IN FLAME

      Дверь в её комнату была всё ещё закрыта, хотя заведение уже наполнилось посетителями. С улицы раздавались крики. Сначала было похоже, что просто шайка завсегдатаев из ближайшей корчмы засиделась допоздна, перепила, разгулялась. А затем, когда послышались истошные девичьи визги, стало понятно, что происходит нечто посерьёзнее.       Несколько дней назад ей выпало Колесо года. Потом она бросила кости, и выпали Руны перемен. Потом она пила отвар из бессмертника, и в изогнутых листьях увидела разинутую пасть чудовища. И, в конце концов, в огне она увидела мужской лик, с белыми, как молоко волосами и злобной ухмылкой. А огонь, как говорится, не лжёт.       Крики с каждой минутой становились громче и пронзительнее. Послышались топот конских копыт и грохот вышибаемых дверей. Внизу, на первом этаже, наоборот, наступила гробовая тишина. Смолкла музыка, сладостные стоны оборвались. Шлюхи и их клиенты затаили дыхание.       И внизу, и на втором этаже, где она жила и работала, сотни людей настороженно прислушивались к тому, что происходило в Блошином Конце.       Она одернула чёрное платье, как делала всегда, когда волновалась, и легонько отодвинула штору. За окном в темноте виднелись огни факелов, снующих от одного дома к другому. Слова: «Именем принца Деймона!» раздавались каждый раз, когда распахивалась очередная дверь, а мужские возгласы и женский плач сливались в одну оглушительную какофонию. Грохот открываемой двери, крик, лязг железа, после чего слышался приговор городской стражи:       — Насильник.       — Нет, умоляю!       — Конокрад.       — Послушайте, это ошибка…       — Убийца.       — Прошу, пощадите моего мужа!       — Вор.       — Побойтесь Богов…       Тех, кто сопротивлялся, били эфесом мечей или прямо так, кулаками, закованными в железные доспехи. Тем, кому удавалось вырваться из лап стражников, ломали ноги. После чего, вслед за остальными, волокли за угол дома, где пересекались улицы. Там было чуть больше свободного пространства, чем на тесных проулках трущоб — есть где развернуться. И оттуда слышались ещё более жалобные вопли — кто-то стонал, хныкал и молился. Спустя пару минут в проулок въехал всадник, с ног до головы облачённый в сияющие доспехи. Его красный плюмаж выделялся в темноте, а за спиной всадника развевался золотой плащ. Конь под ним взбрыкивал и пятился от разлившегося в ночной прохладе запаха крови.       Девушка у окна узнала его. Принц Деймон Таргариен.       Она вдруг поняла, что затаила дыхание. В груди гулко стучало от дурного предчувствия, по коже забегали мурашки. Ну ведь не могут и её обвинить в воровстве или убийстве? Она-то ведь никого не убивала, так чего ей бояться? Пускай наследный принц спускает с цепей своих золотых плащей. Ей-то что, город только чище станет. Она не делает ничего противозаконного, просто работает, зарабатывает себе на жизнь. Самая обычная гадалка, часть представления Дома удовольствий. Мужчины приходят к ней до или после того, как насытятся красивой шлюшкой. Уже хорошо выпившие и размякшие, просят погадать или просто хотят посмотреть на диковинную дорнийскую прорицательницу. Да, она не была истинной дорнийкой, но представление разыгрывала как надо! Научилась имитировать южный акцент, а иногда вспоминала и валирийский диалект. Пускала пыль им в глаза, рассказывала небылицы про их жизнь, судьбу и любовь (куда без неё…), а иногда и продавала нужные лекарства: афродизиаки или слабительные. Кому что надо. Да и девочки хорошо к ней относились, она всегда могла настроить клиента на нужный лад, так что деньги потом текли рекой в шлюхины карманы. А уж сколько лунного чая она приготовила, кто только знает? Но что, если?.. По спине у нее пробежал холодок.       Внезапно снизу, у чёрного входа, через который ходили только уличные девки, раздался оглушительный грохот. Три резких и четких удара. Она так и подскочила на месте от неожиданности.       — Именем принца Деймона, открывай! — раздался грозный рык одного из городских стражников, а затем нетерпеливый стук повторился. Тяжёлая дверь внизу тут же распахнулась, скрипнули несмазанные петли — хозяйка борделя предпочитала не ссориться с золотыми плащами. Да и кто бы предпочёл обратное? Ещё год назад эти мужчины были на задворках Королевской Гавани, грабили и дрались за деньги, до того, как принц Деймон взялся за них, одел, дал оружие и еду. Это были вовсе не королевские Белые плащи, от них учтивости можно было не ждать. Это были те же самые воры и насильники, только вымуштрованные и бесконечно преданные своему предводителю.       