Подобие

Дилюк потирает глаза, просыпаясь от очередного кошмара. Темно — шторы задернуты, ни единого ночника не горит, а на дисплее электронных часов высвечивается 4:17. Он вздыхает, понимая, что обратно не уснёт — после каждого такого сна ложиться обратно не имеет смысла, ведь он приснится снова, опять придётся вскочить через полчаса, хватаясь за сердце, опять придётся на трясущихся ногах ползти до кухни, чтоб выпить воды, опять придётся с трудом шагать до ванной, чтоб умыться и привести себя в чувство. За четырнадцать лет он свыкся. Точнее, за пять. Остальные девять были сущим кошмаром. Телефон загорается и начинает жужжать. Дилюк думает, что поставил будильник неверно, но жужжание совсем не похоже на него. Кому понадобилось звонить в такое время? — Привет. Не спишь? — На экране выглядывает Кэйя, щурясь в непроглядную темноту камеры Дилюка. — Включи свет. Он, кажется, совсем бодрый — в рабочей одежде, при свете, так ещё и звучит слишком активно для четырёх утра. У Дилюка не появляется мысли о ночном дежурстве, поэтому он только хмуро моргает, привыкая к свету, и тянется к лампе у кровати, жмурясь от неприятно бьющего по глазам света. — Как видишь, не сплю. Что тебе надо? Ты-то почему ещё на работе? — Дилюк трёт глаза снова, стараясь не то отогнать ушедший сон, не то Кэйю с экрана, полагая, что это просто его больное воображение на старости лет — а ведь ему едва перевалило за тридцать! — начинает выстраивать настолько реалистичные галлюцинации. — У меня ночное дежурство, — Кэйя говорит совершенно невозмутимо, шурша упаковкой сухариков прямо в микрофон. — Не шурши, я только проснулся. — Я тебя разбудил? — Нет, — Дилюк тяжело вздыхает, — проснулся опять под утро. Поэтому ты просто удачно попал. — Не даёшь мне позавтракать! — Кэйя дуется, откладывая упаковку куда-то за кадр. — Ты опять дрянью завтракаешь? Альбедо совсем тебе не готовит? — Он вообще не питается, — Кэйя устало усмехается, — поэтому не к тому с кулинарными навыками вопросы. Да и не Дилюку предъявлять за это — он и сам ест если не каждые десяток часов, так каждые пару дней, забрасывая в желудок кофе, какую-то полуфабрикатную чертовщину из морозильников магазина у дома, гору сладкого в перекусы, шлифуя сигаретным дымом в лёгкие. Питание слетело давно, готовить он толково так и не научился, доверяя во все беспомощные годы одной лишь Аделинде, что продолжала работать теперь и на Дилюка вместо отца, распустив Мокко и Хилли по домам, потому что столь юным девам не пристало видеть мужчину в возрасте, который даже не в состоянии встать с постели и сделать себе завтрак. Иногда Дилюку казалось, что он даже не в состоянии проснуться и жить очередной день. От мыслей об этом он открещивается, встряхивая головой. Депрессия не кончилась, но теперь, по крайней мере, если он заставит себя, то сможет приготовить хоть что-то, не обращаясь в очередной раз к затыканной доставке. Денег, быть может, и предостаточно, чтоб питаться так до конца жизни, но нет ли какой-то романтизированной лёгкости и приятной бытовухи в собственноручно приготовленных блинах? — Эй, у меня связь плохая или ты снова в мыслях завис? — Кэйя недовольно глядит на то, как Дилюк слишком долго смотрит перед собой, не отвечая на вопрос. — Завис. Говори, зачем звонил. — Дилюк в третий раз потирает глаза, отгоняя вообще любые мысли из головы, готовый слушать, для чего вообще Кэйе понадобилось звонить ему в пятом часу утра. — Ты же сейчас не так часто выходишь на работу, так? — Не особо. У меня есть много других дел. Дилюк не скажет, что у него нет сил подняться и собраться на работу, привести себя в порядок, снова удариться в бесконечную рутину, хоть даже и среди жизни бара есть свои всклоки — сюда стекаются ведь все слухи города и не только, извечно происходят какие-то драмы-драки, но этого не хватает, чтоб привнести жизни хоть какой-то вкус, кроме кислого и горького. И