SINYM503

— Ах! Соник, я так счастлива! Соник мягко улыбается, глядя на подругу. Эми прекрасна в этом лёгком летнем платье с открытой спиной и юбкой-солнышком. Лёгкий спокойный взгляд, плавные движения, мелодичный голос — она выросла, оставив позади ту громкую дерзкую девчонку и впитав в себя женственность и лёгкость. Больше никаких криков и требований жениться, никаких маханий молотом, только изредка упёртые в бока руки и строгий взгляд мамочки. Эми действительно выросла и стала прекрасной ежихой. И ещё прекраснее она с ребёнком на руках. — Такая милашка, до сих пор не могу поверить! — весело щебечет Роуз, игриво касаясь пальцами торчащего маленького носика. Малыш в её руках весело агукает, слюнявит пухлые губки и хлопает большими рубиновыми глазками, внимательно наблюдая за мельтешащей перед ним изящной ручкой с браслетом. Соник и сам не может не умиляться, глядя на запакованного в цветастые ползунки ежонка. Такого маленького, беззащитного… пузатенького. Заливистая трель множества раннеиюньских птиц разливается по небольшому парку в лесистой части на окраине города. Ветер приятно колышет иголки, солнце греет шерсть, множество цветов на поляне щекочут нос своими ароматами, и кажется, что жизнь просто чудесна. Впрочем, почему кажется? Так и есть! Прошло уже не меньше пяти лет с момента победы над Эггманом. Не смерти его, ведь пусть он и был смертельно ранен в том бою, но скрылся со своими роботами, а его гений явно не мог позволить просто так погибнуть телу. Соник ощущал это где-то на уровне подсознания и его мало убедили даже пришедшие с поникшей головой Орбот и Кьюбот, сообщившие тяжкие вести. Он расстроился им, ведь столько лет шёл против деда-яйца, но он никогда не желал ему смерти, чего бы тот не вытворял. И вот… прошло время. Кажется, в этом ноябре будет уже ровно 6 лет. Шесть лет, как с угрозой его деспотии вроде как покончено. Шесть лет Мобиус процветает — строятся дома, прибавляется население, открываются различные заведения. Никогда ещё Мобиус не цвёл столь ярко! Теперь, когда Эггмана нет, никто не боится очередного нападения бадников, морфы спокойно гуляют и живут, заводят семьи. Не удивительно, что и нашего синего героя это не обошло стороной, пусть где-то в глубине души и ожидал каждый день удара. А потом и его паранойя стала ослабевать, оставляя место другому — жизни. Будучи сиротой и имея только сводного младшего братика-лиса, которого сам же и вырастил, Соник всегда мечтал о семье. В его мечтах обязательно был он, любимый морф рядом и детишки. Много детишек! Что ж, часть от части мечты он выполнил — теперь у него есть ребёнок, чудесный ежонок трёх месяцев от роду, Марик. Но вот с другой частью, а именно — с любимым морфом как-то не задалось. — Ты так и не сказал, кто отец, — мягко пожурила Эми, толкнув задумавшегося Соника в плечо. Тот моргнул, возвращаясь из лабиринтов собственного разума, перевёл взгляд зелёных глаз на подругу. И легко улыбнулся. — Как будто это не очевидно, Эймс. Малыш захныкал, заставляя ежиху невольно вздрогнуть от испуга, что сделала больно столь хрупкому существу неосторожным движением. Но Соник уже знает этот оттенок хныканья. Да, сказал бы ему кто, что он будет определять настроение и желания младенца всего лишь по тому, как именно он складывает губки и морщит мордашку, в жизни бы не поверил. Он вообще не планировал в ближайшие года ощениваться, просто потому что хотел детей только в браке. А здесь? Кольца нет, любимого нет, а ребёнок есть. Что ж, эта самая жизнь умеет смачно впечатать лицом в асфальт жестоких реалий. — Всё в порядке, он проголодался. Осторожно перехватив малыша на руки, оперев раздутую от подгузника попку на своё колено, Соник расстегивает рубашку. Одновременно несколько напряжённо оглядывается, но они выбрали достаточно уединённое место в парке, где мало кто бывает и не будет доставать бывшего героя глупыми вопросами. И в особенности теми, что касаются ежонка в его руках. Только Эми хлопает длинными ресницами, наблюдая, как пару мгновений назад