Enfer

      Мари смущенно мялась на пороге. Ноги её были покрыты слоем пыли и влажной землёй, всё тело и одежда оказались перепачканы в крови. Девушка оглядела себя: красная жидкость на новых ранах запеклась, но кое-где всё ещё кровоточили следы от когтей. Хотелось до скрипа отмыть себя в ванной, съесть пиалу какого-нибудь горячего супа и без памяти завалиться на кровать. Другой вопрос, позволил бы это её похититель, что не создавал впечатление адекватного человека. «Точно, забыла, он явно не человек», — невольно подумала Мари, тут же одергивая себя. Демоны, ангелы, вампиры, оборотни и прочие твари были не более, чем огромной частью культуры любого народа. Людям просто хотелось во что-то верить и объяснить то, что понять на тот момент они были не в силах. Её саму, например, пару веков назад точно порешали бы за вампиризм или колдовство, но это же не значило, что она кровопийца или ведьма, верно?       Энму уже давно скрылся в темноте коридоров, на удивление оставив Мари одну прямо у входа. Мысль о побеге тут же пришла в её воспалённый мозг, но была отвергнута. Девушка явно находилась в какой-то глухой деревне и не факт, что тут вообще кто-то жил. Да если и жил, то никто не поможет ей — азиаты никогда не вмешивались в чужие семьи и отношения, им проще сделать вид, что они ничего не видели. Возможно, девушку примут за иностранку, которая приехала в Японию в поисках лучшей жизни, чтобы выйти замуж за иностранца. Заграничный принц оказался монстром и всё, конец сказки. Именно так они и подумают.       Сверху послышались торопливые шаги, и через пару минут в коридор вниз по лестнице спустилась девочка лет одиннадцати. Она семенила в своём узком кимоно, смотря в пол. Остановившись возле Мари, низко поклонилась, оказывая высокую степень уважения. Лицо девочки было таким же измученным и бледным, как и у Мари.       — Госпожа, я провожу Вас в ванную, — бесцветным тихим голосом оповестила она.       — А… А ты кто? — поинтересовалась Мари, пытаясь построить логическую цепочку.       — Момо, госпожа. Я здесь работаю.       Ничего больше не сказав, Момо развернулась и повела Мари вглубь дома. Замечательно, Энму промышлял не только похищениями, но и детским рабством. По всей видимости, он мучил бедную девочку точно также, как и Мари, от чего становилось страшно и непонятно, зачем она была здесь, и что с ней собирались делать. Ванная комната встретила их приятным теплом, от чего сразу же захотелось сбросить с себя юкату и с разбегу нырнуть в огромную круглую ванную в полу, от которой так и валил пар. Однако Момо, что тут же принялась раздевать госпожу, первым делом усадила её на низкий табурет перед зеркалом. Мари невольно глянула на обнажённое тело — могло быть и хуже.       — Момо, почему ты бодрствуешь так поздно? — поинтересовалась Мари после продолжительного молчания.       Девочка неловко и с долей страха стушевалась. До этого она активно оттирала бледную кожу щёткой, но остановилась. Раскрасневшаяся и явно не привыкшая к такому, кожа безбожно щипала. Запёкшаяся кровь смылась, открывая раны, на которых вновь скромно выступили капли.       — Я ещё не заслужила сон, госпожа… — бесцветно ответила Момо, переходя к волосам.       Только после пыток щёткой и мылом, служанка подвела Мари к ванной. Горячая вода непривычно контрастировала с холодными конечностями. Радовало одно — блондинка наконец-то начала чувствовать пальцы ног. Не удивительно, если бы в какой-то момент их просто не оказалось на месте. Тело в кой-то веки расслабилось, давая возможность хотя бы на пару минут не думать о происходящем. Мари сидела в ванной с закрытыми глазами, откинув голову на бортик. Наступило долгожданное блаженство и ощущение мнимой безопасности, и даже саднящие раны не могли помешать.       Момо копошилась где-то на фоне, смывала пену и прибирала косметику, пока сознание девушки понемногу покидало её. Мари изо всех сил старалась держаться, но долгожданный сон так и манил к себе. Казалось, японка внезапно затихла, или это сама девушка уже почти погрузилась в бессознательное. Вода в ванной колыхнулась. Холодные тонкие пальцы скользнули вверх по голени и в ожидании остановились на остром колене. Мари недовольно промычала, так и не открыв глаз. Может быть, это Момо вновь решила вернуться к пыткам с помощью щётки или принесла с собой новые средства мыльно-рыльной манипуляции? Раздался тихий смешок.       — Милая Мари… — с напускным разочарованием протянул Энму. — Ты считаешь, что заслужила сон сегодня?       Пара внимательных ярко-голубых глаз внимательно следила за девушкой в попытке уловить хоть малейшие изменения на её лице. Блондинка, которая только-только понадеялась на то, чтобы вздремнуть, недовольно втянула воздух сквозь зубы. Энму раздражал её всё больше и больше с каждым разом, она уже задумывалась о том, что остаться с тем «маньяком» и быть съеденной было идеальным решением всех проблем. Девушка дёрнула коленом в попытке скинуть с него узкую ладонь — безуспешно. Парень мёртвой хваткой вцепился в неё и уж точно не планировал отпускать.       — Ты такая непослушная в последнее время!       — Что тебе нужно? — без интереса спросила Мари. — Дай мне помыться. Я голая, между прочим!       Выражение лица Энму так и говорило: «Я знаю. Я тоже». Демон явно осознавал, какой дискомфорт доставляет девушке, и будто бы напрашивался на определённые действия с её стороны. И если Энму не мог добиться этого физически, то он словами заставит её сделать то, что хочет.       — За всё время, что мы с тобой вместе, я многое разузнал о твоём мире. — театрально безучастно поведал Тамио. — И знаешь, я не заметил, чтобы подобные тебе девушки стеснялись наготы.       — О моём мире? Что ты вообще имеешь ввиду? — непонимающе произнесла блондинка.       Энму сильнее сжал её колено, вонзая в него короткие ногти. Из-за огромного лилового синяка боль была намного сильнее, чем могла бы. Из-под бледных пальцев, вниз по рельефной голени, хлынули алые ручейки. Они скатывались вниз и, встречаясь с водой, распадались в ней шёлковой вуалью. Тишина длилась мгновения, но их явно хватило девушке, чтобы закипеть, подобно старому чайнику на плите.       — «Подобные тебе»? — Мари свела густые брови на переносице, придавая себе более грозный вид.       — Разве это не ты позволила более сильному демону так бесстыдно вкусить своей крови, ммм? Ты нарушила хрупкое равновесие между нами, которое я годами так старательно выстраивал — разве это ничего для тебя не значит? Возможно, я ошибся в тебе, но с тем, что ты мой донор я ничего не могу сделать.       Энму произносил это разочарованно, даже обиженно, словно ребёнок, чью маму посмел обнять другой, чужой мальчик. При этом его глаза не выражали ни оскорбления, ни других негативных эмоций. Он наблюдал, очень внимательно наблюдал за реакцией. Испытывает ли девушка чувство вины? Жалеет о содеянном? За годы ночных кошмаров и сна по три часа от силы, девушка обязана была стать более рассеянной. Люди в принципе являлись очень внушаемыми существами — это демон понял ещё в мирской жизни. Так и сейчас, нежные девичьи щёки побагровели то ли от стыда, то ли от горячего пара, то ли от закипающей злости.       — Ты так развязно лежала под господином Доумой, а хаори, которое я тебе подарил, было почти снято… — демон неодобрительно поцокал языком. — Нет-нет-нет, ты ведь не могла думать о том, чтобы отдаться господину? Ты же не подобная девушкам из квартала красных фонарей шл..?

