****
Проснувшись рано утром, сложив в небольшую сумку нужные вещи и свистнув своего верного Ксерксиса, Мозенрат открыл портал и через каких-то пару секунд очутился рядом с шикарным ограждением, открывавшим дивный вид на огораживаемые территории. Металлическая ограда по форме представляла собой переплетенные колючие побеги какого-то растения и позволяла находящимся снаружи лицезреть роскошный сад во всех его красках, но если бы посторонний попытался перелезть через нее или хотя бы просунуть сквозь нее руку, то тут же сильно и глубоко порезался бы о длинные острые шипы. За четыре года особняк и примыкающий к нему сад ничуть не изменились, словно Мозенрат уехал отсюда всего на пару дней. Прогулявшись вдоль изящной ограды, отделяющей владения Ферраджи от окружающих территорий, Мозенрат ощутил грусть и щемление в сердце. На протяжении четырех лет он крутился, точно белка в колесе, и не мог выкроить даже пару часов, чтобы увидеться с семьей. Когда же у него наконец выдалась возможность для передышки, то Мозенрат наконец ощутил, насколько же сильно он истосковался по своим родным, и поскорее дернул за шнурок, прикрепленный к резному косяку над калиткой. Дверь ему открыла Айла, его старшая сестра — она вместе с детьми, мужем и его семьей приехала навестить мать и дядю, а в данный момент торчала в саду и общалась обо всем на свете со своими младшими сестрами — двенадцатилетней Белладонной и одиннадцатилетней Флоренсией. Увидев всех троих своих сестер, Мозенрат улыбнулся и заключил их всех в объятия. Некоторое время они так и стояли, прижав к себе друг друга, и счастливо смеялись. — Как вы обе выросли и похорошели! — восхитился он при виде Белладонны и Флоренсии. В последний раз, когда он их видел, ведьмочки были ему до пояса, а сейчас уже доросли до уровня плеча. Затем Мозенрат посмотрел снизу вверх на старшую сестру, которая осталась выше на голову: — А ты, Айла, смотрю, почти не изменилась! — А я и не должна меняться! — усмехнулась Айла. — Если кто-то из моей семьи и поменялся, то только мои дети. Взгляни, как Азизи подрос за эти годы! С этими словами женщина показала в сторону качелей, на которых когда-то давно с визгом качался Мозенрат, а сейчас их приватизировал Азизи. Услышав звонок, в сад спустились и Джафар с Назирой. — Кто последний, тот дурак! — выкрикнула Назира и кинулась открывать. — Если ты сейчас опять воспользуешься приемом телепортации, чтобы меня обогнать, то я тебя уничтожу! — воскликнул Джафар, со всех ног устремившись следом за сестрой. Джафар так давно не видел Мозенрата, что думал было, что за годы разлуки племянник, покинувший родительский дом в пятнадцать лет, вырос настолько, что теперь ему придется слегка нагибаться, чтобы обнять мать и дядю, но нет — молодой человек за это время прибавил в росте всего пару дюймов и оставался на целую голову ниже старших родственников. Мозенрат был совершенно не похож на мать и дядю — высоких, худощавых и угловатых людей. Юноша внешне был практически копией своего папаши четверть века назад — красиво и гармонично сложенный, тонкий и звонкий, с правильными чертами смазливого лица. — Знал бы ты сколько всего произошло за эти четыре с лишним года! — начала Назира. — У тебя появился маленький кузен Тефар, Аделлина помолвлена с Айям-Агулом, Ильдар наконец женился, да еще и обзавелся сыном, Айла родила мне второго внука, а точнее, внучку, Лилит, и ждет третьего ребенка... — Самое главное забыла! — прервал этот нескончаемый поток всевозможных новостей Джафар и затем поведал племяннику о своей вражде с Аладдином и Джинном, о том, как его уничтожили вместе с лампой и наконец о том, как Назира вернула его в этот мир. — А я-то сейчас думал, почему же я ранее не получал от тебя гневного письмеца! — лукаво усмехнулся Мозенрат. — Кстати, меня тоже судьба сводила с этой преступной группировкой, и не раз...****