беспокойно вертящийся и хныкающий младенец тут же подхватывает пухлыми губами не менее пухлый сосок, чётко выделяющийся на ранее совершенно плоской — ну ладно, не плоской, там всегда немного выделялось, но Эми принимала это за мускулы — персиковой груди, и мгновенно успокаивается. Только и слышно тихое сопение да причмокивание, с таким аппетитом Марик кушает. И ему совершенно фиолетово на смущение родителя, на мало вежливое внимание тётки, на всех вокруг вообще. Он кушоет. Ацтаньте. А вот синий ёж посылает подруге сконфуженную улыбку. Ежиха сильно помогает и каждый раз ему так неудобно перед ней за всё то, что происходит. В нормальном варианте их вселенной должно было быть совсем всё по-другому: это она должна кормить грудью их ежонка, а он бы сидел рядом и умилялся. Однако в итоге вся нормальность сошлась лишь на Эми Роуз, удивительно легко воспринявшей новый статус того, за кем бегала большую часть юности, и теперь так самоотверженно ему помогающей. Словами не выразить, как он ей благодарен. Но только не тому, с какой завидной регулярностью она поднимает вопрос, который он всеми силами каждый раз пытается избежать. — У малыша чёрная шёрстка, синие метки над глазами, необычного малинового цвета глазки, синий пушок на груди и пузике, — задумчиво перечисляет особые приметы Марика ежиха, чуть прищурившись. Протягивает руку, позволяя ежонку взяться за указательный палец своими маленькими, но весьма цепкими пальчиками, демонстрируя таким образом правильный хватательный рефлекс. Соник удобнее перехватывает сына, прикладывая к груди и поглядывая на подругу с интересом, ожидая, куда в этот раз заведут её мысли. И она внезапно вскидывается, распахивает глаза, да так, что синий и сам замирает. Неужто догадалась наконец-то? — Это… Инфинит?! — ЧЕГО? — Соник аж невольно вскрикивает слишком громко под неожиданно весёлое хихиканье Эми, игриво прикрывшей рот. — Ну, а чего? Нет? — Конечно, нет! Хаос, как ты вообще могла о таком подумать? — Ну… на самом деле у меня есть причины для этого. Два зелёных леденца уставились на странно улыбающуюся ежиху рядом. Что-то было в её улыбке такое… нехорошее. От чего под ложечкой неприятно засосало. Что опять? И подруга не стала слишком долго его томить, вываливая всё содержимое своей черепной коробки. И лучше бы она этого не делала… — В последнее время он подаёт большие надежды на исправление и очень для этого старается. Соник недоверчиво приподнял одну бровь, и Эми с фырканьем пихает его в плечо свободной рукой. Ежонок довольно громко засопел, сжимая палец тётки и немного дёргая в разные стороны, как будто пытаясь отпихнуть и наоборот тут же прижать к себе. — Ты так не смотри! Правду тебе говорю! Инфинит ходит на мои занятия по управлению эмоциями и чувствами, и, знаешь, показывает достаточно хорошие результаты. Он же избавился от Фантомного рубина, хорошо так подкачался, на него приятно смотреть… — Ежиха странно мечтательно выдыхает, глядя куда-то в сторону, пока синюшный со смешком поглаживает выпуклое пузико, наполняющееся питательным молоком. — Так вот! — вновь встрепенулась Эми и продолжила: — Так вот… он время от времени спрашивает о тебе и о Марике. — Откуда он знает про Марика? — мгновенно напрягается Соник от услышанного, но Эми лишь улыбается, пожимая плечами. Улыбка её слишком беспечна. — Скорее всего, вычитал в одной из газет, многие ведь писали об этом маленьком чудесном карапузе! — Последние слова ежиха игриво просюсюкала-исковеркала, наклонившись к ежонку, а тот недовольно глянул на неё глазками с необычным оттенком цвета — более тёмные сверху, градиентом спускается от коричнево-карминового до малинового. Невероятно завораживающий взгляд, а ведь малышу нет и полугода, и уже умеет смотреть так, что испытываешь лёгкий стыд за собственные сюсюканья… будто не ты здесь взрослый умный морф. У некоторых самок их мира при виде детей сразу IQ минус двести, у Эми Роуз — около минус пятидесяти. — Мне не нравится, что он знает о Марике и тем более спрашивает тебя об