Тишину в гостевом зале борделя нарушил приглушённый женский писк и звуки падающих тел, а затем послышались быстрые шаги по ступенькам. Поднимались на второй этаж.       «Это не за мной. Это не могут быть за мной. Откуда им знать, что я тут? Откуда им знать, кто я на самом деле?» — пронеслось у девушки в голове. Но перед глазами отчётливо всплыл светловолосый лик и карта крутящегося мельничного колеса. Колесо перемен. Они, конечно, её не убьют. Не убьют, даже если попытаются. Но вот приказать собственному телу перестать трястись и бояться всё равно было сложно.       В панике она отошла от окна, одернула платье и сжала руки в замок, в аккурат за секунду до того, как дверь в её комнату грузно распахнулась. На пороге стояли трое стражников, каждый размером с боевого коня. Один из них, тот, что пинком выломал дверь в её комнату, скрестил руки на груди и уставился на неё. На его рябом лице отражалось только холодное безразличие. Двое других шагнули в комнату:       — Это она?       В дверном проёме появилось бледнёхонькое лицо Медовой Арики, хозяйки заведения. Та едва кивнула, глядя на девушку в глубине крохотной комнаты, и, словно извиняясь, развела руками — мол, что поделать, ей бы самой выкрутиться. На её месте так поступила бы любая — в первую очередь в Блошином Конце берегли свою шкуру.       И, прежде чем девушку в чёрном платье успевают схватить, та ещё раз успевает одернуть подол, после чего её выводят на улицу. Ведут через весь бордель под сочувствующие взгляды полуголых девочек, а богатые клиенты, решившие этой ночью отдохнуть в Шёлковом доме, провожают её испуганным взглядом. Некоторые из них действительно за неё переживают, некоторые даже успели полюбить. Они не понимают, за что арестовывают девушку в чёрном платье, она ведь не воровала и не убивала, она ведь даже не шлюха! Но правда заключается в том, что она занимается магией. И хоть нет закона, запрещающего колдовать, нет также закона и позволяющего это делать. А значит, рано или поздно, гадалка и прорицательница превратится в ведьму. А вот с ведьмами в Семи Королевствах разговор короткий. Никудышные ведьмы становятся шлюхами, хорошие ведьмы — богачками. А вот настоящие ведьмы горят на кострах и тонут в реках, их могут обвинить в любой напасти. Из Эшфорда ей пришлось уйти именно поэтому: ее обвинили в смертоносном колдовстве после мора, а до этого был Лисс, и еще Инь… Ну ведь в этот-то раз она была намного осторожнее, старалась говорить то же, что говорят обычные гадалки…       На улице уже явственно различался запах металла и мочи. Конечно, тут всегда пахло нечистотами, но в этот раз вонь, ударившая ей в нос, показалась гораздо хуже, чем обычно. Десятки факелов и сотни жителей раскалили ночной воздух собственным дыханием, крики в конце улицы стали похожи на беспомощный скулеж.       Двое стражников крепко держали ее под руки, до синяков стискивая плечи, но не били и не толкали, просто тащили за собой, как корову на привязи. Девушка постаралась выровнять дыхание, успокоить нарастающую панику. Всегда нужно контролировать свое тело, чтобы в случае чего иметь возможность притвориться дурочкой, не выдать себя, не показать, на что она способна. Чуть приподняв голову, она заметила, как из окон ей вслед глядят перепуганные лица. Весь этот квартал был застроен корчмами и борделями, так что недостатка в зрителях не было. Некоторые настолько осмелели, что вышли из своих домов, чтобы поглядеть на происходящее.       — Не вертись! — рявкнул на нее третий стражник. Ей пришлось поспешно опустить глаза, но никаких больше замечаний не последовало. Они не сбавили и не ускорили шаг, а залитая кровью площадь на трех углах все приближалась.       Когда они завернули за угол, девушка даже не сразу поняла, что происходит. Все это было похоже на цирковой день, только вместо помоста она разглядела плаху, уже заляпанную бурыми густыми пятнами. Сколько же народу вокруг нее столпилось! В основном — женщины и дети, и все что-то кричат, рвут на себе волосы, плачут, хотя некоторые и смеялись. Рядом, небольшим отрядом, стояли золотые плащи с мечами на изготовку. Дюжина вооруженных мужчин одним своим видом сдерживала толпу от необдуманных действий. Еще столько же стражников стояли кто где: двое расположились по обе стороны от плахи, четверо охраняли телегу, в которой… Ей поплохело от одного вида… Лежали отрубленные конечности и даже пара голов. Она хотела было отвернуться, чувствуя, как по пищеводу поднимается желчь, как дышать стало уж совсем невозможно. Но те двое, что держали ее, решили, видимо, что она пытается сбежать и только покрепче перехватили пленницу. Ладно, с ней бывало и похуже.       