Добрый вечер, Дозор!

Москва В "Турмалин" Филиппу всё-таки пришлось идти. И вышло это достаточно по-дурацки. Назло вышло. Вернувшаяся с работы бабушка Света принялась добровольно-принудительно кормить Филиппа ужином. "Ну что ты? Я бы и сам поел." - "Ничуть не сомневаюсь в твоей способности разогреть в микроволновке чашку супа. Мне просто приятно покормить внука. Смирись. Позволь мне такие простые, редкие радости." Но, очевидно, радость Светланы состояла в другом. Она с упоением принялась задавать Филиппу все те вопросы, что не успела прежде. "У меня не бывает свободного времени. Так что придумывать, как его провести, необходимость тоже отпадает." - "Так ты себя загонишь. Надо хоть раз в неделю делать перерыв, чтобы совсем забыть о работе. Выходные дни не дураками придуманы." - "Елена сказала, что главное, чтобы было интересно. Мне пока интересно. Очень." - "Леночка идеалистка. И не врач." Следом ожидаемо посыпались вопросы про личную жизнь. "Боюсь, возможный объект моих симпатий не получит главного - меня самого." (Куда там, если порой несколько суток нет возможности даже прикорнуть где-нибудь на диванчке, не то чтобы поспать.) - "Филипп! Давай я не буду объяснять тебе простые вещи. С точки зрения физиологии. Ты - взрослая особь мужского пола. Тебе необходим, хотя бы периодически, здоровый..." Филиппа спас вернувшийся с работы Антон. Вся целеустремлённая забота бабули переключилась на него. Но насытившись, сам Антон принялся задавать вопросы. Филипп подумал было, как в детстве, издать вздох, похожий на вопль больного животного, завести глаза к потолку и сбежать в свою комнату. Но посчитал это не солидным для нынешнего возраста и служебного положения. Продолжал терпеть. Им ведь так редко выпадает возможность повоспитывать внука. "Большая у тебя там квартира? А чё всего двухкомнатная? А когда женишься и дети пойдут?" - "Кто сказал, что я собираюсь жениться?" - "Почему нет? Дело интересное, уверяю. Сперва слишком нервное, признаю, и чересчур хлопотное... Ай! (это подзатыльник от Светланы: "Чему ты учишь ребёнка??") Но со временем втянешься и даже понравится." Постепенно вопросы перешли в упрёки, что Филипп попросту не умеет отдыхать. "Вот-вот, и я говорила!" - это бабуля. "Умею, но не хочу. Мне пока не от чего отдыхать! - в итоге возмутился Филипп, - Впрочем, сегодня я как раз собирался в ночной клуб..." - "Ого! Подцепи там кого-нибудь. Хотя бы в память о моей такой далёкой, беззаботной юности. Ай!" (шлепок по плечу от бабули: "Ни стыда, ни совести!") Слово, как известно, не воробей. Пришлось идти собираться. Главная проблема состояла в том, чтобы найти в собственном гардеробе что-то, кроме деловых костюмов и рубашек. Бабушка с дедом, за его спиной, позабыв о внуке, уже увлечённо ворковали. "Признайся, Светка, за что ты меня полюбила?" - "За твои уши, Антоша. Я такой потрясающей формы никогда и ни у кого не видела." * * * Под сияющей вывеской с названием клуба "Турмалин" располагался не менее яркий баннер с объявлением о выступлениях группы "Урсула Мио". Звукоизоляция не спасала и басы уже начавшегося концерта прорывались наружу. Филипп страдальчески поморщился, придумав было отсидеться в кафе через дорогу. Потом представил, как дед Антон узнает о его глупом вранье и поднимет насмех. Успел попробовать убедить себя в том, что идти на поводу у чужих ожиданий - глупо. А потом припомнил, что раньше ведь нравилось, когда в сопливом возрасте тайком таскался по таким заведениям напару со Стасом. Вздохнул, как перед прыжком в воду с обрыва, и решился. К клубе был аншлаг, и его бы не пустили. Но перед иными распахиваются любые двери. Народу в самом деле - тьма. Музыка, что-то рок-танцевальное, не давала шансов на разговоры. Тем не