этом, — пробормотал Соник, отводя хмурый взгляд в сторону. Но тут же возвращает его к подруге, чтобы впереться в её глаза собственными. — Ты же… ничего ему не рассказала? Эми с большим неудовольствием хмурится, отстраняясь и усаживаясь рядом на покрывале. Проводит пальцами по нему, пока не подхватывает один из маленьких кусочков творожного пирога, испечённого ею же. Соник прекрасно знает, что она готовит безумно вкусно, и уже успел заценить несколько порций. Но никакие кулинарные таланты подруги не позволят ему отвлечься от заданной темы их разговора, который, кстати, не он здесь начал. — Эми, — зовёт её легко, однако в голосе чувствуется некоторое напряжение. Роуз чувствует его, а потому хмурится расстроенно и тут же воззряется на синего с некоторым отчаянным покаянием. — Ничего такого я не рассказывала! Только… только что ты живёшь один и заботишься о сыне. — Эми! — Соник на мгновение забывает как дышать от пронзившего его возмущения. Он был не прав, там не минус пятьдесят. Там минус пятьсот! — Инфинит последний, кто должен об этом знать! Я только после родов, ещё не восстановился, а ты рассказываешь моим бывшим врагам о том, в насколько беззащитном я состоянии?! Малыш чувствует возмущение родителя и вновь начинает хныкать, выпустив сосок, и даже маячащая перед самой мордочкой аппетитная вкусная сиська никак не может привлечь его внимание. Ёж кидает недовольный взгляд подруге, перекладывая малыша к другой груди, укачивает, шепча разные ласковые глупости, которые так нравятся его сыну. И тот постепенно успокаивается, глазки хлопают всё реже, со временем полностью закрываясь. Вторая сиська так и остаётся невостребованной, а в ротик уже почти заснувшему малышу вставляется соска. Выдохнув, что истерики удалось избежать, Соник укладывает Марика на плед рядом, поправляет на себе одежду, но тут же воззряется на подругу всё тем же возмущённым взглядом. — Итак. Какого хрена, Эми? Ежиха смотрит в сторону, сжимает в пальцах платье, нервным движением сминая лёгкую ткань, чем превращает подол в пожёванное месиво. Именно так выглядят пелёнки Марика, когда тот вместо соски засовывает в рот всё находящееся в ручной доступности. — Он действительно изменился! Стал достойным членом общества, нашёл легальную работу, избавляется постепенно от своих дурацких замашек говорить цитатами из маззлбука. А тебе… тебе помощь нужна! Ребёнка поднимать… — пролепетала, так и не в силах взглянуть в глаза друга. А тот только выпучивает их ещё больше, отказываясь верить услышанному. — Я не понял, Эми. Ты хочешь… свести меня с ним? — Ну а чего нет-то! — тут девушка всё же не выдерживает и поднимает взгляд на синего ежа напротив. — Не с Шэдоу ведь тебя сводить! Да и где его носит вообще! Он знает, что у тебя его ребёнок? Соник уже раскрывает рот, готовый выдать целую тираду о том, что он прекрасно справится и сам, и если она устала ему помогать, то лучше бы просто сказала словами через рот, а не всякими вот этими недоговорками и малопонятными действиями у него за спиной… Когда внезапно осознаёт в полной мере сказанное ею. Особенно последнюю фразу. — Так… ты всё это время знала? — Конечно! Я же не совсем идиотка. Между ними повисает несколько напряжённое молчание, и теперь очередь Соника отводить взгляд в сторону. Наверное, это самая позорная страница книги его биографии, но выдернуть её, смять и выбросить — а лучше сжечь — он не может, просто потому что следом за ней идёт самая прекрасная страница. И сейчас она мирно сопит, развалившись звёздочкой на покрывале. — Я не видел его уже больше года. Вроде как GUN отправили его на сверхсекретную миссию, и даже Руж не знает, куда и на сколь долго. — На какой бы серьёзной миссии он не был, мог бы хоть весточку послать, что жив! — раздражённо проговорила Эми, чувствуя сильное возмущение от происходящего. А ещё некоторую горечь, тяжесть, лежащую на сердце. — У него сын родился, а он даже и не знает. — Может, ему и не нужно этого знать, — шепчет глухо Соник в сторону, но Эми слышит, и её розовое ушко дёргается