К центру плахи со всех улиц стекались оставшиеся стражники, и каждый тащил за собой очередного бедолагу.       — Получи за мою дочь, выродок! — проорал один тощий старик, когда мимо него вели избитого рослого парнишку. Его конвоир быстро пересек площадь и остановился рядом с всадником — рядом с Деймоном Таргариеном, который нехотя, с ленцой, спешился. Они перекинулись парой слов, после чего стражник повернулся лицом к пленнику и махнул рукой:       — Руби.       По толпе прокатились возгласы ужаса, кто-то захныкал, но все эти звуки перекрыл счастливый громкий смех того самого старика. Некоторые последовали его примеру и тоже радостно заулюлюкали.       Парнишке тут же спустили штаны и пнули под колени, так, что его член оказался прямо на деревянной плахе. Он вырывался, но стражники крепко держали его. Один из них занес меч. Девушка в черном платье увидела, как лезвие отсекает плоть от тела, после чего парня практически в бессознательном состоянии уволокли куда-то в угол, а отрубленный кусок тела небрежно кинули в телегу ко всем прочим. Следующий был конокрад, ему отрубили ступню. Затем был снова насильник, затем вор и еще один вор. В самом конце принц Деймон лично выхватил свой меч из ножен и рассек одного мужчину практически напополам. Все это время толпа бесновалась, ударяясь то в слезы, то в кровавый восторг. Некоторые даже рвались помогать золотым плащам, но те быстро охлаждали их пыл, произвольно ударяя в лица ликующих и ломая тем зубы и носы. Телега с отрубленными частями тел все полнилась, и в какой-то момент из нее скатилась отрубленная голова, просто потому, что места больше не хватало.       — Ах ты, вонючий ублюдок! — раздавалось из толпы.       — Милости, прошу королевской милости моему сыну!       — Неведомый, прими меня…       — А девку-то за что?!       Все это время девушка в черном платье стояла, удерживаемая двумя цепкими руками стражников. Уже через несколько минут после того, как ее привели, она почти теряла сознание. Неужели сейчас очередь дойдет и до нее самой? И что же отрубят ей? Руку, нос, уши? Каждая минута превращалась в настоящую пытку.       Кровь отлила от ее лица. Тошнило, теперь уже не переставая. Несмотря на теплую погоду, от страха ей стало так холодно, что все тело мелко подрагивало. А в какой-то момент девушку начало так трясти, что даже стражники это заметили.       Наконец, когда лошадь, запряженную в телегу, стукнули по крупу, а все это кровавое месиво наконец двинулось по мостовой в выгребную яму, стало понятно, что казни на сегодня закончены. Третий стражник, тот, что с рябым лицом, тот, что все это время стоял за спиной девушки, подошел к своему принцу и тихо сказал тому что-то. Они были слишком далеко, чтобы девушка могла расслышать их разговор, но тут взгляд принца Деймона пригвоздил ее к месту. Не нужно было быть ведьмой, чтобы понять: говорят они о ней. Деймон снял свой шлем, разглядывая девушку издали и одновременно слушая стражника, кивая тому в ответ. Затем он медленно двинулся к ним. Стражники тут же вытянулись, заметив приближение своего командира, а девушка попыталась унять дрожь и успокоить дыхание. Попыталась хотя бы перестать выглядеть так жалко и убого, пусть даже под пристальным взглядом принца это было совсем не просто.       Когда они поравнялись, девушка все еще не была готова к разговору, да что там, она не была готова даже уверенно стоять на ногах, но принц все молчал, рассматривая ее с головы до ног. Так изучают диковинный товар перед покупкой на рынке, но все же ей показалось, что на его лице отразилось нечто вроде приятного удивления. Она одернула платье.       — Ты — Эшлин Сэнд? — наконец спросил он. — Прорицательница из «Медового дома»?       Девушка склонила голову в поклоне.       — Да, мой принц.       Утаивать имя не было смысла, ее опознала сама хозяйка заведения. Кроме того, Эшлин была уверена — ее сдал тот, кто точно видел ее лицо.       