Дульсина Линарес: жизнь на краю пропасти

      Дела Агустина Кампоса продвигались на удивление неплохо. Мотивация отойти от криминальных дел была велика, к тому же хотелось стать серьёзным бизнесменом и хотя бы немного приблизиться к высшему обществу, в котором вращалась, к примеру, та же Дульсина Линарес де Морено.       Оказалось, что управление автомобильным сервисом - абсолютно его стихия, - всё ладилось. Сервис работал и начал приносить доход.       У каждого свои планы, но Агустин на первую прибыль решил обновить мебель в своей съемной квартире. Переезжать он пока не торопился: сначала бизнес должен встать на ноги.       Привезли новый диван в большую комнату. Всего у Кампоса было их две - гостиная и спальня. Конечно, не считая кухни и ванной комнаты - всё, как в обычных маленьких квартирах. Старый диван должны были унести те же грузчики, - Кампос в последний раз провёл ладонью по истрепанной, засаленной обивке.       Именно здесь, на чистой простыне, спала сеньора Дульсина в тот период, когда он лечил её, измученную после плена у Тигрицы. Он вспомнил, как смотрел тогда на её лицо, спокойное только в редкие моменты сна - тогда мучительная боль и ломота в теле утихали, хотя Дульсине наверняка снились кошмары. Ещё бы - пережить столько неприятностей. И неважно, сколько зла она причинила другим: Кампос не думал, что даже с её тяжёлой руки дошло бы до такого, что выпало на долю ей самой. Несмотря на её горячий нрав и особенность мести без тормозов, мужчина жалел вдову Морено.       Пальцы Агустина нащупали под обивкой что-то твёрдое. Он пригляделся: сбоку, на стыке сидения и подлокотника, была небольшая дыра. Мужчина засунул руку поглубже - и уже через пару секунд разглядывал находку. В его руке был круглый, отличающийся зелёным блеском медальон на плоской золотой цепочке.       Получается, что Тигрица сняла с Дульсины лишь кольца и золотые клипсы, а медальон не тронула. Наверное, пленница просто не позволила прикасаться к своей шее, или Тигрица сама не захотела: уж очень эксклюзивная вещь, медальон мог послужить особой приметой, по которой вычислили бы похитителей.       Старый диван унесли, на его месте теперь красовался новенький, удобный. Агустин сидел на нём и снова рассматривал украшение, держа его на ладони. Все те несколько раз, когда жизнь пересекала его с Дульсиной Линарес, ныне Дульсиной Морено, он обращал внимание: медальон неизменно висел на её тонкой шее вместе с другой золотой цепочкой. Видимо, эта вещь для неё очень дорога.       Он представил, как эти золотые звенья прикасались к гладкой женской коже, пахнущей свежестью и дорогими духами. Кампос всегда при встречах в особняке ощущал этот лёгкий, чуть сладковатый аромат парфюма, и не мог спутать его теперь ни с каким другим. Это был аромат женщины, которая будоражила его воображение, которая, как Феникс, смогла воскреснуть из пепла даже после тяжёлой жизненной битвы; женщины, которая при нём могла быть и героически сдержанной, и беззащитной.       Агустин вспомнил, как обнимал её, плачующую от бессилия и боли, держал, чтобы она не могла метаться и навредить себе. В такие моменты она была обычным человеком без брони, без прикрас, без маски. И, несмотря на неделю плена, её волосы и шея тогда все равно легко пахли этим тонким ароматом духов, который в сознании Агустина навсегда сроднился с образом Дульсины Линарес.       В такие моменты он чувствовал, что это его женщина. И никак иначе. Кто знает, может, стоит поблагодарить мир за этот случайно появившийся повод пересечься снова.       Он набрал номер и услышал другой голос.       - Особняк Морено, - отозвалась женщина.       Агустин Кампос вздрогнул. Он был уверен, что к телефону подойдет управляющая - та темноволосая стройная женщина, что встретила Дульсину у ворот после плена. То, что она мажордом, Кампос как-то сразу понял. Но тот голос, что говорил с ним сейчас... Он был из прошлого, которое не имело ничего общего с настоящим.       Сердце застучало сильнее. Кампос положил трубку. Нет, лучше будет приехать к сеньоре на работу, в офис копорации Морено. Наверняка Дульсина сейчас там.       ...       - Сеньора Дульсина! К вам сеньор Агустин Кампос, - доложила по телефону секретарь Лидия.       - Пусть войдет, - последовал ответ.       Кампос вошёл в уже знакомый ему кабинет. Дульсина сидела за письменным столом и при его появлении встала. Мужчина за секунду успел оценить её внешний вид: длинное чёрное платье прямого силуэта, отделанное спереди несколькими бантами в тон. Стройные ноги показывались из разреза и были обуты в туфли на высоких каблуках.       Мужчина и женщина сразу же посмотрели друг другу в глаза и, как и на прошлых встречах, надолго примагнитились взглядами, словно играли в гляделки.       - Добрый день. Как вы? - спросила Дульсина.       - Прекрасно, сеньора, - ответил он. - Я пришёл к вам по одному делу.       - Вот как? - она приподняла брови. - Ну что ж, присаживайтесь.       Её рука указала на кресло напротив, но взгляды продолжали удерживать друг друга.       - Нет, спасибо. Сеньора, я сегодня менял в квартире мебель и нашел кое-что. Не умею и не люблю держать интригу, поэтому вот, возьмите.       Кампос подошёл к Линарес, вытащил из кармана золотой медальон и протянул украшение вдове. Дульсина медленно, словно нехотя, перевела взгляд от лица посетителя на его руку. Её глаза расширились от удивления, а рот слегка приоткрылся.       - Мой медальон! Но как он оказался у вас?       Она взяла украшение, коснувшись тонкими пальцами его большой ладони. Оба едва заметно вздрогнули, словно между ними пробежал ток, но усилием воли ни он, ни она не подали виду.       - Я случайно нащупал его в обивке своего дивана. Кажется, медальон вы потеряли, когда лежали на этом диване и метались от боли. Возможно, дернули за него и расстегнули замочек.       Он подошёл совсем близко, и Дульсина не отошла.       - Я думала, его стащила Тигрица, как и остальные мои украшения.       - Нет... - ответил он тихо, смотря на неё сверху.       - Спасибо, что вернули его, - негромко, в тон мужчине ответила вдова и снова подняла на него глаза. - Вы опять сделали для меня что-то важное, Агустин.       - Не за что, сеньора, - на его смуглом, суровом лице вдруг появилась улыбка. - Помочь вам надеть?       Она снова протянула медальон мужчине.       - Да, будьте любезны.       Дульсина повернулась к мужчине спиной. Агустин перекинул украшение через тонкую шею женщины.       - Сеньора, приподнимите ваши волосы.       Двумя руками Дульсина приподняла кончики волос, аккуратно уложенные в прическу и закрученные вовнутрь. Кампос застегнул крохотный замочек на цепочке. Какая тонкая шея, ровная осанка. Мало кто из женщин обладает такой статью - держаться женственно не только на публике, но и наедине с собой. Это исходит изнутри, мужчины это чувствуют кожей - невозможно объяснить словами.       Кончики пальцев коснулись нежной кожи шеи, будто бы невзначай, и медленно, уже умышленно, погладили её. Дульсина выдохнула, закрыла глаза. Пальцы очень теплые, почти горячие, а её шея покрылась мурашками, словно от холода. Ох уж эти мурашки...       Возбуждение нахлынуло слишком резко, в один момент, и женщина шумно задышала. Этот здоровенный, суровый великан почти что обнимал её сзади, и Линарес рядом с ним чувствовала себя непривычно маленькой и хрупкой. Кампос погладил её по шее вдоль и мягко обхватил ладонями худенькие плечи, прикрытые чёрной тканью платья. Дульсина отпустила свои рыжеватые волосы, которые снова копной упали на плечи. Женщина чувствовала тепло его рук, и ощущала, как между её ног становится предательски горячо, требовательно пульсирует, охватывает влажными спазмами. Нужна неимоверно сила воли, чтобы не показать этого сейчас.       Кампос слегка приобнял Дульсину сзади - ненавязчиво, мягко. Он хотел эту женщину, - о, как он её хотел. Не ради только лишь плотского интереса, животной страсти и не ради собственного желания, - а именно по той причине, что эта недосягаемая и заносчивая сеньора стала для него кем-то очень близким, и ему хотелось, чтобы ей было хорошо, даже слишком хорошо - от его мужской силы, которой ей так не хватало.       - Всё, Агустин? - наконец шепотом спросила Линарес, намекая на застежку медальона. Вдова продолжала тяжело дышать.       - Всё, сеньора, - ответил Кампос, но продолжал держать на её плечах свои ладони.       Она повернулась к мужчине, и их взгляды снова встретились.       - Спасибо.       - Не за что.       Он медленно наклонился к Дульсине; она не отстранилась. Его лицо было совсем близко. Мужчина ловил её шумное дыхание, которое ещё больше распаляло кровь.       - Сейчас я скажу, что хочу поцеловать вас, - горячим шепотом приговорил он в её губы. - Вы рассердитесь и прикажете мне убираться вон.       Дульсина чувствовала, что дрожит от возбуждения. Она хотела закрыть глаза, но боялась окончательно потерять самообладание, поэтому продолжала держать его глаза на мушке своего взгляда.       - А потом?.. - прошептала она.       Кампос приблизился ещё немного и легонько, почти незаметно, коснулся губами её щеки.       - А потом вы запустите в меня какой-нибудь статуэткой со стола...       Дульсина приоткрыла губы, и он нашел их своими, но не прижался, а выдержал, подразнил, слегка коснувшись - легко, словно воздух. Линарес чувствовала, что ещё секунды - и у неё подкосятся ноги.       - А потом?..       - А потом вы закричите, что больше никогда не желаете меня видеть, чтобы я убирался к черту... - мужчина говорил с придыханием, и от этого шепота у Дульсины кружилась голова. - Но, прежде чем я уйду, знайте, что я думаю вот о чем...       Женщина нервно сглотнула воздух пересохшим горлом.       - О чем?..       - О том, каково это - если бы мои руки вот так гладили вас всю, целиком, - он слегка погладил её плечи. - Я думаю о ваших губах. О вашем тепле, снаружи и внутри. Я думаю о сеньоре Дульсине Линарес...       - Прекратите... - она наконец закрыла глаза. Ещё чуть-чуть - и она потеряет остатки своей репутации. - Агустин, перестаньте, я вас прошу. Остановитесь...       Раздался телефонный звонок. Агустин Кампос отстранился от Дульсины, убрал руки с её плеч. Мужчина и женщина снова смотрели друг на друга неотрывно.       - Я должна ответить, - щеки Дульсины пылали алым огнем.       - Ответьте, - произнёс Агустин, все ещё тяжело дыша.       Линарес подошла к столу и взяла трубку. Произнесла пару слов, выслушала собеседника и завершила разговор.       - Это Лидия. Она напомнила мне о совещании.       - Да, я понимаю. Простите мою несдержанность, сеньора.       - Всего доброго, Агустин, - она протянула ему руку, и тоненькая ладонь исчезла в его большой руке.       - Всего доброго, сеньора.       Мужчина вышел - немного быстрее, чем если бы он был спокоен.