Хоть мать и дядя поведали ему об очень многом, Мозенрат понимал, что за четыре года его отсутствия произошло гораздо больше, чем он только что узнал. Каждый из членов семьи Ферраджи имел питомца, верного подручного во всех делах. Если у Джафара был попугай Яго, то у Назиры питомицей была орлица Алекто, у Ильдара — огромный варан Арес, а у Айлы — привезенная из-за океана совушка Афина. С этими животными, которых держали его старшие родственники, Мозенрат был знаком, и поинтересовался, успели ли завести кого-нибудь его младшие сестры за время его отсутствия. — Я захотела, чтобы у меня был подручный, и попросила Айям-Агула, чтобы он подарил мне какую-нибудь живность по случаю нашей помолвки. — начала Аделлина. — Он преподнес мне яйцо и сказал, что оно с сюрпризом. Я упросила тетину орлицу Алекто высидеть это яйцо. Я думала, что из него вылупится птенец какой-нибудь птицы, но из скорлупы вылез маленький черный змееныш. Моего любимого цвета! Оказалось, что это удав и что это девочка. Я назвала свою питомицу Персефоной! — Ну, у меня все проще — Ильдар украл для меня маленького павлина, которого я назвала Адонисом! — воскликнула Джафария. — А нам папа подарил Цербера, правда, одного на двоих. — поведали Белладонна и Флоренсия. — Это хищное плотоядное растение!****
Оказавшись дома, Мозенрат был безумно рад, но вместе с этим он ощутил, насколько же здесь всегда шумно. С тех самых пор, как только он прибрал к рукам страну Черных Песков и переустроил ее на свой вкус, единственными звуками, разбавляющими тишину, там были лишь ветра, грохотанье костей мамелюков и вопли Ксерксиса по поводу и без. За это время он отвык от той какофонии, которая обычно царила в особняке Ферраджи. За эти несколько минут, которые он здесь пробыл, мать успела прожужжать все уши, Джафария и Аделлина успели что-то не поделить и знатно подраться, и от всей этой шумихи у Мозенрата началась мигрень. Младшие Ферраджи — девятилетний Азизи, четырехлетний Тефар и двухлетняя Лилит — тоже не отличались тихим нравом. — Присмотри за своим дядей, Азизи. — попросила сына Айла перед тем, как удалиться за семейный стол и оставить детей играть в саду. — На качелях покатай, а заодно краем глаза следи за Лилит, ладно? Мы, взрослые, позавтракаем и побеседуем, а потом уже я вас покормлю. — Дядя должен присматривать за мной, а не я за ним! — возмутился мальчик. — Это нонсенс! — Возможно, Азизи. Что ж поделаешь, если моему дяде приспичило на старости лет обзавестись еще одним ребенком. Как только Мозенрат умылся с дороги и сел за стол, родня тут же завалила его вопросами касаемо той девушки, о которой он ранее упоминал в своем письме. — А как зовут твою даму сердца? — Садира. — Красивая? — Да. — Портрет носишь с собой? — А как же? Мозенрат запустил руку за пазуху и вытащил украшенный рубинами золотой медальон в форме сердца, висящий на золотой цепочке. Это оказался миниатюрный тайник, который закрывался на крючок. Открыв крышку, Мозенрат продемонстрировал родственникам небольшой портрет, написанный мамелюками с натуры по его приказу. Изображена была миловидная девушка с изумрудными глазами и каштановыми волосами. — Нос крупноват. — цокнула Джафария, в подтверждение своих слов проведя кончиком пальца вниз от переносицы по своему прямому, маленькому и узенькому носику с чуть вздернутым кончиком. — Ничего, вполне симпатичная. — синхронно вынесли вердикт Джафар и Назира. — А колдовать она умеет? — Разумеется! Она — песчаная ведьма! — А при каких обстоятельствах ты с ней познакомился? — поинтересовалась Белладонна, слегка подавшись вперед. Девчушка мечтала встретить свою любовь, поэтому ей было любопытно, какой была первая встреча ее старшего брата с его дамой сердца. — Хорошо, но вначале я должен рассказать о том, что произошло за то время, пока меня не было