даже кислое приедается, не вызывая никаких ярких чувств. Кэйя не скажет, что он не верит, что он знает, что на самом деле случилось у Дилюка. Дилюк знает, что Кэйя знает. Но друг другу они даже спустя года в этом не признаются. — Как тебе идея того, чтоб сходить на мероприятие по биоинженерии? — По... чему? Ты-то вообще откуда об этом узнал? — Дилюк даже заинтересованно садится, накрываясь по шею одеялом и укладывая телефон на колени. — Не знаю, увидел листовки, подумал, что тебе стоит развеяться и разнообразить свою жизнь. Было бы логично предложить тебе сходить на встречу каких-нибудь бизнесменов из винной индустрии, что-то в этом духе... Но, эй, братец, нужно привносить в жизнь новые краски! Это же наука будущего, вдруг тебя заинтересует? Кэйя смотрит прожигающе-заинтересованно так, что Дилюку думается — выбора у него и нет. Биоинженерия... Это то, куда Дилюк ни за что бы в жизни и не пошёл ни при каких условиях, потому что его душа лежит запредельно далеко, явно не в области науки. Единственная наука и отрада в его жизни — изредка создавать новые рецепты, следуя гласу души о том, добавить в напиток меду или сок из персиков, как взбить сливки, сколько наливать кофе и всякое такое прочее. Но ведь смешивание напитков лежит слишком далеко от изобретения всякой всячины, нет? Или чем там занимается эта инженерия... — Говорят, там будут самые популярные учёные своего времени. Сходи, познакомишься с кем-нибудь влиятельным, замутишь новый бизнес, чем-то займешься! Как тебе? — Кэйя прямо так и горит этой идеей. В глубине этих пикселей, что отражает глаза — глаз — всё равно видно это некоторое беспокойство, словно бы Кэйя боится, как бы Дилюк не погряз в своих собственных мыслях и не перестал выходить на работу вовсе. Такое уже было — он со страхом звонил сутками Аделинде, прогулял на несколько дней работу, пытаясь пробиться в дом, где ему никто не открывал долгие несколько минут, пока он тарабанил и тарабанил, едва сдерживаясь от того, чтоб закричать. Дилюк в шатком состоянии спустя столько лет до сих пор, хоть и периодически ему становится лучше. Но грядёт осень, за ней хандра, а значит Дилюк снова начнёт сбрасывать его звонки и игнорировать сообщения. Со смерти отца прошло уже четырнадцать лет, моральный компас Дилюка сделал мощный оборот не на сто восемьдесят градусов, а совершил безбашенный переворот двадцать раз. Всё пошло ломаной, развалилось и разошлось, потом восстановилось, но чувства остались, пусть и не такие, как прежде. Кэйе страшно за Дилюка, очень, и видеть его в том состоянии, что он видел пять лет назад, совсем не хочется. — Это бессмысленно, если я этим не слишком заинтересован. — А ты заинтересуйся! Ты хоть знаешь, что вообще биоинженерия изучает? А кибернетика? — Не знаю, какие-нибудь протезы. Почему мне вообще должно быть это интересно? — Разнообразие кругозора, дорогой! Совсем не хочешь повидать что-то новое? — Не знаю, — Дилюк вздыхает. — Скинь ссылку тогда хотя бы. Схожу только ради того, чтоб ты отстал, иначе совсем прилипнешь и начнёшь предлагать мне всё подряд. Кэйя победно улыбается, приближаясь к экрану. Что-то тыкает, задумчиво кусая губу, а после Дилюку приходит оповещение — Кэйя прислал ему ссылку не на информацию, а прямиком на покупку пропуска. — Возьми себе беседу с учёными, она для тебя не так дорого стоит. Говорят, там можно спросить всякие интересующие вопросы. Вот и спросишь, что такое биоинженерия, потом мне расскажешь. — Пойти на мероприятие по биоинженерии, купив пропуск к учёным, чтоб просто спросить, что такое биоинженерия? — Дилюк выгибает вопросительно бровь на то, как с каждым его словом Кэйя всё больше удерживается от того, чтоб не засмеяться. — Ну да, а что? Зато прямиком из учёных уст, кто тебе ещё выдаст всю информацию? В интернете много врут, вдруг там неправильный термин! — Ты невыносимый. — Дилюк качает головой. — Почему