****
Услышав об этом, Мозенрат ощутил, что в его голове заклубился хаос. Так чей он, в конце концов, сын? Кто наделил им его матушку? Ну уж точно не Кассим! На мгновение оставил Аладдина остальным желающим спросить с этого оборванца за все хорошее, Мозенрат обратился к матери: — Значит, дядя Джафар все-таки мой папа? Я так и знал, что уж никак не могу быть сыном этого потаскуна Кассима! Не зря я все-таки дядю поначалу папой называл! Как будто чувствовал, что это так и есть! Тогда маленький, еще даже не годовалый Моззи только-только начал пытаться разговаривать — уже произносил отдельные слоги, подражая старшим, но до полноценных слов пока что дело не дошло. В один из дней, когда близнецы вдвоем его купали — так выходило сподручнее — он вначале обратился к Назире, назвав ее мамой, чем вызвал у своей родительницы неистовую бурю эмоций, а затем назвал Джафара папой. — Нет, малыш, я не папа, я твой дядя. — поправил племянника Джафар. — Дядя Джафар. — Папа Джафар? — переспросил малыш. Конечно, он не слишком четко тогда произнес имя своего старшего родственника, содержащее множество труднопроизносимых для маленького ребенка букв, но было ясно, что Моззи попытался произнести именно его. Тогда Джафар оказался растроган еще сильнее, чем его сестра. Правда, так растроган, умилен и очарован Джафар был, лишь впервые услышав из уст племянника свое имя — в дальнейшем его всякий раз трясло от этого неумолкающего писклявенького голоска, кликавшего своего дядю по миллиону раз на дню, а после просящего покормить его или поиграть с ним, или задающего какой-нибудь глупый вопрос, или еще что-нибудь... В отличие от своих сестер, которые были тихими и послушными детьми — особо не проказничали и не доставляли неприятностей старшим, — маленький Моззи постоянно норовил куда-то залезть, а уложить этот маленький сгусток энергии и любопытства спать и хоть ненадолго отдохнуть самим вовсе было для близнецов целым квестом. Но вместе с тем никто из его племянниц не называл его папой, да еще и так настойчиво — с самого начала и Айла, и Белладонна, и Флоренсия называли его дядей. С самого рождения Мозенрата между ним и его дядей возникли необъяснимые и невероятно крепкие узы, благодаря которым маленькому непоседе и шкоднику прощалось практически все. — Нет, дорогой, к счастью, это не так. — ответила Назира сыну. — Ты — сын Кассима. — Почему это к счастью? — нахмурился Мозенрат. — Потому что если бы твои родители были бы братом и сестрой, да еще бы и близнецами, ты бы родился глубоко больным, с грубыми отклонениями и нарушениями здоровья. Чтобы такого не случилось, мы с твоим дядей всякий раз предохранялись, когда хотели пошалить. Так что никто из наших детей тире племянников не является нашим общим. — Понятно... — отозвался Мозенрат. — Так что хоть я и ненавижу твоего папашу, но не могу отрицать того, что ты — сын Кассима. Да и потом, то, что ты — племянник, а не сын Джафара, не делает тебя менее любимым и драгоценным для него. Ты же прекрасно знаешь, насколько сильно Джафар тебя любит.****
Мозенрат улыбнулся и возвратился к Ильдару, Джафару, Нефиру и Мираж, обступившим Аладдина со всех сторон. А орава злодеев тем временем никак не могла поделить Аладдина — каждому хотелось расправиться с ним. — Пропустите меня вперед! — гаркнул Джафар. — Я первый с этим оборванцем повстречался, мне его и уничтожить! — Ишь чего захотел! — воскликнул Нефир. — Тебя же джинн отправил в мир иной, вот с ним и разбирайся! А с Аладдином должен разделаться я — из-за его дипломатии я дважды понес крупные финансовые убытки и остался в минусе — мне разрушенную Аграбу за свой счет пришлось отстраивать, как, получается, и Гюлисхан — у меня все золото от продажи оружия и строительных работ бессовестно конфисковали! — Нет, это я должна уничтожить Аладдина! — прокричала Мираж. — Он всякий раз нейтрализует любые мои попытки привнести зло в этот мир и заставить жалких смертных страдать! — А мне всякий раз мешает подчинить себе все мироздание! — заявил Мозенрат. — А ну тихо! — выкрикнул Нефир. — Если мы все тут передеремся, то упустим момент и дождемся того, что кто-то из тех, кому Аладдин ранее помогал, придет на помощь ему! Давайте лучше все вместе придумаем лучший и наиболее ужасный и заслуженный способ отплатить этому отродью за все, что он нам сделал! — Верно! — обрадовалась Мираж. — Фазир уже дважды вступался за этого мальчишку и портил мои планы... — Не говорите мне о нем... — пропела Назира. — Ильдар, лично тебе Аладдин ничем