дома и что предшествовало нашей первой встрече, иначе ты ничего не поймешь. Мозенрат поведал обо всем, что приключилось с ним за эти четыре года — и о Дестане и его уроках, и о волшебной перчатке, и о взятии верха над Дестаном и всей страной Черных Песков, и о своих попытках мирового господства, и о своем знакомстве с Аладдином и его бандой, и о своем путешествии на воздушном шаре, которое должно было стать для него последним. Вышло так, что Садира в этот момент, когда Мозенрата заковали в антимагическую клетку и отправили в никуда на воздушном шаре, практиковалась в песчаной магии. Но что-то как всегда пошло не так, и она создала мощный песчаный смерч, затянувший воздушный шар, на котором в это время летел Мозенрат. Чудом сумев прекратить действие самостоятельно созданного смерча, Садира, как только взвившийся в воздух песок осел на место, узрела обломки того, что немногим ранее было воздушным шаром, а также миловидного юношу болезненного вида с оголенными костями на правой руке. Вот так необычно они и познакомились. Добродушная и отзывчивая Садира притащила нового знакомого в свое жилище, чтобы он отдохнул и восстановился после всех перипетий, о который он ей рассказал, а также поделилась своей скромной едой. Перчатка Мозенрата спустя некоторое время вернулась к своему владельцу — магическая перчатка в обмен на волшебство поглощала жизненную энергию хозяина, а обретение этой перчатки было для Мозенрата чем-то сродни сделки с дьяволом, которую не так-то просто расторгнуть. Да и парень совершенно не хотел этого, ведь считал, что владение магией оправдывает любые жертвы. Как только Мозенрат восстановился и скопил некоторое количество жизненной энергии, что позволило ему возобновить использование волшебной перчатки, он поторопился вернуться в свое царство, пока его никто не успел захватить во время его отсутствия. К тому же, Садира, по уши влюбившись в обаятельного чародея, нашла способ помочь ему уже второй раз, а именно увеличить количество песка в верхней половине его песочных часов, отмерявших, сколько ему осталось жить. На тот момент в верхней части оставалось еще несколько крупинок, которые осели на стекле, и именно поэтому Мозенрат не канул в Лету. — Так вот, именно Садира и спасла меня в тот роковой момент, когда мне оставалось рукой подать до смерти. — подытожил Мозенрат. — Теперь, дядя, ты понимаешь, почему мне все эти годы было не до писем.****
— Это замечательно, но ты обещал нас с ней познакомить! — заметила Флоренсия. — Разумеется. Она должна прийти сюда через несколько часов. — объяснил Мозенрат и, предупреждая последующие вопросы, продолжил: — Я просто хотел вначале прийти без Садиры, чтобы немного освоиться, пообщаться с вами наедине, узнать последние новости... А заодно я хотел бы заранее предупредить вас, чтобы быть уверенным в том, что ты, дядя, не будешь пожирать мою девушку... — Так я же глазами... — Тогда не чавкай! — Джафар! Клянешься ли ты не щипать невесту Мозенрата за ягодицы? — с деланной серьезностью спросила Назира, догадавшись, к чему клонит сын. — Мне не нравится слово «ягодица»: напоминает крупную ягоду — ягодищу. — заявил Джафар. — Арбуз, например. А мне нравится размер попки где-то с дыньку, и такие же грудки… — Ты давай не увиливай! Клянешься ли ты не щипать невесту своего племянника за ее плодово-ягодные места? — усмехнулась Назира. — Клянусь не щипать! — Слышал, сынок? Можешь вздохнуть с облегчением — Джафар не будет щипать! — Только нежно поглаживать! — подлил масла в огонь Джафар с хитрой и бессовестной до невозможности ухмылкой. Мозенрат спрятал лицо в ладонях. — Я говорю вам, что Садира — моя возлюбленная, а вы — сразу невеста.... Заставляют жениться, словно сами образцы положительного примера! — выпалил он затем. — Прошу без кивков на дурную наследственность! — предупредила Назира