Аладдин и потерянный брат

Аладдин и Джафар принялись биться. Хоть Джафар и обладал магией, Аладдин был ловок и хитер и потому мог одолеть своего врага и без применения волшебства. Увернувшись от очередного магического луча, выпущенного в его сторону из золотого посоха в форме кобры, Аладдин проехался на коленках по гладкому мраморному полу между ногами Джафара, сбив тощего колдуна и заставив его упасть на живот, а затем крепко схватил за лодыжки, чтобы оттащить подальше от его чародейского посоха и затем расправиться, уже будучи с ним на равных. Однако Аладдину в этом помешал Мозенрат, выпустив из своей перчатки энергетический луч колоссальной силы, который прибил его неприятеля к окну и разбил стекло вдребезги, тем самым спровоцировав его падение с высоты. — За себя и за дядю! — воскликнул он. Однако Мозенрат затем заметил, что Аладдин, падая, перевесил Джафара и увлек его за собой, продолжая мертвой хваткой держать злодея за лодыжки. Мозенрат ужаснулся, а Аладдин и Джафар, в пылу схватки разбив панорамное чердачное окно, с громким криком полетели вниз, не прекращая ожесточенно бороться в процессе полета. Коврик поторопился Аладдину на подмогу, однако был мгновенно распущен благодаря заклинаниям Джафарии, которая в это время беззаботно качалась на качелях в саду. Джафар же, упав с такой высоты, остался бы цел и невредим лишь потому, что благодаря помолвке с Аделлиной Айям-Агул в качестве подарка своему грядущему свату и его сестре наделил их бессмертием и неуязвимостью. Хоть Джафар и обрел бессмертие, но это произошло совсем недавно, а до сих пор в течение двух лет его семья жила без него и потому еще не успела привыкнуть к тому, что теперь Джафар бессмертен. Потому Джафария, Аделлина, Белладонна и Флоренсия, опасаясь за жизнь своего отца и дяди, одновременно применив различные заклинания, материализовали под падающим Джафаром батут, паутину и сеть лиан соответственно. Аладдин упал на землю и чудом не пострадал, а Джафар остался висеть в двух метрах над землей, опутанный паутиной и лианами, возникшими одновременно и образовавшими трехмерную ловчую сеть. Мало того, когда он приземлился на созданный Джафарией батут, то подлетел вверх и запутался еще сильнее. — Спасибо, Джинни! — выкрикнул Аладдин, будучи уверенным в том, что Джафар опутан и не сможет ему противостоять благодаря помощи джинна. Назира в панике телепортировалась к брату, чтобы с помощью колдовства предотвратить его падение, однако ей не пришлось ничего предпринимать — ее дочери и племянницы сделали все возможное. Правда, из-за того, что они применили разные заклинания все сразу, Джафар оказался в ловушке, из которой Назира его освободила. Ответа не последовало, и Аладдин снял тюрбан, в котором обычно прятал лампу. Конечно, освобожденный Джинни мог перемещаться независимо от местонахождения лампы, но Аладдин хранил лампу у себя, потому что, завладев ею, какой-нибудь злодей мог ей воспользоваться в своих корыстных целях, заставив джинна исполнять свои злобные желания. На этот раз лампы там не оказалось. — А ты не это ищешь? — пропищал, обращаясь к растерянному Аладдину, маленький мальчонка, держащий за ручку искомый артефакт. — Откуда она у тебя? А ну отдай! — А ты отними! — показал ему язык Тефар и принялся улепетывать со всех ног. В этот момент Джафар силой магии заставил путы, ранее обвивашие его, опутать Аладдина, который ринулся было вдогонку за маленьким мальчиком, чтобы не позволить ему вновь завладеть лампой. Предоставив расправу над Аладдином на всех парах спустившимся в сад Ильдару и Мозенрату, Назира занялась Кассимом. — Да, мой отец далеко не идеален, но каким бы он ни был, это не значит, что я позволю кому-либо из вас лишать его жизни! — выпалил Ильдар.— Я прямо сейчас заставлю тебя и твоего гнусного джинна сполна заплатить за то, что вы сделали с ним! — Пропусти меня, братец! — воскликнул Мозенрат. — У меня с ним личные счеты — этот поганец успел попортить много крови нам с дядей обоим! Начать расправу над своим ненавистным бывшим Назира решила с разогрева — с того, что за ноги подвесила Кассима к дереву вниз головой, после чего мертвой хваткой вцепилась в его предплечье и, дергая его руку, принялась что есть силы лупасить Кассима по лицу его же ладонью. — Не бей себя! Не бей себя! — приговаривала она при этом, дико хохоча. Особенность психологии близнецов заключалась в том, что сразу расправиться с врагами было не в их стиле: они оба были садистами, получающими удовольствие не только от лицезрения чужих страданий, но и от причинения страданий кому-либо, и прекрасно знали, что есть вещи гораздо более страшные, чем обычная физическая смерть. Как только у Назиры начал болеть живот от безудержного смеха, она решила на время прекратить садизм, так сильно забавляющий ее, и наконец высказать Кассиму все, что она хотела высказать в течение всех этих двадцати лет. Кассим, вися вниз головой, чувствовал себя все хуже и хуже и уже был согласен на то, чтобы Назира просто убила его, но избавлять кого-то от мучений сразу было совершенно не в ее стиле. Назира телепортировала себе в руки кипу листов, которые были исписаны с такой злостью, что слова были размашистыми, сильно вдавленными в бумагу, кое-где даже порванную от такого натиска пера. Строки были слегка потускневшими от времени, а некоторые слова и фразы были агрессивно зачеркнуты. Назира, начав декламировать и вскоре заметив путаницу в своих записях, принялась сортировать бумаги по порядку, а Кассим, за последние пару часов уже тысячу раз пожалевший о своем решении познакомить Аладдина с его братьями, закатил глаза. — Не смей закатывать глаза! — рявкнула Назира. — Я ждала этого двадцать лет и заслуживаю хотя бы десяти минут злорадства!

