***
Мысли о загадочном подкладчике не покидают голову Юнги уже больше недели. Он заметил, что орехи появляются в куртке в те вечера, когда он приходит к первой ночной паре, а в это время как раз заканчиваются самые поздние занятия у вечерних студентов. Юнги сделал вывод о том, что тот, кого он ищет – дневной гибрид, и он использует промежуток между сменами. Зато класть их в ящик он начал совсем недавно, и это пугает. Мало того, что загадочный преследователь знает адрес мышки, так его подклады ещё и перестали зависеть от времени – Юнги находит их и утром, и днем, и ночью. Навряд ли он целенаправленно приходит в его дом по несколько раз в течение суток. Даже тот, кто хочет принести вред, не стал бы тратить так много времени на это. Мозг кипит. Юнги не может сосредоточиться ни на чем, кроме угрозы своей безопасности. Он мог бы рассказать об этом родителям, но решил не беспокоить их лишней морокой. Тем более о буллинге своего сына они наслушались ещё во время его школьного обучения, а теперь он взрослый и в силах самостоятельно разобраться со своими проблемами. Тем более если проблемы – это кешью и арахис в сахаре. Сахар. Юнги вспоминает о том, что погрузился в свои размышления посреди столовой, замерев с подносом, как истукан. Он смотрит на свою порцию супа с лапшой и наконец осознаёт, насколько был голоден, его желудок шумно урчит. Парень поднимает голову и решительно шагает к ближайшему свободному столику, но неожиданно у него на пути появляется другой студент, и Мин не успевает среагировать и обойти его – поднос опрокидывается и из тарелки выплёскивается тёплый бульон, а в следующий миг гиперчувствительные уши Юнги едва в трубочки не скручиваются из-за чужого вскрика. Он ощущает, словно в одно его ухо просовывают пилку, а из другого вытаскивают, вот так это чувствуется. — Прости! Прости, пожалуйста, — тараторит гибрид и отходит в сторону, — Чёрт... Я куплю тебе новую порцию, ладно? Я тебя накормлю. Юнги отходит от растекающейся по полу лужи, с жалостью глядя на вермишель и мясо, жестоко размазаные по полу, и чудом не разбившуюся тарелку. Потом поднимает взгляд на гибрида перед собой – спонсора жирных пятен на штанах. Юноша напротив такого же роста, что и Юнги. Его волосы ярко-красного цвета, как спелая клубника, и Мин поражается тому, что не заметил его вовремя, ведь он в полутьме помещения выглядит как ходячий факел. Из-под волос выглядывают черно-белые пушистые уши, а сзади от волнения крутится пышный хвостище. Не то чтобы мышка завидует... Он протирает глаза, наивно надеясь, что это поможет ему получше рассмотреть черты лица. Хотя, если понадобится, его легко будет узнать в толпе по волосам и пронзительному голосу. Но незнакомец похож на красную панду, а это, вероятно, дневные животные, и они не должны были встретиться в такое время суток. Может, это их первая и последняя встреча, думается Мину. Рядом с ними на корточки присаживается другой гибрид, чтобы поднять тарелку и столовые приборы, и Юнги кусает щёки клыками, чтобы не взвыть от несправедливости. У него такая чудесная мягкая шерсть и беличьи кисточки на ушах! Мину даже не хочется злиться ни на кого из них. Наверное, никто не злится на таких студентов, как они, что бы они ни натворили, ведь они не какие-нибудь летучие мыши, ящерицы или крысы. А на Юнги наверняка все смотрят, осуждая за шум, который поднялся из-за него. Не один Мин здесь имеет гиперострый слух. — Я-я могу сам, — произносит Мин и присаживается, чтобы подобрать посуду, но парень поднимает голову и мягко улыбается. В приглушенном свете ламп поблескивают стекла его очков. — Всё в порядке, — говорит он и ставит грязную пустую тарелку на поднос, чтобы унести её. Панда поднимает с пола стакан, в котором должен был быть чай, и ставит его рядышком. — Чимин-а, ты должен накормить его. — Это я и собираюсь сделать, — фыркает в ответ панда и кивает в сторону стоек с едой. — Пойдём, поужинаем вместе, я оплачу. Боже, мне правда очень жаль, просто тут темновато... Чимин прав. Для дневного животного непривычно находиться в помещении, в котором свет работает лишь в нескольких углах и не в полную мощность, словно горят не лампы, а свечи. — Потому что уже поздно, — отвечает Юнги, бездумно бредя следом, — вы двое не должны быть здесь ночью. "И для меня это, вообще-то, не ужин," — думает, но не произносит. — О-о, брось, ещё не ночь, — улыбается Чимин. — Мы задержались на репетиции, так бывает. Уши Юнги дергаются от любопытства. Он берёт новый поднос, ставит тарелку горячего супа, Чимин выбирает салат и сок. Панда оплачивает оба заказа и дважды благодарит кассиршу, склоняя ушастую голову. Юнги думает, что этот парень чересчур сладкий, но повторяет за ним и тоже тихонько благодарит её. — А что за репетиция? — Юнги позволяет себе немного полюбопытствовать. Парни проходят мимо технички, которая убирает беспорядок, который они устроили. В неё Юнги тоже чуть не врезается. Он кусает нижнюю губу от стыда, представляя другое измерение, в котором он не такой неуклюжий и невнимательный и не приносит другим людям проблем. Чимин отвлекает его от дурных мыслей. — Мы готовим танцевальное выступление к ближайшему празднику. Если ты танцуешь, можешь тоже присоединиться, — предлагает он и садится за стол. Юнги не замечает, как садится с ним рядом, не задумываясь, будто очарован аурой красноволосого. — О, нет, я даже ходить по прямой не умею, что уж говорить о танцах, — посмеивается гибрид, по привычке прикрывая зубастый рот. — Мероприятие, наверное, ещё и днём будет проходить? Я не готов жертвовать своим сном. — Разумно, — вздыхает Чимин. — Но если вдруг захочешь поучаствовать, можешь обращаться ко мне, инициатива всегда поощряется. Приятного аппетита. Парень принимается за свою еду с аппетитом. Юнги наконец имеет возможность рассмотреть его получше и принюхаться. У Чимина привлекательные черты лица и манящий запах. Юноша