Добрый вечер, Дозор!

Филипп в задумчивости потирал лоб, в сотый раз перечитывая требование Дневного Дозора, за подписью самого Серапина, полученное буквально через час после возвращения на рабочее место. Глава Дневного извещал, что считает совершенно необходимым присутствие своего представителя при допросе Алексея Гаева и Александра Казанцева. Почему-то в воображении бумага от Серапина зачитывалась ему голосом Жальцева. Который наверняка её и составлял. Шельма. Это что, война? - подумалось Филиппу в недоумении. Чем же так оказался задет Евгеша, что вошёл в такой раж, готовый выдвигать требования, в общем-то достаточно справедливые, но... Вот он - тот самый "вопрос доверия". Жальцев больше не доверяет ему. Почему? И ответ на поверхности. Первые шаги к такому положению вещей Филипп сделал сам. Ну что ж, так будет даже лучше. Наверное. Перечитав бумагу в сто первый раз, Филипп вызвал Леру и надиктовал ответ. Подозреваемые будут доставлены в офис Ночного Дозора нынче же, в 17:00. Представителю Дневного Дозора предлагается прибыть в это же время. Кто будет этим самым "представителем", у Филиппа даже сомнений не возникало. Лера посмотрела на Филиппа в растерянности. - Лёшка же не мог, да? - спросила она. Но в глазах стоял совершенно другой вопрос: "Если это всё-таки Лёшка, что будет с ним?" - Мы разберёмся, Лера, - ответил он на оба вопроса, - Обещать могу только то, что всё будет по закону. Следующим вызван был Николай, пребывавший в каком-то растерянно-неуютном состоянии. Наверное, тоже переживает из-за парней, которых считает своими друзьями. Филипп выдал ему указания по поводу доставки находящихся под домашним арестом. А напоследок спросил: - Карту Казанцеву передали? - Да, спасибо, - Николай сдержанно улыбнулся. Он отлично понимал, что его начальник пошёл на некий обман. На тот обман, который нельзя раскрывать, - С деньгами не так хорошо, как без них плохо. Я за Сашку очень переживал. Но вы же знаете, какой он. Ни за что помощь не примет, лучше с голоду сдохнет. Я ему продукты завёз, сигареты. Отдохнёт опять же. Рано ему впрягаться. - Хорошо, - кивнул Филипп. То, что деньги, пока оформляются в Москве необходимые документы, на счёт Казанцева отходят с личного счёта Филиппа Кларенса, знал только он сам. И рассказывать об этом никому не собирался. Ровно в 16:50 оба арестованных сидели в кабинете Филиппа. Уселись подальше друг от друга и делали отчаянный вид, что даже один другого не видят. Набычившийся Гаев держал руки в карманах своей кожанки. Казанцев расслабленно сложил большие кулаки на коленях. Синяки с лиц у обоих уже сошли, только у Казанцева вокруг глаза ещё оставалась нездоровая желтизна. - Так. - сказал Филипп посмотрев в упор на одного и на второго, - Через... - он глянул на часы, - через десять минут сюда прибудет представитель Дневного, чтобы присутствовать на допросе... - Кто? Жальцев? - сразу догадался Алексей. - Понятия не имею, - немного раздражённо соврал Филипп, про Жальцева ему и говорить-то не хотелось, - Мне не уточняли. Так вот, лучше всего будет эти десять минут употребить с пользой. С пользой для вас, - новый (как Филипп очень надеялся) проницательный взгляд на заговорщиков, - Мне, как и Жальцеву, уже доподлинно известно, что вы всё-таки были возле стационара в указанный час. Буквально в соседнем дворе. Но о следах драки на ваших лицах знаю я, а Жальцев - нет. Так почему вы соврали? - Потому что это наше личное дело. - буркнул Алексей, - Наше право - кулаками помахать. И никого не касается. - Как видишь, очень даже касается. И всё очень серьёзно... Договорить он не успел. В дверь вежливо постучали, и