****

Все это происходило одновременно с беседой Аделлины и Азизи с незваным гостем. Не сдвигаясь с места, Аделлина понимала, что на территории особняка сейчас происходит полнейший хаос, однако пока что не могла присоединиться к остальным родственникам, чтобы помочь им противостоять Аладдину и его компании. Дело в том, что первостепенной задачей для Аделлины в данный момент являлось не допустить этого иноземца на фамильную территорию, чтобы он не осложнял и без того непростую ситуацию. Однако это не означало, что Аделлина при этом никак не участвовала в семейных разборках. Видя, что ее отец вместе со своим злейшим врагом выпал из чердачного окна, она мгновенно наколдовала под ним паутину, забыв о том, что благодаря ее помолвке с Айям-Агулом вся ее семья отныне и впредь бессмертна, а благодаря чудо-цветку Арбатаса еще и неуязвима. — Постой, смерть! Если Рунтар у вас, то это, что, значит, вы его убили? — опешил Анкутма. — Анкутма, расслабься, это не смерть, это девчонка, которая вызывает духи мертвых и проводит разные ритуалы! — выкрикнул находящийся неподалеку Аладдин, который застал обрывок диалога Анкутмы со «смертью». — Вы думаете, мне это помешает отправить вас обоих в царство Айям-Агула? — дерзко усмехнулась Аделлина, а после засмеялась настолько жутко, что всем показалось, что этот смех доносится не от хрупкой, пусть и пугающей с виду девчушки, а из глубин ада. Затем она промолвила пробирающим до мурашек голосом: — Силы тьмы, услышьте мой зов и вызовите в мир живых вашего предводителя! Айям-Агул, помоги в сложный миг! Напали на наше поместье враги! Явись же ко мне, мой грядущий жених! И вместе со мной натиск их отрази! Анкутма хоть и перепугался до чертиков, однако не стал терять времени даром и пока Аделлина во всеуслышание хохотала и затем завывала, призывая своего могущественного жениха на помощь, ринулся мимо нее, оттолкнул Ильдара и Мозенрата в сторону и быстро разорвал обвивавшие Аладдина лианы. — Ты меня разозлил! Ты играешь с огнем, варвар! — заорала Аделлина, и ее волосы в гневе встали дыбом. — ПЕРСЕФОНА, ФАС!! Однако Персефона не смогла не то чтобы поглотить врага своей хозяйки, а хотя бы пошевелиться — в данный момент самка удава с раздувшимся от проглоченной еды туловищем дремала, будучи не в силах сдвинуться с места, и переваривала свой обильный обед в виде немаленькой ищейки. — От тебя никакой пользы, Персефона! — в гневе воскликнула Аделлина, топнув при этом ногой. — Что, списан твой червячок, смерть? — довольно усмехнулся Анкутма, осознав, что к чему. Азизи, недовольный таким положением дел, обернулся слоном, чтобы расправиться в первую очередь с Анкутмой, а Аладдина предоставить старшим родственникам.