хрустит свежими овощами, и его уши от удовольствия дёргаются. — Я так проголодался, — говорит Чимин, закидывая в рот кусок моркови. Он оборачивается и щурится, пытаясь увидеть своего друга. — Чон Хосок, ты скоро? — кричит он через всю столовую, и Юнги готов поклясться, что отказывается от своего принципа не пить кровь, чтобы перекусить глотку панде, из-за которой чуть не оглох. — Будь тише, — просит он и больно наступает ему на кончик ботинка. Чимин шипит и подгибает ноги под стул. Типичное дневное животное – они никогда не могут в полной мере уважать чужой режим. — У ночных гибридов слух более чувствительный, имей совесть. Чимин стыдливо прижимает уши к голове и виновато глядит на летучую мышь. — Прости, — шепчет он и мельком оглядывается. В сторону их стола смотрят некоторые студенты и недовольно урчат. Зато пушистый друг, которого окрикивал Чимин, поймал его взгляд и направился к нему со своим подносом. Юнги услышал звук его торопливых шагов и заранее напрягся. — Ты чего такой напуганный? – первым делом спрашивает Хосок и присаживается рядом. Он переводит взгляд с Чимина на Юнги и обратно. Мин удивился такому вопросу, поэтому взглянул на него в ответ весьма озадаченно. Хосок ведь сам выглядит не слишком воодушевленным, погрузившись в среду ночных, и на фоне Чимина он не кажется более смелым. — Они смотрят со всех сторон, — негромко произносит красноволосый, жуя капустный лист. "О, дневной почувствовал себя в моей шкуре," — мысленно усмехается Мин. Уголок губ на долю секунды приподнимается, но ему удаётся сдержать улыбку. Юнги в этом состоянии провёл свои детство и юность, подстраиваясь под дневной мир, а они страдают от лишних нескольких минут в контакте с ночным. Хо оглядывается и бледнеет на глазах. Некоторые гибриды все ещё бросают взгляды им в спины, парня это определённо вводит в дискомфорт. — Как тебя зовут? — спрашивает Чимин, и Хосок снова садится лицом к Мину. — Мин Юнги. — Ты же каждый день ешь здесь, да? — Каждую ночь, — поправляет. — Ох, да. Просто... До нашего выступления ещё больше недели и мы задерживаемся здесь до позднего времени, поэтому, думаю, мы будем снова ужинать здесь, а пока ты сидишь рядом, мы как будто бы свои здесь. С твоим присутствием кажется безопаснее. — Но мы и так безопасны, — хмурится Мин. — Не подумай! — Чимин взволнованно всплескивает руками и сразу же оглядывается по сторонам. Пак понижает тон голоса, от этого он кажется урчащим, словно вибрирует в его груди: — Просто мне бывает некомфортно в чужой среде. — Мне тоже, честно говоря, — неловко усмехается Хо, поправляя очки на переносице. — Заметно. — Правда? — Хосок выглядит чересчур удивлённым для очевидного факта. — Разве? Мин улыбается и закатывает глаза. — У вас достаточно яркие запахи. Можно даже сказать, один запах. Чимин с Хосоком переглядываются. Юнги поражается тому, насколько долго до них доходят некоторые вещи. Всего нескольких минут хватило, чтобы распробовать в полной мере их феромоны, смешавшиеся друг с другом. Если даже они не пара, то находятся в достаточно тесных отношениях. — Мы не встречаемся, — выпаливает Чимин, чуть отстраняясь от Хосока. — Не-а. Мы просто друзья. — Слишком взволнованно выглядите для тех, кто не встречается, — хихикает Юнги. — Подозреваешь нас во лжи? — "Нас", — передразнивает. — Ваше ярое отрицание наталкивает на мысли. — Эй, Мин Юнги!.. Чимин не успевает договорить, как Юнги снова наступает на ногу парня и заставляет его зашипеть от лёгкой боли. Хосок тихо посмеивается над ними и чуть не давится едой. — Я же сказал, будь тише, — ворчит Юнги. — Ешь молча, — поддерживает Хо и подкладывает в его тарелку свежие овощи. — Я стараюсь. О, чёрт, вы оба отвлекли меня, я ведь хотел предложить тебе, эм... Юнги, ты не против есть вместе с нами? — спрашивает Чимин и смотрит прямо в глаза. Юнги тушуется и отводит взгляд. — Я... Кхм, я подумаю над этим. — Обещаешь? — слабо улыбается Хо. — Не могу обещать, — усмехается, — я не самый хороший собеседник. — Брось, ты хорошая компания, — Чимин зевает, прикрывая рот ладонью. — Похоже, вам пора отдохнуть. — Ты считаешь? — улыбается красноволосый. — Я уверен.***
Глубокой ночью Юнги возвращается домой, вымотанный после нескольких пар. После того, как парни попрощались и ушли в раздевалку за своими куртками, ничего особо примечательного не происходило. Тем не менее, у Юнги впервые за долгое время, несмотря на усталость, было хорошее настроение. Чимин и Хосок не похожи на людей, которые надолго задержатся в его жизни, но прежде мало кто решался даже посидеть с ним рядом в метро, так что даже недельная псевдодружба ради завтрака в десять вечера кажется неплохим общением. Мин, честно, пытается заставить себя поверить, что это должно быть обидно, ведь Чимин заговорил с ним лишь из-за чувства долга и не хотел показаться мудаком, а Хосок оказался с ним за компанию, но Юнги чувствует, что они безобидные и добродушные дневные, и не может держать на них зла. Тем более, будь он на их месте, тоже попытался бы найти способ влиться в общую массу и не выделяться. Мысль о том, что они использовали Юнги, как одноразовый инструмент, царапает душу, но перспектива задушить противное одиночество хотя бы на десять минут в сутки ложится сверху подорожником. Мин впервые за первый учебный год почувствовал себя действительно важным для кого-то. Юнги заходит в квартиру, не включая свет, и вешает свою куртку на крючок. Удивительно, что карманы не гремят. Парень слышит с самого порога голоса родителей и спешит узнать, что такого важного они обсуждают, пока его нет. Судя по тому, что доходит до его слуха, случилось что-то странное. — Я вернулся, — оповещает отца с матерью, заглядывая на кухню. — О чём говорите? На Юнги оборачивается мама, поправляя крабик в волосах, и отец, держащий что-то в руках. В полутьме тяжело различить, что за предмет стал причиной их