписала свой дневник?! — Расскажете об этом? — попросил Гарри, а взрослые на это кивнули. — У нас на чердаке есть личные дневники и тетради, принадлежавшие Лили. — улыбнулась Петунья, вспоминая о написанном в одном из первых дневников. Слова на мгновение отчетливо проступили и опять бесследно пропали. И тут наконец-то что-то произошло. Его собственные чернила как бы вытекли из бумаги, образовав фразу, которую Гарри никогда не писал: «Привет, Гарри Поттер. Меня зовут Том Реддл. Как к тебе попал мой дневник?» Эта надпись тоже сгинула, но не раньше, чем Гарри начал поспешно писать ответ: «Кто-то выбросил его в унитаз». Новое сообщение Реддла не заставило себя ждать. «Хорошо, что я записал воспоминания не чернилами, а более надежным, способом. Я ведь знал, что есть люди, которые не хотят, чтобы мои записи были прочитаны». «Что это значит?» — Гарри был в таком возбуждении, что перо спотыкалось и сажало кляксы. «Этот дневник хранит записи об ужасных событиях, окутанных покровом тайны. Они произойти много лет назад в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». «Я как раз здесь и нахожусь, — быстро писал Гарри. — В Хогвартсе опять творятся ужасные вещи. Тебе что-нибудь известно про Тайную комнату?» Сердце у него громко стучало. Реддл не замедлил ответить, почерк у него стал беспорядочным, словно собеседник торопился высказать свои мысли. «Разумеется, известно. В мое время нам говорили, что это легенда, что ее нет, но это была ложь. На пятом году моего обучения Комнату открыли, монстр вырвался на свободу, напал на студентов и убил одного. Я поймал человека, открывшего Комнату, и его исключили. Директор школы, профессор Диппет, очень стыдился, что подобное могло произойти в Хогвартсе, и запретил мне говорить об этом правду. Дело представили так, будто девушка погибла из-за несчастного случая. А меня наградили красивой доской с гравировкой и велели впредь держать язык за зубами. Но я-то знаю, это может опять повториться — ведь монстр еще жив, а тот, кто способен освободить его, по-прежнему на свободе». Гарри чуть не опрокинул пузырек с чернилами, так спешил написать ответ. «Это опять происходит. Было три нападения, и неизвестно, кто главный виновник. А кто это был в прошлый раз?» «Я могу тебе его показать, если хочешь, — откликнулся Реддл. — Одних моих слов недостаточно. Но я мог бы ввести тебя в свою память на ту ночь, когда я его поймал». Гарри терзали сомнения. Перо замерло над дневником. Что значат слова Реддла? Как можно попасть к кому-то в память? Он бросил тревожный взгляд на дверь спальни. В комнате сгущался мрак Он снова обратил взор на дневник. Там стояли слова: «Позволь же ввести тебя в мою память». Гарри помедлил еще долю секунды и написал всего две буквы: «ОК» — ДУРАК!!! — хором сказали взрослые, а Гарри закатил глаза. Страницы дневника замелькали, словно подхваченные сильным ветром, и остановились на середине июня. Открыв рот, Гарри наблюдал, как страничка тринадцатого июня превратилась в крохотный телевизионный экран. Дрожащими руками он поднес дневник поближе к глазам, миниатюрное окно внезапно расширилось, его туда потянуло, Гарри почувствовал, как тело оторвалось от кровати, и он головой вперед вьшетел сквозь открытую страницу в водоворот красок и теней. Ноги стукнулись о твердую почву; тряхануло, но он устоял, и размытые очертания окружающего стали отчетливы. Гарри сразу понял, где он находится. Круглая комната с дремлющими на стенах портретами — кабинет Дамблдора. Но за знакомым