Дульсина Линарес: жизнь на краю пропасти

      Дульсина лежала, закрыв глаза, но не спала. Привыкшая контролировать всех и всё, сейчас женщина хотела отстраниться от реальности. Пришло осознание того, что слишком сильный контроль и желание держать окружающий её мир в своих руках привели к проживанию стольких лет впустую. Эмоциональная и горячая, она не получала отдачи в ответ, и только сейчас поняла, что значит быть удовлетворенной по-настоящему. Не нужно думать, планировать - только ощущать.       За окном почти закончился ливень. Капли стучали уже с другим ритмом, реже, и даже какая-то городская птица завела свою дневную трель. Где-то вдалеке засигналила машина.       Агустин снова погладил голую спину женщины, плечо. Она провела ладонью по его груди вниз, к животу. Мужчина поднял голову и посмотрел на Дульсину. Линарес взглянула на него в ответ и улыбнулась.       Что эта женщина делает с его телом и желаниями... Агустин наклонился и приник к её тонко очерченным губам. Она ответила ему.       - Этот ливень никак не заканчивается, - приговорил мужчина. - Но я этому рад. Она приподнялась на постели, глядя ему в глаза и прижимая к груди одеяло. Он сел и привлёк её к себе на колени, отбросил одеяло, снова полностью открыв её тело, и обнял, целуя и поглаживая волосы женщины. На этот раз их близость была не бешеной и горячей, а наполненной сладкой истомой и расслаблением. Агустин медленно путешествовал губами по коже Дульсины Линарес: рот, шея, плечо, ключицы... Женщина то запрокидывала голову, открываясь поцелуям, то сама приникала лицом к его груди. Прижимаясь к мужчине, сейчас она чувствовала себя непривычно маленькой, нежной, желающей защиты, ласки и заботы и готовая дарить её взамен.       Он снова вошёл в неё - неторопливо, осторожно, держа Дульсину в объятиях. Она обняла Агустина за шею. Торопиться было некуда, - казалось, весь мир остановился и потерял своё значение. Весь свет, все краски - всё светило и переплеталось вокруг слияния мужского и женского, вокруг сочетания страсти и нежности, здесь и сейчас. Этим двоим было всё равно, что будет дальше - они не давали друг другу никаких обещаний и клятв.       Агустин не просто хотел тело Дульсины: эта женщина заводила его своим характером, стойкостью, всеми отрицательными и положительными чертами, которые он в ней увидел. Во всем этом мужчине хотелось раствориться и в то же время сделать такую женщину своей. Даже если бы их пути разошлись, Кампос все равно не мог бы никого сравнить с этим притягательным стихийным бедствием в образе человека. Он восхищался ею. Даже если бы она осталась ласковой, непривычно нежной, как в эту минуту, и забыла о своей чертовщинке и упрямстве, он бы не желал лучше, и то было необъяснимо даже самому себе. Мужчина был готов соединяться с вдовой Морено снова и снова, держать её в объятиях, сцеловывать капельку пота на виске, слушать её дыхание и тихие стоны.       И после того, как оба снова достигли высшей точки удовольствия, они наконец полностью отдались той ленивой истоме, которая никак не хочет возвращать в реальную жизнь и от которой неудержимо клонит к расслабленному, безмятежному сну...       Агустин первым открыл глаза. За окном ещё шёл дождь, убаюкивая звуками падающих капель. Он поднял голову и взглянул на настенные часы. Была ещё середина дня, но сколько всего уже успело произойти...       Мужчина откинул одеяло и встал с кровати. Рядом ещё спала Дульсина Линарес. Женщина лежала на животе, обняв подушку. Агустин залюбовался её голым стройным телом, гладкой спиной. Он наклонился и прикрыл Дульсину одеялом до плеч. Тихо вышел из спальни, чтобы не разбудить её, и пошел на кухню: готовить кофе и разогревать пирог. В ресторане эти двое так и не поели...       Дульсина Линарес проснулась. Хоть спала она совсем немного, но сон был таким безмятежным и сладким, что она улыбнулась. Обычно она просыпалась рано из-за чувства ответственности. Оно было как опора для её жизни, как оправдание своей нужности - контроль, тревога, манипулирование и власть. Но сейчас она поймала себя на мысли, что её это не особо заботит. Жизнь словно взяла её на руки - этот день она проживала иначе, чем всегда. И не хотела управлять ни событиями, ни временем.       Женщина перевернулась на спину, зевнула и с удовольствием потянулась. Села в постели, завернувшись в одеяло. С кухни доносится аромат свежесваренного кофе. Как забавно вышло: ощущение утра, хотя за окном день, который уже скорее всего клонится к вечеру.       