к другу. — Что? — Что? В тишине, что прерывается лишь трелью волшебного пения птиц и дальними детскими криками, ёжики смотрят друг на друга, не уступая упрямства во взгляде. И оба даже не поняли, как поменялись местами, ведь теперь возмущается не Соник, а Эми. Она с возмущённым вскриком хлопает по коленям ладонями, наклоняясь ближе к синему ежу, а тот с наполненным недовольством вздохом отводит морду в сторону. — Соник! Ты же… не думаешь скрывать от Шэдоу столь важную информацию? — Ты сама только что хотела подложить меня под Инфинита, только бы не Шэдоу! — Какой ты сложный, Соник! — Давай мы закончим этот разговор, Эми. Я не хочу с тобой ругаться и уж тем более обсуждать личную жизнь, которой у меня и без того нет. Прости, подруга… Но попрошу больше не говорить ничего обо мне и Марике — тем более Марике! — Инфиниту. Этот шакал пошёл к чёрту ещё восемь лет назад, ну и всё! И… когда Шэдоу вернётся, с ним я поговорю сам. САМ. — Ладно… — Ежиха сжимает ладонь синюшного в своих руках, легко ему улыбаясь. Кажется, она осознала, что была неправа, а потому хотела загладить вину за едва не произошедшую меж ними ссору. — Всё будет отлично, Соник. Мы, твои друзья, всегда готовы помочь тебе. И малыша вместе вырастим. И Шэдоу по голове настучим за пропажу… С твоего согласия! Соник взглянул на подругу уже более спокойным взглядом и улыбнулся ей в ответ. Сжал её ладонь в своей руке и тут же восторженно запищал, когда увидел в её руках свёрток из фольги, распространяющий такой невероятно знакомый и любимый запах. — Едва не забыла, я ведь приготовила тебе целую дюжину! — Я сожру их как в былые времена — в один присест! — Соник!

***

Время неумолимо спешит вперёд, и вот уже неугомонный жаркий день сменяется тёплым ленивым вечером. Эми нужно бежать — кажется, она встречается с кем-то, — а потому они расстаются у выхода из парка. — Ох, последние два чили-дога были лишними, — со смешком срыгнул в кулак Соник, неспешно шагая вперёд, в сторону своего дома. Малыш, успевший за прошедший день пару раз поспать и ещё трижды поесть, сейчас спокойно сидит в слинге на животе родителя. Так как голову постоянно держать ему ещё сложно, он прижимается к груди, посасывая соску и поглядывая с интересом в красивых глазках на мир вокруг. Он такой большой, но уже не опасный, Соник постарался сделать всё, чтобы будущее поколение не знало ничего про силы сопротивления и в какую часть робота нужно бить, чтобы он точно разломался. Однако даже в спокойные времена не стоит оставаться беспечными. Полупустые тёмные улицы не позволяют столь беззаботно гулять по ним, всегда нужно максимально напрягать задницу. Соник обезопасил мир от Эггмана, но ничто не может обезопасить мир от самого себя. Всегда будут грабители, мошенники. Убийцы. Такова их природа. Но теперь за порядком следит полиция, синий ёжик официально ушёл в декрет, а ещё лучше — в отставку. И пусть всё пропадёт пропадом, пока не касается напрямую его и Марика. Здесь он будет биться до последнего. Уже полузабытое чувство, столь внезапно дёрнувшее его за торчащий нос, заставляет ежа вздрогнуть и резко остановиться. Быть не может… он так давно не ощущал этого! Опаляющее теплом, словно мягкие мамины руки, окутывающие объятиями. Почёсывающие за ушком. Поглаживающие по животу, заставляя расплываться в лужицу счастья и мягкости. Именно так ощущаются силы Изумрудов Хаоса. И где-то рядом находится один из них. - А? Мне кажется, или откуда-то пахнет дымом? Соник осматривается, вертя головой, но не замечает ничего необычного. Но стоит ему пройти ещё пару метров, как в полутьме за поворотом он явственно видит очертания… кого-то. Кого-то очень знакомого. Сердце останавливается, когда в темноте фигура вспыхивает мутным освещением на пару мгновений, и этих мгновений хватает, чтобы понять — там дальше стоит робот. Синяя стрела пропадает за мусорными баками, минутная паника охватывает ёжика с головы до пят. Сколько времени уже прошло с момента, как он видел нечто подобное? Хоть один бадник, хоть одна