спора. — Привет, Юнги-я, — улыбается женщина и целует сына в лоб. — Ты ничего не хочешь нам сказать? — Например? — Мин усмехается, но тон матери заставляет напрячься. Господин Мин вздыхает и высыпает на стол горсть фундука. Юнги от знакомого звука перекатывания орешков по столу чуть вздрагивает и подходит ближе, чтобы взглянуть. — Например, откуда в нашем ящике так много орехов. Нет, вернее, почему вообще мы вместо писем получаем орехи? Гуманитарная помощь от колледжа? — нервно хмыкает папа. У Юнги кровь отливает от лица. Родителям не следует знать о том, что происходит. Он не хочет, чтобы они вмешивались в это или, более того, шли разбираться прямо в колледж. — Это, гм... Мой друг так шутит, — выдаёт первое, что приходит в голову, и сгребает весь фундук себе в ладони, будто родители нашли то, что не стоило видеть. — Я попрошу его больше так не делать. Он просто любит творить всякое, эм... Глупое. — У тебя появился друг? — улыбается мышка, заправляя за ухо прядь волос. Юнги слышит в её голосе отчаянную надежду. — У тебя наконец-то получилось познакомиться с кем-то? Юнги согласно мычит и прикусывает губу, до боли сжимая клыком. О, боже, как много проблем от этого дарителя, будь он неладен. Мин ссыпает орешки в карман и сматывается в свою комнату, бросив напоследок родителям невнятное "да, потом познакомлю", а шёпотом добавляет: "когда найду его и засуну эти чёртовы орехи ему во все телесные отверстия".***
На следующий вечер Юнги разбудил звонок будильника. Парень лениво тянется к телефону и проводит пальцем по экрану, но звонок продолжает раздражать слух. Тогда он поднимает голову, хлопает глазами, совсем не видя ничего дальше своего носа со сна, и замечает, что на экране горит не кнопка отмены будильника, а аватарка мамы и две трубки – зелёная с красной. Парень раздражённо урчит и принимает вызов. — Алло? — Милый, я не отвлекаю тебя? — спрашивает мама негромко, — Можешь зайти в магазин после колледжа? — Мгм, — Юнги прикрывает глаза и кивает. — Ты же уже в колледже, да? — Мм... Нет. — Почему? — слышится удивлённый голос. — У тебя отменили первую пару? — Сколько времени? — Уже девятый час. — Блять! — сон как рукой снимает. Юнги ощущает себя настоящей летучей мышью, когда выпрыгивает из постели и летит к шкафу, — Прости, мам! — Мин Юнги! — возмущается мать, но сброс звонка прерывает её на полуслове, и Мин не успевает дослушать лекцию о том, как следует разговаривать приличным мышам. Юнги очень стыдно за то, с каким грохотом он носится по всей квартире, сшибая все косяки на своём пути, ведь снизу живут дневные, у которых по расписанию сон, но он не может не торопиться. Парень выбегает из квартиры, спотыкаясь, вставляет ключ в замочную скважину с седьмого раза и закрывает квартиру, прежде чем выбежать на улицу. Юнги ужасно боится опоздать на пару, ведь как назло её ведёт не абы кто, а сам декан, заменяющий его любимого профессора. Уже через несколько минут он влетает в колледж с дикой одышкой, снимает куртку на ходу и спотыкается, чуть не напоровшись на вешалку. Юнги достаёт телефон из кармана, чтобы проверить, насколько сильно он уже задержался, и замечает на экране сообщения из чата своей группы. "Первую пару отменили" Мин обмирает посреди коридора и хрипло вздыхает. У него темнеет в глазах от спринта, который он пробежал, и ноги отнимаются так, словно их переехал каток. Он уже готов прислониться к стенке и медленно скатиться на пол, чтобы в полуобморочном состоянии доспать то, что не успел дома на мягких подушках, но неожиданно до слуха доносится знакомый голос: — Юнги-я? Юнги оборачивается, теряясь в пространстве, и автоматически начинает щёлкать, чтобы услышать, насколько далеко от него находится Хосок. С каждым щелчком он ощущает, как парень приближается к нему, и он чуть не падает перед ним от бессилия. — Хосок-а, — ноет Мин, опуская голову. Хосок подбегает к нему и кладёт ладонь ему на плечо. — Всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает Чон, заглядывая ему в глаза. — Нет. Я чуть не сдох, пока бежал сюда, чтобы узнать уже здесь, что пару отменили, — стонет Мин, — я мог бы продолжать спать. Я так хочу спать... — Ох, хён, мне так жаль, — Хосок сочувственно качает головой, поджимая брови. Юнги от одного взгляда на него становится жалко Хосока, будто это его оторвали ото сна, а не его, даже хочется извиниться. — Я даже не знаю, стоит ли мне возвращаться домой... — Ты можешь отдохнуть в зале, пока мы репетируем, — предлагает Хо и берёт его под локоть, — Пойдём? Мы не будем шуметь, можем вообще без музыки танцевать. Если ты хочешь, конечно. Мин прикусывает губу, несколько секунд обдумывая своё решение, и согласно кивает. — Пойдём. Хосок ведёт Юнги за собой, придерживая за локоть, чтобы он не отставал. Мин не чувствует себя слишком уязвимым, потому что темнота – не его слабость, но, пока его ноги едва разгибаются и горят, он не отказывается от роли ведомого и бредет рядышком с Чоном. В коридоре темно, и Юнги на всякий случай тихонько пощёлкивает, потому что не слишком доверяет зрению Хо. Наконец, Чон толкает дверь, и Мин зажмуривается, когда по глазам режет яркий свет. Хосок щёлкает выключатель и оставляет включенной всего одну лампу над сценой. — Эй, Хосок, зачем? О, Юнги-я! — Чимин улыбается, завидев их двоих со сцены. Он шустро спрыгивает на пол и идёт к ним навстречу. — Привет, — Юн дежурно улыбается в ответ и присаживается на один из стульев, которые стоят в актовом зале. Свой рюкзак он ставит на соседнее место. — Не против, если я посижу здесь до второй пары? — Без проблем. Не надумал выступать с нами? — О, нет, — усмехается Мин. — Тогда просто посмотришь? Юнги оценил расстояние между передним рядом стульев и сценой. Пространство в несколько метров слишком велико для его низкого зрения, и навряд ли он бы отличал этих двоих друг от друга, если бы не их волосы и хвосты, пока они танцевали. — Н-нет, — неуверенно