В комнату вошёл Агустин с подносом, на котором стояли две чашечки с дымящимся кофе и блюдо с двумя кусочками пирога. Поставил поднос на прикроватный столик.       - О, вы проснулись, - улыбнулся он. - Угощайтесь, сеньора.       Она встала с постели, придерживая на себе одеяло.       - Дульсина. Обращение на "вы" довольно нелепо после... всего.       - Согласен, - ответил он. - Давай наконец поедим и выпьем кофейку.       - Спасибо.       Пока Линарес ела, Кампос подошёл к комоду, выдвинул верхний ящик и достал одну из своих рубашек. Все они были аккуратно свернутыми.       Кампос положил рубашку на кровать, чтобы Линарес, проснувшись, было во что одеться.       - Платье почти высохло. Пока можешь переодеться вот в это.       Дульсина поставила пустую чашку обратно на поднос. Взяла одежду.       - Мне нужно принять душ.       - Да, конечно. Будь как дома, тем более, ты здесь все знаешь, - улыбнулся Агустин.       Как приятно, когда струи чистой воды скользят по коже, которая, кажется, до сих пор горит от поцелуев и ласк. Помывшись, женщина вытерлась большим полотенцем и оглядела себя в зеркало. Надела свои трусики и голубую рубашку Агустина, поправила волосы.       И что теперь? Она мысленно задала этот вопрос сама себе. Ей не хочется связывать себя какими-либо отношениями. Но как же было потрясающе хорошо. Ей подумалось, что и Агустин тоже действовал по импульсу, по желанию, а отнюдь не по какой-то любви. Он должен понять все адекватно. Должен.       Дульсина вернулась в спальню.       - Хочешь, угадаю, о чем ты думаешь? - загадочно улыбнулся Агустин, с прищуром глядя на Линарес.       Дульсина заинтересованно подняла брови и опустила глаза.       - Ну угадай.       - Ты думаешь, как бы объяснить мне, что у нас не получится серьезных отношений. Я прав?       Женщина подошла к комоду и прислонилась к нему поясницей, посмотрела на Кампоса.       - До этого момента меня без слов понимал мой бывший муж, Густаво, и ещё...       Она замолчала.       - И ещё кто-то? - спросил Кампос.       Она помрачнела, вспомнив о Леопольдине.       - Неважно. Может быть. Но да, Агустин, ты прав. Сейчас в моей жизни такой период, что мне легче не зависеть от сердечных чувств.       - Имеешь право.       Кампос всё ещё держал свою чашку в руке. Он снова пронизывал Дульсину своими тёмными глазами. Мужская рубашка, надетая на голое тело, придавала вдове совершенно иной образ, не такой, как всегда. Открытые стройные ноги и бедра, всегда идеальная осанка. Через тонкую ткань рубашки вырисовывались линии тела, маленькие груди с острыми сосками, а воротник открывал изящную шею. Агустину она нравилась именно такой: без чопорности и прикрас, без маски и напускного высокомерия, в своей настоящей женственности и плавных движениях.       Ему хотелось снова раздеть её, но он опасался потерять голову и раствориться в этой женщине, а этого нельзя было допустить.       Кампос взял сигарету из пачки и закурил. Дульсина наклонилась, подняла с пола свои колготки. Села на край кровати и начала медленно их натягивать, выпрямляя ногу.       - Дождь заканчивается, - заметила она, бросив взгляд в окно. - Нужно ехать.       - Я подвезу тебя до ресторана, где ты оставила свою машину.       - Спасибо.       Он выпустил дым, наблюдая, как она одевается. Зелёное платье высохло и теперь снова идеально сидело на своей хозяйке. Ее тонкие пальцы застегивали медальон на шее. Она привыкла все решать и делать сама - не только за себя, но и за других порой. Она ненавидела чувство беспомощности и зависимости - он это помнил хорошо, когда эта женщина проживала мучительную ломку и восстановление в стенах этой квартиры. Сейчас в такое верилось с трудом - Дульсина, словно изящная птица с ярким оперением, летала свободно, жила здесь и сейчас. И снова носила маску.       Кампос погасил сигарету и подошёл к Линарес. Обнял сзади за плечи, легонько поцеловал в шею.       - Не жалеешь?       Она слегка качнула головой.       - Нет, я ни о чем не жалею.       Он повернул женщину к себе, и они снова загипнотизировали друг друга взглядами, как и всегда.       - Тебе было хорошо? - спросил Кампос.       - Да.       И Дульсина улыбнулась. Эта улыбка была такая искренняя, чистая и красивая, что мужчина снова не узнал привычную Дульсину Линарес де Морено. Он чувствовал, что теряет голову.       Агустин наклонился и поцеловал её, а Дульсина ответила на поцелуй, обняв мужчину за шею.       - Мне пора.       - Тогда поехали.