непонятная машина! С момента ухода Эггмана даже сраные Орбот и Кьюбот куда-то запропастились. Откуда же этот робот? Вроде он не слышал ни о какой подобной инициативе в их городе… да и последнее, на кого похож этот железный ублюдок, так это на дворника. Значит, чужаки! И ощущение… Прикрыв голову Марика ладонью, Соник осторожно выглядывает из своего укрытия. Щурится, пытаясь разглядеть как можно больше. В десятке метров в полутьме действительно находится робот. Достаточно высокий, наверное, раза в два выше обычного морфа. Вновь вспыхивает свет, просачивающийся через несколько отверстий на его туловище и конечностях, и теперь Соник замечает перед ним ещё одного робота. Кажется, тот выключен, потому что лежит какой-то бесформенной грудой металла на земле. Стоящий поднимает руку, и Соник распахивает в ужасе глаза. Нет! НЕТ! В больших железных пальцах зажат лиловый Изумруд Хаоса. Более того, его свечения достаточно, чтобы при очередной вспышке увидеть на голове робота весьма знакомые отростки — те самые, что имитируют головные шипы ежа. — Метал… — ошарашенно выдыхает синий ёжик. Он не видел свою металлическую копию уже достаточно долгое время, и встретить его здесь и сейчас… Да ещё и с Изумрудом! Что происходит? Значит, доктор жив? Робот внезапно замирает и настолько резко поворачивает голову, что даже быстрейшему из живых существ едва удаётся вовремя спрятаться за баком. Он вжимается спиной в холодный ящик, тот смрадно пахнет, но как иначе, если иного места схрона поблизости нет? А Соник должен выяснить, что происходит! И что здесь делает Метал! Только… он совсем какой-то не такой, каким его помнит синий ёж. Изменился рост, внешний вид… Синего оттенка не видно, он скорее какой-то… грязно-чёрный. Будто и вовсе непрокрашенный. Нет, к чести доктора, он не позволил бы себе подобного, каждый бадник всегда был раскрашен, всегда. Он не стал бы выпускать робота без расцветки. Но… тогда откуда? Несколько мгновений Соник сидит ни жив ни мёртв, мысленно молясь, чтобы Марик не начал капризничать. К счастью, его малыш невероятно спокойный и столь же спокойно продолжает сидеть в своём слинге. Смотрит при этом с невероятным интересом на угол граффити на стене рядом с их схроном, насасывая ритмично соску, позволяя родителю на пару мгновений расслабиться и умилиться тому, как же он похож на своего отца. Такой же спокойный и серьёзный, даже в три месяца… Сбоку вновь начинают раздаваться механические звуки, и Соник осторожно выглядывает из своего укрытия. И как раз вовремя, потому что Метал сжимает в ручище Изумруд… и заставляет его разломаться на несколько осколков! Словно сердце разбивается внутри персиковой груди, ёжик хватается за сидящего в слинге ребёнка, а сам глаз не сводит с происходящего. Он слишком долго и слишком много был связан с каждым из Изумрудов, чтобы столь легко и просто реагировать на их уничтожение. Впрочем, чего только с ними не было, вспомнить хотя бы то, как они потеряли свою энергию и превратили его в верхога, но чтобы дробление на осколки… Нет, такого ещё не было. Похоже, нужно срочно выдвигаться на поиски остальных Изумрудов и узнать, какого хрена Наклз опять положил хер на свои обязанности хранителя! У него камень украли! Из-под носа! Иначе откуда здесь сейчас лиловый? Но происходящее дальше ставит под сомнение вообще всё увиденное. Быть может, Соник свалился где-нибудь в беспамятстве? И ему снится этот бред? Или что там было в чили-догах у Эми?.. Метал отбирает несколько осколков, скидывает их в свою сердцевину — та вновь вспыхивает, словно печь при подкинутых дровах, на этот раз достаточно ярко, чтобы осветить вокруг него пару метров, — а один большой осколок помещает в находящуюся перед ним груду метала. Несколько мгновений, слышится шум работающих вентиляторов, гудение, пару раз люминесценция второго робота вспыхивает и потухает, пока не загорается полностью. В особенности горят глаза — две алые точки на чёрном фоне, как было раньше у Метала. Соник находится далековато, да и общая темнота не позволяет