Лера сообщила, что Жальцев уже прибыл. Филипп развёл руками, показывая арестованным, что на этом его полномочия - всё, а дальше крутитесь сами, как хотите, раз считаете себя такими умными. И кивнул Лере, разрешая впустить посетителя. Жальцев вошёл, сегодня какой-то подчёркнуто официально вежливый, без тени привычных ужимок. Поздоровался со всеми. Пристально осмотрел подозреваемых. И уселся на предложенное место. - Без меня начали? - только и пожурил он с лёгкой улыбочкой. - Я успел лишь задать вопрос, - сказал ему Филипп, - Ответа пока не получил. Желаете спросить самостоятельно? - Да, пожалуй. Филипп видел, как напрягся Алексей в присутствии Жальцева. При всей их взаимной неприязни, оценивал Гаев тёмного вполне адекватно - как очень опасного противника. Казанцеву же всё было ни по чём. Жальцев положил на стол принесённую с собой пластиковую папку, и достав из неё некое фото, положил перед допрашиваемыми: - Будьте любезны, вам знаком этот человек? Гаев, лишь мельком глянув на фото, скептически фыркнул и пояснил Казанцеву, кажется только что перешедшему в разряд его сообщников: - Они считают, что этот чел на Севу похож. Какое там! Казанцев же повёл себя странно. Он взял фотографию в руки, стал рассматривать так и эдак. А потом спросил: - Это тот самый парень, которого незаконно... исцелили? Говорил он вроде спокойно, но лицо стало бледным до синевы. И фотографию на стол положил, чтобы незаметно было, как пальцы дрожат. Цепкий взор Жальцева, разумеется, подметил это. - Когда вы были в стационаре в последний раз? - спросил он именно Александра. Тот пожал плечами, как-то заторможенно: - В день выписки. В январе ещё. Я число не помню. Внимание Жальцева сместилось на Гаева. - То ж самое. - невозмутимо отозвался тот, - Только я в декабре. В конце. Перед самым Новым годом. - А имя Владислава Семёновича Киримова вам о чем-нибудь говорит? Оба допрашиваемых синхронно отрицательно качнули головами. И Жальцев больше церемониться не стал: - Так по какому поводу драка между вами состоялась? - Факт драки не зафиксирован, - вставил Филипп, чисто из упрямства. - Это вами не зафиксирован, - Жальцев обернулся к нему и глянул из-за очков маленькими колючими глазками, - А мной - очень даже. Невзирая на то, что после следы на месте кто-то затёр. Филипп удивлённо моргнул. Это его подозревали в подобном, судя по тону? - Я хотел бы увидеть связанные с этим документы. Оригинал, разумеется. - из одной только вредности известил он. - За оригиналы не обещаюсь, - Жальцев растянул губы в фальшивой улыбке, - Копии - пожалуйста. А оригинал я только московскому начальству доверю, либо Инквизиции. Чтобы их не постигла участь самих следов. Филипп приподнял брови: - Вы, кажется, меня обвиняете в исчезновении этих... следов? - спросил он напрямую. - Что вы, - в искусственной улыбке блеснули клыки, - Я голословно обвинять не привык. - Правда? - язвительно заметил Филипп. - Так и в карманах ничего не прячу, - как показалось, с намёком добавил Евгеша, - А всё здесь, - и распластал длинные пальцы поверх своей папочки. В карманах? - удивился про себя Филипп, - Когда и что это я прятал от него в карманах? Такое, на что можно обидеться? - И что же у вас там? - Ой, я вам что сейчас покажу, вы не поверите! - неожиданно сорвавшись, Евгеша вернулся в привычную свою ипостась ехидного холопа, - Я ведь не поленился, все дома по округе обшарил, все дворы. И кое-что таки нашёл. Он покопался в папке и положил перед Филипом несколько листков (копий!) с фотографиями и заключением осмотра места в сумраке. - Вот-с, - пояснял тем временем Жальцев, - Здание десятиэтажное. Находится