не досадил, так что лучше расправься с этим варваром! — воскликнул Мозенрат, указав на Анкутму, который отчаянно пытался совладать с Азизи-слоном. — У нас всех с Аладдином личные счеты! — А кто это такой? — озадачился Ильдар, который пришел позднее всех и пока что был не в курсе всего, что здесь произошло всего за последние несколько часов. — Заклятый враг нашего с тобой братца! — выкрикнула Аделлина. — Я тебя потом с ним познакомлю! Сначала помоги нам разделаться с этим варваром, а то если он доберется до нашего братца, то тогда знакомить будет уже не с кем! — Ладно... — протянул Ильдар и сцепился с Анкутмой. Однако хоть Ильдар и был самым сильным из Ферраджи, однако силы все же оказались неравны — его противник мгновенно завалил его на лопатки.****
— Джинн, немедленно сделай Ильдара в десять... нет, в двадцать раз сильнее! — горячо прошептал Рунтар, в очередной раз потерев лампу. Теперь уже применять огнемет было опасно — можно было поджечь не только Анкутму, но и Ильдара. — Извини, ничего не могу сделать, ничем не в силах помочь! — с удовольствием произнес Джинни, который, по всей видимости, получал искреннее удовольствие от трепли ой каких тонюсеньких нервишек Рунтара. — Как это ничего? Ты же джинн! Живо исполняй мои три желания, аферист, как исполнял желания Аладдина! — Возможно, ты не в курсе, дружок, но Аладдин освободил меня от лампы, поэтому я не обязан выполнять твои желания, а Аладдину я помогаю лишь потому, что он — мой друг! — Ты подружился со своим хозяином, что ли? Ты больной? — Ну да. Ты бы тоже так мог. — ТЫ, ЧТО, СУМАСШЕДШИЙ?! — Цербер, сюда! — свистнули Белладонна и Флоренсия своего питомца, видя, что дело плохо. — Вы думаете, я вашей собаки испугаюсь? — выкрикнул Анкутма, не прекращая придавливать Ильдара к земле. Но это оказалась вовсе не собака. Цербер, вытащив корни из горшка, приковылял на них к призвавшим его хозяйкам, щелкая при этом своими зубастыми створками и извиваясь похожими на ядовитых змей стеблями и торчащими между створками длинными тонкими язычками. — Это и есть ваш хваленый Цербер? — захохотал Анкутма. В одно мгновение Цербер вырос почти до размеров особняка, и в этот момент Анкутма тут же пожалел о своих словах. Разинув створки одного из своих бутонов, вооруженные острыми клыками и языком-удавом, он мигом заглотил незваного гостя, после чего сомкнул створки и довольно облизнулся. — Конечно, не так, как хотелось бы, но в целом я доволен. — заметил Рунтар. — Главное, что этот несносный увалень наконец исчезнет из этого мира, а каким именно образом — уже не столь важно... А за сколько времени ваш Цербер переварит это недоразумение? — Минут за тридцать, может быть, сорок... — прикинула Флоренсия. — А если честно, то не знаем. — пожала плечами Белладонна. — Столько мяса зараз мы ему еще никогда не давали. — А как понять, что полностью переварил? — поинтересовался Рунтар. — Не хотелось бы, чтобы этот увалень встал вашему Церберу поперек горла и выплюнулся. Понимаете, я хочу быть полностью уверенным в том, что я могу заснуть спокойно... — Ну, как только вновь уменьшится до своих привычных размеров и створки откроет — значит, переварил... — Спасибо вам, девочки, мои милые! — воскликнул Рунтар и, подлетев на своих крылатых сандалиях до уровня глаз своих кузин, поцеловал руку каждой по очереди. — Тебе спасибо — у нас мясо уже почти закончилось, а так Цербер еще долго будет сытым. — улыбнулась кузену Флоренсия. — Этот варвар настолько бесполезен, что сгодился разве что в качестве еды для плотоядного растения. — заметил Нефираж. — Ну и ничтожество! — Согласен! — улыбнулся ему Рунтар. — Столько родственных душ в этой семье! — Так это и есть мой брат по отцу, о котором мне говорили? — спросил Ильдар у своих кузин, поднимаясь с земли и ощупывая себя — все ли осталось целым. Удовлетворенная бесспорной победой своей семьи и своим активным участием в ее обеспечении, Джафария затем принялась приводить в порядок свой внешний вид, несколько потрепанный из-за потасовки с Жасмин. Девушка силой магии переместила себе в руку зеркало, косметику и расческу и принялась прихорашиваться. — Эй, чучело, тебе бы тоже не мешало хотя бы причесаться! — окликнула она сестру. — Держи-ка мою расческу, а то совсем жалко выглядишь — волосы дыбом стоят, как будто тебя молнией шарахнуло! — Сатанистке полагается внушать ужас. — был ответ. — И своим внешним видом в том числе. — Что ты и делаешь. — Заткнись! К тому же, я ни за что в жизни не воспользуюсь твоей