ты вообще так много говорить можешь? Ты в участке? — Да, меня посадили дежурить здесь, скука невыносимая... Даже пьяниц не приводят, представляешь? А я обязан тут сидеть... — Понедельник ещё. Когда в отпуск? — М-м, — Кэйя задумчиво тянет, глядя на календарь на столе. — Через два месяца. Альбедо тоже примерно в это время возьмёт. — Разве у него не фриланс? — Дилюк даже несколько удивляется. — Да, но это же не даёт право постоянно отправляться в отпуск. Это ты в бесконечном отпуске, негодяй! Хочешь поехать куда-то, когда мы с ним освободимся? — вопрос Кэйя задаёт, скорее, риторический. — Не думаю, лучше отдохните друг с другом. — О, да ладно, неужели ты по нам не соскучился? Не хочешь послушать меня вживую? — Не хочу стоны ваши слушать вживую, — честно и прямо выдаёт Дилюк. Кэйя тушуется, прочищая горло, и прячет на пару секунд голову в плече. Дилюк, вообще-то, прав, потому что их отпуск частично бы состоял из близости, потому что расписание и усталость не позволяет регулярно заниматься сексом, но не нужно же было говорить так прямо! А вдруг кто-то был в участке? — Я... Кхм, прости за тот раз. О, Дилюк же говорит неспроста. Он уже один раз наслушался, когда решил провести выходные дни рождества рядом с ними, а в итоге полночи слушал попытки быть тише из соседней комнаты. Но чуткий сон и слух не обманешь, поэтому на каждый стон Кэйи приходилось закатывать глаза и в голове называть его слащавым притворщиком, даже если это было совсем не так. Его это никак не задело и не унизило, даже не было противно, но Кэйя обрёк себя на третий год подобных шуток в собственную сторону, от которых всегда неловко — Дилюк ведь умеет остроумно вставить её. — Теперь идея совместного отпуска отпала? — Дилюк заметно веселеет, даже улыбаясь. — Мы забронируем тебе номер по соседству. Поехали в Порт-Ормос, а? Курорт, восточные сладости, уличные танцы... Как тебе идея? — Я сплавлюсь с жары, — Дилюк зевает, прикрывая слезящиеся глаза. Кэйя с ворчанием зевает следом цепной реакцией. — Мы поставим тебе ещё один вентилятор! Ну-у, давай, быть может, загоришь хотя бы немного, а? А то бледный как смерть, даже Альбедо считает, что как труп ходячий. — Это ты так считаешь, а он просто вздыхает на твои слова. И ты считаешь это за согласие, — Дилюк опять попадает в точку, из-за чего Кэйя закатывает глаза — глаз — и бубнит что-то очень неразборчивое. — Скажи точные числа тогда. — Я выйду 15 октября в отпуск... М-м, поехать можем 18, я хотя бы отосплюсь. — Не слишком ли холодно тогда будет? — Это курорт, Дилюк! Там всегда тепло. — Кэйя выставляет руки в боки, грозно заглядывая в камеру. — Если замёрзну, то это будет на твоей совести. Во сколько закрываешь смену? — В восемь. Хочешь ещё три часа поболтать со мной и пойти вместе со мной по видеосвязи в магазин? Как мило! Всегда знал, что на тебя можно положиться! — Ещё бы. Работай давай, мне тоже нужно по делам. — Дилюк качает головой и тянется к кнопке отключения звонка. Но останавливается, когда Кэйя заговаривает снова: — Жду от тебя доказательство купленного пропуска. Пока! — Кэйя машет в камеру. — Передавай привет Альбедо. Пока. И он отключает звонок. В квартире снова становится тихо и пусто, а в голову снова ползёт что-то зловещее и чёрное. Ещё десять лет назад Дилюк варился в преступном мире, занимался самосудом, искал того, кто подстроил смерть его отца, потому что просто так взрывчатки на машины не вешают — хоть и в заключении об этом не было слов и всё списали на неисправность машины — и не отводят по делу далеко за город, чтоб убить незаметно. Дилюку, что увязался следом, потому что ему в ту же сторону, тогда не поверил никто, что взрыв произошел не из задней части машины, где мог бы загореться бензин, не из капота, а снизу, подбросив машину вверх — разве так взрываются простые автомобили? Разве так взрываются, новые, исправные автомобили? Чернь и воспоминания