Деймон кивнул, словно подтверждая собственные мысли и тут же развернулся, направляясь обратно к своему коню.       — Отведите ее ко мне. Только не в замок, а в «Серебряную Лиру», — бросил он через плечо, и девушка не могла не заметить, как стражники озадаченно переглянулись.       Резво вскочив в седло, принц натянул поводья, и конь от неожиданности норовисто всхрапнул, после чего послушно последовал в сторону Красного замка.       Эшлин знала это заведение. Не то постоялый двор, не то бордель, не то дом экзотических увеселений. Там жили танцовщицы из Лисса, Пентоса и даже Волантиса. Они же частенько были и шлюхами. Там раскуривали трубки с дурманящими травами и пили хорошее вино, там были шелка и бархат. И там работала Мисария… Мисария — вот кто ее выдал, ну конечно. Эта Глиста из трущоб, преданная только самой себе, а теперь еще и Деймону Таргариену. Зря она помогала ей, поила лунным чаем и лечила от дурных болезней три года назад. В то время Мисария стала уводить клиентов из «Медового дома», и Медовая Арика подослала к ней двух громил, которые сломали той нос и избили до потери сознания. Тогда Эшлин помогла ей вправить кость и, глядя на горькие слезы молодой красивой акробатки, сжалилась и погадала той на заваренных соцветиях чашелистника.       — Ты это всем говоришь… — захлебывалась слезами Мисария, когда гадалка пообещала богатство и любовь. — Я останусь уродиной, мне придется ублажать стариков и калек в порту…       И тогда Эшлин погадала ей по-настоящему, погадала огнем. А огонь не лжет. Эшлин увидела там и новых клиентов, и одного светловолосого принца-дракона, и титулы, которые тот навесит на маленькую шлюху из «Серебряной Лиры», и всю жизнь Мисарии, и даже ее смерть. Первую, хорошую часть, Эшлин рассказала избитой девушке, о второй же умолчала. Но, так или иначе, Мисария не поверила дорнийской прорицательнице, хотя перспектива стать наложницей лорда ей польстила. И вот, спустя три года предсказание сбылось. И, конечно, Глиста не забыла о той, кто смог увидеть её будущее в огне среди покровов тьмы времени…

***

      Девушка в черном платье, дорнийская прорицательница Эшлин Сэнд сидела в верхней комнате «Серебряной Лиры» уже не меньше часа. Ночь близилась к своей середине. Еще несколько минут и наступит час призраков, а ей так и не объяснили, что конкретно от нее понадобилось Лорду-командующему королевской стражи. Стражники просто втолкнули ее в просторную комнату и захлопнули за пленницей дверь, оставаясь сторожить ту снаружи. В покоях пахло сладким терпким ароматом, воском, арборским золотым и легким свежим ветерком с улицы, едва доносившимся из распахнутых окон. Вместо штор у окон покачивались резные ставни, когда нужно скрывавшие комнату от солнца и зноя. Сейчас они изредка поскрипывали в такт легкому сквозняку.       Страх Эшлин давно прошел, уступая место раздражению. Девушка одернула платье и села на стул. Если это действительно Мисария рассказала своему любовнику о ней, то притворяться дурочкой нет смысла. Нужно сразу сказать, что да, гадала, да, помнит, но сказала только то, что все хотят слышать. Говорит всем одно и то же. Только ради денег. Не ведьма, просто умеет утешить человека. Мать научила. Нет, врать тоже не нужно, принц поймет. Отвечать по возможности правду, а если правду сказать не можешь — отвечать, что не знаешь. Вообще говорить поменьше.       Дверь резко распахнулась, и в комнату вошел, нет, влетел принц Деймон. От стремительности его движений балдахины у кровати качнулись. Он бросил на девушку быстрый взгляд, затем посмотрел на стол, на еду, что стояла там нетронутая, и, не замедляя шага, двинулся к кувшину с вином. Эшлин проследила за ним взглядом, не осмеливаясь произнести хоть слово. Она слышала, что по королевскому этикету молчать нужно до тех пор, пока королевская особа не обратится к тебе сама. Распространяется ли это правило на сегодняшнюю встречу, девушка не знала.       Деймон налил себе полную чашу вина и тут же жадно выпил ее. Затем налил вторую и снова выпил, правда, уже медленнее, поворачиваясь на пятках лицом к девушке и глядя на нее поверх чаши.       Волосы принца были вымыты и расчесаны, доспехи он сменил на льняную белую рубашку и кожаный дублет. Но вот его меч по-прежнему висел на бедре. Видимо, с ним Лорд-командующий не спешил расставаться.       