столом сидит не Дамблдор. — Директор Диппет. Высохший, болезненного вида волшебник, лысый, если не считать нескольких клочков седых волос, читает письмо, освещенное пламенем свечи. Гарри никогда раньше этого человека не видел. — Прошу прощения, — произнес Гарри неуверенно. — Я не хотел так врываться… Но волшебник даже не поднял глаз. Он продолжал читать, хмуря брови. Гарри подошел поближе к столу и, запинаясь, спросил: — Гм… Я, наверное, пойду? Волшебник по-прежнему не замечал его. Кажется, он ничего и не слышал. Решив, что тот глуховат, Гарри повысил голос: — Простите за беспокойство, я ухожу! Волшебник со вздохом сложил письмо, поднялся, прошел мимо Гарри и принялся задергивать шторы на окне. Небо за окном было рубиново-красным — видимо, день уже клонился к закату. Волшебник вернулся к столу, сел и, соединив кончики пальцев, стал большими крутить, глядя на дверь. Гарри осмотрелся. Феникса нет, как нет и жужжащих серебряных штуковин. Это был Хогвартс, каким его знал Реддл, и, значит, директором был этот неизвестный волшебник, а сам Гарри — не более чем фантом, невидимый для людей, живших пятьдесят лет назад. — Ну, хотя бы это ты понял. В дверь постучали. — Войдите, — произнес старик слабым голосом. Снимая островерхую шляпу, вошел мальчик лет шестнадцати. На его груди сверкнул серебряный значок старосты. Он был значительно выше Гарри, но волосы у него были такие же черные и блестящие. — А, Реддл, — сказал директор. — Вы хотели меня видеть, профессор Диппет? — Реддл явно нервничал. — Садись, — предложил Диппет. — Я только что прочитал твое письмо. — Письмо?! Реддл со вздохом сел и крепко сжал руки. — Мой дорогой мальчик, — с мягкостью в голосе заговорил Диппет, — я просто не могу разрешить тебе остаться на лето в школе. Ведь, наверное, тебе хочется побывать дома на каникулах? — Нет, — сразу же ответил Реддл. — Я предпочел бы остаться в Хогвартсе, чем возвращаться к этим… к этим… — Ужасным, злым, противным магглам! — договорил вместо Реддла Гарри. — Ты всегда жил на каникулах в магловском приюте для сирот, я полагаю? — В голосе Диппета звучал искренний интерес. — Да, сэр. — Реддл слегка покраснел. — Ты урожденный маггл? — Полукровка, сэр. Отец маггл, мать колдунья. — Запомните эту информацию. Она вам очень пригодится в конце. — сказал Гарри. — Полукровка?! — неверяще воскликнул Люциус. — Что с твоими родителями? — Моя мать умерла сразу после моего рождения, сэр. В приюте мне говорили, что она только успела дать мне имя — Том в честь отца, Нарволо в честь деда. — Это тоже запомните. Диппет сочувственно вздохнул. — Принимая во внимание особые обстоятельства, можно было бы пойти тебе навстречу, но в школе сейчас такая ситуация… — Вы имеете в виду нападения, сэр? — спросил Реддл, и у Гарри сильно забилось сердце — он придвинулся ближе, боясь что-то пропустить. — Именно, — ответил директор. — Мой милый мальчик, ты должен понять, сколь неразумно было бы позволить тебе остаться в замке после окончания семестра — особенно в свете последней трагедии… смерти этой несчастной девочки… Гарри хотел сказать про Мирт, но решил не портить интригу. Тебе будет гораздо безопаснее далеко отсюда, в твоем приюте. В Министерстве магии идет разговор о закрытии школы. Ведь мы пока, увы, ни на йоту не приблизились к установлению… причины этих неприятностей… Глаза у Реддла расширились. — Сэр… Но если этот человек будет схвачен… Если все это прекратится… — Что ты хочешь сказать? — Голос у Диппета сорвался на фальцет, директор