наползают как-то слишком сильно, что приходится взяться за виски и надавить на них, лишь бы вытеснить это из головы. Вот бы всё это полилось из ушей, вышло наконец, а не оставалось в голове той самой мерзостью, что так наседает. Дилюк пытается отвлечься на окружение комнаты, но натыкается взглядом на доску на стене, что давно завешана простыней. Там — его собственное расследование дела, что привело его к одной-единственной организации, что могла бы подстроить отцовскую смерть. С ними он не смог разобраться до конца, потому что иначе начались бы слишком масштабные события, чтоб он мог разбираться в одиночку и дальше. Быть может, он и импульсивен, но ума не лишен: не хотелось втягивать в это дело кого-то из ближних, а уж тем более Кэйю или Джинн, у них слишком много своих забот, чтоб разбираться если уж не с Дилюком, у которого за плечами не одно преступление, то с той организацией. Их название выжжено у Дилюка в черепной коробке. — Фатуи, — вторит он собственной мысли вслух, громко хрипя. Он тянется к лампе, мажет мимо неё, натыкаясь на ещё не пустую пачку сигарет, и задумывается. Надо бы бросить курить поскорее. Но он тянет сигарету в рот, нащупывает среди подушек зажигалку, и выдыхает дым в потолок. Наверное, там уже осел некрасивый налёт и нужно вызывать клининг. Наверное, уже везде осел этот табачный след, заставляя белые части пожелтеть на несколько тонов, словно бы это не новая квартира настоящего магната, а прокуренная хата безалаберного паренька в депрессии и с никотиновой зависимостью. Что ж, с депрессией и зависимостью Дилюк попадает всё равно в точку. Он курит, раскинувшись на кровати, даже не боясь, что пепел упадёт на кровать и подожжет чёрные простыни. Сгорит — так тому и быть. Терять ему сейчас уже совсем нечего. Отвратительное и мерзкое состояние накатывает, в голове варится какая-то густая смола, расползаясь по всему телу тяжёлым чувством. И даже никотин, кажется, больше не может разбить этих пут. Может, просто нужно скурить побольше? Пачка пустеет слишком быстро. Дилюк разочарованно вздыхает, когда из пачки сыпется только одинокая табачная пыль, отправляет скомканную упаковку в пепельницу, прикидывая, есть ли у него ещё сейчас пачка, или же придётся приводить себя в порядок, чтоб с доброжелательным видом, словно бы сейчас его не вытрахали в мозг собственные мысли, поздороваться с женщиной в привычном табачном магазинчике на углу, вежливо попросив... Дилюк останавливается, мысленно считая, сколько он может такими темпами скурить за день. Пятнадцать пачек на неделю. Он точно скоро загнётся от рака лёгких. Быть может, так даже будет и лучше. Не сказать никому, не лечиться, а потом захлебнуться от жидкости в лёгких в квартире, но зато без мучений. Да, звучит как хорошая идея. Только её не одобрит Кэйя, как только тот снова выведает у продавщицы, сколько пачек сигарет купил Дилюк — его еженедельная рутина вместо выходных, — а после придёт долбиться в дверь, чтоб отругать, словно бы нашкодившего ребёнка. Дилюк давно взрослый, он понимает деструктивность своих привычек. Кэйя тоже взрослый, он понимает, что Дилюк в курсе о том, к чему это всё может привести. Но факт того, что к его словам Дилюк прислушивается, принимая заботу, остаётся фактом, поэтому он просто так это не оставит. У них давно своя жизнь, у каждого, но оставлять Дилюка одного, когда он и так от всех отгородился, отставив людские отношения, просто совесть не позволит — он так сгубит себя полностью, даже не имея никакой мотивации и цели жить дальше. У него их и так нет, но он хотя бы как-то цеплялся за Кэйю. — Дерьмово, — вслух хрипло ругается Дилюк, переворачиваясь набок. Он смотрит в тонкую линию света из коридора — уже светает. На часах 5:04, телефон снова загорается. Уведомление от Кэйи, но на этот раз не звонок. Ты спать лег или читаешь афишу? Не говори что опять курил так долго..... — coldprsn