уже без смеха. — У нас были свои неприятности с созданием семьи, а ты должен жениться. — продолжил ее мысль Джафар. — Кому должен? Я просто встретил девушку, которая мне понравилась, а в ваших планах я уже усмирен, окольцован и окружен кучей детишек! Я вам больше скажу — у нас даже свидания в привычном понимании этого слова не было, мы, можно сказать, просто друзья! Я хочу познакомить вас с Садирой, но не хочу, чтобы вы меня опозорили перед ней! Я, что, так многого хочу? — Смотри лучше, чтобы твоя девушка не опозорила тебя перед нами! — процедила сквозь зубы Назира.****
Оставшееся время завтрак проходил практически в абсолютной тишине, и Мозенрат принялся оглядывать сидящих за столом родственников, будучи при этом погруженным в раздумья. Конечно, Садира была молодой и довольно симпатичной девушкой, поэтому вполне могла привлечь внимание ценителя прекрасного пола — Джафара. Но беда была в том, что не только Садира могла очаровать Джафара — вдобавок ко всему могло произойти и наоборот, чего Мозенрат крайне опасался и хотел бы предотвратить. Если бы только он знал, как... Глядя на дядю, Мозенрат не мог понять, каким образом такой непривлекательный внешне и отталкивающий мужчина, как Джафар, сумел за свою жизнь очаровать и заманить в постель столько прекраснейших девушек и женщин, многие из которых годились ему в дочери. Безусловно, Мозенрат всей душой обожал дядю, однако давно вышел из того возраста, когда родители кажутся безупречными, самыми красивыми и самыми умными. Юноша понимал, что его мать и дядя имеют определенные недостатки и не отрицал этого, однако при всем этом по-прежнему любил их, и не меньше, чем в детстве. Оставшись с Джафаром наедине, когда завтрак подошел к концу, Мозенрат задал дяде истерзавший его вопрос. — Как у тебя все это время с легкостью выходило не просто выбирать, а еще и очаровывать прекрасных любовниц, которые, прости за прямолинейность, гораздо красивее тебя самого? Это все гипноз, так ведь? — Нет, это не гипноз. — усмехнулся Джафар, играясь со своей тонкой витой бородкой. — А что же тогда? — Ты хочешь это знать, чтобы тоже охмурять девушек с первого на тебя взгляда? Ты и так красавец, зачем тебе это? — Нет, я не собираюсь никого охмурять. — мотнул головой Мозенрат. — Мне вполне достаточно Садиры, к тому же, я до сих пор девственник… Увидев гримасу недовольства и презрения на лице Джафара, Мозенрат продолжил: — Дядь, я ведь уже большой мальчик, мне скоро двадцать лет исполнится. Почему я не для того, чтобы непременно применять, а просто из любопытства не могу узнать твой главный секрет? Зачем ты всегда делаешь какую-то тайну на пустом месте? Джафар закатил глаза при той мысли, что его без малого двадцатилетний племянник по-прежнему остается таким же любопытным и дотошным, как и в детстве — если уж захотел что-то узнать или выпросить на что-либо позволение, то все нервы вытреплет, а добьется своего. Однако сдался и произнес: — Понюхай мою шею. Мозенрат послушно приблизился, склонился и втянул носом воздух. — Чем она, по-твоему, пахнет? — поинтересовался Джафар. — Мускатным орехом, корицей, гвоздикой, кардамоном и немного ванилью… — Так задумано, чтобы ты не улавливал амбре главного компонента — сильнейшего феромона. Каждая представительница прекрасного пола, которая проводила со мной хоть немного времени, тотчас оказывалась у меня в постели. Но чтобы предотвратить ненужные эксцессы, я сделал так, чтобы этот феромон не действовал на моих родственниц, любых мужчин, а также на девушек, не достигших совершеннолетия. Поэтому так вышло, что он не сработал на Жасмин. — Выходит, ты парфюмер? — опешил Мозенрат. — Но зачем тебе это нужно? — Мне нравятся девушки, которые гораздо красивее меня самого: высокие, стройные, но не без форм, с миловидным личиком... Без этих ухищрений я бы их ни за что не привлек.