Шлёп.

      Голова Энму была повёрнута в противоположную от девушки сторону — на белой щеке многозначительно багровел след от ладони. Глаза Мари наполнились слезами, в то время как в носу неприятно свербило. Он не мог, не имел права так с ней разговаривать. Тамио определённо уже давно изучил все аспекты её жизни. Ублюдок.       Энму звонко засмеялся, схватив трясущуюся ладонь и прижав ту обратно к месту удара. Парень любовно поглаживал израненную кожу, будто девушка только что совершила невероятно приятную манипуляцию. Мари никак не могла разделить его веселья: слёзы градом катились по щекам, а тело, игнорируя температуру воды, вновь пробила дрожь, исходящая глубоко изнутри, казалось, из самого сердца. Тамио оставил поцелуй на её запястье и пододвинулся ближе. Без труда раздвинув израненные ноги в стороны, демон уместился между ними. Наклонившись к искажённому в слезах лицу, Энму аккуратно слизнул солёные капли, которые всё подступали и подступали. Одна из ладоней покоилась на затылке, фиксируя голову и не давая возможности отвернуться. Девушка под демоном вновь впала в неизбежную меланхолию и уже не плакала, лишь наблюдала за ним пустыми покрасневшими глазами.       — Видишь, это и есть любовь. Ты любишь меня!       Радостный Энму лишь прильнул к её покусанным, когда-то розовым и нежным, губам. Девушка не отвечала на поцелуй, только безвольно приоткрыла рот. Для Тамио это значило, что она пошла ему навстречу и приняла его любовь, но в особом, извращённом понятии этого слова, которому следовал демон.