менее, упоённо извивающиеся в танце посетители умудрялись как-то общаться. К бару не протолкнуться. Официанты ловко шныряли по балконному ярусу, огибая гуляк. Разноцветные лучи мерцали на гибких телах, сыпались дождём иллюзорные звёзды. Слишком ярко, слишком громко, слишком... Полчаса, - определил для себя Филипп, - Покажусь Георгию, он подтвердит, что я был. И домой. Ему очень хотелось ещё раз прошерстить все Заледеевские дела. Что-то не давало ему покоя все эти дни "отдыха", будто кололо, царапало на краю сознания своей неправильностью, нелогичностью. Так, что впору желать скорейшего возвращения Гесера, упросить его о возможности вернуться в оставленный город, пусть хоть на правах простого наблюдателя. Филипп протолкался к сцене. Парни играли хорошо. Девочка-солистка, копной фиолетово-розовых волос и яркой одеждой, напоминала Леру. Голос хороший, сочный, профессионально поставленный, порой выдавал дикие номера в духе йодля. Английский, опять же, знает неплохо. Георгий с бас-гитарой нашёлся в самом тёмном углу, всеми силами стараясь быть неприметным - он здесь не главный творец, а лишь помогает. Седые волосы завязаны в хвост, коротко стриженная седая борода, чёрная футболка болтается тряпкой на излишне худощавом теле. Почувствовал присутствие Филиппа, поднял голову, отыскал его взглядом среди толпы, подмигнул. Филипп мотнул подбородком, указывая в сторону бара. Георгий кивнул. Лёгким импульсом согнав с одного из высоких стульев посетителя, "неожиданно" захотевшего в туалет, Филипп занял его место. Подманил бармена, сразу позабывшего о прочих клиентах. Заказал слабоалкогольный коктейль. Дикая плясовая агония тем временем закончилась под счастливое улюлюканье толпы. Начинался медляк. Солистка обняла ладонями микрофон, преувеличенно чувственно выдыхая слова: Picture yourself in a boat on a river, With tangerine trees and marmalade skies. Somebody calls you, you answer quite slowly, A girl with kaleidoscope eyes...* - Всегда знал, что у тебя задатки тёмного, - раздалось вдруг совсем рядом, с левого боку. Ну да, нелегко приметить хорошо обученного боевого мага, если он того не желает. Гарик крутил по столешнице бокал с виски. Филипп мысленно застонал. Ну, теперь ещё и это. Разве мало ему испытаний на этот вечер? - Ты о чём? - Да о твоих замашках, - с готовностью пояснил Гарик, - манипулировать людьми по необходимости и без. Филипп пригляделся тщательнее, и понял, что порция виски уже не первая. И не вторая. Сделал глоток, потянув через трубочку собственный коктейль. Встать и уйти? Подождать Георгия где-то за сценой? - Разумеется, ты сам пользуешься сумраком лишь по приказу начальства. - Разумеется, - спокойно кивнул Гарик. И залпом опорожнил бокал, - Знаешь, иногда можно ведь и просто подождать. И стал ждать занятого по горло бармена одетого в какую-то по-праздничному расшитую блёстками униформу. Неловко сигналил ему, пытаясь обратить на себя внимание, но парень шмыгал туда-сюда, будто мимо пустого места. Филипп не без ехидцы наблюдал, как маг изо всех сил делает вид, что всё нормально, что спешить ему некуда. Хоть до самого утра. - И пьёшь ты всякую гадость, - хмуро сообщил Гарик, наполняющийся досадой на нерасторопность обслуги через три минуты пустого ожидания. Началась новая композиция. Теперь на русском, но настолько заводное, что слов толком не разобрать. Филипп поймал себя на мысли, что тоже... мог бы... попробовать... подвигаться под музыку? - У меня нет намерения напиться, - ответил он, хоть говорить совершенно ничего не хотелось. Гарик тоскливым взглядом проводил пронёсшегося мимо бармена. Теперь их сновало за стойкой уже трое, но ни один не успевал заняться им. - Как дела у Леры? - раздалось после долгого