Допив вторую чашу, принц удовлетворенно вздохнул, но все же ничего не сказал. Это молчание по-настоящему нервировало девушку. Ей было бы проще, если бы он сразу сказал, чего ему от нее нужно. Эшлин потянулась, чтобы одернуть платье, но вовремя остановила себя, сцепив руки в замок.       — Эшлин Сэнд, — наконец сказал Деймон. — Это твое настоящее имя?       — Так меня называют все 26 лет, милорд, — тут же ответила девушка.       — Так тебе 26? Выглядишь моложе.       На это Эшлин предпочла не отвечать. Нет, ей было не 26. Но и не меньше.       Оба собеседника разглядывали друг друга, хотя Эшлин старалась делать это не так вызывающе, как получалось у принца.       — Так твое имя Эшлин Сэнд? — повторил он свой вопрос, и девушка тут же поняла, что врать ему ни в коем случае нельзя. Деймон Таргариен почувствует эту ложь и заставит тебя же ей подавиться. — Прежде, чем ты ответишь, — тут же добавил он, — советую тебе вспомнить, что ты сегодня видела и подумать перед тем, как откроешь рот.       — Нет, — осторожно ответила девушка, и Деймон удовлетворенно кивнул.       — И как же тебя зовут по-настоящему?       — У меня сотня имен, и все они настоящие, милорд. До того, как меня стали звать Эшлин Сэнд, меня звали Нурия Баррин. А до этого — Алора Фишер.       — Так… — словно согласился Деймон. Его взгляд из заинтересованного превратился в какой-то голодный… Но без похоти, ее она вдоволь насмотрелась в борделях, где жила последние несколько лет. А тут было нечто другое.       — Ты знаешь… — продолжил принц, но тут же прервался, наливая в чашу вино и подходя к девушке. — Хочешь? Нет? Так вот, ты знаешь, я совершенно не верю в колдовство. Во все эти пророчества и предзнаменования… В Богов, скажу тебе честно, я тоже не особо верю… Но вот моя женщина верит, и я не стану ее разубеждать. Каждый тешит себя разными историями. Но вот одну историю она рассказывала мне раз за разом. Про гадалку из «Медового дома», которая читает будущее в огне.       — Я сказала ей то, что она желала услышать. — Эшлин все же решила придерживаться тактики, которую придумала, пока у нее была возможность собраться с мыслями.       — Осторожно… — предупредил принц, и ледяной тон его голоса никак не вязался с добродушной улыбкой, появившейся на лице. Одной рукой он отодвинул ближайший стул и уселся на него, закинув ногу на ногу, продолжая сверлить собеседницу взглядом.       — Я сказала ей то, что она должна была услышать. Предсказать судьбу некоторых людей не составляет сложности, мой принц. Красивая, молодая и умная лиссенийская танцовщица не могла остаться незамеченной.       — Хм… — его улыбка стала шире. — Ты поняла, о ком мы говорим.       У Эшлин, или как бы там ее не звали, упало сердце. Конечно, она поняла, о ком они говорят, но не стоило так быстро признаваться в этом. Раз она догадалась, о ком идет речь, значит, запомнила и предсказание, сделанное этому человеку. А значит оно уж точно не являлось типичным арсеналом мошенницы. Говори она всем одно и то же, сейчас ей бы следовало уточнить, про какую женщину идет речь.       — Иногда мне действительно открываются вещи, которые могут произойти с человеком.       «Лучше бы промолчать», — подумала девушка. Но вот принцу, кажется, такая откровенность была больше по вкусу.       — Итак, ты говоришь, что можешь читать чужое будущее… И у многих прочитала? — уточнил Деймон, отрывая кусок хлеба и макая его в соус.       — Я давно работаю в Блошином Конце…       — А вот акцент ненастоящий, — Деймон с аппетитом заглотил кусок хлеба и облизнул палец. Эшлин показалось, что настроение у того становится все лучше и лучше. Было ли тому виной арборское золотое или их беседа, она не знала.       — Итак, ты не из Дорна.       — Нет, — призналась Эшлин. Принц качнул рукой, демонстрируя желание, чтобы она продолжила говорить. — Я родилась очень далеко от Королевской Гавани… Основательно далеко. И не всегда умела то, что умею сейчас.       — А что ты умеешь? — перебил ее принц. — Кроме этих твоих карт и рун. И лунного чая, разумеется.       — Было бы правильнее спросить, какому Богу я поклоняюсь.       Тут их взгляды снова встретились, и Эшлин показалось, что на секунду на лице Деймона явственно проступило раздражение.       Внизу, прямо под их комнатой, послышалась музыка. Флейта и лира играли старую лиссенийскую песню. Затем зазвучал хохот и мужские голоса.       — Я знаю, какому Богу поклоняются все, кто читают в огне. Огненному Богу. Р’глору. Значит, вот так все просто?       — Боги не так просты, как нам хотелось бы. Ни Р’глор, ни Семеро, ни те, кому поклоняются северяне.       — Я уже сказал, как отношусь к Богам и их пророчествам, — пожал плечами Деймон. — Я надеялся, ты расскажешь мне что-то новое. Месяц назад к тебе приходил мой человек.       Эшлин снова едва удержалась от того, чтобы одернуть платье. Сколько всего этот человек успел о ней узнать?       — У меня много посетителей. О ком идет речь?       — О том, которому ты сказала правду.       И Эшлин тут же поняла, про кого принц говорит. Очень высокий и седой рыцарь. Он пришёл сразу после того, как поимел Лору, юную красивую девочку, очень похожую на саму Эшлин, и попросил раскинуть карты. У него пропал сын. Исчез в море, когда отправился до Тироша с торговым грузом. Это был его единственный сын. Больше у него никого не осталось. Он умолял прорицательницу раскрыть судьбу его мальчика, стоял на коленях и даже спьяну плакал. И Эшлин согласилась. Карты, кости, чайные листья, гадания на крови, гадания на воске, гадания по руке — все указывало на то, что его сын почил. Но мужчина не отставал. Он посулил ей хорошие деньги. Вправду хорошие. Сказал даже, что женит сына на ней, если он окажется жив. И Эшлин согласилась. Не из-за мужа, конечно, из-за денег. Хотя в глубине души она понимала, что скорее из жалости. И точно так же она понимала, что рыцарю этому, вероятнее всего, придется вскоре хоронить сына. Но каково же было ее удивление, когда в огне она увидела ясное мальчишеское лицо в ссадинах и с выбитыми зубами, но все же живого и даже почти здорового. Парень попал в пиратскую западню, но и он и его корабль успешно отбились. Только вот судно село на мель у берегов Эстермонта и теперь они ждут, когда корабль починят, чтобы вернуться домой. Глупый мальчишка боялся отправлять отцу воронов с вестью, что весь их груз потонул и теперь они разорены. Но все же сын был жив. Жив и под защитой дома Эстермонтов.       Седовласый мужчина был счастлив. Он не особо верил ей, Эшлин это понимала, но все же она дала ему надежду. Заплатил он, правда, вдвое меньше, чем обещал. Зато все остальные деньги спустил на Лору и других девочек, за что те остались благодарны своей ведьме-соседке.       — Итак, — вскинул бровь Деймон. — Припоминаешь?       — Мой принц, — дипломатические навыки Эшлин подходили к концу, да и усталость развязала ей язык, — ответьте мне честно, вы хотите узнать свое будущее?       Деймон недовольно скривился и вновь закинул в рот кусок хлеба с маслом.       — Хочешь? — он подтолкнул миску с мясом и хлебом к Эшлин. Та вежливо отломила кусочек хлеба и так же обмакнула его в масло.       — Зачем мне знать свое будущее, если оно и так мне известно, нет? — с вызовом продолжил мужчина, опять впиваясь в лицо девушки пристальным взглядом, словно ожидал от нее нужного ответа.       — Имеете в виду, что станете следующим королем. Будете управлять Семью Королевствами?       — Осторожнее, — снова предупредил он. И Эшлин продолжила чуть мягче:       — Но разве королева не беременна?       — Хоть один ее сын выжил? — ответил Деймон вопросом на вопрос.       — Я могла бы сделать так, что выживет, — пожала плечами девушка.       — Правда?       Тут она поняла, что сказала лишнее. И не просто лишнее, а неправду. Такого она не могла. Ей просто хотелось увидеть выражение лица Таргариена, но тот остался беспристрастным. Эшлин поняла, что молчание затянулось, и, наконец, выдавила:       — Нет.       Принц ухмыльнулся. Именно такую его злобную ухмылку она и видела недавно в огне.       — Так значит, ты действительно обманщица? Обворовываешь доверчивых людей? Ты видела сегодня, что я делаю с ворами?       — Я могу предсказать будущее, — тихо, но твердо ответила девушка. — Но что, если оно вам не понравится?       Деймон откинулся на спинку трехногого стула и широко улыбнулся:       — Это только в том случае, если я тебе поверю. Что там тебе нужно? — тут же добавил он. — Карты, кости, благовония?       — Только огонь и, возможно, капля вашей крови, милорд.       Он тут же выбросил из блюда недоеденные куски хлеба. Эшлин грустно проследила за румяными корочками из белой муки, которые раскатились по полу. «Только богач, не знавший голода, может так сделать», — тут же подумала она. Принц уже сорвал балдахин с кровати и сложил лоскуты ткани в блюдо, поливая их вином. Он потянулся было к свечам, чтобы поджечь их, но Эшлин тут же перехватила его руку:       — Ваша кровь, милорд, иначе я увижу свое будущее, а не ваше.       — Возможно, разница невелика, — вновь ухмыльнулся он и чиркнул по ладони кинжалом. В чашу побежала струйка свежей крови, пропитывая нежно-оранжевый шелк. Когда Эшлин взяла кинжал из его рук и потянулась, чтобы срезать прядь волос, так, скорее на всякий случай, нежели по необходимости, Деймон слегка отшатнулся. Девушка заметила, как его рука мгновенно легла на эфес меча.       — Просто прядь волос. Так будет легче, — объяснила она, срезая совсем тоненький локон, не больше мизинца младенца, и бросая его в то же блюдо. Тени в комнате сгустились, музыка и гул голосов на первом этаже показались невыносимо громкими, воздух приобрел почти ощутимую густоту, дышать стало тяжелее. Деймон вытер рукавом лоб.       — Aixio sonyo, — прошептала девушка, и чаша вспыхнула, словно вбирая в себя весь остальной огонь. Свечи в комнате стали тусклыми и бледными по сравнению с тем пламенем, что полыхал в медном блюде. Лицо Эшлин озаряли красные всполохи. Темно-каштановые волосы теперь, казалось, отливали полированной медью. Она всматривалась в самый жар огня, не замечая больше ничего, что происходило в комнате. Руки безвольно повисли вдоль тела, морщинка между бровей разгладилась. Дыхание стало размеренным и глубоким, словно она уснула с открытыми глазами. Но Эшлин точно не спала. Перед ней разверзалось будущее.       Деймон предполагал, что ведьма потребует одурманивающих трав или редких ингредиентов. Потребует нечто вроде воды, в котором омыли покойника, или асшайские реликвии… Так, он слышал, поступали другие прорицательницы. Одну он даже высек плетьми, когда та подошла к нему лет 7-8 назад на рыночной площади и предложила погадать. Наговорила ему, что тот станет новым Эйгоном Завоевателем, что поставит на колени Дорн и Железные острова. Речи, конечно, были сладкими, но откровенно лживыми, а ложь Деймон не любил.       Он и этой-то не верил. Но девчонка была не глупой, не стала напускать таинственности. Тот, кто действительно чего-то стоит, не будет набивать себе цену…       Мужчина заглянул в лицо прорицательницы. Та продолжала вглядываться в огонь, словно впав в транс, не замечая ничего вокруг себя. Зрачки не двигались, веки слегка подрагивали, волосы выбились из наспех сплетенной прически и упали на щеки. Мужчина медленно прошел вокруг нее, раздумывая, долго ли продлится это представление. Странно, огонь в чаше должен был уже прогореть и потухнуть, а он все так же пылает, словно факел. Ровно и противоестественно ярко.       Эшлин чувствовала, что не одна в комнате, но все ее внимание было сосредоточено на отрывках будущего, переплетающегося и двоящегося. События разворачивались так, словно распускался цветок. Каждое видение не было связано с предыдущим, но все же девушка поняла, что каждое видение — последствия череды выборов принца, вероятности его поступков и их результатов.       Девушка видела его семью: жену и ее смерть, вторую жену и ее смерть, третью и ее смерть тоже. Видела детей. Тех, кому суждено было родиться, и тех, которые могли бы быть, поступи принц по-другому. Она увидела и его скорое изгнание и возвращение, видела потоки крови, разделяющие два этих события. В видениях была и она сама, и Мисария. Затем Эшлин поняла, что теперь видит слишком далекое будущее. Бушующее озеро и потоки огня, она утонула вместе с принцем. A затем видение совершило кульбит, и она вновь вернулась к событиям, что вот-вот развернутся. Кубки, тосты, шлюхи, слова. Драконов в небе, что своей тенью накрывают город за городом и топят их в огне. Один, второй, третий. Увидела узкое бледное лицо с одним голубым глазом и череду похорон.       А вот и она. Стоит рядом с Деймоном, а затем и рядом с драконом. Среди драконов. Так, что не вздохнуть без страха. Коронация. Одна, вторая, третья. И снова похороны. Принц вновь падает в озеро и одновременно при другом исходе событий не падает, а продолжает дышать и жить. И снова она вернулась к началу. Юное женское личико в обрамлении белых локонов. И опять огонь, и снова огонь. Люди бегут из городов, спасаясь от жаркого пламени…       Видения закончились внезапно, словно исчерпали свой запас на ту ночь. Эшлин почувствовала, как режет глаза, и приложила кончики пальцев к векам. Деймон сидел напротив нее, вертя в руке пустой бокал и время от времени щелкая по нему пальцем. На лице принца читалась неподдельная скука.       — Долго я просидела? — голос у Эшлин звучал слегка хрипло.       — Час волка вот-вот закончится, — Деймон даже не пытался скрыть недовольство в голосе. — Так что? Увидела мое будущее?       Девушка кивнула и, немного помолчав, добавила:       — Милорд… Что, если оно вам не понравится?       — Говори уже, я тут полночи просидел не ради того, чтобы услышать эти банальные уловки.       — Вы никогда не станете королем, — холодно отчеканила прорицательница. — Вы будете сыном короля, братом короля, отцом короля. Вы будете дядей короля и даже мужем королевы, но сами вы никогда не сядете на трон.       Деймон замер.       — Что ты сейчас сказала? — тихо и почти ласково прошептал он, наклоняясь к девушке. Эшлин поняла, что еще немного и терпение этого мужчины подойдет к концу. В эту секунду он мог как воткнуть кинжал в горло наглой девке, так и прислушаться к предсказаниям. Все зависело от ее слов.       — Вы просили правду. Я всего лишь говорю то, что увидела…       Мужчина недоверчиво хмыкнул, но все же кивнул ей, позволяя продолжить.       — Ваш сын станет королем.       — Значит, королева разродится девочкой? Снова?       — Нет, — Эшлин сглотнула ком в горл. — Королева больше никого никогда не родит.       Деймон правильно истолковал ее слова. Но все же Эшлин не заметила на его лице ни капли сожаления, словно он ожидал такого исхода.       — А ребенок?       — Умрет на следующий день, милорд.       За окном наступал рассвет, уже послышались первые переливчатые трели певчих птиц, доносящиеся из домов экзотических удовольствий.       — И все же, трон достанется не мне. Почему? — спросил Деймон.       — Такова судьба. Я не могу сказать, почему так будет, но ни в одной вероятности событий вы не сидите на троне.       — Мне не нравятся такие предсказания. Возможно, мой меч сможет изменить твои слова? — Горькая усмешка появилась на лице принца Таргариена, но Эшлин поняла, что теперь он говорит несерьезно, скорее запугивает по привычке. И пусть она все еще побаивалась этого мужчины, но все же посочувствовала ему.       — Что еще ты видела?       — Что мы, вероятно, еще встретимся.       — А кроме этого?       — Ваша племянница займет ваше место, милорд. Это случится. Но все же, если хотите хоть как-то этому помешать, не говорите тостов.       Деймон в недоумении вскинул брови, и Эшлин заметила, какие темные круги под глазами оставила на нем бессонная ночь.       — Вы поймете, о чем речь. Мой вам совет — молчите, когда вас просят говорить.       — А ты не стесняешься раздавать свои советы лордам, да? — задумчиво протянул ее собеседник. — Как там тебя зовут? По-настоящему.       Девушка вздохнула:       — Все мои имена настоящие.       — Я слышал об одной Нурии Баррин, ведьме из деревни под Эшфордом. Там перемёр весь скот, и ее обвинили в черном колдовстве.       «Откуда ты, интересно, это слышал…», — подумала девушка. Не иначе, как Глиста разузнала о ее прошлом, которое Эшлин так тщательно оберегала, и рассказала все своему королевскому любовнику. Почти десять лет прошло с того случая, а она все еще помнит, как тогда сгустилась вокруг нее людская ненависть и как ее чуть не поймали, желая утопить в Зыбкой…       — Жуткие истории, милорд.       Деймон попытался скрыть улыбку, но у него не вышло.       — Сейчас ты вернешься в… как его…       — «Медовый дом», — подсказала она.       — Верно, «Медовый дом». И соберешь свои вещи. Но не сбежишь из города, как, видимо, всегда делала и рассчитывала сделать и сейчас, — Эшлин поджала губы от недовольства, и этот жест не укрылся от глаз принца, хотя, кажется, только еще больше развеселил его. — Ты вернешься сюда. Будешь жить и работать тут, пока я не решу, пригодишься ты мне или нет.       С этими словами он встал из-за стола и размашистыми шагами подошел к двери, распахивая ту настежь. Недвусмысленное предложение. Эшлин тут же встала и направилась к выходу. Стражников уже не было, и девушка задумалась, как давно их отпустили. Не сразу ли после того, как ее привели в комнату? Не было ли у нее шанса незаметно ускользнуть еще до встречи с наследным принцем?       — И вот еще кое-что, — напоследок сказал Деймон. — Выбери себе новое имя. Такое, которое раньше не использовала. Что-нибудь неброское, простое. Джейн Уотерс или… я не знаю… Алис Риверс.       С этими словами он захлопнул дверь в комнату.