аккурат напротив стационара. Прямо соседствует с тем самым двором, где драка состоялась. И как раз на крыше очень даже явный след пребывания светлого иного имеется. Очень эмоциональный след, надо заметить. - Это не доказывает принадлежность следа, - возразил Филипп. - Ну почему же? Евгеша чему-то невероятно обрадовался. Полез опять в папку, и подал Филиппу ещё несколько листков. Опять копии, чтоб его! Какие-то карандашные наброски домов, дворов, деревьев. Вид сверху. - Надо заметить, - Евгеша от избытка эмоций даже подался вперед, - Следы-то и на соседних крышах тоже имеются, только более слабые. А ещё... Но Филипп уже видел и без него. Фотография пустой бутылки из-под водки, рядом отпечатки пальцев, снятые с неё. - Кое в чём, как видите, можно и без сумеречных следов обойтись. Филипп был зол. Просто невероятно, немыслимо, непривычно. Он был зол на себя. Он сейчас думал, что ему совершенно не стоило ограничиваться домашним арестом, а допросить Гаева с Казанцевым как следует, хоть под "доминантой", хоть под "исповедью". И это он сам должен был обшарить все дома вокруг стационара, а не Жальцев. И не было бы сейчас этого жгучего чувства стыда за собственное безделье. Взять себя в руки, чтобы хоть заговорить спокойно потребовало от него невероятных усилий. - Отпечатки? - спросил он, чисто для подтверждения собственных опасений. - Принадлежат Алексею Николаевичу Гаеву, - кивнул Евгеша. - Это... - каждое словно трудно давалось Филиппу, - всё равно ничего не доказывает. - Доказывает. - с придыханием возразил Жальцев, - Это, как минимум, дача ложных показаний. И повод для передачи расследования Дневному Дозору. Раз уж вы так серьёзно восприняли принцип, что светлый против светлого свидетельствовать не обязан. И последней он предъявил бумагу с требованием о передаче обоих подозреваемых под надзор Дневного Дозора, размашисто-округлая подпись Серапина была на месте. Тут уж Филипп не выдержал: - Вы всерьёз считаете, что я стал бы покрывать преступника? - А разве нет? - сверкнул очками Жальцев. - Я пытаюсь разобраться! - Не очень-то успешно, вам не кажется? - Я считал, что мы будем это делать вместе!.. Филипп осёкся, понимая, что сказал нечто совершенно неподобающее. Оттого и молчание, повисшее в кабинете. - Мне кажется, - Жальцев встал, собирая свою папочку и не глядя больше на Филиппа, - Вопрос доверия в данном случае мешает нам обоим. Филипп тоже встал, зло упираясь в стол кулаками. Он зачем-то всё пытался поймать взгляд Жальцева. Что ему сейчас очень мешало - это треклятые эмоции. Как бы было хорошо вовсе ничего не чувствовать! Никогда! - Я не соглашусь на передачу. - твёрдо сообщил он. И Жальцев наконец соизволил к нему повернуться. Взгляд холодный, паучий. - Желаете этот вопрос через Инквизицию решать? Они смотрели друг на друга, будто пытаясь прожечь дырки насквозь, не предполагая совершенно, чем это противостояние может закончиться. И тут неожиданно подал голос Алексанр Казанцев: - А что там за рисунки? Посмотреть можно? Филипп замер. Моргнул. Евгеша тоже. Кажется, они совсем позабыли, что в кабинете не одни. И что за ними вот уже минут двадцать наблюдают с недоумением те, кого им полагалось допрашивать. - Действительно, - опомнился Филипп, садясь на место, - Что это за рисунки? И протянул ксерокопии Казанцеву. На сей раз удивил Алексей. - Вот и посмотришь, - непонятно сказал он товарищу по несчастью, сам хмурый и мрачный, - Только это не все. Александр стал с интересом рассматривать рисунки, а Филипп вопросительно посмотрел на Евгешу, тоже подуспокоившегося. - Рядом с бутылкой была найдена книжечка, для рисования, - сообщил