молчания, - Она... в порядке? - Насколько мне известно, да. - А... - Гарик мучился ещё каким-то вопросом, - А! - выдал он наконец, и махнув рукой, подтянул к себе бармена ментально. Получил новую порцию виски. Покосился на Филиппа. Но тот не стал обвинять его в непоследовательности, даже виду не подал, что заметил применённое магическое воздействие. - Ты что здесь делаешь? - спросил Филипп. - Музыку слушаю, - буркнул Гарик, - Что, только тебе можно на концерты к Георгию ходить? Он пригласил, я пришёл. Отдыхаю, вот, - и вскинулся сам, - А ты? Я думал, что ты не ходишь по таким заведениям. Не солидно, и всё такое. Думаю, с Георгием ты мог бы и у него дома пообщаться. Филиппу стало почему-то неловко за всю эту ситуацию. В самом деле, что он тут делает? Выслушивает пьяные бредни, когда мог бы... Коктейль неожиданно кончился. Заказать второй? - Как думаешь, у них это серьёзно? - спросил Гарик. И Филипп не сразу понял смысл вопроса, - Ну, у Леры и этой... - он символически сплюнул, - Как можно вообще с вампиром, а?? Хорошо, что вокруг достаточно шумно и их разговора за всеобщим фоном подслушать некому. - Я уже говорил, что не лезу в личные дела своих подчинённых, - Филипп хотел ответить резко, но вышло как-то... неуверенно. Он ведь понятия не имел, что решит по его поводу Гесер. Настроение от этой мысли совсем испортилось. - Шумно тут, - вздохнул Гарик ещё через песню, - Пойдём наверх? И затребовал у бармена сразу бутылку. - В самом деле, - сдался Филипп, - Пойдём. По пути им попались трое незнакомых тёмных, совсем молоденьких, два парня и девчонка. Ещё светлая пара постарше, муж и жена, Филипп видел их в Дозоре один раз. Освободить столик не составило большого труда. И на сей раз Гарик никаких замечаний не делал. Напиток приятно обжёг горло. Филипп попытался вспомнить, когда выпивал последний раз. И не смог. - Ты понимаешь, - Гарик будто продолжал прерванный разговор, - Я, собственно, против тёмных ничего не имею. Ну, пока не нарушают Договор. Но должны же быть какие-то границы? - Зачем? - спросил Филипп. И удостоился удивлённого взгляда. - Если не будет разницы между Светом и Тьмой... - А её и нет. Голова у Филиппа стала лёгкой, как наполненной чистым кислородом. Мерцающие цветные лучи создавали приятные цветовые гаммы, музыка грела что-то внутри. Подумалось, что зря ушли сюда. Когда громче, так даже приятнее. - Хочешь сказать, ты сам смог бы? С тёмной? С вампиром? - Гарик таращился с неподдельным изумлением, - Ты, Гесеров выпестованный ангел, на котором ни единого пятнышка? Ты смог бы с тёмной? - С тёмной - что? - уточнил Филипп. - Ну... - Гарик потёр лоб. Кажется мысли в его голове перестали укладываться в ровные логические ряды, - Встречаться? Полюбить? - Думаю, если я встречу такого человека, который будет мне действительно... интересен, - медленно принялся отвечать Филипп, одновременно пытаясь рассудить, не слишком ли он откровенен? И с кем? С Гариком! С которым они один другого, как правило, на дух не выносят, - Меня бы этот вопрос волновал в самую последнюю очередь. - Ты серьёзно? - Гарик недоверчиво наморщил лоб. - Если бы Лера была тёмной, она бы тебе не понравилась? - в свою очередь спросил Филипп. - Я бы... - Гарик сердито засопел, - Я бы тогда изначально не воспринимал её как субъект... Тьфу ты! Как объект ухаживаний. - Может, тогда стоит перестать воспринимать женщин как "объекты"? - предположил Филипп, - И вообще всех людей. И иных. - Ну, - Гарик фыркнул, - Ещё скажи, что и между полами никакой разницы нет. - прищурился с подозрением, - Или ты тоже, из этих, - и неопределённо мотнул головой в сторону беснующегося в веселье зала. - Из каких? - Филипп со вздохом откинулся на спинку такого удобного диванчика, - Гарик, прости, тебе