произносит Юнги, — у хорошего зрителя должно быть хорошее зрение. — Оу, ты совсем не... Эм... — Чимин мнётся, пытается избежать слов, которые могут обидеть Юнги, но его быстро выручает Хосок. Он подходит к Мину и без раздумий снимает свои очки. — Я не уверен в том, что они подойдут тебе, но у меня достаточно низкое зрение... Его очки не похожи на стандартные: уши Хосока расположены выше человеческих, поэтому дужки не предназначены для того, чтобы цепляться за уши. Вместо этого они обхватывают виски и держатся на лице благодаря давлению. Мин удивлённо смотрит на Хо, а младший аккуратно надевает на него очки. Парень касается пальцами дужек, часто хлопает ресницами и долго смотрит на лицо Чона. Из-за стёкол он действительно видит чётче – настолько, что даже немного кружится голова. Он не может представить, каково это – иметь абсолютное зрение, чтобы различать черты лица выступающих на сцене даже с самого дальнего ряда, потому что, сколько себя помнит, у него такого зрения никогда не было. Другим детям острые глаза были обеспечены хорошей наследственностью, а он родился у таких же полуслепых мышей, как и он. В начальной школе мальчик даже не мог увидеть, что за ним пришла мама, пока не слышал её голос над своей головой. А сейчас он может посчитать складки на занавесках вокруг сцены и рассмотреть веснушки на лице Хо. — Всё отлично? — спрашивает он, отойдя на пару шагов назад. Юнги не замечает, что уже полминуты сидит с отвисшей челюстью, обнажив короткие клычки. — Мгм, — Мин быстро кивает, улыбаясь. В его голове так много мыслей, что передать их словами единомоментно невозможно. Хосок поднимается на сцену, перепрыгивая через ступени, и зовёт Чимина, чтобы он тоже скорее поднялся. Пак убавляет громкость колонок, щёлкает кнопку на клавиатуре компьютера и быстро подбегает к Чону, пока не началась песня. Юнги невольно подаётся вперёд, уперевшись локтями в колени. Тихая музыка не тревожит его ушки. Хосок с Чимином с первых нот словно сливаются в единый организм, подчинённый одному разуму – их движения синхронные и плавные. Мин даже не понимает, для чего им нужны ежевечерние репетиции, если они и без них танцуют превосходно. Не то чтобы Мин видел много танцев... Не то чтобы он вовсе много видел, но ему доставляет особое удовольствие следить за руками и слушать стук обуви о пол. Мысли покидают голову. Музыкальный бит ощущается вибрацией по всему телу, несмотря на то, что Чимин достаточно снизил громкость. Не то чтобы Мин видел многое, но смотреть на движения Хосока и Чимина в такт музыке он мог бы до утра. Свободная футболка Хосока задирается и обнажает талию, когда он резко разворачивается или подпрыгивает. Его тонкие руки кажутся хрупкими, такими невозможно изящными, словно ангел прячется в человеческой одежде. Ведь невозможно поверить, чтобы кто-то живой мог обладать таким безупречным талантом и обаянием, способным покорять самые чёрствые сердца. Юнги вновь обнаруживает себя с приоткрытым ртом, когда Чон боязливо поглядывает на него и краснеет. — Что-то не так, хён? — Ох, — Мин чертыхается и понимает, что музыка стихла несколько секунд назад, а Чимин успел спуститься со сцены. — Это было потрясающе. — И всё? — усмехается Чимин. Он отходит от компьютера и приближается к Чону с хитрой ухмылкой. — Разве это не заслуживает более живой реакции? — панда со смехом берётся за край футболки Хо и подкидывает ткань, не касаясь голой кожи. Бельчонок тут же возмущённо пищит и опускает одежду, грозясь покусать красноволосого за его выходку. Юнги смущённо опускает голову и снимает очки. — Разве альфы показывают всем подряд тела своих омег? — усмехается он. — Я не его омега! — от писка Хосока Чимин снова заливается смехом. Мин держится изо всех сил, чтобы не рассмеяться вместе с ним, потому что смех Пака слишком заразителен. — Я бы на месте Юнги тоже не верил тому, что ты до сих пор свободен. Ты не обделён вниманием. Многозначительного переглядывания между парнями Юнги не замечает. — Ты тоже не последний альфа в колледже. Вы были бы самой популярной парой, — мягко улыбается Мин. Чимин и Хосок выглядят гармонично друг с другом, их запахи отлично сочетаются, они разделяют общую страсть к танцам – разве можно представить, чтобы им подошёл кто-то другой? Один из них наверняка является главным любовным интересом всех омег колледжа, а другой – мечтой всех альф. Как красиво бы вышло, если бы они оба не достались никому. — О, ты просто не знаешь дневных студентов, — улыбается Чимин, почёсывая затылок. — Уж чем-чем, а количеством фанаток я не могу похвастаться. — Надо же, я думал, дневные отличаются хорошим зрением, а такого парня под носом не замечают, — Юнги улыбается в ответ. Хосок, отрезанный от их диалога, спускается к Юнги, чтобы забрать очки. Лишь когда он подходит достаточно близко, Мин замечает его и красные искусанные губы. Он не может припомнить, были ли они такими же яркими прежде. — Спасибо. — Не за что. Почему ты сам не носишь очки? — интересуется Хо. — Я носил очки в детстве, но из-за них глаза очень уставали. А сейчас я учусь так, как мне удобно, и мне не нужно полагаться на зрение. — В каком смысле? — В городе раньше не было школ для ночных, поэтому мне приходилось жить как дневные дети и отказаться от своей природы, — вздыхает Юнги. Ему на удивление легко рассказывать о своём прошлом, он давно хотел поделиться с кем-то своим опытом и не может остановиться сейчас. — Это был сущий кошмар... Даже дома было одиноко. Родители не могли не спать целыми днями. Хосок слишком впечатлителен для печальных историй. Он сочувственно вздыхает и сжимает пальцами край футболки, представляя маленького Юнги с большими очками, сползающими с носа. — Но сейчас всё хорошо? — Лучше, чем было, — усмехается. — Вы, ребята, не хотите поу... Эм, покушать? — подаёт голос Чимин, наблюдая за парнями. — Не– Да, я хочу, — отзывается Хо и смотрит