тёмный, - Как, бишь, такие называются... - Скетчбук, - со знанием дела сообщил Алексей. - Вот-вот, - подтвердил Жальцев, как показалось, немного смущённо. Он и сам абсолютно позабыл об этой находке в пылу спора, - И на обложке тоже отпечатки имеются. Самого Алексея Николаевича и ещё некоего лица, пока не идентифицированного. - Севкины это отпечатки, видимо, - с тем же похоронным видом сообщил Гаев. - И чего было их прятать? - спросил у него Казанцев, - Деревья да кусты. Дом, вот. Что такого? - Что ты от пьяного дурака хочешь? - Алексей с покаянным вздохом развёл руками. Филипп и Евгений молча слушали. Теперь, кажется, совсем позабыли о них самих. - Только фотка всё равно не Севкина, - продолжил Гаев, опять беря в руки фото, - Ты же видишь. Даже нос. У Севки нос не такой, с горбинкой. И волосы светлее. И вообще... - Нос у него ломаный, - сообщил Казанцев, заглядывая ему в руки, на фото, - Вправили, подлечили, но горбинка осталась. - И кто его так? - Алексей повернулся к собеседнику, кажется, его подозревая в причинах. - Хулиганьё местное, - Казанцев пожал плечами, - Прознали, что мы вместе живём, ну и налетели по темноте. На меня-то бы не посмели, ясное дело. Ну а ему наваляли. Когда я их разогнал, ему уже рожу-то разбили. "Ты чё, - говорю, - не убежал? Магазин, вон, рядом, там бы спрятался, мне позвонил." А он ещё и хорохорится: "Пусти, - орёт, - Я их всех порву в лоскуты!" И смех, и грех. Еле его тогда удержал. Он же по первости, как мы только, ну, вместе жить начали, как порох был. Чуть слово скажет кто - сразу в драку. И плевать, что противник в два раза больше него самого. Я его уже своими силами успокаивал, аккуратненько так, через сумрак. Меня Коля научил, - показался ли влажный блеск в усталых глазах? Но голос звучал по-прежнему ровно, - А волосы он красить потом стал. Ему так больше нравилось, - он сделал новую паузу, - Так что, тут, на фотке, Лёша, он как раз такой, с каким я с ним познакомился. Только что - взгляд чужой. Я по взгляду понял, что не он. У Севы взгляд настороженный всегда был, будто удара ждал или подвоха. - И из-за чего же вы подрались? - спросил Филипп. - Бухие оба были, - нехотя пробубнил Алексей. А Александр пояснил: - Встретились, да, во дворах. Лёша сказал, что в Севкиных вещах книжку нашёл, со всякими видами. - Он в последнее время, - продолжил за ним Гаев, - видимо на меня глядя, тоже рисовать стал. Я его учил. - Почему мне не принёс? - спросил Филипп совершенно не злясь. - А чё там носить? Саша верно сказал - деревья да кусты. Я просто... - он перевёл дыхание, - Ну, надрался я. И думаю, откуда это он смотрел, когда рисовал? Где стоял?.. Ну и пошёл искать. Вот, двор этот нашёл. Не знаю, зачем, не спрашивай. Просто так. - Так драка... - напомнил внимательно слушающий Жальцев. - Ну, - Гаев почесал коротко стриженный загривок, - Сашка спросил, что я тут делаю. Я рассказал. Он и говорит: "Покажи, я посмотрю". Казанцев недовольно фыркнул крупными ноздрями, припомнив ссору и отвернулся. - Я не знаю, Саш, честно! - Алексей приложил руку к груди, - Я тогда в какой-то обиде на тебя был. Не хотел отдавать. Просто вот... как будто это моё. И очень личное. Я тогда не знал ещё, что на крыше их оставил. А домой пришёл, подумал, что в драке выронил. Пошёл искать даже. - На месте драки были? - встрепенулся Жальцев. - Ну. - Подождите, Евгений Александрович, - вмешался Филипп, - Когда следы исчезли, Алексей уже был под арестом. - А, так вы теперь верите, что следы были? - Жальцев поджал губы. - Я и раньше верил, - признался Филипп. И добавил, - И поверьте, я совершенно непричастен к их исчезновению. Стоп! - напомнил