сколько лет? - Шестьдесят восемь, - ответил он, - А что? Какое это имеет значение? Хочешь сказать, что я слишком стар, чтобы понять... - А мне двадцать семь, - сообщил Филипп ответно, - Но я уже достаточно повидал, чтобы понять, какие это мелочи в самом деле - кто с кем спит. - Ты не понимаешь, - Гарик вмиг помрачнел, - Ты не видел, чем это кончается. Такие связи. - Я помню одну... достаточно яркую историю, - кивнул Филипп, - это было ещё до моего рождения, правда. И знаю, что кончилось всё плохо именно потому, что любовью там никакой и не пахло. - Как ты смеешь! - взвился покрасневший от выпитого Гарик, - Игорь, он... Он сам, добровольно, в сумрак ушёл, когда... - Когда убил ту, кого якобы любил? - у Филиппа слегка мутилось в голове и эмоции стали прорываться наружу, - Подвиг с его стороны. Почему-то представилось, что бы стал делать сам, если пришлось бы сражаться с Жальцевым. Насмерть. Вот возникла бы такая ситуация, и что? Смог бы? Убить его? Да ну, чушь какая! И ничего общего с упомянутым делом. Ну совершенно! Очередной глоток виски будто поставил точку в бредовых рассуждениях. - Да ты! - Гарик подскочил на месте, возбуждённо тыча в его сторону пальцем, - Мне-то понятно, откуда у тебя такие мысли! Кто тебе их в голову заложил! Он и сам... - А я - сын своего отца, - Филипп легко улыбнулся. Бесить вредного боевого мага ему даже нравилось. А быть сыном Джея-Даниила Бельгера он никогда не стеснялся, - Такой же беспринципный, бессовестный, не признающий авторитетов и законов. И незаслуженно живой. Или... - он подался к собеседнику через низенький столик, натыкаясь грудью на его так и замерший указательный палец, - Не разучившийся думать самостоятельно? Не по указке... авторитетов? - Гад он, вот что, - Гарик, вопреки ожиданию, успокоился и разлил по новой, - И ты тоже. Ты не понимаешь, чем это всё грозит, - и без церемоний стукнул своим бокалом о другой, чокаясь, - Стоит лишь сделать одно крохотное допущение, позволить какую-то глупую, незначительную малость, и она потянет за собой другую, более серьёзную. Вот, к примеру, в парке, на клумбах ведь тьма-тьмущая цветов. Почему бы не разрешить людям иной раз сорвать домой один-три цветочка? Но если позволить это, то на следующий же день всё повыдирают с корнем! - он сделал очередной глоток и поморщился, будто только сейчас осознал, какую дрянь пьёт, - Когда твой "героический" папаша взялся творить свою "справедливость", - продолжил он кривясь, выделяя этими гримасами некоторые слова, - Вроде бы всё правильно делал - карал преступников, которых просмотрели Дозоры и Инквизиция. Но ты бы хоть заглянул в тогдашнюю статистику, поглядел, сколько под эту лавочку "простые обыватели" угробили низших. Под шумок. Сколько из них подверглись психологическому давлению тогда. Дети, подростки, законопослушные низшие, которые ничего плохого никому не сделали. - Отец признался как-то, - проговорил Филипп, последовав примеру собеседника и опрокинув в себя остатки алкоголя из бокала, - Что никто не накажет его так же тяжко, как он сам себя наказал. - Кому легче-то? - вздохнул Гарик, качнув за горлышко пустую бутылку, - Да и я не о том. Если позволить всем со всеми, то начнётся свальный грех. Рухнет всё. Читал я как-то мысль, что Великую Римскую Империю погубила вседозволенность, разврат, и обрушение института семьи. А начиналось всё наверняка вполне невинно. Почему бы, скажем, не позволить двум мужчинам жить вместе, если они любят друг друга? - Предлагаешь всё всем запретить? И соответствующие книги сжечь? Внести пару-тройку нужных статей в законодательство? - приподнял одну бровь Филипп, - Так было уже всё это. В другой великой империи. Которая тоже, кстати, рухнула. - Тут важна