****

Тефар тем временем успел удрать из сада в особняк, чтобы в своей комнате спокойно использовать волшебную лампу с джинном по прямому назначению. Но его планы сорвал Рунтар, который стоял в коридоре, припав к биноклю, позволяющему наблюдать за происходящим рядом с калиткой, и заметно нервничал. — Ой, что будет, что будет! — причитал Рунтар, обхватив голову руками. — Я не переживу, если этот урод как-либо навредит моей сестренке и племяннику — я так рад, что влился в эту семью, и не хочу никого терять! Но что я могу сделать? Против Анкутмы я не сильнее блохи, а артефакты Мозенрата я не смогу применить так, чтобы от него избавиться! — Братик Рунтар, возьми эту лампу! — внезапно обратился к нему Тефар. — Внутри сидит джинн, который сможет исполнить любое твое желание и избавиться от Анкутмы! — А я смогу использовать твою лампу? — озадачился Рунтар. — Это ведь ты — хозяин этого джинна! — Разумеется. Пока лампа в твоих руках, ты — хозяин джинна. Джинн сможет исполнить мои три желания потом, после твоих, когда ты вернешь мне лампу. Да и мне надо хорошенько подумать, чтобы выбрать из множества своих желаний только три и решить, чего я хочу больше всего на свете и чего не смогу добиться другим способом. — Это очень разумно, Тефар, и очень благородно с твоей стороны. — улыбнулся Рунтар и потер лампу. Джинни, выползнув из носика и увеличившись в размерах, очень удивился, увидев, что лампа в руках у злодея. — Ой, это не Аладдин... Достав откуда-то из воздуха пенсне, чтобы тщательно рассмотреть обладателя лампы, Джинни, закончив с этим, изрек: — Сегодня в роли Ала выступит злобный и уродливый человек... — Я — твой хозяин, Рунтар, сын Джафара Ферраджи! — воскликнул Рунтар, схватив джинна за грудки, потянув вниз и таким образом заставив его смотреть на себя не сверху вниз, а наоборот. — Ты — сын Джафара? Впрочем, я не удивлен. Вы с ним одной породы! — Так ты — джинн Аладдина? Тот самый, который меня сдал с потрохами? — Да, и это ты еще легко отделался темницей, ты заслуживаешь гораздо более суровой кары за свои мерзкие поступки! — Впрочем, неважно. Пока лампа в моих руках, я — твой хозяин! Прекращай чепуху пороть! Давай, исполняй мои три желания согласно списка! Первое — я хочу, чтобы Анкутма сдох! — Вообще-то есть пара оговорок, несколько небольших условий... Правило номер один — я не могу никого убивать! И не проси! — Хм, ну тогда исполни мое другое желание — заставь Брунгильду до безрассудства полюбить меня! — Правило номер два — я никого не могу заставить полюбить тебя! — Ну тогда воскреси из мертвых моих родителей! — прошипел сквозь стиснутые зубы Рунтар, явственно ощущая, что кровь в его жилах начинает закипать. — Правило номер три — я не могу воскрешать людей из мертвых! Это жуткое зрелище, не по нутру мне! — ТЫ, ЧТО, ИЗДЕВАЕШЬСЯ НАДО МНОЙ? А ЧТО ТЫ ВООБЩЕ МОЖЕШЬ?! — визгливо проорал Рунтар. — А в остальном — что угодно! — ухмыльнулся Джинни. — Братик Рунтар, не хочешь воспользоваться чем-нибудь из моей оружейной комнаты, чтобы исполнить хотя бы свое первое желание? — предложил Тефар. — Тебе четыре года и у тебя уже есть собственная оружейная комната? — ахнул Рунтар. — Я впечатлен. Вот только как я смогу с помощью какого-либо