себе тут же, - Мы сейчас опять на детские разборки скатимся: кто у кого в песочнице совочек отобрал. - Что же сразу не сказали, а начали шутки шутить? - попенял ему Жальцев. Филипп подумал, что сейчас, если отвечать честно, объяснять, оправдываться, то выйдет примерно то же, что у Гаева - не знаю, так получилось. И решил сменить тему: - Понимаете, какая странность складывается. Киримов лежал буквально на той самой койке в реанимации, куда поначалу поместили Александра. В момент его исцеления оба они были у стационара. И похож Киримов на Акимова именно в таком виде, каким помнит его Александр. Но! Даже объединившись, они не смогли бы такое сотворить, согласитесь. Да и зачем? И ещё эти пропавшие следы во дворе... Вот только не надо, - заторопился он, заметив, как Жальцев открыл было рот, - опять говорить, что я тому причиной. - Почему же не сказать? - скроил скептическую мину тёмный, - Ведь на крыше, где вы не побывали, следы остались. - Да потому что это глупо! - Филипп вспылил, - С моей стороны было бы глупо. Или вы считаете меня до такой степени недалёким, что я в вашем присутствии стал бы такое вытворять? Да и мне-то самому доподлинно известно, что я этого не делал! - А мне доподлинно известно, - Жальцев по-птичьи склонил голову набок, - что вы с собой брали какой-то весьма сильный артефакт. А вот действие его мне неизвестно. - Евгений Александрович, - Филипп прикрыл глаза, принуждая себя успокоиться, чтобы решить, стоит ли рассказывать Жальцеву о том, что за артефакт это на самом деле. Наконец решился, - Этот артефакт носит исключительно защитную функцию. И никаким другим образом влиять на реальность не способен. Если уж очень будете настаивать, то могу даже продемонстрировать. - Вы что же, - заговорил Жальцев, кажется, с обидой, - полагали, что я вас повезу на пустырь какой, чтобы прикончить? Посредством пяти-шести атомных бомб? И автомата Калашникова в придачу? - Это, - сдерживаясь из последних сил ответил Филипп, - Чистая случайность, что артефакт оказался в моём кармане в тот момент. И ни к вам, ни к расследованию никакого отношения не имеет. Если желаете, Светом клятву принесу. И опять странная тишина. - Мы... - подал голос Гаев, - Может, мы с Сашей пойдём? А вы тут... продолжите. Без нас. К счастью, с организмом Филиппу сильно повезло, и краснеть явно он был не склонен. А вот внутренне - да, пылал, как знаменитый конь Петрова-Водкина. - Что скажете, Евгений Александрович? - перевел он вопрос Жальцеву, делая вид, что подколка, брошенная Алексеем, его ничуть не задевает. - Не думаю... - начал было тот, подвигая ближе к Филиппу листок с требованием о передаче арестованных Дневному Дозору, но договорить не успел. В кармане у тёмного забренькал какой-то неопределённой мелодией смартфон, и он, с извинением, поспешил взять трубку. Филипп, наблюдавший за ним, заметил, как Жальцев, слушая, удивлённо морщит лоб. Ответил он невидимому собеседнику лишь "Хорошо, еду." А повернувшись к Филиппу сообщил: - Филипп Даниилович... Как бы это сказать... Лучше увидеть, наверное. Хотя я и сам сомневаюсь в возможности такого... Но лучше бы вам вместе со мной прямо сейчас подъехать в стационар. И... - он глянул на допрашиваемых, - Можем ваших подопечных прихватить с собой. - Хорошо. - ответил Филипп, встал и принялся одеваться. Про себя же он пытался предположить, что такое могло приключиться с Киримовым (а с кем же ещё?), что Жальцев, по крайней мере на словах, тут же перестал претендовать на светлых арестантов? * * * Они стояли в коридоре, у двери палаты, в отделении для иных, куда на всякий случай поместили Владислава