Свет для Чернокнижника`\Light for the Warlock`\術士和他的聖光` [заморожено]

– Всё уже прошло, Т/И, слышишь? не плачь, не плачь.. ты же помнишь, что твоя боль теперь и моя? помнишь, что твои слезы теперь и мои? и всё это теперь будет пережито нами вместе.. и одна ты в этой хуйне, в этом ломающем человека дерьмище больше не останешься, – цедил я через несклонную к тому челюсть, захваченную волнительным дрожанием.. Оцепенение взяло нас обоих, а образованный круг объятия, с кончика пальца и до самого плеча словивший близкую девушку в своё обладевание, что даже, если б я, прожигаясь до самых ног, оторопел бы от своих же действ, не разомкнулся бы, а ещё пуще обогревал бы ту в своём трепете.. и с миссией своей этот обогнувший её круг парнишьих рук справлялся хорошо: подивившийся моей резости плач быстро понизился до всхлипов, пока вовсе не перестал удручать нас, стихнув.. – Тебе легче?.. Я напугался. напугался не только за себя, на ком девичье разочарование, проливающееся на дорогу под нами пересоленной водицей, отразилось уж до того сильно, что я был в способности ни на что большее, чем на втиснутые в свою кожу ногти в силу изнутренних болей, но и за неё, что, грубо выразившись, хавала и скапливала в себе всю эту херню, на меньшую часть которой она и пролила мне свет сейчас.. не поспоришь, что и я пережил совсем немало, даже слишком.. но.. поспорить я не могу и с тем, что этот горький вкус её сбежавших дней, при закатном отблеске прорезавших мою грудь лезвиями будто канцелярских ножичков, по одному за каждые сутки её страдания, что были пусть и, кажется, малы, но почувствовались несколькими десятками внутри моего тела, подбили меня, будто б жирную утку пулей меткого охотничьего ружья.. – Да, мне луч..чше, спасибо, – и даже обжатой моей крепкой ладонью, и даже с ещё удерживающимися +20 °С в преднебесных пространствах, духовно родственная душа не отдавала отчётов тому, что пусть и в ухлеснувшей от нас её бриллиантовой соли в глазах, она всё ещё вздрагивала и вздрагивала не реже меня, на что я обнял её ещё крепче, не дозволив своим одеждам высохнуть от её драгоценных каратов слёз.. – Н..не придуши, смотри, меня.. её голосочек звучал треснутым, охрипающим прямо в момент речи, что выдавливало из меня искривленную улыбку: – Не придушу, я меру знаю.. а ты успокаивайся, я подожду, – прошептал я и спустил голову на молодое плечишко, белый халат с которого, обпитанный скомканной медицинской вонью, уже спадал к изгибу её локтя.. – Спасибо, – и первичный смешок вышел из её рта, после него же та обратилась ко мне, припомнив одно из выпуска «Сильнейших» и почти хрипло процетировав прозвище, – молодой чернокнижник Дмитрий Матвеев.. *** Я и вздумать не могла, что в его устоявшемся согревающем жесте успокоение ко мне возвратиться так вскоре.. и неспроста ведь блуждают учёные утверждения, что тактильность улучшает выработки «счастливого» гормона и оттого бодрит душок получше алкоголя и всяких там ему подобных.. ручонки юнца не спадали ниже моего позвоночника, а нечёткие крапинки лучиков дневной звезды, ставшие опадом на нас с ним, точно листьями этих поздних вёсен, примечали нас с ним, прежде чем, в светившейся и вытянутой лыбе солнца на полосе горизонта, навсегда пропасть.. – Я.. успокоилась, – по моменту улыбнул меня свой же монолог.. Об отторжении этих связей у меня были только пропадшие мысли.. я не имела ничего против него. может, я просто отчаялась встретить хорошего человека, а может просто продлевающаяся, молитвенная вера на свидание с точно таким же начертанным мне человеком, как этот тёмный маг, наконец, нашла себя в моей жизни? по ночам же я, маленьким ребенком, ведь только и выживала романтичной мечтой о принце на белой лошадке, когда в настоящее время – именно сейчас, годами после, по