Пиррова победа

      — Когда я выбрал его, я опирался на блестящий ум, что проглядывался за неуместной верностью тем, кто не видел ценности, которую из себя представляет Стайлз. Разум тем слаще, чем острее. Но, — Ногицунэ поймал снежинку и ухмыльнулся, когда она не растаяла при соприкосновении с кожей. Его щёки раскраснелись на холоде, а клетчатая, ало-синяя рубашка оттеняла измождённое лицо. — Какой подарок ждал меня по прибытии. То, что хранится в этой голове, — он легонько постучал себя по виску, — превзошло все мои ожидания.       — Что бы ты не вычленил из его разума, тебе не удастся победить нас. — Эллисон обхватила себя руками. Её лицо, искажённое усталостью и многодневными кошмарами, на фоне белого снега казалось безжизненным. — Если ты знаешь всё, что знает Стайлз, ты в курсе того, как мы расправлялись с теми, кто угрожал нам.       Ногицунэ не выглядел впечатлённым её ответом, и Лидия задумалась, почему они вообще ведут этот разговор. Они уже проиграли. Ногицунэ уже обыграл их, едва они начали осознавать, что между ними велась какая-то игра. Он обвёл их вокруг пальца, а Лидия — на что тебе высокий интеллект, если ты не видишь того, что творится у тебя под носом? — даже не подумала о том, что что-то не так.       — Кира, — тонко улыбнулся Ногицунэ; юная лисица крепче сжала в руках катану, — ты знаешь значение термина «божественный ход»?       — Редкий ход, — негромко начала она, когда поняла, что никто не собирается говорить, пока Ногицунэ не получит тот ответ, который желает, — исключительный ход. Профессиональные игроки в Го порой и не мечтают о том, что им хотя бы раз в жизни удастся разыграть божественный ход.       — Вдохновлённый ход, который создаёт совершенно неожиданный поворот в игре, — кивнул Ногицунэ. — Признаться, я использовал божественный ход всего несколько раз за века своего существования. Но Стайлз… Как только он впустил меня, вдохновение настигло меня. Я едва начал игру и в ту же секунду понял, что выиграю.       — Но ты ещё не выиграл, — указал Скотт, кровь запеклась у него на виске, заливала ухо и стекала по шее. — Нет, пока мы живы.       — Ваши жизни не имеют значения, также как и ваша смерть. Единственное, что важно, — Ногицунэ тонко улыбнулся — так, как Стайлз улыбался, когда хотел сказать что-то, что его взволновало, — это страдания.       Лидия знала, что ярко-красная помада на её губах смазалась, а платье, местами порванное и грязное, не защищало от пронзительного холода, но она не могла больше уделять таким мелочам должного внимания. Всю её сущность затопило осознание их неминуемого — неминуемого с того момента, как Ногицунэ заметил Стайлза, — поражения.       — И всё же мы здесь. И готовы сражаться.       Ногицунэ секунду смотрел на них, склонив голову и приподняв брови в лёгком удивлении. Он щёлкнул языком и разочарованно покачал головой, скривив губы в лукавом сострадании.       — Неужели вы всё ещё не понимаете?       — Ты отвлекал нас нашими собственными трагедиями, — прошептала Лидия. — Чтобы мы не обращали внимания на трагедию Стайлза.       Она знала, что оборотни смотрят на неё, чувствовала крутящиеся на их языках вопросы, но не могла отвести взгляда от лица, которое годами преследовало её, сначала, как досадное наваждение, а после — как якорь в том мире, куда её бросил барахтаться укус Питера.       — О, это не трагедия Стайлза. Это триумф Стайлза. А я тот, кто разделит его с ним.       Лидия хотела бы поспорить с этим, хотела бы назвать его слова ложью, но очевидность поражения, порождённого их слепотой, эгоизмом и наивностью, безжалостно маячила перед её глазами.       Не было смысла притворяться и прятаться от правды. Ногицунэ разыграл свой божественный ход и одержал победу, в то время как они даже не знали о том, что игра велась за их спинами, а их лучший козырь оказался в руках соперника. Они проиграли.       Глаза Стайлза блестели триумфом, который принадлежал Ногицунэ. А они проиграли.