один год до встречи с тобой настоящим

Не сложно предположить, что Сафронова с большим удовольствием приняла предложение Кисы. Она никогда не была у них на базе, даже понятия не имела где она находится и как выглядит, но это было и не важно, потому что предложи ей Ваня остаться на той набережной до самых потемок — она бы и на это согласилась, лишь бы подольше побыть с ним рядом. На деле же место, в которое он её привел, оказалось небывало располагающим и атмосферным. С первого взгляда было ясно, что это помещение довольно давно является местом встречи парней. Внутри были музыкальные инструменты, боксерская груша, маленький диванчик, столик, красивая гирлянда и даже зеркало, обклеенное их совместными фотографиями. Девушка с интересом оглядывала все, что там было, пытаясь рисовать картины в голове, как здесь прошло детство Вани, как они тут собираются, играют и обсуждают жизнь, свои чувства и мечты. — Здесь просто потрясающе, — искренне произнесла брюнетка, наблюдая, как парень заваливается на диван, и берет в руки гитару. — Ты умеешь играть? — Садись, восторженная ты наша, — Киса хитро улыбнулся, подзывая ее рукой к себе. — Гитару когда-нибудь в руках держала? Девушка отрицательно мотнула головой, наблюдая за тем, как красиво Ваня перебирает пальцами по струнам. — Хочешь научиться? Все это было так, словно Вера попала в сказку. И сейчас исполнялись все ее желания одно за другим. Она впервые за последний год чувствует себя самой счастливой девушкой на планете, рядом с ней человек, в которого она влюбилась с первого взгляда, от одного вида которого у нее начинают дрожать коленки, а еще они сегодня целовались, а теперь он хочет научить ее играть на гитаре. Жаль, что сказки заканчиваются, и её сказка, она была уверена, тоже скоро закончится. Этот день прекрасен, если постоянно стараться отключать логику, и не думать о том, почему же парень, который весь год подшучивал, и держался поодаль, внезапно заинтересовался ей. У Веры постоянно крутились мысли о том, что, скорее всего Киса поспорил на нее, и сейчас должны прийти Егор с Борей и открыть ей глаза на ее персональный рай, но ничего не происходило, и она совсем не знала, что думать. — Вань, скажи, пожалуйста, но только честно, почему ты поцеловал меня? Это какой-то спор, да? Киса помедлил, отложил гитару и посмотрел Сафроновой в ее растерянные глаза, которые еще минуты назад светились, как звезды над ночным океаном. — Может ты мне нравишься. Вера улыбнулась. — А вот и не правда, я тебе не нравлюсь. Киса снова откинулся на диван. — Это еще почему? Брюнетка также примостилась рядом. — Мне кажется ты еще никогда не влюблялся. Кислов задумался. — Расслабься, Сафронова, — его рука упала ей на бедро, — никто на тебя не спорил, — он начал аккуратно водить пальцами но ноге, вырисовывая какие-то узоры, известные только ему. — Тогда почему? — повернувшись к нему, она аккуратно, хоть и без особого желания избавилась от теплых пальцев на своем бедре, заставляя Кислова закусить губу. Вероятнее всего его забавляло, что она пыталась рисовать между ними дистанцию, хотя её глаза горели так, словно сейчас происходит что-то запредельно желанное в её жизни. Что может скрываться в таких безобидных касаниях для Вани она не знала, для него это обычная ситуация, она часто видела, как он с удовольствием касается Риты, других девушек, но вот для нее это было чем-то очень новым, притягательным, и, к сожалению, запретным. — Захотел, — честно произнес он, скидывая куртку. Доля секунды, и вот уже его теплые руки обхватывают ее за талию, и властно подминают на себя, укладывая на диван. Он внимательно наблюдает за ее взглядом, когда его рука тянется к волосам, чтобы убрать их с лица, потому что такие прекрасные моменты он хотел помнить всегда. Брюнетка закусывает губу и послушно складывает руки у себя на груди, пока он нависает сверху, окутывая все ее тело своим одеколоном. Крышесносящее чувство. Вера боится, что не захочет останавливать его, поэтому медленно прикрывает глаза, пока его рука поднимается верх по бедру, забираясь под юбку. Томные вздохи окутывают все ее нутро, когда он нежно касается ее шеи губами и медленно спускается вниз, при этом растягивая рубашку, освобождая себе путь к разгоряченной груди. — В тихом омуте, — ухмыляется он, как только его взгляду открывается прекрасный вид на красивое черное кружевное белье. Не желая останавливаться, Сафронова отбрасывает все мысли прочь, которые так и кричат ей остановится, и уже более решительно руками забирается ему под кофту. — Хочешь, чтобы я разделся? — оставляя поцелуй где-то в уголке