разглядеть форму новой машины. Но одно то, что она почтительно опускается на одно колено перед Металом, говорит о многом. В совершенной тишине несколько мгновений они просто молча перемигиваются, шумят своими компьютерными внутренностями, а затем Метал поднимается в воздух — у него в спине настоящее ракетное сопло! — и улетает. А оставшаяся железка поднимается и отправляется куда-то в сторону промышленной зоны города. Соник уже думает идти за ним — ведь кто его знает, что они задумали! Да ещё и с работающей на энергии Изумрудов машиной! Но вовремя напоминает о себе Марик — он тихо чихает, и соска вываливается из его ротика. К счастью, пристёгнутая прищепкой за слинг не сваливается на грязную землю, и Соник, на всякий случай облизнув её, отдаёт малышу обратно. — Да, Марик, ты прав. Я ведь больше не герой. Теперь пусть геройствуют другие, а мне нужно заботиться о тебе. Но прежде, чем отправиться в полицейский участок, синий ёжик замирает, заметив нечто на земле. Подойдя ближе, как раз к тому месту, где только что находились двое роботов, Соник наклоняется к привлёкшей его вещи. Хмурится. На земле лежит кольцо. Весьма красивое, хоть и выглядящее просто, но во внутренней поверхности прощупывается витиеватая гравировка, складывающаяся во фразу. В темноте сложно различить, что именно там написано, а потому ёж кладёт его в карман, решая рассмотреть поближе потом. Может, стоит написать в городской паблик, кто-то же потерял такую красоту, для кого-то она может быть важной. — Пойдём-ка навестим наших старых знакомых. Стоит прикупить им несколько пончиков. — Айи! *** К сожалению, пончики не помогли. — Но почему? Почему вы не хотите туда пойти и осмотреться? — Соник, это же глупости. Ты серьёзно говоришь, что видел Метала? Совсем никак не помогли. — Да, я видел Метала. Как сейчас вижу тебя, Боб. — Ты же сказал, там было темно. Мало ли что могло привидеться в темноте. Медленно моргнув, Соник откидывается на спинку стула. При этом он не сводит ошалелого взгляда с кота напротив, что спокойно жуёт принесённые им пончики. Облокотившийся на стол сбоку кролик Марти только скрестил руки, глядя сверху вниз на ежа с не самым дружелюбным выражением на усатой морде. Сам же Соник внезапно чётко и сильно почувствовал себя придурком. Он думал, что его выслушают, примут меры, прошерстят промышку, найдут если не того робота, то хотя бы какие-то следы его пребывания там, а после выяснят откуда он и зачем пришёл… Но нет. Его выслушали чисто из уважения к былым подвигам, а теперь иди нахер. — Но я, правда, видел их… — Соник, — мягко засмеялся Боб, откладывая недоеденный пончик в коробку. Стряхнул крошки с перчаток, вытер морду, но оставил несколько крошек на пушистых усах, от чего ёж невольно провёл по собственным вибриссам. От одного только тона неприятно закололо где-то в горле, словно он вновь маленький ёжик, что для всех лишь несмышлёныш и глупыш, ничего не знающий и не понимающий в этом мире. И сейчас его будут учить. — Мы ведь всё понимаем, — мягко хмыкает кот, опуская взгляд на задремавшего на персиковой груди ежонка. Соник хмурится ещё сильнее, машинально поглаживая сына по мягким иголочкам и закрывая его от любопытных глаз, не осознавая, но явственно чуя исходящую от двух морфов перед ним враждебность. — В смысле? Что вы понимаете? Кролик и кот переглядываются, и теперь на мордах обоих странная улыбочка, от которой хочется только брезгливо передёрнуться. — Что ты немного устал от застоя в своей жизни. Тебе не хватает былого драйва, битв с Эггманом и его роботами… — Да, я тоже так думаю, — подхватывает мысль коллеги Марти, приподняв одно ухо; где-то в глубине участка звякнула кофемашина. — У меня жена с младенцем едва в окно не вышла, жуть как устала от него. Там до галлюцинаций даже дошло. Не удивлюсь, что и у тебя нечто подобное. Когда от круговорота и однообразия едет крыша. Вот здесь Сонику честно-откровенно захотелось просто подняться и молча уйти. Так его ещё никто не оскорблял. Серьёзно? Всё рассказанное им перевести