на Юнги, — а ты, хён? Мин убирает прядь волос с лица и вспоминает о том, что сегодня не успел позавтракать, и с самого утра в его животе пусто. — Я тоже голоден. Чимин-а, ты идёшь? — О, нет, я недавно перекусил. Фух, я лучше немного отдохну здесь, в тишине. Может быть, даже вздремну. Хосок мельком глядит на Юнги и направляется в сторону выхода, взяв свой телефон с карточкой под чехлом. Мин поднимается с места и, оглянувшись на Пака, торопливо идёт за Хосоком, пошатывается на ходу. Как только они вдвоём ныряют обратно в полную темноту, слух Юнги словно обостряется, и он слышит тихое позвякивание с каждым шагом Хосока. — У тебя есть пирсинг? — спрашивает он. — Мгм. Две серёжки в одном ухе и одна в правом, — отвечает Чон, оглядываясь на мышку. — Хочешь взглянуть? — Хочу. Хосок движется в сторону столовой по стенке, ведя по ней пальцами. Юнги открывает для него дверь, и они оба выходят в свет. Юнги напрягает своё зрение настолько, насколько это возможно, и аккуратно касается рыжевато-русых волос Хосока, шепнув лишь "можно?" и не встретив сопротивления. Омега вздрагивает от неожиданности, но не мешает ему, останавливается и почти не дышит. — Дать очки? — Не стоит, — шепчет в ответ. Мин разглядывает прелестные ушки, украшенные металлическими колечками. Они скрываются в волосах Хо, поэтому парень не мог заметить их прежде. Они мерцают в тёплом свете, придавая Хо ещё больший шарм. Этот момент ощущается чрезвычайно интимно. В столовой сейчас нет никого, кроме задремавшей кассирши за стойкой, ночная тишина обволакивает с ног до головы. Хосок подёргивает ушком. — Ну всё, мне щекотно, — хихикает он и мягко отталкивает руку Юнги, уходя в сторону стоек. — Ты покраснел? О, Хосок-а, ты покраснел, — улыбается Мин и идёт за ним. — А ну не шуми, ты слишком громкий. — Ах ты! — шипит гибрид и широко улыбается, ставя на поднос рис с овощами и кимчи. — Слишком быстро учишься. Хосок взял кимчи, рис и немного морковной соломки, первым подошёл к кассе, чтобы оплатить. Девушка с круглыми хориными ушками услышала подошедших студентов и, зевая, назвала цену. Чон приложил карту к терминалу, даже не дослушав. Он отошёл на пару шагов, и кассирша, щёлкнув несколько кнопок, назвала ту же цену для Мина. В это время Юн шарил по карманам, ища свою карточку, и с каждой секундой он выглядел все бледнее и взволнованнее. Девушка смотрит на него сонным взглядом в ожидании, и парень чувствует, что он лишь задерживает её время. — Эм... Хосок-а, можешь постоять здесь с моей едой, я забыл деньги в... Его слова прерывает короткий "пик" терминала. Чон без раздумий оплатил еду Юнги и кивнул в сторону столиков. — Идём. Спасибо вам большое, — он обратился к работнице. — Эй! — Мин пошёл следом за младшим, вздернув брови, — Тебе не стоило... Я переведу тебе деньги, когда поем. — Нет, нет-нет, ты мне ничего не должен, — Хо мотает головой. — Ты сегодня много заботишься обо мне. Мин встречает яркую улыбку Хосока. Они вместе присаживаются за столик друг напротив друга и желают приятного аппетита. — Потому что ты заслуживаешь заботы, — скромно отвечает Хосок, не поднимая взгляда. — И я делаю совсем немного. — Неправда. Юнги кладёт в рот кусок кимчи и чувствует на себе недовольный взгляд Чона. — Ладно, может быть, ты прав. Мне приятно, что ты, ну, делаешь всё это для меня. — Ты можешь рассчитывать на мою помощь в любое время, — улыбается Хосок. Разговор во время еды проходит легко и непринуждённо. У Юнги полно времени до начала второй пары, а Хосок и вовсе может оставаться с ним до тех пор, пока не захочет спать, поэтому они не торопятся. Хосок подкладывает на тарелку Мина свои листья кимчи, когда тот отвлекается, и остаётся довольный собой, потому что Юнги действительно съедает всё, что даёт Хосок. Он не может допустить, чтобы Мин не наелся перед долгой учебной ночью. — Я всё ещё слышу, как звенят твои колечки. Я бы так хотел тоже проколоть свои уши... — вздыхает Мин. — Что тебе мешает? — Я боюсь, — хихикает, — я знаю, что это не больно, но всё равно боюсь. Да и вдруг это начнёт раздражать меня, выйдет, что я потратил деньги на ветер и зря страдал. — Я могу проколоть твои ушки бесплатно, — предлагает Хосок и специально вертит головой, чтобы послышался звон металлических колечек. — Свои я тоже сам проколол. Хочешь? Юнги раскрывает глаза и резко вздыхает. — Что, правда? — он даже нечаянно подаётся вперёд, — Ты можешь сделать это? Но... Но мои уши... — Что с ними? — Они... Ну, ты ведь видишь, — Юн стыдливо опускает их, — я не самый красивый гибрид, знаешь. Я думаю, их неприятно трогать. — Юнги-я, ты шутишь? Ты самый очаровательный гибрид, мне нравятся твои уши, они такие удивительные, — Хосок с восторгом в голосе отвечает Мину, и последний от неожиданности вздергивает брови. — Я бы ни за что в жизни не подумал, что они кого-то могут отталкивать. — Брось, хватит, ты не должен говорить это... — Мин смущённо краснеет и прочесывает свои волосы пальцами, чтобы пряди хотя бы немного прикрыли огромные уши. — Но они правда красивые! — Ты бы не захотел иметь такие уши! — Я хочу их по— — Что? — Потрогать, — выпаливает Чон, сжимая палочки дрожащими пальцами. Юнги замирает в ступоре и роняет рис на тарелку. — Потрогаешь, когда будешь прокалывать, — усмехается он и собирает рис снова, но слова Хо настолько поразили его, что он выглядит так, будто впервые взял палочки в руки. — Совсем бесплатно? — Совсем, — отвечает младший, прочистив горло. — Но, знаешь, если тебе некомфортно, я постараюсь касаться тебя как можно меньше. Я не подумал о том, как это прозвучит, поэтому... Извини, пожалуйста, Юнги-я. — Всё в порядке. На самом деле, никто раньше не изъявлял такого желания, — улыбается Мин, — так что я не против того, чтобы ты сделал это. — Я подумал, что ты можешь не любить прикосновения. — У меня не было возможности узнать, люблю я их или нет. В школе дети брезговали даже брать меня за руку, — Юн снова вздыхает, отводя взгляд, — знаешь, у меня одного в классе были перепонки, и они их боялись. — Какая чушь, у тебя милые перепонки. Юнги опускает взгляд на свою руку и раздвигает пальцы, глядя на тонкую кожу между ними. Пользы от этого рудимента никакой, зато проблем они приносят больше, чем уши, потому что травмируются чересчур легко. Между некоторыми пальцами даже есть светлые шрамы от швов, которые ему накладывали, чтобы соединить разорваные перепонки. — Может быть, — шепчет Юнги. — Но длинный хвост был бы милее. — С хвостом ещё неудобнее жить, чем с перепонками. Они хотя бы не линяют, — смеётся Чон, — а у меня весь дом в шерсти. — Лучше б я мучался от шерсти, чем от этой чертовщины. Мне бы подошёл хвост, скажи? Хосок замолкает на мгновение, ковыряя овощи палочками. — Тебе бы очень подошёл.***