подскочил в кресле. — Реддл, тебе что-то известно об этих нападениях? — Нет, сэр, — поспешно отозвался Реддл. Но Гарри было ясно: это «нет» точно того же свойства, что и «нет», сказанное им самим Дамблдору. — Не совсем, но фактически да. — неопределённо сказал Дамблдор. Диппет, слегка растерянный, упал обратно в кресло: — Можешь идти, Том… Реддл соскользнул с высокого стула и вышел из комнаты. Гарри последовал за ним. Они спустились по винтовой лестнице и вышли в полутемный коридор к гаргулье. Реддл остановился — было видно, что он о чем-то напряженно размышляет: он покусывал губу, на лбу залегла морщина. Потом, словно придя к какому-то решению, Реддл бросился прочь. Гарри неслышно помчался вслед. По дороге им не встретилось ни одной живой души, и только в холле рослый волшебник с громадной копной рыжеватых волос и такой же бородой окликнул Реддла с мраморной лестницы: — Том, что это ты блуждаешь в такую поздноту? Гарри изумленно уставился на него. Перед ним стоял не кто иной, как Дамблдор, только на пятьдесят лет моложе. — Дамблдор?! — Я был у директора, сэр, — сказал Реддл. — Ладно, иди скорее спать. — Дамблдор кинул на него тот самый пронизывающий взгляд, который был так хорошо знаком Гарри. — Лучше сейчас не гулять по коридорам — с тех пор, как… — он тяжело вздохнул, пожелал Реддлу спокойной ночи и пошел дальше. Том дождался, пока тот скрылся из виду, и со всей быстротой поспешил вниз, по каменным ступеням в подземные помещения. Гарри следовал за ним по пятам. Но, увы! Реддл повел его отнюдь не в хитроумно замаскированный проход или секретный тоннель, а в тот кабинет, где Снегг учил их варить зелья. — Как жаль. Факелы не горели, Том прикрыл дверь, оставив узкую щелку, и Гарри видел только его одного, неподвижно приникшего к двери и наблюдающего за коридором. Гарри показалось, что они стояли так чуть ли не час. — Примерно столько. Том Реддл всматривался в узкую щель, обратившись в каменное изваяние. И как раз тогда, когда Гарри совсем отчаялся и уже хотел поискать возможности возвратиться в настоящее, с той стороны двери послышались чьи-то шаги. Гарри отчетливо уловил, как человек миновал дверь, за которой они стояли. Реддл беззвучно, как тень, выскользнул в коридор и двинулся следом; Гарри на цыпочках — за ним, забыв о том, что уж его-то никак нельзя услышать. Минут пять они крались за таинственными шагами — пока Реддл вдруг не замер на месте и не повернул голову в направлении каких-то новых звуков. Совсем рядом, где-то за углом, раздался скрип отворяемой двери, и кто-то заговорил хриплым шепотом: — Ну иди… Давай… Иди сюда, ко мне… Вот так… Теперь в коробку… Голос было явно знакомый. — Знакомый?! Реддл неожиданно вышел из-за угла. Гарри тоже сделал два-три шага и остановился сзади. Ему стал виден силуэт здоровенного парня, присевшего напротив открытой двери, у которой находился громадный ящик. — Добрый вечер, Рубеус, — громко произнес Реддл. Великан захлопнул дверь и выпрямился. — Что ты делаешь здесь, внизу, Том? — Специально тебя исал. — проговорил Гарри. Реддл подступил ближе: — Все кончено, Рубеус. Я все о тебе расскажу. Ведь если нападения не прекратятся, школу закроют. — Ты это что… — Я думаю, ты никого не замышлял убить. Но из чудовища мирного домашнего зверька не сделаешь. Ты выпустил его просто для разминки, чтобы он немного побыл на свободе… — Он никогда никого не убивал! — закричал высокий парень, придавив спиной закрытую дверь. Из-за нее доносилось странное шуршание и