Читаю — firxfly

Дилюк в срочном порядке заходит по ссылке, не читает ничего, нажимая на кнопку покупки. Тыкает на самый дорогой пропуск, даже не задумываясь, что там — кажется, Кэйя что-то говорил про личные вопросы учёным. Он вводит данные карты, делает скриншот пришедшего на почту пропуска, чтоб отправить Кэйе и избавиться от опасных вопросов.

[Изображение] Купил — firxfly

Так ты ещё и инфу об учёных почитал?? Я рад что ты заинтересовался :) Он выглядит знакомо, по-моему я где-то видел его — coldprsn Дилюк непонимающе трёт глаза, тут же отправляясь рассматривать свой скриншот. Он... Купил пропуск на личную беседу с каким-то из учёных. Не просто со всеми, а лично с кем-то из них — видать, там было право выбора, но он оставил стандартную настройку. На пропуске нет фотографий внешности, поэтому он срочно лезет обратно на сайт, чтоб посмотреть, к кому он вообще заявится задавать тупые вопросы и делать вид, словно бы он в этой теме — заинтересованный ас и фанатик, желающий узнать специалистов поближе. Зандик. Дилюк хмурится, не припоминая этого имени, но во внешности видит что-то смутно знакомое. Кажется, словно бы когда-то он видел подобный типаж внешности — серебристые, отдающие в голубой, волосы, красные глаза, кривая улыбка на некрасивой фотографии. По Кэйе всё ясно — он-то весь город видел, не зря в полиции работает, но Дилюк... В голове появляется что-то размытое, но в единую картинку не складывается, поэтому он отставляет эту мысль. Может, когда-то был посетителем в баре.

Ты весь город видел, умник Я решил что будет правильнее полностью себя посвятить мероприятию, раз так Спасибо что показал — firxfly

Ну что ты так категорично ааа Я к тебе со всей любовью и заботой а вдруг он преступник Хотя у меня бы уже сидел :) Всегда пожалуйста!! Потом ещё чё нибудь тебе покидаю, Джинн начала тоже всяким интересоваться Я решил что тоже почему бы и нет всё-таки люди взрослые нужно культурно образовываться Хочешь в театр? — coldprsn

Потом можно Сейчас не хочу Тем болтечто это мероприятие послезавтра Более что — firxfly