По телу Юнги пробегает дрожь, когда он смотрит на катетер. Хосок затащил парня в туалет для омег, оставив Чимина в столовой, усадил на тумбу для технических принадлежностей и стал доставать из своего рюкзака инструменты для работы. В гигиеничности процесса Юнги очень сомневается, но спорить с мастером – себе дороже. — Когда мы договаривались на прокол, я не думал, что ты сделаешь это следующим же вечером, — шепчет гибрид. — Зачем откладывать в долгий ящик? — усмехается Чон. Мин прикусывает губу. Он в самом деле надеялся, что Хосок немного повременит с процедурой хотя бы неделю или полторы, чтобы страх внутри улёгся. — Ты боишься? — Нет, — уверенно мотает головой Мин. И лжёт. — Уверен, что позволишь мне сделать это сейчас? — Хо выглядит весьма взволнованным, пока ждёт ответ. — Всё в порядке, Хосок. Юнги не назвал бы себя трусливой мышью, но прямо сейчас от одной мысли о том, что его тела должна будет коснуться игла, у него чуть в глазах не темнеет. Он тысячу раз слышал о том, что делать пирсинг совсем не больно, но поверить трудно. Парень нервно трясёт правой ногой, пока Хосок намывает руки с мылом во второй раз, чтоб наверняка никакой заразы в прокол не занести. Рядом с ним на тумбе лежит катетер и небольшое колечко. — А обрабатывать ты это чем будешь? — тихонько интересуется мышка. — Они и так стерильны. Если я их ещё и в спирте промою, тебе точно будет больно, потому что твоё ухо будет ужасно гореть, поверь мне на слово. Я просто протру твою кожу спиртовой салфеткой, этого будет достаточно. Юнги угадывает по интонации омеги, что за его "на слово" скрывается неудачный опыт, включающий в себя красное ухо и злополучный бутылёк со спиртом. От этой мысли он мельком улыбается, а потом вспоминает о том, что его ждёт участь быть пронзённым страшной иглой. Его успокаивает только сладковатый запах Хосока, окутывающий его, как тёплый шарф. — Всё будет хорошо, Юнги-хён, я сделаю это быстро. Потом выйдем и покажем тебя Чимину на оценку, — улыбается он и вскрывает бумажную упаковку. — Только не дёргайся. — Что-то заставит меня дёрнуться, да? — нервно усмехается Мин. Кровь стынет в жилах, когда он смотрит на иглу. — Ничто не должно. Расслабься, хён, я не впервые это делаю, ты можешь мне довериться. Сделай вдох и выдох. Какое ухо проколем? Юнги слушается и быстро вздыхает, прикрывая глаза. — Правое. Хосок аккуратно поворачивает его голову влево, едва-едва касаясь пальцами подбородка. В его руках шуршит упаковка, и старший кусает губы от испуга. Его пальцы сжимают край деревянной тумбы так сильно, что она не разлетается на опилки лишь благодаря воле божьей. Хосок осторожно протирает правое ухо салфеткой и бросает её в мусорку, а затем берёт в руки катетер. Мин часто-часто дышит, чувствуя запах спирта, быстро облизывает губы языком и не выдерживает. — Я не могу, я не могу, — скулит он и хватает Хосока за плечо, — можно я подержусь за тебя? Пожалуйста. — Держись, конечно, — ласково отвечает Хо, розовея щеками, — Можешь обнять, только не дёргай меня. Юнги открывает глаза и осторожно обнимает Хоби за плечи, заставляя его подойти ближе. Чон впервые находится настолько близко к нему, к его лицу. Парень снова прикусывает губу, ожидая, когда Чон наконец вставит ему в ухо грёбаное кольцо. Он сжимает футболку Хосока потными ладонями, представляя, как сильно она сомнётся, но быстро отпускает волнение по этому поводу – всё равно Хо скоро уйдёт домой и мало кто увидит его в таком виде. Хосок подставляет катетер к уху Юнги, аккуратно придерживает его с одной стороны и выдавливает иглу, пронзая ей хрящик. Мин от боли тонко поскуливает, поджимает брови и слышит успокаивающее "тс-с" рядом. — Не бойся, Юнги-я, полдела уже сделано, — мягко шепчет Хо. — Подожди немного. — Мгм, — Мин шмыгает и стискивает челюсти. Слабая ноющая боль заставляет дрожать. Дело остаётся за малым – Хосок вытаскивает из зип-пакетика кольцо и проталкивает его в отверстие сразу за иглой, постепенно её вытаскивая. В считанные секунды дискомфорт сменяется лишь непривычным ощущением тепла из-за прилива крови. Юнги раскрывает глаза, и Хосок прижимает его к себе обеими руками, похлопывая по лопаткам. Мышонок ощущает себя неожиданно блаженно и спокойно, когда оказывается в нежных объятиях – они пахнут имбирным пряником и заботой. Природный запах Чона сладкий и глубокий, в него хочется окунуться и захлебнуться, хочется одновременно обладать этим ароматом и принадлежать ему. Оказавшись так близко к Хосоку, отпускать его больше не хочется. — Вот умница. Ты так хорошо терпел, Юнги-я, мой самый лучший клиент, — улыбается он. — Это всё? Правда всё? — Неверяще спрашивает Мин и глубоко дышит. — Всё-всё, я закончил. Взгляни на себя. Чон отстраняется от Юнги и показывает рукой на зеркало над раковиной. Мин наклоняется вперёд, не слезая с тумбы, держась за одежду Хоби, и щурится, рассматривая себя в отражении. Он боязливо касается края ушка пальцем и слабо улыбается. — Так красиво, — произносит он, продолжая кусать губы. — Это было так быстро, я даже не успел