пощелкивание. — Слушай, Рубеус. — Реддл подошел ближе. — Завтра приедут родители погибшей девочки. Самое меньшее, что Хогвартс может сделать для них, — убедить, что тварь, убившая их дочь, уничтожена… — Это не он убил! — загремел парень. Его голос громким эхом прокатился по темному коридору. — Он… нет, он никогда… он не может! — Отойди в сторону, — приказал Реддл, вытаскивая волшебную палочку. Заклинание осветило подземелье яркой вспышкой огня. Дверь за спиной верзилы распахнулась с такой силой, что его отбросило к противоположной стене. И глазам Гарри предстало чудовище, при виде которого Гарри вскрикнул, но, к счастью, беззвучно. Огромное, приземистое, мохнатое тело, неразбериха бесчисленных черных ног, мерцание множества глаз и пара острых как бритвы жвал — не то скорпион, не то паук огромных размеров. — И мы с тобой с ним потом ещё встретились! — в ужасе прошептал Рон на ухо Гарри. Реддл снова поднял волшебную палочку, но опоздал. Спасаясь бегством, чудище перекатилось через него, пронеслось по коридору и пропало из глаз. Реддл с трудом поднялся на ноги, глядя ему вслед, опять взялся за палочку, но великан прыгнул на него, вырвал палочку и, швырнув Реддла на пол, дико заорал: «Не-е-е-т!» Происходящее закружилось в глазах Гарри, и сейчас же упала тьма, Гарри куда-то провалился и плашмя шлепнулся к себе на постель в спальне гриффиндорской башни. — Я тогда был так рад! Открытый дневник Реддла как ни в чем не бывало покоился у него на животе. Не успел Гарри отдышаться, дверь спальни отворилась и вошел Рон. — Вот ты где, — сказал он. Гарри сидел на кровати. Он был весь в поту, и его била крупная дрожь. — Меня бы тоже била дрожь. Рон встревоженно подошел к нему: — Что с тобой? — Это был Хагрид, Рон. Хагрид открыл Тайную комнату пятьдесят лет назад. — ХАГРИД?! — неверяще спросили все. — Узнаете чуть попозже. — лукаво улыбнулся им Гарри. — Оливер, мы можем с тобой поговорить наедине? — Конечно, Гарри. — улыбнулся названный и они вышли за пределы зала. — Опять флиртовать пошли! — снова сказал Нотт на ухо Забини. — А ты ревнуешь? — подозрительно спросил Блейз. — Да я!.. — начал говорить Теодор, но тут в зал вернулись Гарри и Оливер, который начал говорить:. — Самый лучший капитан постановил, не без помощи самого лучшего ловца, конечно. — тут он лукаво подмигнул Гарри, который на это только улыбнулся. — Что мы можем устроить экзамен на знание квиддича! — когда он договорил, восторженные лица школьников сменились кислыми. — Не бойтесь. Это не для всех, а только для игроков. — после этих слов Гарри игроки в квиддич застонали, а остальные улыбнулись. — Ладно. Мы просто пошутили. — хором сказали бывший капитан и ловец, засмеявшись. — Мы просто обсуждали план тренировок. — признался Вуд. — Я внёс некоторые поправки в твои планы, Анджелина. — Хорошо, Вуд. — улыбнулась девушка. — Когда я его узнаю? — Мы пока разрабатываем его с Гарри. — ответил Оливер. — Но когда он будет готов, то мы сразу тебе об этом скажем. — Я уже подумал, что они там друг другу в любви признавались. — выдохнул один слизеринец. — Тео, я правда люблю Оливера. Но как хорошего человека, а не вторую половинку. — услышав это, сказал Гарри, а бедный Нотт покраснел. — Прости! — сказал он, спрятав глаза на пол. — Ничего страшного. — улыбнулся на это Оливер. — И я Гарри люблю точно так же. — Давайте я почитаю! — вызвался Блейз, не желая дальше развивать тему. Книга попала ему в руки и он удостоверился, что все его будут слушать, а потом начал читать.