губ спрашивает он. — Хочу. Брюнетка наблюдала за тем, как скоро он остается по пояс без одежды, и мечтала о том, чтобы дверь оказалась закрытой, и никто не вошел сюда, крадя этот замечательный момент. Она касается его шеи, притягивая ближе к себе для поцелуя. Скользит руками по груди, опуская их всё ниже, но в какой-то момент он просто перехватывает ее руки и ничего не объясняя, целуя в последний раз, отстраняется. — Хочешь покурить? — охрипшим голосом произносит он. Сафронова тяжело вздыхает, продолжая лежать с закрытыми глазами. — Хочу, Вань. Она улыбается, пряча лицо в локоть. Илья бы сильно удивился, что она может вот так бездумно позволять себя трогать и целовать. Она и сама удивлена, ведь еще секунду назад она уже была готова к тому, что сегодня все случится, и даже была рада, ждала этого. Но видимо у Кислова были совершенно другие планы на этот день. Ну и пусть. Все равно это было невероятно. — Держи. Он подал ей что-то вроде сигареты. И она послушно приняла. Кислов улыбнулся своей ослепительной улыбкой. Он так и продолжил сидеть раздетым по пояс, да и Сафронова тоже не спешила одеваться, поэтому они сошлись, на том, что все честно, и просто закурили. Уже буквально через минут пятнадцать, Вера лежала у него на коленях и расслаблено посмеивалась с тех шуток, которые он рассказывал, а Киса заботливо перебирал пальцами её красивые волосы, от которых пахло шоколадом. Тело было настолько легким и податливым, что они просидели там весь оставшийся вечер, целуясь, смеясь и обнимаясь. Когда действие травки стало понемногу рассеиваться, Вера наконец вспомнила про свой мобильный, который тут же включила, увидев восемь пропущенных от матери и пару сообщений от отчима, который просил вернуться домой и не нервировать мать. — Вань! Ваня! — Сколько времени? — он нехотя приподнялся, наблюдая за тем, как Сафронова застегивает рубашку. — Почти десять вечера, мать меня убьет. Он тяжело вздохнул, наблюдая, как девушка застегивает свою рубашку. На это можно было смотреть бесконечно много времени. Не хотелось признавать, но у Сафроновой была хорошая, даже очень женственная фигура. Зачем он прятала это за грудой тряпья Киса не понимал, ведь такой подарок природы следовало бы демонстрировать всем на зависть. Хотя весьма приятно, что он был первым и единственным зрителем этого шедевра. Киса задумался, он очень хотел верить, что Кудинов и половины того, что было доступно ему, еще не успел увидеть, и уже никогда не увидит. — Холодно на улице, — поднявшись, он погладил её плечи, — надень мой свитер. — Очень мило с твоей стороны, Кислов. Моя мать оценит. Хотя ты прав, с твоего позволения, — она приняла темный свитер, надевая его поверх своей рубашки. — Если спросит, скажу, что Илья дал, ничего не случится. — Да ты просто учишься на глазах. Иван ликовал, натягивая футболку. Как жаль, что он не сможет увидеть лица Марьяны в тот момент, когда дочь будет стоять перед ней, объясняясь, и сочиняя сказки о том, что весь вечер была с Кудиновым, когда, на самом деле она была целый день с Кисой, самым презираемым ею учеником. Хотя влюбляться в «нехороших» парней у них семейное, она должна будет войти в положение дочери. — Плохой пример заразителен, — брюнетка смущенно чмокнула его в губы, намереваясь отправиться домой. По пути домой они держались за руки, и их вполне могли спутать с настоящей влюбленной парой. Вере было спокойно рядом с Кисловым, и даже толпы подростков и мужчин постарше в их районе её сейчас не пугали, словно она была уверена, что случись что-нибудь, Ваня обязательно сможет её защитить. Она помнила о словах мамы о том, что такие парни всегда причиняют боль, но при взгляде на него, она просто отключала мысли, напоминая себе, что если ей суждено испытать самую сильную боль на земле — пусть её причинит Ваня. Пусть её сердце разобьётся, а чувства смоют в унитаз, зато она сможет искренне сказать, что любила, и любовь принесла ей страдания. Ведь какие бы не были страдания, если их оставила настоящая любовь — то всё не зря. Дойдя до поворота за которым виднелся её дом, девушка остановилась. — Ну всё, Вань, дальше я сама, а то боюсь, моя мама приложит все усилия, чтобы ты не сдал ни один экзамен по её предмету. Спасибо тебе за сегодня. — Нужно тебя отпустить, — он обвил руками её талию, крепче прижимая к себе. — Ведь я так боюсь завалить русский, — утрируя. Девушка улыбнулась, обвивая его шею руками. — Завтра встретимся? Придешь на вечеринку у бухты? — М-м, — прикрывая глаза, — а стоит? Киса ухмыльнулся, решительно впиваясь в горячие губы напротив. — Я поду… — Вер?! Они оба