в плоскость усталости от забот о ребёнке? Но он ведь точно видел! Собственными глазами! Вся краска схлынула с его лица, уши вжались в голову, и ком встал в горле, отравляя сознание злостью. Нет… нельзя злиться на глупость. Ты выше этого, Соник. — Хах! — Невероятных усилий ему стоило успокоиться и натянуть улыбку, когда хотелось опрокинуть стол и разбить Спин Дэшем вообще всё в этой пропахшей пончиками, кофе и ленью комнате. Чтобы все стопки бумаг разлетелись, чтобы сломались компьютеры, лопнули светильники… Но он подавляет это в себе и лишь глупо улыбается. — Подловили! На самом деле мне действительно стало немного скучно, да. Что ж, вижу ваши глаза всё так же проницательны, а умы — остры, я убедился, что оставил город настоящим профессионалам своего дела и могу быть спокоен, что в случае чего буду под вашей надёжной защитой! — Ну что ты, Соник, — отмахивается кот Боб, чуть краснея от смущения. Кажется, скользнувшего ядовитой змеёй сарказма в словах синего ежа никто не заметил, и он продолжает давить совершенно неестественную лыбу. — Мы стараемся, конечно же! — Молодцы, так держать! Соник поднимается, едва давя в себе желание рвануть вперёд, и неспешно идёт в сторону выхода. Когда неожиданно замечает на доске на стене несколько фотографий различных морфов, нитками соединённых с отметками на карте. Останавливается около неё на мгновение. — А это что? — О, тебе не стоит беспокоиться! Просто несколько алкашей потерялись, скорее всего, просто ушли в запой. — Я вижу тут и совсем молодых. — Подростки, — вступает в разговор Марти. — Бунтарство, всё такое. Пройдёт пара дней, проголодаются и вернутся домой. Невидимая рука фактически цепляет Соника за горло, заставляя напрячься каждую клеточку тела. Он рассматривает представленную доску, сопоставляет со словами полицейских и с ужасом понимает — это пиздец. Просто беспросветный пиздец. В городе явственно происходит нечто необычное и непонятное, но полиция, кажется, совсем не озабочена этим. Не осознаёт всех масштабов творящегося пиздеца! Только ли морфы пропадают? А что скрывается в тех стопках бумаг на каждом столе? В шкафах? И ведь не один, не два пропали, нет… их с десяток точно! А вдруг убийства? А учитывая, что теперь где-то там разгуливает Метал, создающий с помощью Изумрудов Хаоса своих слуг, становится совсем плохо. И на них он оставил город?.. Всё тело расслабляется, и синий ёжик тяжело оседает на пол, выдыхая. Оба дежурных полицейских мгновенно кидаются к нему, подхватывая под локти, но Соник поднимает руку, останавливая их. — Я… я в порядке… принесите воды, пожалуйста… Кот кивает и уносится куда-то в сторону, а Соник протягивает оставшемуся с ним Марти пустую бутылку, в которой обычно днём носит воду. — Если не сложно, наполни, пожалуйста. Мне ещё домой бежать. — Конечно! Оставшись в помещении один, Соник тут же выхватывает телефон из кармана и делает серию снимков доски. И к моменту возвращения кота и кролика уже сидит на одном из стульев, обмахивая морду какими-то бумагами, старательно не дуя на малыша. — Спасибо вам! Выручили! Я в порядке, просто утомился немного. Воду из стакана, принесённого котом, выпивает практически одним махом, а наполненную бутылку укладывает обратно в рюкзак. Затем спешно прощается, отказываясь от сопровождения, и выходит, наконец, на улицу. Трель цикад приятно и успокаивающе льётся в уши, пока Соник в некотором напряжении шагает в сторону дома. Голова его забита множеством мыслей и многие из них, к сожалению, совсем не радужны. Обстановка в городе уже не кажется ему столь безоблачной, лёгкой и безопасной. Что-то происходит, что-то точно происходит, и это не его застоявшийся в декрете мозг начал сам себе выдумывать развлечения. Это так и есть, по-настоящему. Вот как знал! Не просто так Эггман скрывался! А полиция не работает и даже не воспринимает всерьёз надвигающуюся угрозу. Из-за лени ли, похуизма или, быть может, коррупции, он не знает. Соник знает одно — город вновь нуждается в Синем Правосудии. И его маленьком довеске.