Поспать не забудь У меня тут заявление составлять рришли потом напишу — coldprsn

Посплю Иди — firxfly

Дилюк выключает телефон, когда значок онлайна у Кэйи пропадает. Идти ему всё ещё не слишком хочется, да и здравый смысл в голове отчего-то начинает кричать с сиреной, что ему лучше остаться дома, включить себе на фон какой-нибудь дурацкий фильм и заняться чем-то более продуктивным, что его интересует. Быть может, вернуться к рисованию? Отец когда-то писал красками, обучал и Дилюка, но последний раз Дилюк открывал программу для рисования года так три назад. Наверное, в таком случае стоит прикупить планшет поновее и снова начать рисовать птиц. Отец всегда их рисовал. Каждый раз, когда Дилюк выводил на бумаге или экране птицу, он не ощущал этого символа свободы, что они несли в своём полёте. Он ощущал себя птицей в клетке, которая бьётся о прутья, страдает, пытается раскусить клювом замок, но только ломает себя сама, голодает и верещит до последнего дыхания. Кэйя когда-то сказал, что Дилюк похож на Феникса — они умирают для того, чтоб возродиться вновь. И действительно: он умер несколько раз, но каждый раз поднимался снова. Быть может, сейчас ему снова суждено умереть? Только не возрождаться. Надоедает. Телефон в очередной раз загорается, и Дилюк готов сжечь его своими же руками, лишь бы люди перестали писать так спозаранку. На почту приходит ещё одно сообщение от мероприятия, подтверждающее то, что этот Зандик готов к встрече. «Значит, я мог потратить деньги, а потом получить отказ?» — мысленно хмыкает Дилюк, читая содержание письма. Он снова тыкает на эту ссылку, чтоб посмотреть в лицо Зандика снова и снова, не понимая, где же он его видел. Причём лицо это вызывает непонятный шквал, слишком не сочетающийся с тем, какой размазней он чувствовал себя часом ранее. Да к чёрту. Может, хоть какая-то эмоциональная встряска будет. Пальцы тянутся к поисковику, и он поддаётся соблазну того, чтоб найти, кто это. По запросу выдаёт исследовательские статьи самого Зандика в форматах документа, выдаёт страницу на информационном сайте, где все известные факты, а ещё и целую строку достижений. Дилюк тыкает на статью с информацией, чтоб просто получить краткую выжимку и из неё понять, кем является этот странный человек, который каждый раз вызывает какой-то укол в груди. Что это за знак такой? — Тридцать пять лет, биоинженер, кибернетик, имеет медицинское образование... — Дилюк бубнит себе под нос, читая вслух. На кровати он переворачивается на живот, свешивая с края ноги, босыми ногами касаясь холодного пола. Отрезвляет. — Не женат, детей нет... Это мне ни к чему. Биография... Академия... Сумеру?

Порт ормос это где Сумеру ? — firxfly

Дилюк отправляет сообщение Кэйе, чтоб удостовериться, так ли это. Не ищет сам — уже занят поисками другого. Ну, всё-таки, прежде чем идти на личную встречу, стоит же знать что-то? Непринуждённая беседа, о каких-нибудь краях Сумеру, упомянуть Порт-Ормос, чтоб завязался более спокойный разговор. Дилюк уверен — научный он сможет вести вряд ли, потому что вообще ничерта в этом не разбирается, но и тратить чужое время попусту не хочется. Хоть внешне и Зандик этот дружелюбно не выглядит — кривая улыбка, шрамы на лице, взлохмаченные волосы, выглядит как-то косо и худо, да и красные глаза не блещут добротой. У Дилюка такие же, но хотя бы не всегда в этом злобном и напыщенном взгляде высокомерия, а у Зандика такая фотография каждая. — Тц. Дилюк громко цыкает, когда страничка статьи заканчивается ссылками на источники. Нет ничего, за что он бы зацепился — в Академии он не учился, в Сумеру не был, уж точно не посещал иные мероприятия. Может, когда-то Зандик был в Мондштадте? Это раздражающее чувство того, что он пытается понять, но не может, сильно удручает и вгоняет в необъяснимую трясучку. Не буквально — тело его вполне спокойно, но вот в голове всё заходится бурьяном. Что сделал этот Зандик? Где Дилюк его видел, и почему от него на душе как будто кошки скребут? Нужно будет после мероприятия вытащить на выходных Кэйю в кофейню, заказать сладкого и разныться на его плече, потому что такие чувства удручают больше всего и не вызывают ничего, кроме желания припереться к брату на порог и жаловаться, пока он даёт умные и дельные советы. Всё-таки, в их дуэте Кэйя всегда был голосом разума, пока Дилюк — грубой силой. Думать так и не научился. Ответа на сообщение всё ещё нет, как и желания искать самому, поэтому Дилюк продолжает бегать по ссылкам, желая найти ту самую зацепку. Листает бесчисленные статьи, обречённо вздыхает и стонет на каждую неудачную попытку, но ничего так и не добивается, обессиленно поворачиваясь на спину. Он трет лицо ладонями, откладывая телефон, даже не желая подниматься. Но желудок урчит — намекает о своём присутствии и о том, что Дилюк слишком долго бодрствует без завтрака. На часах уже светит 6:08. — Зандик, — Дилюк вторит своей мысли вслух, снова разглядывая люстру на потолке. — Биоинженер и кибернетик. Медик. Разбирается в технологиях, чертежах, ему прислужена награда за изобретение человекоподобного робота, обладающего обширным искусственным интеллектом. Тридцать пять лет. Что-то случилось с лицом, возможно, травма на производстве, факты он утаивает. Дилюк говорит с собой вслух, перечисляя всё то, что только запомнил. Человекоподобный робот... — Звучит как фантастика, — он глухо усмехается. В статье было что-то про то, что робот генерировал связные предложения, умел обучаться, был идентичен человеку почти во всём, исключая только шарниры на тех местах, где у человека крепятся суставы. Даже голос был синтезирован до такой степени, что казалось, словно бы его кто-то озвучил. Дилюк бы даже и сам на такое посмотрел. — Может, есть у этой встречи толк. Взыграл и научный интерес — теперь ему интересно даже спросить, как был создан такой человекоподобный робот, каким образом он достиг такой точности и что лежало в основе, ведь человек не может скопировать человека, как бы не хотел. Из курса биологии, что была лет так двадцать назад, Дилюк помнит, что у каждого человека свой индивидуальный набор хромосом, темперамент и отпечаток пальцев. А этот робот обладал своим собственным темпераментом, всегда выдерживая один и тот же характер. Неужели настолько искусно написанная программа? — Или просто кто-то нарисовал настоящему человеку шарниры, — он снова говорит самому себе, усмехаясь собственному сумасшествию. Эта теория звучит, между прочим, достаточно вероятной, поэтому Дилюк в голове отмечает себе деталь — нужно бы спросить такой каверзный вопрос. Он уверен, что такие задавали и до него, но, быть может, на личной встрече он получит ответ? А возможно он просто пытается заставить себя возыметь хоть какой-то интерес, чтоб не расстроить Кэйю. Тот, к слову, всё ещё не отвечает, будучи, видимо, занятым в работе. Дилюк открывает чат, задумчиво скользит взглядом по сообщениям, кружит пальцами над клавиатурой, думая, что написать ещё. Как-то он сегодня поразительно разговорчив — до этого они неделю не списывались. Конечно, Кэйя звонил, раз в два дня, но живее Дилюк отчего-то именно писал, хоть и переписки не слишком любил. Но разговоры по телефону не любил ещё больше, поэтому Кэйе приходится постоянно довольствоваться чем есть.