обернулись, разглядывая в темноте фигуру. Вера настороженно отстранилась от парня, опасаясь, что мама их раскрыла и теперь ей не жить, но присмотревшись, они поняли, что это был Кудинов. — Илья, блять его, Кудинов! Ваня засунул руки в карманы, тяжело вздыхая. Такой момент испортил, засранец. — Вера, ты ч-что тут делаешь? Нет, что ты тут делаешь с ним?! — Кудииинов! Не страшно ночью одному бродить, ты же мечта любого педофила. Но парень словно не замечал Кису, продолжая жалобно пялиться в испуганную девушку, испепеляя взглядом. — Вера, он тебе что-то сделал, да? Он угрожал тебе? Ваня в изумлении поднял бровь. — Слышь, очкастый, ты чё думаешь, я мог ей что-то сделать или как, а?! — А ты вообще заткнись, Кислов! — гаркнул Кудинов, сжимая челюсть. — Почему на ней твоя одежда? — А ты догадайся с трёх раз, ботаник. Угадаешь, дам тебе конфетку. — Я просто сейчас не понимаю! Моя девушка стоит ночью с тобой, еще и в твоей одежде! Вера, объяснись сейчас же, ты знаешь, я в любом случае приму тебя! Ваня ухмыльнулся. — Слышь, очканавт, если ты на неё дрочишь, это еще не значит, что она твоя девушка, понял? Сафронова словно пришла в себя. — Хватит! Ваня, прекрати его оскорблять, а ты Илья… Я… Я не смогу сейчас найти правильных слов, чтобы дать хоть какое-то здравое объяснение, поэтому предлагаю тебе уйти, а завтра в школе мы поговорим об этом. — Это я должен уходить? Вера, ты что несешь, я требую объяснений, что ты делала с Кисловым ночью? — Илья, что же я делала с Кисловым ночью? Ну, давай подумаем, — девушка приложила руку к подбородку, изображая задумчивость. — Илья, я правда очень устала, пожалуйста, иди домой! — Не уйду, пока всё не расскажешь! Ваня страдальчески закатил глаза, примеряясь с той злостью, которая бушевало внутри него. — Отношения у нас, Кудинов, доволен? Иди теперь поплачь своей мамочке, или отцу, или перед кем ты там слюни обычно пускаешь? Сафронова больше не могла выносить этой драмы, поэтому молча развернулась, направляясь домой, где, как она была уверенна, её ожидала не менее увлекательная беседа. Илья взрослый мальчик, и всё поймёт, она всё равно не сможет внятно ему объяснить то, что происходит, поэтому пусть всё подождёт до утра. А Ваня тем временем так и продолжил стоять перед Кудиновым, который испепелял его одним лишь взглядом. — Вы спите, да? Кислов и не ожидал чего-то более оригинального. — Тебя только это волнует, да? — ухмыляясь. — Трахались мы или нет? — Отвечай на вопрос! — Может ты меня заставить хочешь? — Ты же её не любишь, Кислов! — А она тебя не любит. Илья, ты же нормальный парень, просто пойми, что в жизни так бывает. — Как? Как бывает? Что адекватная девчонка влюбляется в идиота без намёка на хорошее будущее? Да ты ей жизнь сломаешь, понимаешь? Ты же сядешь через год, наркоман хренов, а она что, одна останется? — Ну, с тобой то у неё точно всё хорошо будет. Дом, машина, кондитерская фабрика, и всё у вас будет, как у твоих предков, даже то, что вы будете друг друга ненавидеть, а она тебя призирать будет, и от каждого твоего прикосновения ходить блевать, да? Охуенное будущее. — Да что ты знаешь? Я её с первого взгляда полюбил, понимаешь? Я её больше заслуживаю, чем ты! — Заслуживает он, блять. У тебя же кроме твоей фамилии ничего нет, ты без своего отца ничего из себя не представляешь. Ты не интересный, и Верочка об этом знает, поэтому ты за весь год её еще даже за руку не держал, Кудинов. Ну не любит тебя девочка, смирись, понял? — Тебя значит любит? — Иди уроки учи, Кудинов. Затрахал уже. — Я всё равно это так не оставлю, слышишь? — Да, и что же ты сделаешь? - Киса вплотную приблизился к Илье, смотря на него сверху вниз. - Между нами ляжешь, и плакать будешь? — Ты всё равно никогда с ней не будешь, а я рядом. Слышишь, Кислов, я всегда буду рядом. И в момент, когда ты, мудак конченный, разобьешь ей сердце, я приду, чтобы забрать её боль. Кислов сжал челюсть, пересиливая в себе желание избить этого зазнайку прямо здесь и сейчас. Агрессия переполняло всё его нутро, и будь сейчас перед ним противник посильнее, он бы не задумываясь разбил ему нос, смешав слёзы с кровью, но, к сожалению, перед ним стоял Илья, на которого даже у такого вспыльчивого парня, как Киса, не поднималась рука. — Какой же ты слабак, баклан. Я даже руки о тебя морать не хочу, потому что ты жалкий. А теперь подумай, нужен ли ей будет такой мямля рядом, после меня? - Ваня встряхнул Кудинова за плечи, чтобы этот фантазёр наконец-то пришёл в себя. - Илюша, ты не в своих фильмах, это реальная жизнь, прими как должное, Сафронова - не для тебя. — Ну это мы ещё посмотрим, Кислов.