моей судьбе остепенялся противоположный – величавый чёрный рыцарь.. мой отец же тогда – в моё детство – точно не всегда являлся примером достоинства и красоты.. он осенял меня комплексом, касаемым мужской любви и очень рано осинил ударом по губам. всё, в чём я видела себя упасённой от его животно- воспитательных повадок – прятаться по квартирным тайничкам и считать шаги, очерняя проклятиями тот миг, когда он, с несогнутой, добреющей усмешкой, вымазанной на устах, находил меня, искренне недопонимая, почему его дитё пряталось, когда он, раз за недельку, на выходных, решил навестить её.. Дима.. он, чудится мне, красив и по расчётам внутреннего мира, и, уж наверняка, по внешним меркам.. он же и терпим к моему взгляду, касающегося Бога, даже пускай его дело, похоже, и противоречиво божественному замыслу.. Всё же, он не напоминал мне ни одного из дорогих мне когда-то людей. он выделялся своим пока не во всех мощах видным для меня светом, который не был в возможностях раскрыться каждому, ибо не силён был проходить через его чёрные одежки.. Эфемерные, недлительные нотки его гласа выкинули из моего внимания прочие рассуждения, заостряя его лишь на темно одетом чернокнижнике, обратившемся ко мне.. – Точно? я могу отпускать? – Да.. можешь, – и кожицу мою в эту же секунду отбил град мурашечек, ибо тот, с моей же свободной позволительности, выпустил меня, раскрепив лучшую безопасность – замочек своих рук, – ох.. спасибо, Дим, – и наши глазенки со штормовым чувством встретились.. – А о том поцелуе ты можешь не беспокоиться.. ничего криминального, – в смех над своими же слогами он безоружейно поднял верхние конечности в воздух, выразив пародию на раскающегося преступника при его задержании, при том заговорщически приулыбнувшись, чем и подорвал меня на отвечающее тому хихиканье с ещё одним, последующим за тем «спасибо», неоконченным лишь на этом, ведь я стала необязательно объяснять ему своё слово: – Ну, в плане.. я же правда надеюсь, что ничего страшного не произошло и.. спасибо тебе за то, что не держишь зла, – отвела я прищур своих очей в сторонку, – я просто хотела тогда поддержать твоё состояние.. правда не знаю, что мной управляло, и я оч- Но я была прервана ощутимым на своей тыльной ладонной стороне поцелуйчиком, в котором Дима немного преклонил ко мне макушку, и, только его мелодично сыгравшие на струне моей души, губки отцепились от поцелованной костяшки женской ручки, он проболтался: – Теперь- то будем квиты в плане поцелуев и их неожиданности, – посмехался он, но, с подсказками моего чутья и логик, без жажды нанести мне обиду: а зачем ему это вообще делать?.. Краснота цвета варёного рака обошла концы моих ушей, оканчивая свой путь на том же кончике, вот только моего носика, что вспыхнул остающимся на него ярко- розовым.. я хохотнула: – Ну и успокоил, конечно!, – и там смех мой был незамедлительно поддержан, когда преломлённо проскользил по его лику.. – Т/И, а ты будешь свободна сегодня на рассвете?, – вдруг, перебивая обоюдные усмешки, спрашивал он, когда на его нефтяного цвета радужках загорались раззадорившиеся огонечки.. но и они, не в хотении прожидать моего ответа продолжительней трёх мгновений, порешали это с точностью, да за меня, когда парниша заговорил, – не бойся, пожалуйста, это не займет много времени и не нарушит твой режим. я же вижу, что сегодня ты, извини меня, как варёная сарделька, – стал вскликивать он, – так что я буду ждать тебя на крыше твоего дома за двадцать- тридцать минут до восхода, идёт? – Ох, хорошо, идёт, – и сомневалась я мало, и раздумывала о том немного.. согласилась, когда азарт вперёд наших новых встреч интриговал меня живым, не менее вредоносным, чем обыкновенные, наркотиком. – Тогда иди побыстрее работать дальше, скоро мы встретимся снова.