оружия прикончить этого полудурка? Любое холодное оружие для меня слишком тяжело, а стрелами или дротиками этакую тушу не проткнешь достаточно глубоко... — А кто сказал тебе, что это холодное оружие, лук, дротики или арбалет? Я самостоятельно изобрел и сконструировал инновационное огнестрельное оружие! — Оно стреляет огнем? Поразительно! — воскликнул Рунтар, а затем разразился неистовым хохотом: — АХАХАХАА!!! Я смогу сжечь этого увальня — сало хорошо горит! — Это называется огнеметом, он у меня есть. Он стреляет специальным горючим газом, который, пролетая значительное расстояние, воспламеняет все вокруг! Но я говорил про пулеметы — они стреляют железными и стальными снарядами, которые вылетают со страшной скоростью под действием воспламенения и сгорания пороха! — Что за джинн ты такой? От четырехлетнего ребенка больше пользы! — презрительно усмехнулся Рунтар, а затем обратился к Тефару со словами: — Не, мне лучше огнемет. Эти твои железные и стальные снаряды вряд ли смогут проткнуть этакую тушу, да еще и достаточно глубоко. Тефар проговорил заклинание перемещения, и в его руках спустя пару секунд оказался причудливый прибор. Стрелять было решено с чердака, чтобы не выдать себя. Рунтар устойчиво установил на полу огнемет, затем опустился на четвереньки и выглянул в разбитое окно. — А-а-а, как высоко! — выкрикнул в панике он. — Мне самому сжечь Анкутму или тебя подстраховать? — спросил Тефар. — Лучше подстрахуй — я сам хочу разделаться с ним! Тефар схватил брата за ноги, а Рунтар, высмотрев с высоты Анкутму, прицелился и выстрелил. Однако из-за страха высоты и волнения у него начался сильнейший тремор, и потому дрожащие руки отклонили дуло немного в сторону. При повторном залпе ситуация никак не изменилась. — Нет, я придумал способ лучше. — заявил затем Рунтар, понимая, что так ничего путного не выйдет. Он нацепил на себя летающие сандалии и подпоясался Шарфом Невидимости, чтобы максимально близко подлететь к своей мишени и при этом не быть замеченным, а чтобы и его оружия не было видно, намотал один из уголков Шарфа на корпус огнемета.

****

Но и остальным из компании Аладдина приходилось в этот самый момент несладко. Алекто своими страшными когтистыми лапами крепко схватила за загривки Абу и Яго, чтобы они не сумели помочь Аладдину или помешать кому-либо из Ферраджи или Хасенафов, и устремилась в укромное местечко, чтобы там с чувством и толком ими отужинать. — Я же говорил! — проворчал Яго, а затем принялся возмущенно тараторить без умолку. — Нам с тобой надо было оставаться во дворце, в безопасности! Поехали вместе с нами к братьям Аладдина, говорили они... Будет весело, говорили они... У нас постоянно какие-то приключения, ни минуты покоя, так сейчас еще это наше приключение станет для нас последним! Мы с тобой, макака, станем ужином для свирепой орлицы! Все, это конец! Конец! Узнав про появление Аладдина и его друзей в особняке Ферраджи, в сад выскочили Нефир и Мираж, которые решили составить Ильдару и Мозенрату компанию. Жасмин же оказалась схвачена Айлой, Айгюль и Джафарией: Айла применила заклинание обездвиживания, которое позволила ее кузинам заковать Жасмин в тяжелые кандалы, не позволяющие пошевелиться.