Пойдем в хороший охотник на выходных Я заплачу Сладкое хочется — firxfly

Следом он открывает вкладку доставки еды, отсчитывая по часам в углу минуты, когда наконец настанет 6:30, чтоб можно было заказать себе хоть какой-то завтрак. В холодильнике пусто, до круглосуточных магазинов он не дойдёт, а просто завернет в табачный магазин, купит себе пару пачек, скурит их и снова будет лежать, глядя в потолок. Этого ему точно не нужно. Семёрка меняется на восьмёрку, и в углу уже 6:28. Он начинает ощущать себя сумасшедшим, когда слишком долго сверлит взглядом часы, причём даже не голодным. Дилюк бросает в корзину что-то простое и недорогое, чем спокойно наестся, что-то запихнет в холодильник, чтоб наутро проснуться без выжиданий половины седьмого, если снова вскочит в четыре утра от кошмара. Остаётся самое мучительное в этой тишине — дождаться ответа на сообщения и приезда курьера. Пришедшее уведомление едва ли как-то тревожит — Дилюк лениво тянется за телефоном, несколько задремав в ожидании, предполагает увидеть всего два сообщения, но встречает целую тираду, которую Кэйя продолжает и продолжает строчить. [30 минут назад] Пойдем, Альбедо будет работать поэтому только мы Да порт ормос в Сумеру, он под ним в области А что Ты не спал :( — coldprsn Дилюк вздыхает, готовый ответить, но тут же прилетает ещё с десяток сообщений, которые он даже не успевает прочитать. [Две минуты назад] Я сейчас понял почему ты про Сумеру спросил Захотел посмотреть что за Зандик этот и там про академию Ты про это спрашивал? Ну слушац Если он согласился на личную встречу можкт это Попробуешь поближе познакомиться?) Мне всё ещё печально что у тебя никого нет!! А он умный успешный почти тебе оовнсгик Ровесник Пригласи его потом на кофе Думаю оценит Он ещё и холостяк — coldprsn