понять. — Ты скулил мне в плечо. — Не было такого! — Юнги сокрушённо стонет и закрывает лицо руками, пока Хоби смеётся. — Никому не рассказывай. — Никому не расскажу. — Под "никому" я имею в виду и Чимина тоже. Хосок тянет к нему свои тонкие руки и прижимает к себе. Он ласково поглаживает мышку по спине, чтобы тот перестал волноваться. Юнги обнимает бельчонка в ответ, пряча лицо. Касаться Хосока на удивление комфортно, кажется, словно одна эта минута компенсирует все годы, которые Юнги провёл без обнимашек. В один момент Юнги улавливает шум за дверью и принюхивается. — Я думал, что Чимин практикуется, — удивлённо произносит он. — Пойдём к нему, — говорит Хо и тянет Юнги на себя, чтобы спустить его на пол. Мин неохотно встаёт на ноги и ещё раз смотрит на себя в зеркало, наклонившись над раковиной. Чон торопит его и щекотит заднюю часть шеи пальцами, смеётся, когда парень ёжится из-за щекотки, и открывает дверь. — Ты решил подождать нас прямо под дверью? — усмехается Чон, взглянув на Пака. — Это странно выглядит со стороны. Альфа закатывает глаза и улыбается. — Я волновался за Юнги. Ну-ка, похвастайся, хён, я хочу посмотреть, — произносит красноволосый и наклоняется к правому уху Мина, чтобы рассмотреть свежий прокол. Юнги смущённо поджимает губы, когда младший подходит так близко. Он заправляет прядь волос за ухо, демонстрируя блестящее колечко, и улыбается. Ему всё ещё неловко от такого внимания к своим ушам. — Оу-у, тебе так идёт, — тон Чимина от умиления становится выше, и Юн жмурится, — парные серёжки – это так здорово. — Парные? — недоумевает старший. — Разве вы не собирались делать парные проколы с одинаковыми кольцами? — спрашивает Пак и переводит взгляд на Хосока. Бельчонок делает страшные глаза и метает молнии одним взглядом, заставляя альфу поёжиться. — Ах, нет, я перепутал, ха-ха... Мои другие друзья собирались вместе сделать пирсинг! Юнги недоверчиво смотрит на Чимина и Хосока поочерёдно, медленно осознавая, что дневные что-то недоговаривают. Они словно опустили перед его лицом невидимый занавес. — Что за друзья? — вкрадчиво интересуется Мин. Чимин только раскрывает рот, чтобы ответить, но его прерывает тихая трель звонка, раздающаяся по коридору. Юнги тихо ахает – с этим проколом он совсем позабыл о том, что у него должна была вот-вот начаться пара. Хосок подаёт ему рюкзак с вещами, и Юнги благодарно улыбается. — Ох, спасибо, Хосок-а. Мне пора, ещё увидимся, — произносит он и убегает искать свою аудиторию, закидывая рюкзак за спину на ходу.***
Юнги скромно заглядывает на кухню, оставив рюкзак возле порога. В квартире жарко оттого, что плита работала несколько часов подряд, и Мин практически давится ярким ароматом мяса со специями. Живот перекручивается узлом от аппетита, а мышцы почти сводит от желания спрятаться далеко в темноте своей комнаты. Ему одновременно хочется показать матери свой первый прокол и при этом скрыть от её глаз. Она всегда была очень либеральной в вопросах внешности, но Юнги сам выбирал не экспериментировать с волосами, лицом и одеждой, поэтому её реакция для него в любом случае будет неожиданной, а неизвестное всегда пугает. — Мам, — женщина оборачивается на голос и мягко улыбается, — я вернулся. — Я же слышала тебя, зачем говорить мне? — усмехается госпожа Мин. — Голодный? Садись за стол, я сейчас наложу. Юнги тихонько присаживается на стул, подогнув одну ногу под себя. На кухне работает пара небольших светильников, в отличие от остальной части квартиры, потому что безопасно работать в темноте с ножами и кипятком даже ночные не способны. Тихо гудит вытяжка, громко гудят мысли в голове. Госпожа Мин ставит перед Юнги тарелку горячего супа и подаёт ему ложку. — Приятного аппетита, мышка. Эй, что это у тебя здесь такое? — женщина щурится и убирает волосы с лица, чтобы получше рассмотреть. Она наклоняется к сыну, вытирает руку об одежду и касается края его уха. По коже мурашки пробегают от волнения. — Это пирсинг? — Мгм, — Юн кивает. — Когда ты успел его сделать, родной? — удивляется она и убирает руки от уха, чтобы не сделать неприятно. — Мне друг проколол. В колледже. — Честно отвечает, не поднимая головы. — Ты не злишься? Ну, что я... Не посоветовался с тобой. — О, боже, ты за кого меня принимаешь? — хмурится женщина и складывает руки на груди. — У меня тоже есть серёжки, и я с твоей бабушкой тоже не советовалась, когда шла их колоть. Ух и натаскала она меня тогда за уши... — смеётся она. Мышонок поднимает голову и благодарно улыбается. — Я думал, ты меня будешь натаскивать. — Я что, по-твоему, жестокая мать? Ну Юнги-я, откуда у тебя такие мысли? Я ведь всегда за тебя, что бы ты ни предложил, — мама притворно ноет и обнимает сына за плечи, прижимая к своему животу. Юнги поворачивается к ней и обнимает в ответ со всей трепетной любовью, зажмуриваясь. — Ты можешь делать со своим телом, что хочешь, главное не во вред себе. Единственное, из-за чего я сержусь, это то, что ты не попросил у меня денег на нормального мастера. — Прости. В следующий раз я пойду в салон, — обещает омега и замолкает. Материнские руки поглаживают его по волосам, короткие коготки почесывают кожу головы. Он прислушивается к своим ощущениям: ему тепло и спокойно, он чувствует себя зашищенным и любимым, когда мама прижимает его к своему телу, но это совсем не то тепло, которое он чувствовал сегодня с Хосоком. Мамины руки нежнее, чем его, и её запах роднее, чем пряный запах Чона, и всё равно он помнит, как тяжело было отрываться от его тела. Это были совершенно разные объятия. Когда Хосок гладил его по спине, хотелось урчать и оставаться в этом моменте вечно. Из маминых рук его противно-тинейджерская натура все-таки рвётся выбраться уже через несколько секунд. — А больше ты ничего не хочешь рассказать? — спрашивает женщина, отпустив Юнги. — Например? — отвечает парень, пробуя бульон. — Например, про своего