золотая середина, - Гарик философски поднял вверх указательный палец, уперев покачивающуюся руку локтем в стол. - Тут важно развитие культуры! - Филиппу стало нестерпимо жарко, он стянул свой узкий тёмный пиджак, оставшись в серой майке, бросил на диванчик рядом, - Постепенно, умело и продуманно направлять... - Но Тьму и Свет не зря разделили! - Гарику тоже было жарко. Он дёрнул рукав своей футболки, будто хотел тоже что-нибудь с себя снять, но после секундного раздумья не решился, - Думаешь, если бы всё было так просто... - Кто их разделил?? - возмутился Филипп, - Сумрак? Или иные? Чёрт знает, что такое, - подумалось ему, - Почему, общаясь с... Ну да, с Жальцевым! он не испытывал дискомфорта от того, что ведёт дела с тёмным? Они ведь работали. Сообща. И добивались успехов вместе! А вот попробуй они начать ругаться и что-то делить, чем бы всё кончилось? Уж точно ничем хорошим. Оно и кончилось, - мелькнула гадкая мысль, - По вине одного или другого, а общаться как прежде они больше не смогут. - и была торопливо отпихнута в сторону. Отчего-то вспомнился шершавый чёрный хитин под ладонью. И жёсткая шерсть на лапе. И загнутый внутрь клык. Это плохо? Некрасиво? И должен ли он, Филипп, испытывать неприязнь... к тёмному пауку? Захотелось на воздух. На зимний холод. Чтоб смерзались сосульками промокшие от пота волосы. И чтобы Жальцев оказался рядом. Выдал бы что-нибудь в тему, желчно-ядовитое, но почему-то правильное, всё на свете объясняющее. - Ничё себе. - сказал внезапно объявившийся Георгий, - А я вас внизу ищу. Его лицо расплывалось перед глазами, но вящее недоумение на нём читалось достаточно ясно. - Wish I were home right now**, - выдал Филипп, вспоминая при этом вполне конкретный город и почти родной кабинет, с цветочной зеленью по стенам, тикающими ходиками между книжными шкафами и светофорно-алым дисковым телефонным аппаратом на столе. - Это понятно, - усмехнулся Георгий, - Даже за версту читается. - Слушай, - обратился к нему Гарик, демонстрируя бутылку, - У нас тут кончилось всё. Купи, а? А то я сейчас могу всю эту шарагу ненароком развалить, если попробую официанта телепатнуть. - А словами, через рот, позвать не судьба? - Георгий неодобрительно скосился на него, - Ты чего это взялся ребёнка спаивать? И потянул Филиппа за руку, поднимая с диванчика. - Я не ребёнок! - заспорил Филипп, - Я... глава Дозорного отделения! - Пааадажди, - тоже возмутился Гарик, - Мы не закончили! Дальнейшее Филипп помнил плохо. Как Георгий по очереди утаскивал их с Гариком с танцпола, но едва отвлекался на одного, как тут же терялся другой. Как вроде бы успокоившегося Филиппа припёр к стене у выхода и пропал куда-то с Гариком. Но вернувшись, разумеется, не нашёл внука на прежнем месте. Филипп уже танцевал с кем-то в обнимку, слабо осознавая половую принадлежность партнёра, настолько стройным казалось тело под ладонями. А когда его всё же нашли и отцепили от случайного кавалера, то попытался объяснить разницу ощущений, мешая невнятный русский с таким же невнятным английским - между гладким изгибом бедра и острыми позвонками, которые можно взглядом пересчитать. Но до чего же хочется считать именно пальцами... В подъезде дома, где жили Городецкие, и где находилось его временное пристанище, болтаясь на плече у Георгия, Филипп своё потрясающее живописание закончил словами: - Зачем ему кольцо, а? Why? Кто-то подарил? Эта догадка так его огорчила, что он обиженно замолк, совсем не реагируя на причитания бабушки Светы и смешки деда Антона. А засыпая, лицом в подушку, слышал, как двое его дедушек и бабушка переговариваются на кухне, обсуждая выходку внука. Ну и пусть. * песня "Lucy in the Sky With Diamonds" The Beatles ** Хотел бы я сейчас быть дома.