Киримова. Жальцев шептался с Родионом Стефановичем и смотрел в пол, будто вытертый линолеум мог дать ему некий сокровенный ответ. Казанцев, по прибытию на место, поняв, что сразу их в палату не впустят, уселся на ближайшую скамейку, откинувшись затылком на крашенную бежевым стену. - Чё такое, можешь предположить? - шепнул Алексей на ухо Филиппу. - Киримов, - не стал скрывать Филипп, отвечая так же шепотом, - С ним что-то случилось. - Я тоже так думаю. Но что могло? - Понятия не имею, Лёш. Но, как видишь, он опять лежит на койке Казанцева. Хотя не поручусь, что его именно сюда, в эту палату, нарочно положили. Александр, будто услышал разговор, поднял голову. И как раз Жальцев обернулся к ним: - Филипп Даниилович, давайте-ка мы с вами сперва вдвоём. Он кивнул. Шагнул в распахнутую перед ним дверь. Остановился, едва сделав шаг. Больной-здоровый сидел на кровати, свесив ноги и вопросительно смотрел на него. Следом вошёл Жальцев и стал его разглядывать, он был предупреждён о том, что увидит и не особенно удивлялся. - А где... - заговорил Филипп, - Где Киримов? Перед ним сидел черноволосый парень с короткой стрижкой, крупным носом, пухлыми губами и весь в следах когда-то плохо перенесённой оспы. - Я Киримов, - сказал он, - А вы кто? Филипп не ответил, а стал тщательно изучать его через сумрак. - Видите? - спросил Жальцев, выждав для приличия. - Вижу. - согласился Филипп, - Личина. Это была личина, и она развеялась. Но как?.. - Не как, а почему, - поправил тёмный, - Почему мы с вами, вдвоём!, плюс Родион, не распознали с самого начала, что это - личина? - Да чё происходит? - возмутился загадочный пациент, - Кто вы такие? Когда меня домой отпустят? Я же здоров, мне сказали! А ко мне даже мать не пускают! - Тихо! - шикнул на него врач. Киримов мгновенно замер столбиком, чуть покачиваясь и тараща пустые глаза. - Давно? - спросил Филипп. - Да тут вот какая штука, - ответил Родион Стефанович, в задумчивости потирая подбородок, - С утра я его осмотрел, витамины поставил. Нужно же что-то с ним делать, верно? Ну и не повредит. А потом пришла его мать, занесла его паспорт. Так полагается, понимаете? При поступлении паспорта у него не было, а оформить-то надо. Я сперва не посмотрел... А потом кааак посмотрел! Когда бумаги оформлять стал. Ну и пошёл сверять, так сказать, с оригиналом. Ну и... вот. В заключение, доктор извлёк из кармана (костюм нынче на нём был весёленького бирюзового цвета) тот самый паспорт и передал Жальцеву. Жальцев открыл на странице с фотографией, и вполголоса ругнувшись, передал Филиппу. Фотография соответствовала. Нынешнему оригиналу. - И что это по-вашему значит? - не особо ожидая ответа, спросил Филипп. - Я предлагаю, - Жальцев увлечённо потер руки, как лапками посучил, - Для чистоты эксперимента, пригласить наших... ваших... В общем, Гаева и Казанцева. Что они увидят? Приглашённый Алексей вошёл, посмотрел, и без слов понял, в чём дело. Прощупал тоже Киримова через сумрак. Кивнул. - Хорошая личина была. Качественная. Только вот, это какую же мощь надо иметь, чтобы она без подпитки три дня держалась? - Такую же, как и для абсолютного исцеления у него всего, чего только можно? - криво усмехнулся Жальцев. Тут вошёл Александр Казанцев. И все опять вздрогнули. - Вот тебе бабушка и Юрьев день. - в озадаченной тишине промолвил Родион Стефанович. А Казанцев, вот уже полгода носящий на себе магический блок, ничего не понял. Сказал только: - Но этого же не может быть? - обернулся требовательно к Филиппу, - Да? Перед ними, на койке, свесив ноги, вновь сидел Акимов Всеволод Васильевич. И никакой личины на нём различить было нельзя.