альфу. Юнги давится бульоном. — Кого?! — вскрикивает он, вытерев губы ребром ладони. — Я не вчера родилась, между прочим. Я рассказала про орехи подругам на работе, — Юнги стремительно бледнеет и мечтает сжаться до размеров точки, — среди них есть грызуны, если ты помнишь. Они рассказали, что подкладывание еды партнёру – это способ проявить внимание и заботу. Уж не знаю, за кого ты нас с отцом держишь, но любовников нет ни у меня, ни у него. Остаёшься только ты. Юнги замирает в ступоре. Его лицо покрывается алыми пятнами и вновь становится белее мела, а пальцы не могут даже держать ложку. Он стыдливо опускает руки на колени, словно виноват в том, что привлёк чьё-то внимание, и прикусывает губу. — А если это не альфа?.. — робко спрашивает он. — Ты встречаешься с омегой? — Да почему сразу встречаюсь, мам! — Тише-тише, милый, я же не со зла, — женщина поглаживает его по голове, поджимая брови, — так ну? — Я ни с кем не встречаюсь. Уж об этом я бы тебе сказал. Похоже, ты совсем не доверяешь своему сыну, — хмыкает он, пытаясь разрядить атмосферу шуткой, но выходит отнюдь плохо. — Но этот "ни-с-кем-не-встречаюсь" за тобой ухаживает, должно быть, вы знакомы? Это тот друг? — М-может быть... — бормочет Юн, болтая бульон ложкой. — Я не... Я не хочу говорить об этом сейчас. — Хорошо. Приятного аппетита, — шепчет она и наклоняется, чтобы чмокнуть сына в макушку. — Не шуми сильно, папа работал в дневную смену, пусть выспится. Юнги молча кивает, не глядя на мать. Ему хочется рвать на себе волосы и кричать от того, какой он законченый идиот, ведь ответ на грёбаную ореховую загадку, о которой он благополучно забыл, был под носом всё это время. Юнги мысленно проматывает каждый момент, проведённый рядом с белкой, и каждая недосказанность, каждый взгляд, каждый жест обретает смысл, и всё встаёт на свои места. Хосок кормил его орехами и ложью. Как он мог молчать, продолжая пугать его своими "подарками"? Как Юнги мог позволить так долго водить себя за нос? Он закрывал глаза на каждую мелочь, которая казалась странной. Всего за несколько дней произошло так много. Юнги должно было это насторожить, но его интуиция сладко дремала в глубине сознания. Легко понять, почему, ведь даже представить тяжело, чтобы двое омег, дневной и ночной, построили романтические отношения. А Чимин, будь он неладен, всё знал и помогал, чем мог – злости на него нет. Мин утопает в шумных мыслях и вопросах, на большинство которых нет ответов. Он обхватывает себя ладонями за плечи, медленно поглаживая их через одежду, как делал Хосок. Омега закрывает глаза и вновь повторяет в воображении его руки на своих руках. Чон всё это время был таким очевидным, по уши в любви. Чем дольше Юнги смотрит на остывающий суп и думает, тем сильнее его сердце сжимает напряжение. Хосок не принадлежит его миру, он совсем другой, он никогда не жил в темноте и не был обделён вниманием, у него есть любимое занятие и друзья, а у Юнги нет совсем ничего, кроме колечка в уродливом ухе. Но он такой комфортный человек. Мин не может представить себя рядом с кем-то помимо него, даже считая айдолов, на чьи клипы он пускал слюни годами. Он не чувствовал себя одиноко в своей комнате, пока не познакомился с ним и не ощутил, насколько мало живого общения было в его жизни. Тем не менее, связывать себя с человеком, который не спит одновременно с тобой максимум пару часов в сутки, будет очень глупым решением. Юнги вздыхает и выходит из-за стола, не съев ни ложки супа. Он направляется обратно в коридор, накидывает куртку, в которой лежит телефон с карточкой, и выходит из квартиры. В конце концов, это лишь глупая первая дрожь сердца. В конце концов, Хосок – всего лишь белка, а Юнги лишь не хочет прекращать держать его ангельские руки. Конец света не наступит, если они сходят на одно или два свидания, но душа Юнги найдёт покой и отпустит дрянные навязчивые мысли, и через десять лет он не будет вспоминать о своей юности, считая упущение возможности. Молодость ему всё простит. Хосок – всего лишь очаровательная белка, и он хочет потрогать его пушистый хвост. Юнги почти двадцать и он ни разу не целовался. Кому будет плохо оттого, что двоим омегам стало интересно? Юнги покупает в ближайшем круглосуточном большую упаковку разновкусных сладких ттоков.***
На следующий вечер Юнги приходит в колледж пораньше. Он сонно зевает, направляясь к актовому залу, и подтягивает лямки рюкзака. Он об этом пожалеет, Юнги уверен, что пожалеет очень сильно, потому что спустя несколько часов его решение не кажется таким уж правильным, настрой приослаб, но он не намерен разворачиваться на прямом пути к цели. Дойдя до зала, он тихонько приоткрывает дверь и, пришурившись, видит Чона, сидящего на полу в одиночестве. Он резко вздыхает и решительно двигается к нему, держа в руках коробку с рисовыми пирожками. — Хосок-а, — омега отзывается на своё имя и поворачивает голову. Завидев свою летучую мышку, он ярко улыбается и поправляет очки на переносице. Мин ускоряет шаг и в одно мгновение теряет равновесие, наткнувшись на что-то тяжёлое посреди прохода. — Блять, Юнги! — вскрикивает он и подрывается с места, но поймать Мина не успевает. Он спотыкается о рюкзак Чона, который тот бросил на пол, и с шумным грохотом косточек по ламинату падает. Коробка со сладостями вылетает из рук, и ттоки вываливаются из упаковки на пол. Хосок подбегает к скулящей от боли мышке и подаёт ему руку. Мин хватается за неё со второй попытки – на первой по слепоте промахнулся, — и поднимается на ноги. Нечаянно наступает на тток с кедровыми орешками. — Юнги-я, ты должен купить себе очки, — шепчет Хосок и приобнимает его за плечи, — нигде не ушибся? Все хорошо? Юнги смотрит ему в глаза. Под ними просыпались веснушки – пряничные крошки. Мин облизывает губы от аппетита и прикусывает нижнюю от волнения. — Сходи со мной на свидание. Пушистый хвост ему подойдёт.