расческой, даже под страхом смерти. — Это еще почему? — У тебя в голове паразиты живут, которые все твои мозги сожрали, тупица. Ты хочешь, чтобы я их с твоих волос перенесла на свои? — Ты, что, нарываешься? — закатала рукава Джафария. — Ты хочешь драки, принцесса? — следом за ней закатала рукава Аделлина. — Что ж, я не против! — Смерть тебе, Аделлина! — Нашла чем пугать! — Когда ты уже выйдешь замуж за своего обожаемого упыря и свалишь наконец из этого дома? — Это твой Механикус — упырь! Скорее бы ты уже вышла за него замуж — тогда целыми днями только и делала бы, что мыла, скребла и чистила: Механикус двинут на чистоте! Тогда бы у тебя уже не оставалось времени на то, чтобы морду красить! Но взаимными оскорблениями дело не закончилось — близняшки затем с дикими криками принялись кататься по земле, колотить друг друга и таскать за волосы. — А НУ ХВАТИТ! — выкрикнул Рунтар, и девчонки от неожиданности замерли. Затем он продолжил более спокойно: — Как вам не стыдно! Вы же — представительницы цивилизованной страны, одной из самых развитых, а ведете себя хуже варваров, от которых я и уехал! Любой спор можно решить словами! — Я просто так завидую папочке... — вздохнула Джафария. — У него есть сестра-близняшка, вместе с которой он всегда может хорошо провести время. У меня нет такой сестры, с которой я бы могла заниматься гимнастикой, наводить красоту и шить невероятные наряды... — А у меня нет сестры, вместе с которой я бы могла заниматься таксидермией и проводить темные ритуалы и спиритические сеансы... — вздохнула Аделлина. — Мы слишком разные, и поэтому не ладим и никогда не ладили друг с другом. — Не надо ждать, что твоя сестра будет такой, как ты, или такой, как ты хочешь. Не надо ждать от другого человека того, что ему не свойственно — никто из вас же не будет выжимать персик, чтобы получить лимонный сок. Вы разные, и это замечательно. В мире есть свет и тьма, день и ночь, и это прекрасно... — Как-то уж слишком много тьмы и ночи... — фыркнула Джафария, указав взглядом на сестру. — Вам не обязательно быть копиями друг друга, чтобы приятно проводить время и интересно общаться. Насколько я знаю, каждая из вас может разделить свои увлечения с прочими родственниками, которых у вас предостаточно. И потом, разве плохо, что каждая из вас может рассказать другой что-то новое, чего та не знает? Вы обе — очень интересные и непохожие друг на друга люди, и это повод расширять свои горизонты, а не вздорить друг с другом по любому поводу! И раз я за несколько часов нашел с каждой из вас общий язык, то это значит, что и вы можете! Ко всеобщему удивлению, на девиц эта реплика подействовала более чем убедительно, и они принялись вместе наводить красоту и при этом вполне мирно общаться и взаимодействовать. — О, а если мне накрасить губы красной помадой, как ты, то я выгляжу еще более устрашающей! — восхитилась Аделлина после того, как стерла с губ черную помаду и нанесла вместо нее ярко-красную. — Теперь я похожа на вампира! Потрясающе! — А если мне нарисовать стрелки, такие же, как у тебя, то глаза будут еще более выразительными! — обрадовалась Джафария. — Мы с сестрой никогда не могли совладать с близняшками — только успокоим, они через пару секунд опять нашли новую причину для ругани, а ты взял и вот так просто и сразу их угомонил... — восхитился Джафар, а затем поинтересовался у незаконного сына: — Как тебе это удалось? — Я на своей родине каждый день улаживал конфликты, почище, чем здесь. Мне не привыкать. Я руководил поединками на Поле Грубой Силы — у нас все споры решались поединками: кто победил, того и правда. — А в чем заключалась твоя задача? — Я приносил оружие, объявлял о начале боя и следил, чтобы эти безмозглые идиоты друг друга не поубивали. В общем, задача далеко не из простых — может и в тебя молотом прилететь, если вдруг скомандуешь кому-то не бить соперника по башке... Но я справлялся. Так что по сравнению с этим утихомирить двух ругающихся девчонок для меня пара пустяков. — В любом случае ты молодец. — заметил Ильдар. — Как я понимаю, мы с тобой оба — сыновья Джафара и единокровные братья. Я — Ильдар. Будем знакомы. — Будем. — ответил Рунтар, пожав протянутую ему кисть, а через некоторое время заметил: — Я, кстати, очень рад, что у вас дома мне не приходится носить перчатки — они очень мешают и в них рукам жарко! — Тогда зачем ты их на своей родине носил? — поинтересовалась Айла. — Чтобы руки не замарать — у нас водопровода, как у вас, нет, так что с гигиеной туго!