Я уснул на полчаса, ты настроил мне 16 сообщений Не надо мне это. Обойдусь. — firxfly

Хочется сказать что-то ещё, но в дверь звонят — и он в своём безобразном виде подрывается с места, чтоб открыть. Единственное, что удосуживается сделать перед открытием двери — зачесать чёлку на лоб, чтоб то, что топорщилось после пробуждения, не шокировало бедного курьера. Дилюк всё ещё на слуху. — Дилюк Рагнвиндр, верно? — спрашивает ребячьим голосом мальчонка... на полголовы выше Дилюка. — Здравствуйте, верно. Спасибо, — он забирает пакет, благодарно кивая, готовый уже закрыть дверь, но парень мнётся, будто желая что-то спросить. — Что-то не так? Я не оплатил? — Нет-нет, я просто... Вы сами купили или снимаете квартиру тут? Дилюк поднимает брови, не зная даже, как отвечать. Мальчик выглядит опрятно — подтянутый, красивый, с молодым лицом, он подмечает приглушенно-рыжие волосы и веснушки на лице; необычная внешность для их краёв. — Вы не подумайте! Я просто... очень хотел тут жить, но не знаю, насколько это дорого, тут хороший район... Дилюк пускает беззлобный смешок, и тянется к кошельку на столике с зеркалом в прихожей. — Купил. Пять миллионов моры за однокомнатную квартиру на восьмом этаже, снимать обойдется в тысяч тридцать. Возьми, чаевые. Он протягивает пару купюр, даже не считая, сколько там, мальчишечьи голубые глаза загораются, он благодарно кивает несколько раз, принимая деньги, осыпая Дилюка словом «спасибо» раз так двадцать. — Ничего. Есть ещё вопросы? — Никак нет! Спасибо, что сказали! — загадочный рыжий мальчик отдаёт честь, по-забавному кланяется и уходит, оставляя на душе Дилюка... ...очень сложную эмоцию. Мальчик не был искренен. За столько лет Дилюк научился отличать ложь от правды, блеф от действительности, научился распознавать неискренность, а её в этом парне было предостаточно — от неестественно и искусственно трясущихся рук до бегающих в раздражении, а не в растерянности, глаз. Кажется, он очень хорошо умеет играть неловкость, но этого всё равно недостаточно, чтоб обмануть Дилюка. Он сомневается, что что-то не так с едой — мальчишке нужна была какая-то информация о нём.

Я перееду — firxfly

Снова началось? — coldprsn

Ага Узнавали, снимаю я или купил — firxfly

Тогда на выходных обсудим — coldprsn Дилюк ставит на сообщение сердце, выключая телефон со вздохом. Когда-то за ним так бегали Фатуи, что он менял квартиры едва ли не еженедельно. В последние пять лет стало спокойнее, едва он покончил с этими ненормальными розысками и самосудом, когда перестрелял из их рядов добротное количество человек. Но, кажется, старые раны никогда не забываются, а мальчик, что был курьером — подосланный в компанию специально, чтоб выйти на Дилюка. Он уверен, что цели отравить его нет, а значит можно и позавтракать по-человечески, проводя настоящий мозговой штурм о том, кто же мог вспомнить о его существовании спустя столько лет? Он даже не трогал ту самую доску, не заглядывал на неё всё это время, перемещал между квартир, закутав в два слоя простыни, лишь бы больше не видеть оттуда ни имени, ни изображения, потому что сердце снова рвалось стрелять, но здравый смысл — всё ещё — останавливал его от совершения слишком опрометчивых ошибок. Фатуи сами собой сотрутся с лица земли, а Дилюк их добьёт. Всё, что он мог, он почти всё отомстил. Быть может, только поэтому жизнь потеряла цель. — Опять не то русло, — Дилюк вздыхает сам на себя, понимая, что такие мысли становятся слишком рутинными. Кажется, думать о смерти, исчезновении и желания свершения опрометчивых ошибок — не самый хороший знак для человека в затяжной депрессии. Нужно будет снова позвонить психотерапевту. Но а пока — стоит позавтракать. В кои-то веки. Утро как атомная бомба, не иначе.